Золотой ворон

Жан
Жан проснулся в незнакомой комнате, в незнакомой постели. Он уставился в
бледный потолок, пытаясь собрать воедино события прошлой ночи. Они
всплывали обрывками: тошнотворный жар слишком долго сдерживаемого
горя, успокаивающая тяжесть крепких рук, горький привкус таблеток, которые
дали ему, когда он потерял над собой контроль. Стоп-сигналы, уличные фонари
и дребезжащая машина, пережившая свой век на десятки лет. Жан не помнил,
как выбрался из неё, но, едва открыв глаза, сразу осознал, где находится.
Понимание этого всколыхнуло ужас, и он в панике сорвался с постели.
Простыня запуталась вокруг лодыжки и чуть не повалила его на колени. Жан
схватился за стену, сердце бешено колотилось в висках. Потребовалось
несколько секунд, чтобы высвободиться. Он не знал, застилать постель или
снимать простыни - наверняка Реманн захочет постирать их перед тем, как кто-
то ещё здесь ляжет, но оставлять кровать в таком состоянии казалось ужасно
невежливым. В итоге он быстро привёл её в порядок, хотя его дрожащим рукам
понадобилось несколько попыток, чтобы аккуратно заправить углы.
Его уложили спать в футболке и шортах, но кроссовки были сняты и стояли у
дверного проёма. Жан поднял их, зажал под мышкой, осторожно открыл дверь
и выглянул в коридор. Напротив находилась открытая дверь в ванную; почти
все остальные двери были закрыты. Он ненадолго задумался, затем перебежал
через холл. Что бы ни дал ему вчера Реманн, теперь оно оставило горло
невыносимо пересохшим, и Моро жадно принялся пить воду из-под крана.
Его лицо было не в лучшем состоянии: синяки от ударов Хинча, следы насилия
Зейна, темные полосы от его грубых пальцев на шее. Жан оторвал взгляд от
зеркала и вернулся назад в коридор.
По нему разносился женский голос, и, чем ближе Жан подходил к лестнице,
тем больше он его успокаивал. Моро слышал утренние выпуски новостей по
выходным достаточно часто, чтобы узнать этот лёгкий акцент. Жан спустился
на пять ступенек вниз, бросил осторожный взгляд на пустую гостиную и
перешёл к следующему открытому дверному проёму.
Столовая и кухня были объединены в одно длинное помещение. В одном конце
стоял небольшой стол с двумя стульями, а в углу рядом с ним был прикреплён
телевизор, бодро тараторивший новости. Реманн сидел на одном из барных
стульев у низкой стены, отделяющей кухню. Перед ним лежала раскрытая
газета, а он сам медленно потягивал кофе.
Незнакомец со вчерашнего вечера - Адди, вспомнил Жан - мыл посуду в
раковине, но замер, когда заметил Моро.
- Джеймс, - сказал он.
Реманн оторвался от чтения и последовал за его взглядом. Увидев своего
защитника, неуверенно застывшего в дверном проёме, он отложил газету и
кофе в сторону, повернувшись к нему всем корпусом.
- Доброе утро. Удалось поспать?
- Да, тренер, - ответил Жан.
- Простите, тренер.
- Тебе не за что извиняться, - сказал Реманн, будто Жан не сорвал открытие
сезона своим срывом в его кабинете. Может, что-то промелькнуло у него на
лице, потому что тренер тяжело вздохнул и вернулся к кофе.
- Теперь понимаешь, Адди?
- Не приставай к нему, - вздохнул Адди. Затем, улыбнувшись Жану, добавил: -
Доброе утро! Адиджан Брегович, к вашим услугам. Можно просто Адди. А ты
у нас Жан.
Улыбка его была слабой.
- Кстати об извинениях, мне жаль, что я сказал вчера. Я не знал, что это
настолько болезненная тема. Просто Джеймс всё лето говорил о тебе, - добавил
он, взмахнув локтем в сторону Реманна, вытирая руки. – «Моро то, Моро сё»,
я уж начал думать, что ты второе пришествие Христа.
Жан не знал, как на это реагировать, поэтому просто спросил:
- Вы тренер?
- Боже упаси, нет-нет-нет. Я ничего не понимаю в спорте.
Реманн бросил на него взгляд, и Адди театрально взмахнул руками:
- Ладно, в экси я, конечно, кое-что понимаю, но всё остальное для меня тёмный
лес. Ты, наверное, голоден? Конечно, голоден, - сказал он, не дав Жану
возможности возразить. Адди достал из шкафа три тарелки и расставил их
рядом с плитой.
- Ты вовремя. Давай, давай, бурека хватит на всех, я как раз дал ему немного
остыть.
- Ешь, - сказал Реманн. - Это пойдёт тебе на пользу.
Жан послушно пересёк комнату, взял тарелку и окинул взглядом кусок
свернутого теста. Он хотел было спросить о питательной ценности, но
вынужден был довериться Реманну, решив, что тренер не стал бы предлагать
ему что-то вредное.
