7 часть
— Не умеешь, — повторил Майк и его сочный грудной голос обжёг юноше кончик уха, — по крайней мере, не мне.
Брюнет замолчал, наполняя легкие друга тысячей морозных иголочек. Ведь звук внутри Байерса будто сел, позорно исчезнув где-то в горле. Как бы то ни было, Уилер и не напирал.
Его объятие, горячее, чувственное, дурманящее, отрезало все пути побега, заставляя Уилла утонуть в своём собственном, слишком быстром и тяжёлом сердцебиении. Майк опьянял лучше, чем виски с колой. А его запах! Так невероятно хорошо сливался с холодом, становясь чётче и насыщеннее, и голова просто шла кругом.
Ладони Байерса дрогнули, тут же получая немного свободы и неуверенно скользя в тепло, под куртку Уилера. И как же это было хорошо! Майк прерывисто втянул воздух, прикрыв глаза и сосредотачиваясь на льду пальцев, пока осоловевший Уилл зарылся носом в пространство между подкладкой и шеей, чтобы сделать жадный вдох.
— Прости меня. — Байерсу хотелось прильнуть ещё ближе. Хотелось, чтобы руки Уилера напряглись, сжимая, выбивая остатки воздуха и даже причиняя лёгкую боль. Чтобы чувствовать хищность, требовательность, нужду. — Майк. — Юноша отстранился, встряхивая головой и прогоняя свои расплывающиеся фантазии. — Я расскажу. Просто дай мне немного времени.
— Сколько? — брюнет прозвучал более хрипло, чем Уилл ожидал. Вишни глаз потемнели, превращая тёмно-карий в почти чёрный, почему-то голодный и пугающий.
— Я не знаю. Пару дней? — Байерс резко вытащил ладони из-за спины Уилера, переставляя их на грудь Майка и силясь оттолкнуться. Но вместо этого, Господи! чувствуя бешеный перестук сердца брюнета. — Почему ты так нервничаешь?
— А ты?
Идиллию нарушает звук тяжелых шагов за пределами сарая. «Дастин», — только и успевает сообразить Уилл, прежде чем отталкивается от Майка, отступая минимум на три шага назад.
— Надеюсь, вы не убили друг друга? — спрашивает Лукас, приоткрывая дверь и опасливо выглядывая из-за неё. — Дастин попросил вас проверить.
— Он подвез меня, — поясняет Уилер, разглядывая вытянувшееся от удивления лицо Байерса, — разве не хорошая идея? Радиоклуб в своём исходном составе.
Идея и правда кажется довольно удачной. Синклер много шутит, пока они идут на кухню и дурацкую напряженную атмосферу удается согнать будто пар.
— А вообще, партизаны, могли бы предупредить заранее. Мама расстроилась, что ничего не успела приготовить. Так что у меня с собой первая пробная партия сливочной помадки, которую она тренируется делать на Хэллоуин. — Лукас садится за кухонный стол и собирает указательным пальцем яблочный сок, с разделочной доски. — Это не говоря уже о том, что в такой час звонить Макс или Джейн, для того чтобы пригласить ещё и их, — почти самоубийство.
— Перестань. — Дастин делает огонь тише, раздраженно хмуря брови. — Сугубо мужская компания — это тоже неплохо.
— Неплохо, если ты ни с кем не встречаешься. Помнишь Стива в нашем возрасте? Так вот, он бы переименовал «Радиоклуб» в клуб «Вечных девственников».
— Нам не обязательно быть такими, как Стив, — парирует Майк, занимая место напротив и подпирая щёку рукой, — потому что мы другие.
И с этим тоже нельзя поспорить.
Уже спустя пару минут запах пряностей и разогревающегося вина заполняет небольшую кухню. Атмосфера чем-то напоминает Рождество. Уилл рассеянно улыбается, оглядывая свою небольшую гостиную и вдруг понимает, что эта спонтанная встреча вчетвером — одна из немногих, что осталась им до конца школы. Что язвящий Лукас, улыбчивый Дастин и надежный, слишком важный Майк, будто призраки, выскользнут из его рук, оставляя один на один с жестокой реальностью совсем скоро. Как же замечательно было быть детьми…
— Вы уже выбрали, куда будете поступать? — вопрос «взлетает» в воздух, как салют, заставляя всех как-то заворожённо застыть.
— Что ж, я так понимаю, об этом прямо сейчас думали мы все? — Лукас лишь улыбается.
— Сукины дети. — Дастин бросает половник, разворачиваясь к столу. — Давайте не сейчас! Обойдёмся без этого. Я видел ваши профориентационные формуляры! И мне ни к чёрту не надо сейчас об этом думать!
