Глава 14
Гордон входит в квартиру следом за мной. Боясь, что он узнает про дневник и попросит его почитать, я мигом скидываю туфли, прохожу в спальню и прячу дневник в шкаф под слоем постельного белья. Переодеваюсь и возвращаюсь в гостиную.
– Ты мне так и не ответила на мой вопрос.
– Какой?
– Что у тебя с этим детективом?
– Ничего, я лишь пытаюсь помочь...
– Почему тогда ты мне не помогаешь? – смотрит он в упор, сокращает между нами расстояние и сжимает пальцами плечи. – Он полицейский у него работа такая искать виновников и сажать их за решетку. За это они деньги получают и повышение. Помогаешь ему собирать против себя улики. Что это за окровавленный платок и ключи? Он все это узнает и придет тебя арестовывать. На этом и закончится твоя симпатия.
Я так устала, что меня не держат ноги. Гордон прав. Зачем я только помогаю полицейскому? Он спасибо мне не скажет. До моих чувств Маркусу нет дела. Для него важнее карьера, чем какая-то преступница.
Гордон обнимает меня, я роняют голову ему на плечо.
– Простите, я ведь ничего не знаю... я не знаю, что мне делать, помогите мне.
Гордон гладит ладонями по спине.
– Девочка моя, Эн-рика, давай заплатим деньги и уедем, куда ты хочешь. Мы сможем разом избавиться от всех проблем, я смогу тебя защитить. Энрика, – прижимает он губы к уху. – Я уже так давно влюблен в тебя...
Я отшатываюсь от него и заглядываю в глаза.
– Что вы такое говорите? Вы же мой дядя.
– Нет, Энрика, я для тебя чужой человек.
– Прекратите. Вы старше меня и все же я вас считаю дядей. Найдите себе девушку по возрасту...
– Но ты отвечала мне взаимностью.
– Не помню такого, – дергаю головой и отхожу еще дальше. Гордон с отчаянием и болью смотрит на меня. Такой, как он мужчина, совершенно не в моем вкусе.
– Но мы можем начать все сначала.
– Нет, никаких мы, спасибо, что пытаетесь помочь, но ответить взаимностью вам я никогда не смогу. Мы слишком разные. Хватит на этом. Я хочу побыть одна.
– Хорошо, если ты не хочешь, я сам предложу ему деньги, – Гордон уходит. Я запираю за ним дверь и спешу скорее открыть и почитать дневник. Усаживаюсь на кровать и пролистываю две пустые страницы. На следующей странице узнаю почерк Энрики, она пишет маленькими буковками и временами сокращает слова до одной буквы, но я догадываюсь, о чем идет речь.
«8.07.14 Мне не стоило соглашаться. Я не хочу быть их дочерью. Мне здесь одиноко. Хочу вернуться в Лондон, к подруге».
Она мне говорила о том же, что не нужно было ей соглашаться. Радует, что она все же обо мне вспоминала и хотела вернуться. Если бы она мне звонила чаще...
«23.11.14 Тереза просто тварь, ненавижу ее. Сегодня утром она заставила меня убрать в комнате, я не сразу взялась за уборку, голова болела. Она пришла, орала, назвала меня ленивой сукой и ударила по щеке. Как же мне хотелось дать ей сдачи. Ненавижу».
Теперь я понимаю, почему Тереза удивляется моему поведению. У Энрики с ней были натянутые отношения. Но чтобы бить по лицу за то, что она не выполнила приказ Терезы, это уже слишком. Следующие страницы Энрика только и пишет о том, как ей тяжело и невыносимо в новой семье. Как она дважды пыталась сбежать, однажды даже смогла добраться до аэропорта, но новый отец, которого она называет Говард, вернул ее домой, но не наказал. Мне думается, Говард был терпеливым и добрым человеком и относился к Энрике как к дочери.
Телефонный звонок. Маркус.
– Алло.
– Ты уже прочитала дневник?
– Читаю еще.
– Это ты попросила Гордона приехать ко мне?
– Нет. Зачем?
– Чтобы подкупить меня.
– И вы взяли...
– Конечно же, нет. Я слишком близок к цели. Кстати, хочу тебя утешить, на платке не кровь Марины, а чья-то другая, первая отрицательная. Если я найду машину, то многое прояснится. Тебе больше нечего мне сказать?
– Найдите машину, – с этими словами я сбрасываю связь, падаю на кровать и прячу лицо в подушке. Нет, я не смогу изменить его мнение о себе. Если все закончится благополучно для меня, я вернусь в Лондон. Я чувствую себя здесь, как Энрика. Все здесь пропитано алчностью, похотью, ложью и наркотиками. Как бы я ни пыхтела, как не пыталась исправить ошибки подруги, изменить мнение людей я не в силах. Единственное решение, уехать подальше от этого города и всех кто знает Энрику. Если все сложить в одну кучу, то могу согласиться, ее жизнь ужасная, отвратительная, грязная. А я еще завидовала ей. Никому не пожелаю такого унижения. Наркотики, выпивка, групповое насилие. Я презирала таких девушек. Как жаль, что моя подруга была такой. Понимаю шок и отвращение Маркуса. Мне тоже противно находиться в этом теле. Еще немного и я сдамся. Я устала, мне такая жизнь не по силам.