Адди подал завтрак Реманну, затем наложил себе, жестом приглашая Жана
занять место за столом первым. Он поставил свою тарелку напротив, но пока
не сел. За два похода он раздал каждому по небольшой чашке йогурта и затем
принёс Жану чёрный кофе.
- У нас есть сливки, - предложил он, пока Моро неловко прятал свои кроссовки
под столом.
- Нет, - ответил Жан и добавил: - Спасибо.
- Ну что же, ешьте, пейте и радуйтесь жизни, - весело сказал Адди, наконец
усаживаясь.
Несмотря на бодрые слова, завтрак проходил в напряжённой атмосфере.
Новости, звучавшие сверху, не могли нарушить тяжёлое молчание,
воцарившиеся на кухне. Первым закончил есть Реманн; он убрал за собой
посуду с привычной лёгкостью.
- Я сообщу Джереми, что ты проснулся, - пояснил он, глядя на Жана. - От
твоего дома до моего около двадцати минут, так что располагайся. Я буду
снаружи, если понадоблюсь.
- Твоя шляпа висит в прачечной, - крикнул ему вслед Ади.
Жан перевёл взгляд с двери на Ади и обратно, стараясь не задумываться о
невозможных вещах, но не в силах полностью выбросить их из головы. Ади
отпил кофе и, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел на Жана:
- Не принимай его поведение на свой счёт. Он переживает за тебя, просто
считает, что ты не чувствуешь себя в безопасности рядом с ним, поэтому и
старается не лезть. - Жан ничего не ответил, но в этом и не было нужды. Всё,
что хотел знать Ади, уже отразилось у Моро на лице, и выражение мужчины
стало серьёзным: - О, так он не преувеличивал? Он бы никогда, никогда не
причинил тебе вреда. Мне нужно, чтобы ты это знал.
«Но он мог бы»,
- подумал Жан, вспоминая, как легко Реманн сбил с ног Зейна
прошлой ночью. За этим воспоминанием последовали и другие: его усталость
каждый раз, когда Жан отводил взгляд, тревожные пальцы, теребящие свисток,
когда Жан извинялся, и осторожные руки на его плечах, словно тренер боялся
сломать его неосторожным движением. Моро с трудом сдержал привычное
уклончивое «всё в порядке» ради более тревожной правды:
- Я знаю, - сказал он, избегая взгляда Ади.
- Точно? - переспросил Ади, и Жан заставил себя кивнуть. Мужчина подождал,
не захочет ли Жан сказать что-то ещё, затем указал на его пустую тарелку: -
Вкусно, да? Я заставил Бабу научить меня готовить это перед отъездом из дома.
Трудные утра требуют еды, которая приносит утешение.
- Да, - ответил Жан. Он никогда не считал, что говядину можно есть на завтрак,
но был готов согласиться, что вкус был вполне неплох. После небольшой паузы
добавил: - Спасибо.
- Хочешь посмотреть дом? - предложил Ади, собирая посуду. Но прежде чем
Жан успел ответить, у него запищал пейджер. Он взглянул на номер и
протяжно присвистнул: - Работе всегда удаётся испортить момент. Похоже, мне
нужно сделать пару звонков. Чувствуй себя как дома. Кофе ещё много, ванная
наверху, если что. Всё в порядке? Отлично. Прости, прости.
Он умчался, уже копаясь в карманах в поисках телефона. Жан посидел в
одиночестве ещё несколько минут, затем взял обувь и отправился осматривать
дом. Весь дом Лайлы, вероятно, мог бы уместиться на первом этаже этого дома
- и ещё бы осталось немного места. Обстановка была уютной, с широкой
планировкой и арочными проёмами, создававшими ощущение простора.
Телевизор в гостиной был почти вдвое больше, чем у Кэт, но больше всего
внимания привлекли книжные полки. На каждой второй не было книг - вместо
них там стояли рамки с фотографиями.
На некоторых снимках была Лисински, а на одной - явно семья Реманна: трое
мужчин, стоявших рядом с ним, были так на него похожи, что их можно было
принять за братьев или кузенов.
Больше половины фотографий запечатлели только Ади и Реманна. Дольше
всего Жан задержался у снимка, сделанного на море. Здесь они выглядели
заметно моложе, в волосах Реманна ещё не было ни единой седой прядки. Ади
держал крошечную рыбку с гордой улыбкой, а рядом с ним смеялся тренер. На
фото их было видно лишь до пояса, но Жан был уверен, что за кадром
скрывается большой палец, выглядывающий из-под развевающегося подола
расстёгнутой рубашки Ади. Может, Реманн просто держался за поручень,
скрытый за кадром, но...
Звук шагов по деревянному полу заставил его поспешно поставить фото
обратно, но человек, двинувшийся по дому, так и не подошёл к нему. Где-то
закрылась дверь, и снова воцарилась тишина. Слишком много вопросов
роилось в голове Жана, и он отступил от полок.
