Золотой ворон

Жан
В среду утром Кэт и Жан снова пересекли город на своих мотоциклах.
Джереми боялся, что соседи заметят, как долго они стоят припаркованными
перед домом, и донесут его родителям. Лайла категорически отказывалась
вновь садиться на мотоцикл Кэт, поэтому Джереми предложил подвезти её на
машине и пообещал встретиться с остальными в Лофтах. Движение в этот
ужасный ранний час было достаточно свободным, так что Нокс почти мог
угнаться за Жаном и Кэт, но на последних километрах ребята всё-таки
оторвались, уехав далеко вперед.
Жан уже наполовину запихнул свою одежду в полиэтиленовый пакет, когда
Джереми и Лайла наконец появились в дверях, однако девушка отправилась не
в свою комнату, а к Моро. Она оперлась о дверной косяк и с серьёзным
выражением лица посмотрела на него, пока Джереми неуверенно замер
позади.
- Расскажи мне о Лиле Холдене, - сказала Лайла. - Ты его знаешь?
Жан был настолько ошеломлён вопросом, что в начале просто замер и просто
уставился на неё. Однако слово «знаешь» было хоть каким-то утешением -
значит, Лил был ещё жив. Жан медленно отложил пакет и скрестил руки на
груди.
- Номер тридцать три, левша, вратарь. - Юный брюнет, одержимый идеей
фиксировать свои волосы торчком, хотя у него не было подходящего лица для
того, чтобы эта причёска выглядела хорошо. Он наносил столько геля, что
шлем хрустел, когда он его застёгивал. Жан перевёл взгляд с Лайлы на
Джереми и продолжил: - Сейчас он на втором курсе. Почему ты спрашиваешь?
- Он в больнице, - пояснил Джереми. - Сегодня утром на первой паре у него
случился нервный срыв.
«Пока ещё жив»,
- мысленно уточнил про себя Жан. Если он позволил себе
сломаться настолько публично, а слухи об этом уже дошли до Калифорнии,
значит, скоро полетят головы. Жан медленно взял свой пакет и глубже запихнул
в него одежду. Он смутно слышал, как Джереми произнёс его имя, но не
отрывался от дела и лишь сухо ответил:
- Никто не удивится, что он сломался, и никто не будет оплакивать его
отсутствие в составе. Вороны ненавидели его за заикание.
Это было жутким преуменьшением, но Жан не собирался вдаваться в
подробности. В первый год Лила травили так жестоко, что он в какой-то
момент хотел вообще перестать разговаривать, но тренеры, казалось,
наслаждались бессмысленной жестокостью. Они заставляли его выступать на
командных собраниях при каждом удобном случае, а потом жестоко
наказывали за неизбежные запинки. Это напоминало Жану его первые месяцы
в Гнезде, когда английский был для него скорее шумом, чем языком. Возможно,
Серхио тоже понимал это - осенью он добился того, чтобы стать напарником
Лила, хотя в предыдущем году старался держаться от него подальше. Кэт
подошла так тихо, что Жан не услышал, но её сдержанное:
- Жутко, правда? - заставило Лайлу обернуться. Этим воспользовался
Джереми, наконец проскользнув в комнату, а Кэт прижалась к боку Лайлы,
нахмурившись. - Где вообще находятся родители Воронов, когда происходит
такой ужас?
- У Воронов нет семей, - сказал Жан.
- Есть, - возразила Кэт. - Но, чёрт возьми, выглядит так, будто их и вправду нет.
- Кэт, полегче, - вмешался Джереми.
Кэт резко дёрнула рукой:
- Ну да, летом, когда их дети начали ломаться, они отправили их к
психотерапевтам, а потом снова запихнули в «Эдгар Аллан», решив, что стоит
попробовать ещё раз. А теперь ещё трое Воронов - четверо, если считать того
первокурсника на прошлой неделе – покончили жизнь самоубийством, а их
родители молчат. Прости, - она поморщилась от собственной формулировки. -
Просто... сколько ещё Воронов должно умереть, чтобы их семьи, наконец,
вмешались?
Лайла обвила Кэт рукой за талию и медленно сжала её.
- Полагаю, - сказала она, медленно переводя взгляд на Жана, будто ища
подтверждения, - всё дело в контрактах Воронов с «Эдгаром Алланом». Если
Университет может заставить игроков отказаться от контактов с семьёй на пять
лет подряд, у неё должны быть жёсткие условия и меры предосторожности.
Либо родителям нельзя что-либо говорить, либо им платят за молчание. А
может, и то и другое. Жан?
