Глава 3
Просыпаюсь рано на рассвете, одеваюсь и решительно встаю. Ноги меня держат, я прохожу в уборную и гляжу в зеркало со страхом и отчаянием. Я смотрю на Энрику и все еще не понимаю, как такое произошло. А может, мне не стоило прыгать за ней следом? Но я не могла позволить ей умереть, а теперь смотрю на себя и вижу Энрику. Может, это проклятие или меня глаза обманывают? Но врач увидел меня, как Энрику. Ладно, попытаюсь, что-нибудь сделать, а сейчас мне нужно увидеть маму. Надеюсь, меня пропустят к ней и я смогу ей все рассказать. А что говорить родителям Энрике? Я их совершенно не знаю, даже имен. Правильнее сказать, что я потеряла память, самой их узнать и понять, а заодно разобраться, что в жизни подруги было такое, отчего она захотела умереть.
С вечера меня выписали, говорили, что за мной придет дядя, но никого нет, поэтому я, не теряя времени, выхожу из больницы и пешком, так как у меня нет денег, отправляюсь за три километра в больницу к матери. Нужно еще поспеть на свои похороны. На свои, как странно звучит.
Идти на каблуках, как оказалось, не из легких. Это вызов себе и бедным ногам. Я делаю короткие отдыхи. Никогда не замечала, а сейчас каждый первый мужчина пялится на меня. Оглядываю одежду, все в порядке. На мне те же джинсы и шелковая рубашка, снова охватывает то самое чувство чужого, чувствительность точно возросла в несколько раз. Дыхание немного затруднительное, наверное, все потому что, Энрика курила.
Я добираюсь до больницы, переступаю порог и подхожу к регистратуре.
– Здравствуйте. Я могу навестить свою... то есть пациентку, Маргарет Уотсон.
Уже знакомая мне Грин, пропускала меня к матери без вопросов, я здесь была как своя. Но не в этот раз. Женщина, едва удостоив меня взглядом, переводит глаза на монитор компьютера.
– Сожалею девушка. Маргарет вчера скончалась.
– Что? – произношу еле слышно, на глаза наворачиваются слезы. – Нет..., я спрашиваю про Маргарет Уотсон, она лежала в отделении для больных РС.
– Я вас поняла девушка. Но Маргарет Уотсон вчера узнала, что ее дочь умерла и сердце женщины не выдержало. Бедняжки, жаль девушку, ей всего было двадцать два года.
– Вы лжете, – выкрикиваю в ужасе. – Это ложь. Я не верю.
– Успокойтесь, не кричите, вы не в лесу...
– Нет, вы неправильно меня поняли. Я спрашиваю про Маргарет, ей сорок восемь лет, она...
– За кого вы меня принимаете? Я здесь работаю десять лет и знаю каждого пациента с РС в глаза. Если вы пришли сюда покричать, то выбрали не то место, уходите, сейчас же или я охрану позову.
– Как же так?
О боже это невозможно. Мама... Я оседаю на пол и закрываю лицо ладонями.
– Девушка, не устраивайте истерику, идите домой.
Я знала, что этот день настанет, что мама умрет, но я не думала, что так скоро. Но только не сейчас, когда и так все плохо.
Это какой-то ужасный сон, которому нет конца. Сколько мне еще страдать? Это я должна была умереть, нет, я умерла и застряла в этом теле. Что это такое? Мое наказание, а за какие грехи? Разве я мало молюсь, мало хожу в церковь? Я кому-то сделала больно? За что мне это? Что за злая шутка?
Только через час я заставляю себя успокоиться и перестать плакать. Выхожу на свежий воздух и, ничего вокруг не замечая, спускаюсь по лестнице. Это какая-то пропасть, дурной сон, когда этот кошмар закончится?
– Энрика, – слышу за спиной незнакомый мужской голос. – Энрика, – меня нагоняют и берут за руку. – Эн-рика.
Я поднимаю заплаканные глаза и встречаюсь взглядом с худощавым мужчиной лет сорока. Кто он такой и откуда знает Энрику? Не хочу никого видеть.
– Оставьте меня, мужчина, я устала...
– Я тебя ищу уже два часа. Что ты здесь делаешь?
– Извините, я вас не знаю, – и это правда, мне сейчас не до друзей Энрике, моя мама умерла, и я хочу одного, уйти туда, где меня никто не найдет.
– Что? Что за ерунду ты..., – он осекается и внимательно вглядывается в меня.