Первый кабинет, мимо которого он прошёл, наверняка принадлежал Реманну -
стены были увешаны статьями и фотографиями команды по Экси. Жан знал,
что не стоит заходить внутрь, и пошёл дальше. Сначала он прошёл мимо
закрытой двери, из-за которой доносился голос Ади, затем мимо прачечной с
раковиной и встроенными шкафами.
Наконец он оказался у задней двери. Она была приоткрыта, оставляя закрытой
только москитную сетку. Жан выглянул наружу: двор был в три раза больше,
чем узкий дворик Лайлы. Реманн стоял на коленях в садовой грядке, аккуратно
выдёргивая морковь из земли. Видеть его таким было странно; Жан глупо
полагал, что тренер перестаёт существовать за пределами Экси. Это было
нелепо, учитывая, что он провёл часть весны в заточении у Ваймака, но Моро
просто не мог представить, что у тренеров есть личная жизнь.
- Поможешь? - спросил Реманн, сдвигая широкополую шляпу с глаз.
Жан был пойман. Он быстро обулся, вышел во двор и направился к нему по
каменной дорожке. Реманн показал, как правильно вытаскивать морковь, и
оставил Моро заканчивать ряд, пока сам отправился осматривать другие
грядки. Жан складывал морковь в ведро, которое тренер оставил рядом.
Простая, чётко определённая работа с предсказуемым результатом помогала
ему успокоиться. Это было не Экси, но, по крайней мере, восстанавливало
привычную иерархию между ними. Реманн вернулся с парой огурцов, но не
спешил уходить снова. Некоторое время он наблюдал за Жаном, а затем сказал:
- Скажи, как я могу тебе помочь? - Жан замер, но не поднял взгляда. Реманн
дал ему несколько секунд на ответ, затем продолжил: - Я знаю, что ты не
чувствуешь себя комфортно рядом со мной. Я знаю, что ты не доверяешь мне
настолько, чтобы говорить со мной откровенно. Но мне нужно знать, что ты в
безопасности. Мне нужно знать, что с тобой всё будет хорошо. Ты понимаешь?
- Я в порядке, тренер.
- Жан. - в его имени было больше сожаления, чем раздражения. - Я ничем не
могу помочь?
Жан вспомнил, как Реманн откладывал интервью так долго, как мог, и не давал
прессе преследовать Троянцев по территории университета. Вспомнил, как тот
сам обрабатывал окровавленные укусы Грейсона и как осторожно
прикладывал лед к его ушибленным ребрам прошлой ночью. Реманн спрятал
его от глаз команды, понимая, что Жан на грани, и привел сюда, чтобы он мог
восстановиться вдали от удушающей заботы. Моро не знал, как справляться с
этой незаслуженной добротой; в его понимании тренер должен был только
брать, а не давать.
«Разве не так?» - подумал он, вспоминая уравновешенное присутствие
Ваймака этой весной. От осознания его желудок сжался. Может, Реманн и
Ваймак - исключения из правила? Или же это тренеры Воронов были
злобными аномалиями?
Реманн все еще ждал ответа. «Нет, тренер» его разочарует, а «Вы уже сделали
больше, чем должны были, тренер» прозвучит чудовищно неблагодарно. Жан
не мог придумать безопасный ответ, поэтому просто уставился на грязь под
ногтями и промолчал.
Реманну ничего не оставалось, кроме как сдаться. Со вздохом усталости он
сменил тему и начал рассказывать Моро о своем огороде. Говорил, что это
была идея Ади, против которой он годами сопротивлялся. Он погубил каждое
комнатное растение, которое когда-либо приносил домой, - с чего вдруг с более
крупным проектом выйдет лучше? Но в итоге он попробовал, и снова, и снова,
пока наконец не научился. Были неудачи, но теперь успехов было больше.
Тренер осматривал свой урожай с тихой гордостью, а Жан изучал зелень с
новым интересом.
Он никогда не думал о том, чтобы что-то выращивать, но, поворачивая в
пальцах помидор, задумался: хватит ли места на крошечном заднем дворе
дома? Будет ли это слишком хлопотно в долгосрочной перспективе, или же
будет приятно взрастить что-то от простого семени до уже готового блюда?
Мельком он задумался, растут ли персики на лозах или на деревьях. Хотел
было спросить, но не знал, как Реманн отреагирует на его невежество.
В этот момент заскрипела задняя дверь, и на дорожку вышел Джереми. Он был
без костыля - возможно, не врал, когда говорил вчера, что это просто мера
предосторожности. Напряженный изгиб губ больше напоминал тревогу, чем
боль, пока он внимательно изучал лицо Жана. Моро позволил ему смотреть, не
говоря ни слова, и наконец Нокс вспомнил о манерах.
- Доброе утро, тренер. Как мой тыквенный урожай?
- Пока не загубил, но до конца еще несколько недель, - Реманн хлопнул
ладонями, стряхивая грязь, а затем повернулся к Жану. Протянул ему ведро с
овощами и сказал: - Это тебе. Если найдешь ведру применение - оставь, если
нет - выброси. Клянусь, у нас их дома штук десять, так что не нужно
возвращать.