- Возможно. Я не читал контракт. - Тишина, наступившая после этих слов,
была такой глубокой, что в ней можно было утонуть. Жан отказывался верить,
что они удивлены, и в его голосе прорезалось нетерпение: - То, что там
написано, не имело значения. У меня не было выбора - я должен был
подписать. - Собственность не имеет права оспаривать условия владения над
ней, но Жан не мог сказать это вслух. Лучшее, что он мог предложить: - Я не
мог вернуться домой.
Выражение лица Кэт стало бесконечно грустным, но первым заговорил
Джереми:
- Жан, скажи, что хотя бы контракт с Троянцами ты прочитал.
- Лишь некоторую часть, - признался Жан. Он пожал плечами, будто ему было
всё равно, хотя Джереми выглядел совершенно расстроенным. - Он был очень
длинным и очень скучным. Мне нужно было лишь знать, включили ли вы в
него то, о чём я просил. Это не имеет значения. Важно то, что мы опоздаем на
тренировку, если ты не разберешь вещи,
- добавил он, помахав своим пакетом
перед Лайлой. - Я больше не хочу говорить о Воронах сегодня.
Она промолчала, но Жану не понравился ее взгляд. В нём было не просто
любопытство, а что-то большее, что он не хотел разгадывать. Достаточно было
того, что она отвернулась без дальнейших вопросов, а Кэт последовала за ней.
Жан повернулся к Джереми с выразительным взглядом. Тот в ответ только
изобразил, как застёгивает молнию на губах, и сел на своё одеяло, ожидая, пока
девушки закончат свои сборы.
Несмотря на нежелание обсуждать эту тему, мысли Жана оставались с
«Эвермором». Серхио наверняка знал, что случилось с Лилом, но у Жана не
было его номера телефона. На мгновение Моро подумал о том, чтобы
позвонить Джозайе Смоллсу и спросить, но одна только мысль об этом
вызывала у него отвращение. В конечном итоге «Эдгар Аллан» придумает
официальную версию для новостей, а Кэт передаст её остальным. До тех пор
Жан ничего не мог сделать.
Но когда «Эдгар Аллан» наконец выпустил заявление во второй половине дня,
о срыве Лила не было ни слова. Ректор Университета Луи Андрич был больше
заинтересован в представлении нового главного тренера «Воронов»: Джоэла
Коэра, участника оригинального состава команды и её первого капитана.
После семи лет в составе «Огайо Тандер» он пропал с радаров. То, что «Эдгар
Аллан» нашёл его снова, не было сюрпризом, но Жан мог только догадываться,
что ему пообещали, чтобы вытащить его из отставки.
Занятие по статистике закончилось уже минут десять назад, но Коди увидел
заголовок о Коэре, когда собирался уходить. Теперь в аудитории остались
только они вдвоём, и Коди развернул ноутбук так, чтобы оба могли прочитать
статью. Конечно, Коди закончил первым, но дождался, пока Жан откинется
назад, прежде чем спросить:
- Какие мысли?
- Пока не решил, - признался Жан. - Он отсутствовал слишком долго, но он -
Ворон. Он знает, как вести их.
- Надеюсь. - Коди подтянул ноутбук ближе. - Сейчас быстро отправлю это Кэт
и пойдём.
Жан наполовину собрал рюкзак, когда слова Коди наконец дошли до него. Он
проверил сумку, прежде чем вспомнил, что его ноутбук теперь всего лишь
обгоревший кусок металла.
- Мне нужно зайти в библиотеку перед тренировкой.
- О? Конечно, - легко согласился Коди, отправляя письмо и засовывая вещи в
сумку. - До или после еды?
- Я быстро, - пообещал Жан, и они отправились в путь.
Он нашёл свободный компьютер у окна и ввёл свои студенческие данные. В
его почтовом ящике скопилось с десяток непрочитанных писем за последние
дни - уведомления от профессоров и кампуса, но Жан проигнорировал их.
Неважно, что он не знал номер Серхио. «Эдгар Аллан», как и Университет
Южной Калифорнии, использовал простую систему для создания
студенческих почтовых адресов. Жан помнил свой, а значит, знал и Серхио. Он
открыл новое письмо, заполнил строку «Кому», но замер. Коди смотрел в
телефон, но Жан сидел неподвижно так долго, что они подняли на него взгляд:
- Всё нормально?
- Вроде как,
- уклончиво ответил Жан.