— Видел?! — Майк взрывается, подскакивая с места. — Дастин, какое ты дерьмо! Как давно ты знаешь?!
— С начала года.
Лукас и Уилл многозначительно переглядываются, понимая, что ни черта не понимают. Перекрикивания президента клуба и его казначея, в принципе, не были чем-то новым для ребят и даже напоминали игру в пинг-понг.
— Не говори! — Уилер хлопнул по столу ладонями, склоняя голову и слегка розовея.
— Даже не собирался. Это не моё дело. — Немного обиженно пояснил Хендерсон, вновь возвращаясь к глинтвейну. — Я всего лишь могу предупредить, чтобы ты не затягивал с этим.
— Так-так, кто-то до сих пор не выбрал учебное заведение? — попытался влезть в разговор Синклер, тут же получая очень злой взгляд в ответ.
— Хорошо. Спокойно. Закрыли тему! — как можно громче произнес Уилл, стараясь ни на кого не смотреть и внезапно замечая бордовую пену, стекающую рядом с ручкой кастрюли. — Дастин, кипит!
После недолгой уборки и сервировки парни, наконец, смогли занять места за невысоким журнальным столиком, придвинутым к дивану в гостиной. Оказывается, про Рождество подумал не только Уилл, поэтому Майк с Дастином нашли в одном из шкафов лампочки и разложили их по полу гостиной, создавая десятки светящихся «магистралей» тока. В этом слегка интимном полумраке друзья смогли почувствовать себя расслабленно. Байерс даже притащил магнитофон Джонатана, тихо включая один из любимых сборников.
— INXS? — Лукас небрежно приземлился на диван, тут же начиная отбивать ритм знакомой песни.
— Да, это Never tear us apart, — подтвердил Уилл, стаскивая со стола свою кружку полную глинтвейна. — Я… она мне очень нравится. Чёрт, да я знаю столько музыки, и у меня столько записей, что я могу пойти на радио работать.
— Это точно. Но в роли диджея можешь попробовать себя уже и на нашем Зимнем балу. Последнем в школе! — Синклер откинулся на спинку дивана, задумчиво устраивая голову на стене. — Вы уже думали об этом? Кого пригласить?
— Да, — первым ответил Хендерсон, тут же припадая губами к своей порции напитка, — и она уже согласилась. Это Ребекка из параллели.
— Ребекка?! — Лукас распахнул глаза, невидящим взором уставившись в потолок. — Та самая эльфийка? Тёмная, с копной волос, как облако?
— Да. — Дастин смущенно пожал плечами. — Это было мило. Я только начал говорить, как она уже согласилась, улыбаясь так, будто я сделал её очень счастливой.
— Господи, перестань, Дастин! — Майк привычно закатил глаза. — Множество девушек в школе хотели бы пойти с тобой на бал. Ты же классный. В смысле, у тебя внешность, как у этих парней из подростковых журналов для девочек. Мало того: ты ещё и заботливый, вежливый… — Брюнет загнул несколько пальцев на свободной руке.
— Внимательный, добрый, — продолжил Байерс.
— Умный, трогательный… ты как плюшевый мишка! — вывел Синклер, заходясь в хохоте. — Нет, это правда здорово. Так. Уилл, а что ты планируешь делать? Я иду с Макс, Майк с Джейн. Дастин с Ребеккой. Пары нет только у тебя.
— Я думаю…
— Мы с Джейн не идём вместе.
Фраза Уилера молнией разрезала диалог. Три пары глаз тут же удивленно уставились на брюнета, удобно устроившегося в углу дивана.
— Почему нет? — Лукас напрягся, выпрямляя спину и даже возвращая свою кружку на стол. — Что произошло? Вы расстались?
Майк посмотрел на глинтвейн, будто надеясь в нём утопиться.
— Это сложно. Сложно сказать, что мы расстались, потому что мы и не встречались. Вроде как.
— Не встречались? — Хендерсон выглядел не менее озадаченным. — Подожди. Вы проводили каждый бал вместе. И ещё вы целовались. Я уже молчу про ваши встречи по выходным.
— Дастин! — Уилер сделал большой глоток. Разговор явно давался ему не так легко. — Ты прав. Мы целовались. И много раз были вместе, и да, я солгу, если скажу, что её компания оставляет меня равнодушным, но…
— Но?