Жан на мгновение замер, а затем взял ведро.
- Спасибо, тренер.
- Ну, вперед, - сказал Реманн, поднимаясь на ноги.
Жан тоже встал и одной рукой стряхнул землю с коленей. Тренер проводил их
к боковым воротам, чтобы отпереть замок, но не пошел дальше. Глядя на
Джереми, он сказал:
- Будьте осторожны, если решите вернуться на стадион за его вещами. Охрана
должна быть начеку, но лучше не оставлять ничего на авось.
Дождавшись серьезного кивка от Джереми, он перевел взгляд на Жана:
- Присматривайте друг за другом и дайте знать, если что-то понадобится.
- Да, тренер, - ответили они в унисон, и Джереми повел Жана прочь.
Узкая дорожка вывела их к передней части дома. У незнакомой машины рядом
с машиной Жана стояла потрепанная тачка Реманна. Для автомобиля Джереми
тут места уже особо не было, но он всё равно постарался уместить его как мог.
В итоге его багажник немного выезжал на дорогу, но движение здесь, похоже,
было редким. По обе стороны тихой улицы тянулись просторные дома и
аккуратно подстриженные деревья.
Джереми быстрее него оказался у пассажирской двери, но вместо того, чтобы
открыть ее, повернулся к Жану. Неизбежно взгляд Нокса скользнул к синякам,
обрамляющим шею Моро, и его лицо помрачнело.
- Я знал, что это плохая идея, - признался он так тихо, что Жан едва расслышал,
хотя они стояли рядом. - Ты никогда не рассказывал о Зейне, но по тому, как
старательно ты избегал говорить о нем, я подозревал, что он - проблема. Я ему
не доверял, не хотел, чтобы ты уходил с ним, но не думал, что имею право тебя
останавливать. А потом Лукас буквально сбил тренера с ног, крича, что Зейн
пытается тебя убить, и я... - Джереми не смог договорить.
Технически Зейн пытался убить Лукаса, но Жан не хотел вдаваться в эти
подробности. Если он сейчас скажет, что целью был Лукас, Джереми сразу
догадается, что в деле замешаны Грейсон и Зейн, а у Моро не было сил
разбираться во всем этом. Ни желания открывать уродливую правду, ни
интереса к лжи, которая бы стерла грехи Зейна. Проще было сосредоточиться
на другом: на том, что Лукас, сбежав, побежал за помощью. Жан даже не
задумывался, как Реманн так быстро оказался рядом.
- Он не пытался. Этот бой должен был состояться еще восемь месяцев назад.
Это не помогло изгнать вину из взгляда Джереми, и Жан добавил: - Хорошо,
что он пришел. Мне нужно было увидеть его в последний раз.
Он удивился, поняв, что говорит искренне. Там, где были открытые раны,
теперь остались только нежные шрамы. Неожиданный поворот. Он ожидал,
что ярость Зейна оставит его еще более сломанным, а не наоборот. Но,
возможно, дело не в агрессии Зейна, а в том, что Реманн вырезал яд из его
разбитого сердца. Глубокое напряжение, которое он нес слишком долго,
наконец покинуло его, оставив пустоту и усталость.
- Хорошо, - эхом отозвался Джереми, мягко и с недоверием. Он потянулся к его
шее, но замер в миллиметре от синяков. - Хватит уже. Если ты не готов
говорить что-то против него, хотя бы позволь мне сделать заявление от твоего
имени.
- Говорить не о чем.
- Мы не можем просто игнорировать это.
- Говорит человек, который сам отказывался замечать свои синяки, - резко
ответил Жан.
- Черт, Жан. Это не одно и то же. Фазер- Джереми поморщился, поняв свою
оплошность. Жан запомнил это имя, даже когда Нокс попытался отвлечь его: -
Зейн явно хотел причинить тебе боль, а ты не хочешь привлечь его к
ответственности. Ты заслуживаешь лучшего.
Опять это слово; Жану хотелось содрать его с языка Джереми. Он схватил
Джереми за подбородок, заставляя поднять голову.
– К черту то, что я заслуживаю. Что насчет того, чего я хочу?
Смелый вызов - и невыносимо неосмотрительный. Жан вовсе не это имел в
виду, но осознал свою ошибку, как только встретился со встревоженным
взглядом Джереми. Призрачная память о ноже Рико у горла заставила его резко
отдернуть руку, и он поспешно отступил на безопасное расстояние. Джереми
тоже сделал шаг назад, но отступать было некуда, и он просто оперся о машину,
пристально изучая Жана. Моро упрямо избегал его взгляда, считая удары
сердца, пока напряжение не ослабло. Наконец, Джереми спросил:
-Так чего ты хочешь? Скажи мне, потому что я не знаю, как еще помочь тебе.
Они преследуют тебя дома, в университете, на корте - я не могу смотреть, как
это продолжается весь год. Это несправедливо. Я хочу, чтобы ты чувствовал
себя в безопасности с нами.