Он не разговаривал с Серхио с тех пор, как ушёл из «Эвермора», но Серхио
был «Вороном» и закрылся от Жана, как и все остальные. Он отправил письмо
в Университет Палметто с тетрадями Жана, изуродовав их вместе с другими
бывшими товарищами по команде. Шансы на ответ были ничтожны;
вероятность того, что он будет дружелюбным, - ещё ниже. Связавшись с ним,
можно было потерять больше, чем приобрести. Жан взглянул на мышь, говоря
себе, что лучше бросить эту затею, но всё же напечатал короткое: «Лил?»
Он отправил письмо, прежде чем мог передумать, и вышел из системы.
- Всё? - спросил Коди. - Отлично! Пошли есть.
- Да, - согласился Жан и заставил себя выбросить мысли о Воронах.
Дневная тренировка закончилась чуть раньше, и Жан последовал за Кэт и
Лайлой к машине Джереми, чтобы отправиться в долгую поездку на запад.
Личный повар семьи Уилшир взял выходные на неделю, так как дома должен
был быть только Джереми, но Кэт была в восторге от возможности
воспользоваться его дорогими кухонными приборами. Джереми явно не
привык принимать гостей, а лучшее развлечение, которое у него нашлось, - это
запутанный йо-йо и мячик для хакки-сак. В итоге они решили посмотреть
телек – тем более, их было целых пять штук на трёх этажах дома.
Уильям встал раньше всех на следующее утро и отправил их в путь с четырьмя
термокружками кофе. Кэт пела ему дифирамбы, пока Лайла не заставила её
замолчать поцелуем и буркнула:
- Слишком рано, детка.
Жан и Таннер отправились из «Лиона» в библиотеку, где Моро смог выдержать
неприятный, натянутый разговор с Добсон. Как только он положил трубку, то
направился с Таннером к компьютерам. Таннеру было всё равно, куда идти,
лишь бы найти свободное место - ему нужно было готовиться к двум тестам.
Он сел и сразу углубился в учёбу, а Жан вошёл в систему.
Среди нескольких новых автоматических уведомлений от Университета
Южной Калифорнии его ждало письмо от Серхио, отправленное в три часа
ночи по местному времени. Жан кликнул на него и прочитал короткое
сообщение:
«Его нет. Андрич расторг с ним контракт и отправил домой прошлой ночью».
- Под сообщение было несколько пустых строк, а затем: «Ты выглядишь как
полный дебил в красном, Моро. Чуть глаза не выколол, когда увидел».
Жан поморщился и написал в ответ:
«Это отвратительно, но лучше, чем носить чёрное».
Он нажал «Отправить», уже собираясь закрыть почту, но замер, осознав более
широкую картину. Он решил создать ещё одно сообщение и написал:
«Слишком рано в сезоне, чтобы Вороны следили за играми Троянцев».
Он откинулся назад и взглянул на часы. Теперь, когда «Гнездо» было закрыто,
Вороны должны были жить в обычном ритме, но Жан не был уверен, как
«Эдгар Аллан» организовал их занятия. Уволили ли они преподавателей,
работавших только с Воронами, или просто перевели их на стандартный
дневной график? Спрашивать об этом, когда он и Серджио находились в столь
напряжённых отношениях, не имело смысла, поэтому Жан переключился на
пометку остальных писем как прочитанных. Новое сообщение от Серхио
теперь красовалось на самом верху.
«Пошли Троянцы нахер», - гласил предсказуемый ответ. - «Финн слышал, что
Зейн заходил к тебе, и захотел узнать, как всё прошло».
Сразу за ним пришло ещё одно письмо:
«Первый раз вижу, чтобы ты боялся его, ЖАННИ».
Жан немедленно закрыл систему.
В пятницу вечером прошла домашняя игра против Лас-Вегаса. Шон должен
был вернуть свое законное место в стартовом составе, так что после перерыва
Жана отправили на скамейку запасных. С одной стороны от него оказался
Таннер, а с другой - Деррик и Дерек. Двойные «Д» неистово вопили при
каждом манёвре, тогда как Таннер берег самые громкие крики для голов. Жан
решил, что к тому моменту, как его наконец выпустят на площадку, он
наверняка оглохнет, но, по крайней мере, это отвлекало его от раздражения из-
за роли запасного.
Троянцы выиграли матч со счетом 9:4, и Джереми залпом выпил энергетик,
прежде отправиться домой сквозь пятничные пробки через весь город. Восторг
его друзей не мог скрыть, насколько утомительной была эта поездка, и Жан
отказывался верить, что Джереми может терпеть этот бесконечный маршрут
день за днем, месяцами. Неудивительно, что тот засыпал при каждом удобном
случае. К началу чемпионата он, вероятно, превратится в призрака.