– Оставьте меня в покое, разве вы не видите, мне плохо.
– Я вижу. Поехали домой.
– У меня больше нет дома, нет мамы, нет прежней жизни, я умерла, все потеряно, – лепечу вполголоса.
Мужчина опускает руку на талию и отводит к машине. Я слепо спотыкаюсь и почти повисаю на его руке. Меня снова начинает тошнить и кружиться голова. В машине, я уже ничего не вижу и не слышу, слабость придавливает меня к креслу. Я бессильно закрываю глаза и проваливаюсь в беспамятство.
Прихожу в себя уже в незнакомой комнате и сжимаю кулаки. Когда это закончится? Вдыхаю приятный цветочный аромат, он успокаивает и расслабляет. Сколько я провалялась без сознания и где сейчас нахожусь? Кто был тот мужчина, что меня забрал с собой? Я поднимаю руку и уже по привычке оглядываю пальцы. На мне все та же одежда. Что делать? Смею ли я распоряжаться этим телом?
Кто-то входит, я поднимаю взор, все тот же мужчина с голубыми глазами смотрит на меня.
– Как себя чувствуешь?
– Кто вы?
– Ты потеряла память?
– Я была бы рада умереть...
– Не говори глупостей.
– Мне нужно успеть на похороны.
– На какие похороны Энрика? Ты бредишь?
Я вздыхаю и пытаюсь сесть. Мужчина в этом мне помогает.
– Тебе нужно принять ванну, переодеться и поесть, выглядишь ты ужасно.
– Кто вы? – повторяю я, оглядывая пепельные волосы мужчины и приятное лицо. – Ее отец?
– Чей? – недоумевает мужчина. – Я Гордон, дядя, твой отец умер три года назад, ты что забыла?
Я молча продолжаю смотреть на незнакомца. Так он ее дядя.
– Постой, я что-то не понял, ты вообще ничего не помнишь?
– Почему, помню, как меня удочерили...
Мужчина берет меня за подбородок, я поднимаю голову и заглядываю в его глаза.
– Что-то в тебе изменилось? Тебя осматривал врач? Что там случилось? Прислуга мне сказала, что нашла тебя у берега пруда с подругой. Что ты пыталась сделать?
– Ничего, только спасти подругу, – протягиваю устало.
– Ладно, поговорим об этом позже. Тебе набрать ванну?
Я молчу. Мне нужно проводить маму в последний путь.
– Отвезите меня на кладбище, я должна их увидеть.
– Господи, кого ты там собралась видеть? Ты смотрелась на себя в зеркало? Я вызову врача.
– Нет, он не поможет.
– Ты ведешь себя слишком странно.
Если он сейчас вызовет психиатра и тот начнет задавать вопросы, меня точно определят в психушку.
– Моя подруга умерла. Я хочу отнести цветы и попрощаться с ней.
– Хорошо. На улице дождь пошел, тебе придется одеться теплее.
Я киваю и заставляю тело пройти в ванную комнату. Меня качает из стороны в сторону. За закрытой дверью я едва волочу, точно свинцовые ноги до ванной, пускаю воду и принимаюсь раздеваться. Руки не слушаются, ощущение, что я сейчас развалюсь. Раздеваюсь наголо и оглядываю тело в зеркале. Так стыдно смотреть на чужое тело, но все же... У Энрике потрясающая фигура, ухоженная кожа, длинные стройные ноги, упругие ягодицы и красивая грудь. Как ей удавалось сохранять плоский живот? Я постараюсь так же бережно следить за телом, лицом, волосами и вообще всем здоровьем. Больше она не будет курить и пить.
Я ложусь в ванну, горячая вода быстро согревает. Намочив волосы, я намыливаю их шампунем и ополаскиваю под душевой лейкой. Вспоминаю маму и снова слезы. Странно, что тело реагирует на все мои эмоции. Значит, я связана с этим телом, моя душа и сознание, каким-то немыслимым чудом переселилось в это тело. Неужели молнии могут проделывать подобные штуки? По сути, мы должны были умереть. Нужно сходить в церковь. Может, там мне смогут помочь или подсказать, как жить дальше.
Я выхожу из ванны, обсушиваю тело полотенцем, заворачиваюсь в халат и высушиваю волосы феном. Они так долго сохнут, мои бы за пару минут стали сухими. Я заплетаю их в косу и ступаю в спальню. Гордон у окна и курит.