- Большую часть времени я чувствую себя в безопасности, - честно признался
Жан. - Ты обещал не отводить глаз, так что я позволю тебе смотреть. Но
позволь ему уйти, капитан, и позволь мне запереть за ним дверь. Он не
вернется. Он пришел сюда за правдой, а не за числом. Больше ему нечего у
меня забрать.
Джереми долго молчал, а потом выдавил лишь пораженное:
-Ты уверен?
- Да, - сразу ответил Жан.
- Мне это не нравится, - заявил Джереми.
- Твое право.
Джереми отвел взгляд, уступая в споре, открыл для Моро дверь в машину, а
затем сам уселся за руль. Они не могли доехать до дома в тишине, но Джереми
молчал, пока не выехал на шоссе. Тогда он одной рукой порылся в
подстаканнике и протянул Жану монету.
- Пенни за твои мысли?
Жан не был уверен, какие именно у него мысли, но, может, в голове просто не
хватало места, чтобы их разобрать. Он взял монету, покатал между пальцами,
глядя в окно.
- Мне не понравились «Бобкэтс», - сказал Жан. Моро чувствовал, как Джереми
странно смотрит на него, услышав столь неожиданный заход, но капитан
сдержался и вернул внимание дороге. - А должны были, да? Они играют так,
как меня учили. Как положено, - добавил он, зная, что это может вызвать
возражения.
Но Джереми не поддался на провокацию, и Жан смог спокойно разобраться в
своих мыслях. Все лето он сражался с Троянцами, пытаясь сбить их с
пьедестала, ворчал из-за их сдержанности, пытался вразумить их - и они с
восторгом ему отказывали.
Они были блестящи прошлой ночью, что не так удивительно - ведь они
Большая Тройка, звезды мрачного мира Кевина, - но дело было не в их игре.
Его потрясла разница между командой «Бобкэтс» и Троянцами, подчеркнутая
безжалостностью Зейна после матча. Резкое напоминание о том, как далеко он
ушел от кошмарного прошлого.
- Я не хочу, чтобы ты был, как Зейн, - медленно сказал Жан, пробуя на вкус
свои мысли. - Я не хочу, чтобы Тренер был, как Хозяин. Не хочу учить Таннера
раскаиваться за каждый проваленный элемент или ломать клюшку о спину Кэт,
если она сыграла не так, как мне хотелось. Я не хочу возвращаться к тому, что
было. Может быть, вы и дураки, а я самый большой дурак, раз позволяю вам
это, но лучше быть безрассудными дураками, чем Воронами.
Он протянул монету Джереми.
- Мы сделаем, по-твоему, и все равно победим.
Наконец, Джереми улыбнулся, и эта улыбка почти коснулась его глаз. Нокс
вслепую потянулся за монетой, и Жан вложил ее в его ладонь, чтобы он не
отвлекался от дороги. Джереми слегка сжал Моро пальцы и сказал:
- С тобой на нашей стороне, как мы вообще можем проиграть?
Он пытался сказать это с теплом, Жан знал, но голос Нокса прозвучал чуть
менее уверенно, чем хотелось бы.
«Все еще переживает из-за Зейна»,
- решил Жан, и принялся искать тему для
отвлечения. В конце концов он наткнулся на неосторожное:
-Тренер - и не смог договорить. Слишком самонадеянно делать какие-то
заявления о тренере. Он сгладил это неопределенным: - Тренер и Ади.
Джереми закончил за него:
- Партнеры, да. Они вместе уже что-то около двадцати семи лет. Может, даже
двадцать восемь. Но особо это не афишируют. Неизвестно, как народ отнесется
к тому, что гей тренирует студенческую команду. Раздевалка, впечатлительные
спортсмены, вся эта предвзятая чушь. Официально Ади - его лучший друг с
колледжа. Два холостяка, живущие мечтой в Лос-Анджелесе, или вроде того.
Не знаю даже, сколько Троянцев знает правду. Ади редко появляется на
стадионе, только на чемпионатах, а Тренер не упоминает его при всех. Я
познакомился с ним на первом курсе, после...- Он оборвал себя, зная, что Жан
и так догадается. Джереми дал ему секунду переварить услышанное, прежде
чем осторожно спросить: - Это заставляет тебя бояться его больше?
Жан честно ответил:
- Я не знаю.
С одной стороны были едкие слова Рико: «Я выбью это из него», усталое
замечание Кевина: «Они должны были стать предупреждением, Жан», и
тысяча осуждающих оскорблений, брошенных в него с разрушительной
точностью. С другой - невозмутимое: «Уверен, он знает» от Нила, когда Моро
посоветовал не говорить Ичиро об Эндрю, легкое принятие «развратной
черты» Троянцев и партнерство, которое каким-то образом выжило двадцать
восемь лет в этом бездушном мире.
Жан ковырял костяшки пальцев, обдумывая бездну между этими
реальностями. Он знал, что размышления бесполезны. Он был
собственностью Морияма; были границы, которые он не мог переступить,
несмотря ни на что.