Либо Уильям умел отслеживать местоположение Джереми, либо специально
прислушивался к звуку его двигателя. Он открыл дверь еще до того, как они
добрались до крыльца, и приветствовал их сдержанным поклоном,
одновременно протягивая трубку домашнего телефона.
- Опоздал, - догадался Джереми.
Уильям взглянул на часы:
- Минут на тридцать семь.
Матильда Уилшир звонила от одного до трех раз за вечер, пока Троянцы
гостили здесь, иногда делая между звонками всего полчаса перерыва, а
однажды даже дала им целых три часа передышки. На этот раз Джереми сумел
быстро закончить разговор и вернул телефон в протянутую ладонь Уильяма.
- В холодильнике есть газированный сидр, - сообщил Уильям. - А на кухонном
столе я оставил закуски. Вам что-нибудь еще нужно?
- Мне нужно, чтобы ты наслаждался вечером, - сказал Джереми. - У нас все
хорошо, правда.
- Спасибо, что пустили нас на неделю, - добавила Лайла. - Мы уедем уже
завтра.
Уильям улыбнулся:
- Спасибо, что приехали. Это редкая удача - видеть Джереми счастливым.
Жан покосился на друга, но тот уже направлялся к кухне. Вчетвером они
быстро разобрали угощения и напитки и поднялись наверх в комнату Джереми.
День выдался долгим, но никто не спешил ложиться спать. Утро означало
возвращение в пустую квартиру и разлуку с Джереми, а Лайла всеми силами
оттягивала этот момент.
В конце концов усталость взяла свое, и все уснули около двух часов ночи. Но
Жан проснулся, когда Уильям бесшумно вошел в комнату. Дворецкий разбудил
Джереми, коснувшись его плеча, и тот тяжело вздохнул, прежде чем взять
трубку.
- Доброе утро, мама, - его голос был хриплым от сна. - Да, я все еще в постели,
сейчас... - Джереми нащупал телефон и сощурился на экран. - ...еще нет
шести. Планов особых нет, просто учеба и тренировки. Ксавье собирался
пробежаться по пляжу, так что, может, присоединюсь. Да, ладно.
Он повесил трубку и, кажется, чуть не задремал с ней в руке, но все же
вспомнил вернуть телефон Уильяму.
- Иди спать, - пробормотал он.
- Я поставлю кофе, - лишь ответил дворецкий.
Жан дождался, пока он уйдет, а затем сказал:
- Она тебе не доверяет.
Джереми так долго молчал, что Жан решил, будто он снова уснул. Но потом
услышал:
- Пока нет.
- Прошло уже четыре года. - Жан перехватил спальник, когда Джереми
попытался с головой укрыться в нем, и сжал ткань крепче. - Если за это время
она так и не начала тебе доверять, то уже и не начнет.
Джереми возразил тихо:
- Ты не можешь знать этого.
- Джереми.
- Давай не будем говорить об этом сегодня, - устало попросил он. - Ладно? Не
сегодня.
Жан с раздражением разжал пальцы. Он думал, что из-за этой злости ему не
удастся заснуть, но как только Джереми провалился в сон, его самого тоже
потянуло обратно в темноту.
Их разбудил новый звонок через два часа, что было уже не так уж и
удивительно. Впрочем, Мати́льда всего лишь на несколько минут опередила
их будильники. Джереми каким-то чудом умудрился звучать бодро, и этого
оказалось достаточно, чтобы разбудить Кэт и Лайлу.
Вчетвером они спустились завтракать, и Джереми буквально вцепился в
кофеварку, пока та готовила напиток. Жан подавил зевок за тяжелой ладонью
и мысленно поклялся перенести свои встречи на более позднее время. Десять
утра казались разумным вариантом, когда он записывался, но жизнь вносила
свои коррективы. Он осушил половину кружки, которую налил ему Джереми,
затем подвинул горку натертого сыра к Кэт, чтобы та добавила его в омлет.
Собираться было легко, и к без четверти девять они уже были в дороге.
Сначала Джереми подвез Лайлу и Кэт, затем отвез Жана к его врачу.
Жан мужественно выдержал всю сессию, прежде чем наконец заговорил о
смене расписания. Его отправили на ресепшен, чтобы он разобрался с этим
там. Найти подходящее время было трудно: вечерние и дневные сеансы
пересекались с играми и тренировками. После некоторых поисков удалось
выделить позднее утреннее время по воскресеньям. Жан не был уверен, как он
сможет добираться сюда без возможности оставаться у Джереми на выходные,
но решил разобраться с этим позже.
