25
Короткое колебание ткани… Рычание рядом с палаткой… мы с Винни застыли, затаив дыхание. Пэйтон наконец-то заснул, весь мокрый от пота, то впадая в бред, то приходя в себя. Мы переглянулись и поняли друг друга без слов: тот-в-кого-превратился-Пок бродит вокруг. У меня перехватило горло, и я как можно тише подползла к краю палатки. Поверхность воды оставалась гладкой, и ничто не выдавало присутствия зверя. Но я знала, что он следит за нами. Его чутье намного превосходит наше, и он очень осторожен.
Наши головы одновременно повернулись, и мы оба сглотнули. Сейчас зверь позади палатки… Потом слева, потом справа. Он кружил вокруг нас, избегая подходить ко входу. Я слышала тяжелое дыхание Винни и представляла себе по ту сторону стенки настороженную морду с огромными клыками. Губы приподнялись, мышцы готовы оторвать кусок плоти. Он не дурак. Он чует капкан за километры.
Какое-то шуршание. Кажется, пробежал вдоль правой стенки. Мы с Винни обернулись. И вдруг возникла огромная тень, она заскребла лапами по палатке, потом лапы ослабли, и нам показалось, что они обвились вокруг нашего обиталища прямо у нас над головой. От притолоки разнеслось рычание. Пальцы мои стиснули цепь, и я приготовился выпрыгнуть наружу. Как только тень приблизится ко входу в палатку…
Но тень Пока не пошла ко входу Она неподвижно нависла над спящим Пэйтонлм, потом сразу уменьшилась, сузилась и исчезла.
– Не может быть, – прошептал Винни. – Мне кажется, он ушел.
Мы подождали еще минут пять, чтобы убедиться, что того-в-кого-превратился-Пок действительно нет, а наша западня не сработала. Поражение сразило нас, и я вдруг осознала, что, издерганная голодом, я и сама стал хищником, готовым на все. Мною овладел охотничий инстинкт.
Я осторожно вышла из палатки, за мной Винни. Фонарь неплохо освещал вход в наше жилище. На земле виднелись несколько капель крови, а на стенке темнело большое пятно.
– Твой мерзкий пес пришел, чтобы отлить на палатку. Ты понял? Плевал он на нас!
Я присела и окунула палец в капельку крови. Она была еще теплая.
– Он почуял западню и даже не подошел к воде. А ты говоришь, охотник…
Я поднялась, опустив руки и глядя в темноту:
– Он ранен. Я знаю, что такое раненый зверь. Инстинкт самосохранения у него сейчас увеличился многократно. И он раз в десять хитрее нас. Так нам с ним не справиться.
Винни сжал кулаки. Рана на руке натянулась, особенно в местах швов, и он поморщился.
– И что теперь делать?
Я понуро залезла в палатку и уселась, подперев кулаками подбородок. Щеки Пэйтона припухли и были красны от жара. Если ничего не предпринять, он умрет. Он тихо застонал и потянул меня за рукав. Похоже, он умирает.
– Прости… Прости за все… что я тебе… сделал… Но это… не моя… вина…
– Что ты сделал, Пэйтон? Ну, скажи, что ты такое мне сделал? Письмо? Это ты взял письмо?
Он вздрогнул и опять забылся. Я попробовала его растолкать, но безуспешно. Быстро поднявшись, я схватила с пола острый камень и коремат. Меня охватило бешенство. Я налилп в стакан воды и остановилась перед Винни:
– Пригляди за мальчиком, ладно? Промокай ему регулярно лоб полотенцем, давай ему пить и не выпускай из спальника, разве что пописать. А главное, надо его хорошенько укрыть. Нельзя допустить, чтобы эта треклятая пропасть забрала его. Он должен жить.
– А ты?
– А я залезу на тот карниз, где он тогда очнулся. Оттуда я и хочу захватить Пока врасплох.
– Ты уверена?
– Другого выхода нет. Кроме нашей лужицы, нигде больше нет воды. И баллон с газом на исходе.