- Я бы доверил ему свою жизнь, - сказал Джереми, - но мне не пришлось
сталкиваться с тем, через что прошел ты, поэтому я не буду пытаться тебя
убеждать. Я знаю, что ты должен прийти к этому сам.
Молчание, установившееся между ними, не было комфортным, но в нем было
спокойствие, и Жан гонял свои мысли по изнуряющим кругам. В конце концов,
он нашел умиротворение, повторяя: прохладный вечерний ветер, радуга,
открытые дороги, друзья, фейерверки. После паузы он хотел неуверенно
добавить к этому списку слово «тренер», но не смог, поскольку оно казалось
настолько отвратительным, что Моро тут же отверг эту мысль. Тэцудзи
Морияма тоже был тренером, и Жан отказывался ассоциировать Реманна и
Ваймака с этим насильственным кошмаром.
Он уже сталкивался с этой же проблемой, когда пытался найти название для
своих товарищей по команде, но простого решения не существовало. Жан
вертел это в голове, все сильнее раздражаясь, пока случайное воспоминание не
остановило его.
«Мои дети», - так Ваймак называл Лисов, и Реманн этим летом сказал то же
самое: «Теперь ты один из моих детей».
«Отцы?» - подумал Жан, но это было настолько чудовищно неуместно, что он
потянулся к дверной ручке.
- Эй, - встревоженно сказал Джереми, услышав глухой звук костяшек Жана о
дверь. - Ты в порядке?
- Да, - соврал Жан, глядя в окно. Он попытался заставить мысли замолчать, но
они не отпускали его. На мгновение он подумал о том, чтобы спросить у Рене,
но быстро отказался от этой идеи. Это было слишком уязвимо, ему придется
справляться самому. Но даже после того, как они проехали несколько миль, он
не смог придумать термина лучше.
«Может быть»,
- подумал он. В конце концов, они никогда не узнают. И это
слово не несло в себе изначальной сентиментальности. Эрве Моро
позаботился об этом.
Осторожно, Жан снова начал перечислять: прохладный вечерний ветер, радуга,
открытые дороги, друзья, фейерверки... Отцы. Эта мысль все еще вызывала
нервное сжатие в груди, но Жан научится с этим жить.
Знакомые улицы отвлекли его от неприятных мыслей, и вскоре Джереми
припарковался позади машины Лайлы. У подножия лестницы стояли двое
мужчин в костюмах. Жан узнал только одного, но форма была знакомой - та же
компания, что обеспечивала Лайле охрану, когда к дому приезжала пресса.
- Люди ее дяди, - сказал Жан. - Предосторожность или реакция?
Джереми виновато поморщился.
- Ингрид была на скамейке, когда Лукас побежал за тренером, так что она
услышала, что Зейн напал на тебя. После того как тренер Уайт выгнал ее со
стадиона без объяснений, ее коллеги пришли вчера вечером, требуя
доказательств, что ты жив. Они не отступили, пока сюда не приехала охрана.
Думаю, у нас они всего на три-четыре дня, но надеюсь, что этого хватит.
- Как долго ее дядя будет меня терпеть? Я рушу ее жизнь.
- спросил Жан.
- Ты делаешь Лайлу счастливой, а это делает счастливым его, - улыбнулся
Джереми. - Не переживай.
Жан взял ведро с овощами, выходя из машины, и сделал вид, что не слышит,
как его имя выкрикивают репортеры в конце улицы. Моро не был уверен,
услышали ли Кэт и Лайла крики или просто узнали знакомый гул двигателя
Джереми, но когда они вошли внутрь, девушки уже ждали их в холле в
пижамах. Горе на лице Лайлы, когда она увидела новые синяки Жана, быстро
сменилось сдержанностью, но Кэт не собиралась молчать и пересекла коридор
за рекордно быстрое время.
- Когда они остановятся? - резко спросила она, полная злости. - Жан-
- Это не важно.
- Это важно, - настаивала Кэт. - Он же тебя избил.
Жан быстро поднял ведро между ними, прежде чем девушка смогла коснуться
его опухшего горла. Кэт послушно взяла гостинцы от тренера, но взгляд не
отвела. Моро щелкнул пальцами в воздухе, чтобы привлечь ее внимание.
- Я активно стараюсь забыть, что он существует. Не подрывай мои попытки. -
Выражение упрямства на ее лице говорило, что она не сдастся, поэтому Жан
добавил: - Мы это больше не обсуждаем. Если тебе не нравится, поговори с
Джереми.
Кэт бросила на Нокса недоверчивый взгляд, но тот лишь покачал головой.
- Это его решение, Кэт.
Она скривилась, давая понять, что позже они еще поговорят, но сейчас решила
не спорить. Жан постучал пальцем по ведру, отвлекая ее:
- Подарки от тренера.
Она послушно заглянула внутрь.
- О, у него это начинает получаться, - сказала она с натянутым энтузиазмом.
Жану было все равно, что это игра - если она будет продолжать достаточно
долго, то сама себя убедит. - Отлично. Я помою их и уберу.