Джереми припарковался у их дома, но не заглушил мотор.
- Хотел бы я остаться и помочь.
- Тогда останься, - сказал Жан, зная, что тот не сможет.
Джереми только тяжело вздохнул, и Жан, не говоря больше ни слова, выбрался
из машины.
Если идеально вылизанный дом Джереми казался слишком искусственным, то
эта квартира была противоположностью. Сейчас она была так же пуста, как и
на прошлых выходных, и Жан мог только догадываться, как сильно упало
настроение Лайлы, когда она вошла в нее утром.
У него были деньги с продажи машины, а у Лайлы и Кэт - небольшие суммы
от родителей, но они потратили неделю, прячась в доме Джереми, вместо того
чтобы обустраивать жилье.
- Ты дома? - позвала Кэт, выходя из своей комнаты.
- Дома, - отозвался Жан. – Я в душ.
Он ненавидел принимать душ перед терапией, но у них было слишком много
дел, чтобы откладывать это на потом. Он управился быстро и, одевшись, нашел
девушек, сидящих посреди гостиной.
Кэт написала Коди, когда они вышли из квартиры, а потом снова, когда
добрались до общежитий. В эти выходные им предстояло одалживать машину
у Коди, так как Лайла не могла позволить себе заменить свою в ближайшее
время. Коди показал им, где она припаркована, а затем протянул Лайле ключи.
- Спасибо, - сказала Лайла.
- Пользуйтесь, сколько угодно,
- ответил Коди. - Если что, у нас есть машина
Пэта.
- Мы вернём её завтра, - пообещала Лайла.
Они провели весь день вне дома, так что пришлось и обедать, и ужинать в
городе. Лайла переходила из секонд-хендов в крупные магазины, потом в
торговые центры и обратно, зная, что ей нужно обустроить новый дом, но
отчаянно желая найти вещи, к которым она могла бы привязаться. К спальне у
неё было меньше всего претензий, поэтому хотя бы кровати и комоды удалось
заказать, оформив доставку на предстоящую неделю.
Следующими на очереди были ноутбуки для учёбы, а Кэт искала системный
блок, который бы тянул её игры. Жан был тихо потрясён тем, сколько всё это
стоило, но в то же время был рад, что теперь может сам за себя платить. С
момента приезда в Калифорнию он зависел от Кэт и Лайлы во всём, что ему
было нужно. Было приятно хоть немного облегчить их бремя, даже если их
привели к этому не самые лучшие обстоятельства.
Кэт затащила Лайлу в книжный магазин, зная, что ей нужна приятная
передышка после неудачного дня, и вместе с Жаном осталась ждать её в кафе
при магазине. Потом они потеряли ещё час, пытаясь обновить гардероб, и Жан
был предоставлен сам себе. Кэт и Лайла время от времени заглядывали к нему
из женского отдела, чтобы проверить, как у него дела, но не задерживались
надолго - им тоже нужно было примерять вещи. Жан рылся в одежде, выбирая
знакомые цвета и фасоны, а потом подошёл к девушкам с тем, что решил взять.
- Начинаю думать, что твой любимый цвет - синий, - сказала Кэт, оценивающе
разглядывая его выбор.
- Нет, - возразил Жан.
- Это любимый цвет Джереми, - заметила Лайла, вешая на тележку целую
охапку вешалок.
Жан уже понял это, но лишь неопределённо хмыкнул в ответ.
- Мне нравится розовый, - сказала Кэт. - Лайле - фиолетовый. А тебе?
Жан нахмурился, обдумывая ответ, и его взгляд скользнул по вещам,
наваленным в их тележке. В конце концов он выбрал единственный цвет,
который имел для него смысл:
- Коричневый.
Судя по реакции Кэт, это был последний ответ, который она ожидала
услышать, но Жан не стал ничего объяснять. Коричневый, как земля в саду
Реманна, как песок, который омывает прибой, как грунтовые дороги, по
которым Кэт возила его снова и снова. Коричневый, как взгляд, который искал
его в каждой комнате, но эту последнюю мысль он не мог себе позволить.
- Впервые слышу такое, - наконец сказала Кэт и добавила из вежливости: - Но
мне нравится.
- Заканчиваем? - спросила Лайла, оглядываясь, словно что-то забыла.
- Да, - ответил Жан, и Кэт покатила тележку к кассам.
