Золотой ворон

Жан
Страх перед жестоким возмездием - удивительная вещь. Хозяин пропал,
Вороны находились на другом конце страны, а Рико, превратившись в пепел и
кости, был заперт в декоративной урне где-то далеко. Но сегодня расстояние
не имело значение. Жан загнал все свои звериные инстинкты глубоко внутрь,
потому что знал: если он позволит себе сорваться на «Бобкэтс», последствия
будут ужасны. Он был обязан выполнять контракт, чего бы это ни стоило, и
терпеть всё, что на него обрушат. Позволять этой ничтожной команде давить
на себя было унизительно до глубины души, но Жан предпочел бы это, чем
гнев своих тренеров.
Хинч попытался поставить ему подножку, но Жан вырос в команде, где сам
отправлял соперников на землю. Он заметил характерное движение тела
противника и успел среагировать: уперся ногами в пол под углом, так что нога
нападающего соскользнула с его лодыжки, почти не задев. Хинч вложил
слишком много силы в удар, уверенный, что попадет, и теперь споткнулся сам,
рискуя в любой момент окончательно потерять равновесие. Жан стиснул зубы,
стараясь скрыть свои эмоции за бесстрастной маской, и ухватил Хинча за
плечо, чтобы тот не упал. Последнее, что ему было нужно, - чтобы этот
заносчивый ублюдок обвинил его в собственной неуклюжести, когда Жану уже
не раз напоминали, что Троянцам запрещено ставить подножки соперникам.
Но тот и не думал закрывать рот. У него нашлось много слов о слухах,
окружающих Воронов, и еще больше - о продажности родителей Жана. Жан
старался не слушать. У него была игра, и ему нужно было стараться
сдерживать себя, а не тратить силы на отвратительные оскорбления,
обрушенные на него. Если Хинч хотел тратить драгоценный кислород на
болтовню вместо того, чтобы сохранять его для длинного тайма, это была его
проблема.
- Жан! - крикнул Мин, прежде чем послать мяч в его сторону.
Скользящий звук предупредил его о надвигающемся ударе по его клюшке. Будь
Жан настоящим Троянцем, он бы отпустил ракету, чтобы избежать травмы, но
Моро лишь крепче сжал запястья, чтобы удержать хватку. По рукам отдало
болью, когда Хинч задел клюшку Жана, но, если бы Моро не сгруппировался
заранее, ситуация могла быть намного хуже. Он встретился взглядом со своим
противником и испытал удовлетворение, когда заметил удивление на лице
Хинча.
- Вышло не так, как ты планировал, - протянул Жан.
Хинч передразнил его раздраженно-насмешливым:
- Хон-хон-хон.
Жан выдернул свою клюшку, и оба игрока рванули за мячом. Хинч мог бы
догнать его, но, похоже, предпочел оставаться на два шага позади. Его
намерение было очевидным - он ждал момента для удара, Жан сам
неоднократно использовал такую же тактику. Хоть Моро и не мог оглянуться,
чтобы определить позицию линии нападения, он прекрасно видел Лайлу,
стоящую впереди, и знал, что она отправит мяч туда, куда нужно. Он метнул
мяч так, чтобы тот отскочил в нескольких безопасных футах от ее ворот. У
Жана была ровно секунда, чтобы увидеть, как девушка рванула за ним, прежде
чем его противник врезался в него.
То, что Жан ожидал удара, помогло; годы тренировок на полной скорости -
помогли еще больше. Он использовал инерцию себе на пользу: согнул колени
в скольжении и удержался на полу, опираясь на клюшку и свободную руку.
Вместо того чтобы упасть, он проехал несколько футов и снова поднялся на
ноги.
Через пару секунд игрок, сдерживаемый Кэт, перехватил мяч. Он не мог
пробить через ее защиту, поэтому направил пас Хинчу. Но у Жана был
больший размах, и он знал, что собираются провернуть его соперники. Моро
хватило доли секунды, чтобы найти взглядом Джереми, недолго думая, он
бросился вперед. Пришлось ослабить хватку одной рукой, чтобы дотянуться
на пару лишних дюймов, и он успел перехватить мяч прямо в воздухе. Клюшка
Хинча едва не задела его, и Жан не стал ждать, пока тот оправится. Он тут же
обхватил ракетку обеими руками, используя инерцию и силу для броска, и
метнул мяч с максимальной мощью.
Бросок был хорош - конечно же, был - и Джереми поймал его с
удовлетворяющей легкостью. Это было последнее, что успел увидеть Жан,
потому что Хинч врезался в него обеими руками, отталкивая назад.
Моро взглянул на него, и тот «вознаградил» его еще одним сильным толчком.
На этот раз Жан отказался уступать, молча бросая вызов - если он хочет сбить
его с ног, пусть хотя бы приложит больше усилий. Этот безмолвный вызов
только разозлил Хинча; Жан видел, как его глаза потемнели от злости.
Моро до боли хотел стереть с его лица эту уродливую гримасу. Все, что для
этого требовалось, - это один быстрый рывок за шлем, чтобы подтянуть его к
себе, и удар головой, который тот чувствовал бы еще несколько дней. Жан уже
ощущал во рту вкус крови от столкновения.