— Это не то. Всё началось ещё летом. Мы никогда не обговаривали с ней наши «отношения». Это будто и не требовалось. Джейн, ну, она стремилась ко мне, как цветок, растущий во тьме подвала. Она была первой, кто не отверг меня из девочек, и первой, кто попытался меня понять, не считая вас троих. И в этом была наша ошибка, возможно. Я подал ей руку, и она приняла её. Но она не мы. У неё не было семьи, не было любви. И она отдала этому первому чувству симпатии всё, что могла, не разделяя эмоций. И постепенно, месяц от месяца, год от года она крепла. Становилась живее, опытнее и несчастнее. Из-за меня. Я… Хоппер… — Майк кисло оглянулся, рассматривая недоумевающие лица друзей. — Мы с ней как семья, понимаете? Она - девушка и при том невероятно красивая, но когда мы наедине, моё сердце не бьется быстрее, чем обычно. Я не думаю о поцелуях, не думаю о близости. Мы просто учим уроки и смотрим фильмы, а иногда она и вовсе проводит вечер в компании мамы или Холли. А летом я спросил о её планах по окончанию школы, и она сказала, что они с Хоппером уедут на несколько месяцев. Путешествовать. Она отчаянно пытается наверстать всё то, что было упущено ей, пока она была заперта в лаборатории. И для меня в этом её свободолюбивом живом мире нет места. Я — Майк. Майкл Уилер, который на пару с её приемным отцом научил её жизни и из-за этого ставший для неё скорее братом.
Майк все говорил и говорил, чувствуя, что наконец, может освободиться от того, что терзает. Лукас и Дастин зачарованно слушали его, выпивая и теряя связь с реальностью. Потому что эти слова, эта ситуация на фоне будничной ежедневной школьной жизни прорывалась, как кровавый поток из вскрытых вен. И Уилл отчего-то чувствовал себя обманутым и раздавленным.
Джейн, получается, непроизвольно оттолкнула Майка. Даже не так: они оттолкнули друг друга, и блять! Следующим, кто попытался отгородиться от него, потерявшего важную связь, стал сам Байерс, возомнивший, что его чувства являются самыми важными на свете. И это было отвратительно.
— Так ты из-за Джейн до сих пор не определился, ну, с решением для профориентационного формуляра? — осторожно спросил Синклер, тут же запихивая в рот слишком большой кусок пиццы.
— Нет. Не совсем, — уклончиво буркнул брюнет, всем своим видом показывая, что развивать тему не намерен, — есть ещё причины.
— Окей, мы тебя поняли! — Дастин примирительно поднял руку, будто пародируя Папу Римского. — Больше ни слова об этом. Лучше скажите, как Вам Глинтвейн?
— Кислый! — Уилл сощурился, специально забирая со столика застывшую сливочную помадку. — Неужели весь алкоголь такой мерзопакостный?
— Не знаю, но ощущения от него странные. — Лукас заторможено помахал перед собой рукой.
Глинтвейн сделал своё дело. Чем больше ребята пили, тем сильнее на них действовала гравитация. После третьей кружки Синклер сполз с дивана, вытянув ноги и разрозненно мурлыкая очередную песню со сборника, явно думая о чём-то своем. Хендерсон выглядел не лучше. Еле удержав себя от того, чтобы завалиться на бок, парень облокотился на спинку дивана и задремал, не до конца закрывая глаз и пугая белизной белков. Глядя на них, Байерс решил, что с него будет достаточно двух порций. Голова немного кружилась, но тошноты не ощущалось, что, впрочем, не помешало Уиллу решить дойти до раковины и умыться.
Неуверенно опираясь на стену, юноша коснулся полоски лампочек, тянущихся к розетке в коридоре и, скользнув по ним пальцами, направился в ванную комнату, наполненную уютной обволакивающей темнотой, совершенно отличной от той холодной тьмы, что наполняла дом Байерсов с Изнанки.
Из гостиной совсем тихо доносилась песня, записанная Уиллом относительно недавно. От одного воспоминания о ней на лице юноши заиграла нежная улыбка, вызванная вспышками тёплых воспоминаний.
— Это же Hungry Eyes из «Грязных танцев», верно? — подкравшись сзади, спросил Майк, и Уилл дёрнулся, оступаясь и наталкиваясь на него спиной.
— Иисус, зачем же ты появляешься так внезапно? — даже если бы захотел, Байерс не смог бы слишком сильно испугаться. Вместо этого он развернулся к Уилеру, заглядывая в его пьяные чёрные глаза. — Да, это именно она. Под неё Джонни учил Бэби танцевать.
— Мне очень понравилась та ночевка, Уилл, — Майк отчего-то стушевался, — могу я сегодня снова? Ну, спать с тобой вместе?
— Конечно. — Юноша улыбнулся, бережно похлопывая брюнета по плечу. — Я пойду, провожу Дастина с Лукасом в спальню Джонатана. Так что, как закончишь в ванной, просто приходи в мою комнату.