После этого оставалось только ехать домой. Несмотря на девять часов
покупок, они привезли с собой совсем немного полезных вещей. Из мебели
Лайла одобрила только три лампы и два маленьких столика. Она бесконечно
переставляла их, пока Кэт вешала шторы, а затем неуверенно водрузила новый
телевизор на более крупный из столиков. Четыре купленных фильма
сложились в стопку на полу рядом, а книги Лайла выставила вдоль стены.
- Завтра купим полки, - пообещала она. - И столы. Думаю, мы...
Она осеклась и уставилась в сторону. Кэт продолжала заниматься своими
делами ещё минуту, прежде чем поняла, что что-то не так, и слезла со стула:
- Что случилось?
Жан был ближе к входной двери, так что услышал это раньше неё:
- Лает собака.
- Дорогая... - тихо сказала Лайла.
Кэт не потребовалось дополнительных объяснений. Она подошла к Лайле и
крепко обняла её.
- Это плохая идея, Лайла. У нас учёба, тренировки, игры. Как мы сможем
заботиться о животном с таким расписанием? - Она искала понимание в глазах
подруги и попыталась добавить аргумент: - Кто будет выгуливать его, когда у
нас будут выездные игры?
- Догситтер, - без колебаний ответила Лайла.
Такой готовый ответ застал Кэт врасплох.
- Я просто... Давай подумаем об этом, хорошо? Убедимся, что понимаем, на
что идём.
- Ты думай, - сказала Лайла. - А я пойду спать.
Кэт не стала её удерживать, и Лайла твёрдым шагом ушла в свою комнату,
закрыв дверь. Кэт устало потерла виски, а потом перевернула пакеты с
одеждой, вываливая всё содержимое на пол. Жан присоединился к ней, и
несколько минут они работали в тишине. Этикетки и ценники безжалостно
отрывались и комкались, пока Кэт, наконец, не спросила:
- А ты что думаешь?
- Это ошибка, - сказал Жан.
- Возможно, - согласилась Кэт. - Но они говорили об этом годами, знаешь?
Щенок, которого Джереми мог бы оставить, а Лайла - прижимать к себе. Но её
дядя никогда не уступал, как бы она его ни упрашивала.
Жан посмотрел на выражение её лица и понял, чем всё закончится. Кэт хотела
быть голосом разума, но, если бы Лайла попросила у неё звёзды с неба, она
нашла бы способ их достать. Жан сорвал последнюю бирку с большей силой,
чем требовалось.
- Это ошибка, Кэт, - повторил он.
Она ничего не ответила, и Жан с неприятным чувством понял, что проиграет
этот спор.
В воскресенье они вернули машину Коди и вместо неё забрали грузовик Шона.
Лайла была полна решимости найти больше мебели, чем накануне, но первые
несколько остановок так её разочаровали, что они сделали ранний обеденный
перерыв в торговом центре. Она молча пила свой бабл ти, угрюмо глядя в даль,
пока Кэт изо всех сил пыталась заполнить тишину. Наконец Лайла указала на
магазин напротив и сказала:
- Я попробую ещё раз.
- Да, конечно. - Кэт дождалась, пока Лайла уйдёт, затем устало провела рукой
по лицу. Она так и не доела обед, но Жан сомневался, что она вообще
собиралась. Последние десять минут она лениво водила вилкой по бумажной
тарелке, не притрагиваясь к еде. Вид у неё был задумчивый, но потребовалась
ещё минута, чтобы подобрать слова: - Я не знаю, как ей помочь.
Жан посмотрел на наполовину выпитый напиток, который оставила Лайла.
- Если ей не нравится эта квартира, возможно, нас смогут переселить в другую.
- Это ничего не изменит, - ответила Кэт, наконец отложив вилку и принявшись
тыкать трубочкой в оставшийся лёд в стакане. Она наверняка согнёт её об эти
ледяные глыбы, но Жан предпочёл промолчать. - Я же говорила, что моя семья
из района залива, да? Пять поколений, родившихся и выросших в одном доме.
Где бы я ни была, это мой дом. Это моя семья. - Она на секунду прижала
пальцы к сердцу.
- У Лайлы нет корней, - продолжила она. - Она родилась за границей, и из-за
работы отца им приходилось переезжать каждые пару лет. Единственная
причина, по которой она приехала в Лос-Анджелес, - желание серьёзно
заняться Экси. В пятнадцать лет она переехала к Гэри, чтобы учиться в
местной школе. И он, конечно, хороший парень, не пойми меня неправильно,
но, кажется, сейчас он любит Лайлу гораздо больше, чем тогда, когда она жила
в его доме. Он не из тех, кто строит семью. Скорее арендодатель, чем дядя,
понимаешь?