Просыпаюсь среди ночи от телефонного звонка. Снова незнакомый номер. Я не решаюсь отвечать. Кто же меня пытается таким способом запугать? Кто желает мне смерти? А если подруги что-то знали? В прошлый раз противный голос требовал молчать, что он все знает. Что на этот раз он хочет мне сказать? Нет, я не возьму трубку. Телефон умолкает, я отключаю его вовсе. Чувство страха не дает мне покоя. Теперь этот убийца не успокоится, пока не избавится от меня. С поддержкой Маркуса мне было спокойно, сейчас я не знаю, кому можно доверять. Гордон шокировал меня признанием, а к Терезе после прочитанного я не хочу ехать. Зачем я только сохранила эту флешку, мне стоило ее выбросить и никогда не упоминать о ней Маркусу. Это моя самая большая ошибка. Как теперь вернуть его доверие?
Часы показывают два ночи. Перевожу взор на светильник, я не сплю в этой квартире без включенного света. Так мне намного спокойнее. Я снова засыпаю с мыслями о Маркусе.
Утром, после завтрака я включаю телефон, приходит сообщение о звонках. Звонила Тереза и Гордон, всего полчаса назад. Но не одного звонка от Маркуса. Как жаль. Нашел ли он машину? И чья же была кровь на платке, почему Энрика положила его в сумку вместе с дневником и этими ключами? Ведь не зря же она это сделала? Она хотела это спрятать от кого-то. Но не для того, чтобы отвести от себя подозрения в этом случае ключи были бы выброшены, а не лежали под шкафом в ожидании своего часа. Энрика невиновна, Маркус это понимает. Я должна с ним встретиться и поговорить. Он должен мне верить.
Звонок в дверь. Я встаю и не глядя открываю дверь. На пороге Маркус, вид у него все тот неприступный. Но я все равно ему рада и молча пропускаю его в квартиру.
– Вы пришли задать мне вопросы или у вас есть ордер на обыск квартиры? – спрашиваю с улыбкой.
– Не будь такой наивной. Там было восемь видеозаписей, как ты думаешь, какого мне было их смотреть после всего, что между нами было?
– А зачем ты их смотрел?
– Хотел увидеть лицо мужиков, которых ты ублажаешь.
– Маркус мне и так плохо от всего, что я узнаю, а ты будто умышленно подливаешь масла в огонь. Ну что я могу сказать в свое оправдание? – на глаза наворачиваются слезы, я ухожу в ванную и умываюсь. Возвращаюсь в гостиную. Сажусь на диван и поднимаю взор на Маркуса, он у окна покручивает в пальцах злосчастную флешку.
– Я все никак не могу взять в толк, как ты можешь быть и хорошей, и плохой одновременно? Я вроде как и знаю тебя и вроде нет. Ты отвратительна и прекрасна. Мне никак не удается понять, что ты за человек.
– Ты мне говорил, что я нравлюсь тебе такой, какая я сейчас. Зачем копаться в прошлом, которое не вернуть, которое я не помню. Мне самой неприятно осознавать, что... что я могла пойти на подобное унижение. Думаешь, мне не отвратительно? Я сама не знаю, почему была такой...
– А дневник тебе об этом не поведал?
– Там написано, что я возненавидела родителей и не хотела, чтобы они меня удочеряли. Хотела вернуться в Лондон, несколько раз сбегала и была ужасно несчастна. У меня были сложные отношения с Терезой, а Говарда я совсем не знала...
– Даже то, что ты его родная дочь?
Опешив от услышанного, я впиваюсь глазами в Маркуса. Он пристально глядит на меня, точно сканирует.
– Что ты сказал?
Маркус достает из кармана бумагу.
– Все это время я искал твою настоящую мать. Сейчас она живет в Майами. Я с ней созвонился, мы поговорили, серьезно. Она призналась, что работала на Говарда, была его секретаршей. Ну, конечно же, у них была интимная связь. За месяц до родов она уехала в Лондон и там родила нелюбимую дочь, от которой была только рада избавиться при первом удобном случае. Когда Говард потерял дочь от Терезы, он вспомнил о тебе и удочерил, – Маркус подходит ближе и протягивает мне документ. – Мне пришлось подключать связи, чтобы получить эту копию от адвоката твоего почившего отца. Здесь, Говард указал, что ты его родная дочь и единственная наследница многомиллионного бизнеса. А этот документ, – протягивает он еще одну копию, – неопровержимое доказательство вашего родства. Он твой отец, Энрика.
Я трясущими руками принимаю бумаги, с глаз льются слезы. Мамочки родные. А Энрика, она знала об этом? Знала ли она правду?
– О Боже, за что мне это, – я с рыданиями закрываю ладошкой глаза.
– Сохрани это в тайне до суда. Хорошо? – он садится рядом со мной. – Не знаю, была ли ты в курсе этой правды или нет. Мне самому неприятно говорить об этом. Точно пролил свет на тайну, которую тщательно скрывали.
– Нет, я рада, что это сказал именно ты, – я прижимаюсь лицом к его плечу. В ответ он обнимает меня. – Прости меня Маркус, но без тебя мне так одиноко. Я не должна была, но я привязалась к тебе, ты мне тоже очень, очень нравишься, и я не хочу с тобой расставаться.
– Я тоже, как видишь, неравнодушен к тебе, – целует меня в макушку. – Я много думал о тебе, о нас, обо всем том, что я знаю и знал и могу согласиться с тобой. То, что произошло, остается в прошлом. Главное, сейчас ты не та, что была раньше. Я хочу защитить тебя, девушку, от которой я без ума. Забудем, то, что мы видели и начнем все сначала, что скажешь?
– Да, – выдыхаю с облегчением. Мы обнимаемся, он крепко прижимает меня к груди и целует в губы. Я робко отвечаю на его пылкий поцелуй и радуюсь тому, что Маркус все же способен на прощение и доверие.