Синклер тоже почти умудрился заснуть, опасно наклонив кружку и пролив немного глинтвейна на любимый ковер Джойс. Нельзя конечно было сказать, что в гостиной требовалась генеральная уборка, но отмыть посуду и пятна с журнального столика предстояло точно. Лукас еле растолкал Хендерсона. И пока они, покачиваясь, направились в бывшую комнату старшего из братьев Байерс, Уилл собрал грязные тарелки, кружки и отнёс их в раковину, с твердым намерением помыть.
Непослушные пальцы скользили губкой по керамическому днищу, выуживая прилипшие косточки апельсинов. Байерс нарочито медленно оттирал эти несчастные несколько тарелок, оттягивая момент возвращения в комнату, где его должен был ожидать Уилер.
Сегодняшний вечер «открыл» глаза на слишком многое, заставляя Уилла почувствовать себя почти предателем. Майк нуждался в нём, как в близком друге, и юноша собирался отдаться ему с головой, намереваясь наплевать на собственные чувства.
И пусть воображение предательски рисовало в голове картину того, как брюнет, удобно устроившись на кровати-полуторке ждал его, Байерс лишь рассерженно закусил губы, отвлекаясь от ножа и вгоняя его в указательный палец. Ему всего лишь надо было терпеть.
На уборку ушло около двадцати минут и, честно сказать, Уилл был уверен, что застанет Майка уже спящим. Однако Уилер, казалось, даже не садился на кровать. Байерс нашел его за своим письменным столом, заваленным рисунками и кучей канцелярии. Кажется, на последнем наброске, заинтересовавшем Майка, был изображен Саймон Гэллап с сигаретой в руке.
— Ты долго, — укоряюще заметил брюнет, разворачиваясь и выглядя достаточно сонным.
— Так почему ты не лег? — Уилл осторожно прикрыл дверь, замыкая их в одном маленьком пространстве.
— Я не хотел ложиться без тебя.
— Окей… — Байерс поступился к кровати, подхватывая одеяло и одёргивая его назад, как бы приглашая. — Раздевайся. И, если хочешь, я могу дать тебе свою чистую футболку.
— Обойдусь, — Уилер хмыкнул, стаскивая с себя свитер, — мне очень жарко. И, скорее всего, это из-за глинтвейна. Зачем Дастин вообще решил его сделать?
— Он хотел обсудить со мной моё поведение в последнее время, — нервно сглатывая, придумал Уилл, немного отворачиваясь и нажимая большим пальцем на рану.
— А ему-то это зачем? — как-то слишком недовольно выпалил Майк, пошатываясь, но с трудом снимая свои джинсы. — В смысле, он разве не понял, что это касается только нас?
— Как раз из-за этого, — прыснул юноша, избавляясь от джемпера и обходя кровать. Слово «нас», прозвучавшее с уст брюнета, приятно защекотало шею.
Матрас жалко скрипнул пружинами, принимая на себя сразу двоих взрослых парней. Байерс толкнул подушку поближе к Уилеру, предлагая занять её, но Майк лишь избавился от неё, скинув на пол и устраиваясь прямо напротив Уилла, глаза в глаза.
— Твои родинки похожи на созвездия, — доверчиво сообщил брюнет, касаясь плеча друга. — Каждый раз, когда ты снимаешь одежду, мне хочется соединить их.
От этого нетрезвого признания Байерс был готов беспомощно заскулить, но вместо это лишь сильнее впился в свой многострадальный порез, выдавливая кровь. Если бы только Майк действительно решил это сделать, Уилл бы разрешил ему изрисовать себя даже фломастерами.
— Твоя кожа лучше. Кажется такой светлой, что часто не замечаешь тонкого загара, который ложится на неё летом. Это красиво, Майк. Ты красивый.
Уилер вдохнул слишком глубоко.
— Ты придёшь ко мне завтра? Днём надо будет позаниматься с Джейн, но вечером мы можем заняться чем-нибудь. Посмотреть фильм или всегда можно просто прогуляться.
— Да, конечно. — Байерс растер кровь по собственному бедру. — Я больше не буду убегать.
***
Уилл долго не мог заснуть, ворочаясь и силясь вытолкнуть все мысли из сознания. Кровать была слишком тесной для двоих. Майк давно «отключился», выдав себя сонной судорогой и размеренным дыханием, а его тело, разогревшееся ото сна, пылало, как самый настоящий обогреватель. Байерс силился заснуть, выматывая себя подсчетами овечек, прыгающих через лужу, мыслями о завтраке, о маме, о Джонатане. Но сон всё не шёл, будто решив обойти юношу стороной.
И тогда Уилл поддался себе, разрешив повернуться к Майку лицом и вглядеться в высокие, наверняка, бархатные скулы.
«Твои родинки похожи на созвездия», — хмельно повторил брюнет в его воспоминаниях.
— Твои веснушки тоже.