Жан кивнул, показывая, что слушает. Кэт оглянулась, чтобы убедиться, что
Лайла не возвращается, и продолжила:
- Я знаю, что после выпуска из школы у неё была квартира, но она почти не
говорит о ней, только упоминает, что соседи были проблемными. Видимо, всё
было настолько плохо, что Гэри переделал дом осенью и позволил ей переехать
туда на рождественские каникулы. Это было первое место, которое она могла
по-настоящему назвать домом, и его у неё отняли, - закончила Кэт, так тихо,
что Жан едва её расслышал. - Они уничтожили что-то, с потерей чего она не
знает, как справиться.
Тишина, нависшая над столом, была угнетающей, но Кэт не могла выносить её
долго. Она хлопнула в ладоши и собрала мусор на поднос.
- Ладно. Пойдём, посмотрим, нашла ли она что-нибудь подходящее.
Жан взял напиток Лайлы, пока Кэт выбрасывала мусор, и они пересекли холл,
направляясь в магазин товаров для дома, где бродила Лайла. Жан заметил её
первым, но, поворачиваясь, его взгляд зацепился за ряд картин неподалёку. Кэт
остановилась, но Жан передал ей чай и жестом предложил идти дальше.
Когда она ушла, он свернул в проход и остановился перед картиной в зелёно-
жёлтых тонах. Взял её в руки, поставил обратно, потом снова взял, размышляя,
как отреагирует Лайла. Все картины, которые были у неё в доме, были
оригинальными работами, найденными на распродажах имущества и в
комиссионных магазинах, а эта явно была массовым тиражом. Он сомневался,
что она понравится ей, но не мог просто уйти. Моро всё ещё раздумывал, когда
через пару минут Кэт и Лайла подошли к нему, отыскав среди других отделов.
- Что-нибудь понравилось? - спросила Кэт.
Жан повернул картину к ним, и Кэт тихо сказала:
- Оу.
Лайла мгновенно пересекла проход и протянула руки. Жан передал ей раму и
наблюдал, как она медленно ведёт пальцем по полю нарциссов.
- Это не то же самое, - сказал Жан, протянув руку, если девушка захочет, отдать
ему картинку назад.
- Нет, - согласилась Лайла, прижимая картину к груди. - Но это начало.
Кэт подошла и поцеловала её, и Жан увидел, как плечи Лайлы постепенно
расслабляются. Они ещё минуту стояли, прижавшись лбами друг к другу, пока
Лайла обдумывала что-то, а затем наконец сказала:
- Ладно. Пойдём вернёмся за теми полками.
- Ты уверена? - спросила Кэт. - Мне казалось, они тебе не понравились.
- Мы что-нибудь придумаем, - ответила Лайла, и Жан отправился за тележкой.
Они пробыли в городе ещё несколько часов, но за этот день продвинулись
гораздо дальше, чем накануне. Лайла с мрачной решимостью взялась
обставлять квартиру и, наконец, согласилась на большую часть базовой
мебели. Они вернулись домой с коробками, полными предметов, требующих
сборки, и провели вечер, утопая в пенопласте и разорванном картоне.
Кэт вызвалась отвезти грузовик обратно и заодно заехать за ужином, а Лайла
вышла на балкон подышать свежим воздухом. Жан медленно оглядел комнату.
Она все еще выглядела пустой, лишенной тех личных деталей, которые могли
бы сделать ее уютной, но картина с нарциссами на стене была безмолвным
обещанием того, что рано или поздно они этого добьются. Он налил два
стакана воды и вышел туда, где Лайла опиралась на перила балкона. Она
выглядела усталой, но не такой разбитой, как в последние дни, и наблюдала за
проходящими мимо людьми, рассеянно перебирая пальцами волосы. Время от
времени она морщилась, зацепляясь за узелки.
- Спасибо, - сказала она, бросив попытки распутать волосы и принимая у него
стакан.
Он собирался оставить ее наедине со своими мыслями, но вместо этого
поставил свой стакан у ног и протянул к ней руку. Осознавая, что, возможно,
заходит слишком далеко, он осторожно вплел пальцы в ее темные локоны и
продолжил то, что она начала. Сколько раз он видел, как Кэт и Лайла
расчесывали друг другу волосы в знак привязанности; как охотно она пыталась
проявить к нему ту же заботу во время суда над Эндрю. Он не знал, что еще
мог ей предложить, чтобы помочь. Четыре с половиной месяца спустя она все
еще оставалась для него загадкой - половина целого Джереми, немного
чересчур умная.