- Кофе? - спросила Лайла. - Мы как раз поставили свежий, когда Джереми
поехал за тобой.
- Кофе, - согласился Жан, и все четверо направились на кухню.
Кэт указала на кухонный остров, проходя мимо. Там стоял ее ноутбук с
открытым красочным браузером. Пока Нокс наливал кофе им обоим, Жан
заинтересованно подвинул технику поближе. На экране был открыт сайт
новостей об Экси - вернее, раздел, связанный с фотографиями, где хранились
все кадры с матчей NCAA прошлой ночи. Вероятно, девушка уже
отфильтровала снимки, оставив только игру «Троянцев» против «Бобкэтов».
Жан начал пролистывать их, пока Кэт занималась мытьем овощей в раковине.
Серия фотографий начиналась с прибытия Троянцев на разминку. Встречались
кадры, напоминающие слайд-шоу - фотограф явно хотел подловить удачный
момент и пытался запечатлеть его как можно лучше. Большинство таких серий
было сосредоточено на ключевых моментах игры, но удивительно много
снимков оказалось с Жаном: разминка перед матчем, взаимодействие с
товарищами по команде на скамейке, игра на поле. Жан быстро пролистал их,
не желая видеть себя глазами чужого человека.
Лайла села рядом и протянула руку, и Моро уступил управление ей. Она
открыла следующую вкладку, где был загружен обзор матча. Жирный
заголовок гласил: «Троянцы обыгрывают Уайт Ридж в домашней игре:
Золотой Ворон взлетает». Прямо под ним было фото празднования Троянцев
после финального свистка, но в середине статьи располагался снимок, на
котором Жан отталкивался от плеча Ландера.
- «Взлетает», конечно, - сказала Лайла. - Я не поверила, когда ты это сделал.
- Использовал Ландера как трамплин? - догадалась Кэт, оборачиваясь. -
Посмотрите на его лицо!
Жан не видел этого вчера, слишком сосредоточенный на том, чтобы добраться
до мяча первым, но теперь заметил, что Ландер выглядел глубоко
оскорбленным тем, что его использовали как опору. От этого ребра не стали
болеть меньше, но все же он почувствовал долю удовлетворения. Осторожно
прижав пальцы к своему джерси, проверяя ноющую боль, Жан пробормотал:
- Ублюдок.
- Да, они просто очаровательная команда, - сухо заметила Лайла.
- Зато мы с ними быстро разобрались, - подметила Кэт.
Лайла пролистала страницу до нужного ей абзаца и прочла вслух:
- «Если бы не агрессивная кампания «Воронов» против Жана Моро весной и
его неизменный номер на лице, любой зритель с трудом бы вспомнил, что этот
игрок перевелся в Университет Южной Калифорнии из Эдгара Аллана. Он
выглядит на «Золотом Корте» так же уверенно, как когда-то в Эверморе и легко
вписывается в известный добродушный стиль игры «Троянцев»».
- Неожиданно, конечно, - проворчала Кэт. - Просто люди не слушают.
Лайла внимательно посмотрела на Жана, затем сказала:
- Ты был потрясающим, знаешь? И на поле, и за его пределами.
Она открыла третью вкладку, где была фотография, развернутая на весь экран:
Кэт прижималась к Жану, а он наклонился к ее виску. Без контекста снимок
выглядел почти мирно, но Жан помнил, о чем они говорили в тот момент. Его
раздражало, что кто-то запечатлел это и выложил на всеобщее обозрение. Он
отвел взгляд, но Лайла не закончила:
- Вороны столько времени пытались выставить тебя неуправляемым
проблемным ребенком, но теперь все наконец смогут увидеть, какой ты на
самом деле. Кто-то может назвать твое интервью попыткой сгладить
репутацию, но все, что люди видели вчера, было подлинным. Она пролистала
еще несколько вкладок, ненадолго задерживаясь на каждой - это были
дополнительные обзоры матча из разных источников. - Общий тон
размышляющий и позитивный.
- Мне...
- начал Жан, но фраза «мне плевать, что обо мне думают» застряла у
него в горле. Прошлая ночь доказала, что полгода агрессивного внимания все-
таки повлияло на него, нравится ему это или нет. Он залпом допил остатки
кофе и сказал вместо этого: - Я больше не хочу читать свою почту.
Выбрасывайте все, если доберетесь до нее раньше меня.
Моро не стал уточнять, что письма от Кевина - исключение, зная, что друзья
проверят отправителей, прежде чем выбросить его письма в мусор.
- С радостью, - сказала Лайла. - Куплю сегодня шредер.
На кухне воцарилась тишина, но ненадолго. Джереми мягко толкнул Жана
локтем и спросил:
- Ты пойдешь сегодня на прием или перенесешь?
Жан взглянул на часы - четверть десятого. На прошлой неделе он пропустил
сеанс из-за банкета. Моро бы предпочел никогда не возвращаться туда, но у
него были обещания, которые нужно было сдержать.
- Пойду, но сначала приму душ.