– Где я могу найти чистую одежду? – спрашиваю мужчину. Он смотрит на меня так, будто я спросила о чем-то сверхъестественном. Да он не верит, я сама с трудом верю, но кто-то мне должен помочь. Если он дядя Энрике, то он все знает.
– Наверное, в шкафу, – показывает он на здоровенный платяной шкаф.
– Который сейчас час?
– Ровно час, – смотрит он на часы.
Я открываю дверцы и ящик, достаю нижнее белье и долго подбираю, что надеть. Я нахожу черное узкое платье с длинным рукавом, а к нему шерстяной пиджак. Ухожу одеваться в ванную, возвращаюсь в платье и достаю еще туфли и черные колготки. Все это время за мной наблюдает Гордон.
– Ты все еще хочешь, чтобы я отвез тебя на кладбище?
– Да.
– Может, поешь?
Я киваю. Он выходит за дверь. Я натягиваю колготки, поправляю юбку платья, обуваюсь и заворачиваюсь в пиджак. Не глядя в зеркало, выхожу в коридор и понимаю, что мы в квартире. Я нахожу кухню. Гордон позаботился об обеде.
– Спасибо, – я сажусь на стул и делаю глоток горячего чая. Мне никак не удается согреться, может я ходячий труп?
– Ты что-нибудь вспомнила?
– Нет.
– Мне звонил Джастин, тебя спрашивал.
– Кто такой Джастин?
– Господи, твой парень. Неужели ты все забыла?
– Если не верите, давайте проверим меня на детекторе лжи.
Гордон усмехается и молча отводит взгляд в окно.
– Погода, просто мерзкая и ты еще хочешь посмотреть на могилы.
Я ничего не отвечаю, через силу запихиваю в себя обед, допиваю чай и утираю губы салфеткой. По привычке я убираю со стола и мою посуду. Гордон подходит ближе.
– Что ты делаешь? Поехали, мы теряем время. На черта ты моешь посуду? Ты никогда этим не занималась.
– Да?
Он берет за руку и ведет вон из квартиры. Я не поспеваю за ним. Давно я не носила юбок. Ноги заплетаются, я цепляюсь в руку мужчины и прошу его сбавить шаг.
Мы спускаемся на лифте, выходим из дома и на улице, попадая под дождь, садимся в черную ауди. Гордон ведет машину. Хорошо, что я надела пиджак, стало прохладно, он тормозит у цветочного магазина и спрашивает, какие мне нужны цветы. Я любила розы, а мама гвоздики, а что предпочитала Энрика, наверное, тоже розы, прошу три букета.
За час мы доезжаем до кладбища Чарлтон. Гордон паркуется и первый выходит из машины, достает зонт и открывает мне дверь. Я нахожу в себе силы выйти и принимаю его руку помощи.
– Она была такой хорошей подругой?
– Самой лучшей.
– Не знал.
У смотрителя кладбища я узнаю, где сегодня проходили похороны. Как оказалось, за утро и обед было похоронено двадцать человек. Но худющий старик отправляет нас в северную часть. Гордон что-то ворчит. Мы шагаем по дороге почти в самый конец. Я несу цветы и стучу каблуками, как робот. Гордон берет меня под руку.
– С тобой все в порядке?
– Да, – бросаю с желанием больше не слышать вопросов. Странно, откуда-то возникло чувство раздражения и даже злости.
Мы подходим к могиле с двумя венками и одним крестом. На нем я читаю свое и мамино имя. Нас похоронили в одной могиле? Колени подкашиваются. Гордон поддерживает меня.
– Да что с тобой? – возмущается мужчина. – Кто была эта Зои?
– Мы с ней дружили еще с детского сада. Она была самой лучшей подругой.
– Сожалею.
Я нахожу силы, подойти ближе и возложить цветы. Приседаю и смотрю на кресты. Надеюсь, хоронили по всем правилам. Мне надо в церковь, поставить свечку за упокой их души. Это точно похоже на проделки сатаны. Надеюсь, в церкви мне дадут вразумительный ответ. Хотя, помочь они ничем не смогут. Вот она могила, а в ней я и мама. Мне предстоит жить дальше в теле Энрике и я постараюсь ее сделать лучше, той, какой хотела подруга.
– Мне нужно в церковь, – я встаю и мельком гляжу на мужчину. Он изгибает бровь.
– Зачем? Ты ведь не веришь в бога.
– Я это делаю не для себя.
– Какая-то ты странная.
Я еще раз оглядываюсь на могилу. Это точно плохой, просто ужасный сон.