- Ты родом не отсюда,
- заметил он, когда она не отстранилась.
Лайла тихо подтвердила:
- Кейптаун. Мама называла меня счастливой случайностью. Они с папой долго
говорили о детях, но не были уверены, стоит ли их заводить, учитывая его
карьеру. Но я все равно появилась.
Жан услышал улыбку в ее голосе.
- Но ты одна.
- У меня нет родных братьев и сестер, но Джереми - мой брат во всех
- сказала она, тихо и тепло. - Я люблю его больше жизни. Я
отношениях,
сделаю для него все.
Руки Жана замедлились, пока он переворачивал ее слова в голове. Он думал о
Лукасe и Грэйсоне, о Джереми и Брайсоне, о Кевине и Рико. Думал о Деррике
и его беззастенчивой привязанности, о Таннере, который следовал за ним, как
утенок. Думал о том, как Кевин назвал его братом в передаче у Ханны, и если
тогда это было кислым уколом в грудь, то теперь превратилось в тупую,
ноющую боль. Он думал о Ноа и Элоди, и ему пришлось закрыть глаза, чтобы
не утонуть в своем горе.
- Брат - это сложно, - сказал он.
Лайла повернула голову:
- Ты был братом.
Это не был вопрос, но Жан все же ответил:
- Да.
Он медленно разделил ее волосы на пряди. Прошло много лет с тех пор, как он
делал это для Элоди, и он почти не помнил, как правильно. Он пробовал и
ошибался, пробовал снова, пока, наконец, не понял, что делает. Он распутал ее
волосы, затем начал сначала и на этот раз сумел заплести свободную косу. У
него не было ничего, чтобы закрепить ее на конце, поэтому он просто зажал
кончик пальцами.
Лайла осторожно ощупала косу пальцами.
- Ты расскажешь мне о ней?
«Я не могу»,
- подумал он. Это слишком личное, слишком много значит. Он
похоронил ее так глубоко, что, если будет заглядывать туда слишком долго, сам
провалится во тьму. Но коса в его руках была веревкой, ведущей обратно к
солнцу и твердой земле, и потому Жан сказал:
- Она любила ежевику, замки из песка и божьих коровок, но больше всего -
сказки. - Он читал их ей так много раз, что уже не нуждался в книгах, но Элоди
любила с широко раскрытыми глазами разглядывать картинки, пока он
рассказывал. - Она молилась, чтобы дракон ее спас.
Лайла спросила осторожно, будто боялась его спугнуть:
- Не принц?
- Дракон мог бы разрушить наш дом, чтобы освободить ее, и унести далеко-
далеко.
Он не сказал: «Жаль, что не унес», но чувствовал это в каждом ноющем ударе
сердца. Лайла молчала, давая ему время выбраться из воспоминаний. Только
когда он отпустил ее волосы, она сказала:
- Мы могли бы вырастить их здесь, если хочешь. - Она повернулась, чтобы
взглянуть на него, но, поняв, что он не уловил ее мысль, кивнула в сторону
пустых углов балкона. - Кусты ежевики, я имею в виду. Я ничего не знаю о
садоводстве, но мы могли бы научиться.
- Не ежевику, - ответил он, потому что как он мог есть ее, не думая о доме?
Она без возражений приняла отказ:
- Может, что-то другое.
Жан задумался. Он чувствовал, что знает ответ, но решил попробовать:
- Персики - это деревья? - Лайла кивнула, и он с недовольным ворчанием
сделал глоток воды. Но все же сказал: - Я подумаю.
- Что угодно, - пообещала Лайла.
Они стояли бок о бок у перил, каждый в своих мыслях, пока мир спешил мимо
них внизу. Вот прошел мужчина с двумя долговязыми далматинами, и Жан
заметил, как Лайла подалась вперед, провожая его взглядом. Моро подумал о
слабеющей решимости Кэт и ощутимом горе Джереми из-за Гавгавковича, а
также о собственном решении стоять на своем до конца – и вдруг
почувствовал, как бастион его здравого смысла пошатнулся.
- Он не будет таким большим, - сказал он. Лайла бросила на него взгляд
вежливого недоумения, и он пояснил: - Твой будущий пес. Он не будет таким
большим.
Это не было согласием, но Лайла посмотрела на него с таким огнем в глазах,
что у Жана по спине пробежал холодок.
- Нет, - согласилась она.
Он уже знал, что пожалеет об этом, но все же отвернулся и сказал:
- Тогда делай, что хочешь.