Одна только мысль о воде, когда Жан знал, что его ждет через час, разрывала
его изнутри, но ложиться спать грязным после игры он не мог - он и так был в
ужасном состоянии.
- Я быстро.
- Ты всегда так, - сказал Джереми, протягивая руку за его кружкой. Жан
передал её и вышел из комнаты.
За то короткое время, что он потратил на душ и переодевание, в интернете уже
появились фотографии их утреннего возвращения домой. Моро увидел их на
ноутбуке Кэт, когда заглянул на кухню в поисках друзей. Утренний свет был
мягче к его синякам, чем резкий свет в ванной Реманна, но отпечатки пальцев
на шее выделялись слишком явно. Жан не стал читать догадки о его встрече с
Зейном, отвернулся от кухни и направился в гостиную.
Кэт расчесывала волосы Лайле, пока та печатала что-то на телефоне. Джереми
закинул ногу на журнальный столик и проверял лодыжку. Увидев Жана, он
улыбнулся и встал. Его учебники для подготовки к LSAT лежали на столе
рядом с книгой по французскому, но после короткой паузы он взял только
последнюю и направился к выходу.
Жан посмотрел, как тот снимает ключи с крючка, и сказал:
- Я хочу продать машину.
- Конечно, - без колебаний согласился Джереми.
Кэт вскрикнула:
- Подожди! - почти одновременно с возмущенным восклицанием Лайлы.
Грохот передвигаемой мебели намекал, что Кэт, вероятно, просто
перепрыгнула через Лайлу, чтобы выскочить в коридор. Она вцепилась в
дверной косяк, чтобы не врезаться в стену, и потянулась к Жану. - То есть да!
Да, ты должен! Но позволь мне помочь. Мой дядя купил бы её у тебя в
мгновение ока. Для нужных людей это настоящий коллекционный экземпляр,
а если я замолвлю за тебя словечко, ты сможешь на ней нехило заработать.
Легко пять цифр.
- Ты же в это не веришь, - скептически заметил Жан.
- Я знаю, что права, - пообещала Кэт. Она замахала руками, будто боялась, что
он уйдет, не дослушав её, и добавила: - Но, Жан, ты мог бы даже обменять её
на свой собственный мотоцикл и всё равно остаться в плюсе. Не обязательно,
конечно, ты можешь ездить на моем сколько угодно, но разве не здорово было
бы иметь что-то, принадлежащее только тебе?
Она говорила так, будто всё действительно было просто. Может, так оно и
было. Жан колебался, а затем сказал:
- Я подумаю.
Охранники провожали их серьёзными взглядами, но больше никто не окликал
Жана. Возможно, репортёры удовлетворились уже сделанными снимками, а
может, их выпроводили, когда они попытались подобраться поближе. Так или
иначе, Джереми вывез их из города без лишних задержек. Жан наблюдал за
мелькающими за окном улицами и старался не думать о том, что его ждёт.
Джереми молчал, пока не припарковался, а затем сказал:
- Вчера я разговаривал с Рене Уокер.
Это было настолько неожиданно, что Жан мог только уставиться на него.
Джереми внимательно посмотрел в ответ, прежде чем объяснить:
- Она не смогла до тебя дозвониться, поэтому попросила Кевина позвонить
мне. Рене услышала слухи, что Ричер напал на тебя на площадке, и хотела
убедиться, что ты в порядке. Я сказал ей, что тренер присматривает за тобой и
что ты сам с ней свяжешься сегодня. Всё нормально?
- Да, - ответил Жан. - Мне нужно будет забрать телефон.
- Заберём по дороге домой, - пообещал Джереми.
Они приехали раньше назначенного времени, но ожидание прошло незаметно.
Наконец Жана пригласили внутрь, и он закрыл за собой дверь кабинета.
Доктор жестом указал на стул, и Моро сел, видя, как мужчина внимательно
окидывает его взглядом. Он явно заметил новые синяки, покрывавшие лицо и
шею Жана.
- Нам нужно это обсудить? - спросил он.
- Это с игры прошлой ночью, - ответил Жан.
Доктор задержал взгляд на его горле, но не стал настаивать.
- Я рад, что ты вернулся. Не был уверен, что ты придёшь снова.
Не было смысла лгать.
- Я не хотел, но... -
Обычные оправдания вдруг перестали звучать убедительно. Они всё ещё были
правдой, но теперь казались пустыми. В его голове звучал голос Реманна.
Голоса друзей. Голос Нила. Они заглушали мрачные мысли, раз за разом
повторяя ему одно и то же.
Жан сжал руки так сильно, что пальцы онемели, и заставил себя поверить в
слова, которые медленно превращал в реальность:
- Я заслуживаю того, чтобы стать лучше.
- Заслуживаешь, - ответил доктор с той лёгкостью и неподдельным
сочувствием, которые помогали Жану не сойти с ума во время этих
мучительных сеансов. - И ты станешь.
«Неделя за неделей», - обещал ему Джереми.
Жан медленно вдохнул и кивнул.
- Хорошо.