- Тебе очень повезло, что они меня держат на поводке, - сказал он по-
французски.
- Ты в Америке, - огрызнулся нападающий. - Говори по-английски,
безграмотный ублюдок.
Прозвучал сигнал. Троянцы снова забили, увеличив счет до 6:3.
Жан показал Хинчу большой палец вверх и ровным голосом произнес на
английском:
- Желаю вам победы.
Кэт не врала: эти безобидные слова подействовали лучше, чем удар в лицо.
Жан немного отошел в сторону, чтобы ему не выбили зубы. Его взгляд «Ты уже
закончил?» подействовал так, как он рассчитывал, и Хинч отбросил клюшку,
чтобы наброситься на Моро с кулаками.
Жан не отвечал на удары, вспоминая Тэцудзи и Рико. Судьи, скорее всего, уже
были на поле, но Троянцы и Бобкэтс оказались быстрее. Кэт вклинилась между
ними, получив несколько случайных ударов, пока пыталась разнять драку.
Моро обхватил ее за талию и оттащил в сторону.
- Довольно, - сказал Джереми, встав между игроками. Он положил ладонь на
грудь Хинча, предостерегая его. - Мы здесь ради игры, а не драки. Успокойся
и давай продолжим.
- Я оказываю тебе услугу,
будет проще сосать твой член.
- фыркнул Хинч. - Дай мне выбить ему зубы, и ему
- Наверное, я ослышался.
- Вряд ли. Мы все знаем, зачем ты заключил с ним контракт - не могли же
случайно два педика оказаться в одной западной команде.
- Ох, - протянул Джереми с преувеличенным удивлением. - Грубовато,
учитывая ваш текущий состав. Надеюсь, ты потом извинишься перед ними.
- Что ты, блядь, сказал? - Хинч угрожающе шагнул вперёд, нависая над
Джереми, но тут подоспели судьи и разняли их.
Жан успел лишь мельком увидеть, как судья показывает Хинчу красную
карточку, прежде чем перед ним оказался медик Дэвис. Кэт воспользовалась
этим, чтобы ухватить Джереми за локоть, и Жан услышал её тихое
предостережение:
- Осторожнее, Джереми.
Если Джереми что-то и ответил, Жан не услышал - Дэвис заговорил:
- Сюда, - велел он, и Жан послушно застыл, позволяя осмотреть себя. Лёгкие
пальцы коснулись его щеки и челюсти, затем Дэвис надавил большим пальцем
на распухший уголок его губ. - Есть кровотечение?
Жан проглотил кровь и соврал:
- Нет.
- Сколько пальцев? - спросил Дэвис, подняв два.
- Два, - ответил Жан, затем добавил: - Три, - когда Дэвис сменил жест.
Медик быстро посветил фонариком в его глаза, кивнул и отступил:
- Замена через десять секунд.
Судьи не уходили, пока обе команды не заняли свои позиции на поле, поэтому
троянцы, проходя мимо Жана, по очереди стукались с ним клюшками.
Последним остановился Джереми. Его улыбка не касалась глаз, а взгляд был
пристальным, пока он изучал лицо Жана с расплывающимся синяком. Моро
сохранял равнодушное выражение, но это мало утешало его капитана.
- Всё в порядке? - спросил Джереми.
- Бывало и хуже.
Джереми поморщился и, наконец, стукнул их клюшки.
- Совсем не утешает, Жан.
Жан равнодушно пожал плечами. Нокс побежал к центру площадки, а Жан
занял место на задней четвёртой позиции. Когда он посмотрел вперёд, то
увидел своего нового опекуна из другой команды. Им оказался широкоплечий
и коренастый игрок, и Жану потребовалось всего мгновение, чтобы его узнать:
Джей-Джей Ландер, друг Коннорса с банкета.
Ландер мгновенно дал понять, что он куда опаснее Хинча. Он не бросался
бесконечными комментариями, но его атаки были точными и хлёсткими. Жан
не мог не восхититься тем, насколько искусно тот вонзал локти ему под
грудные щитки - каждый удар попадал точно в одно и то же место.
Обжигающая боль поднималась по груди к лёгким, но Жан мог это
игнорировать. Должен был. У него не было выбора.
На восьмой раз Ландер врезался в него так, что у Жана выбило воздух из груди.
Желание сломать клюшку о его руку было таким сильным, что Моро разжал
пальцы, чтобы не замахнуться. Ландер рассмеялся и умчался вперёд.
Позволить ему оторваться на такую дистанцию было непростительным. Жан
вдавил ладонь в бок, словно мог вжать обратно смятые лёгкие, и схватил
клюшку. Ландер уже был на полпути к Кэт. Один шаг её противника в сторону,
один точный пас - и у Ландера получит возможность сделать незащищённый
бросок по воротам. Жан провалил защиту.
Он не мог драться с Ландером, но мог сделать единственное, что пришло в
голову - и с размаху ударил клюшкой по собственному щитку. Сквозь гул в
ушах ему послышались удары по стенке корта и чей-то испуганный крик:
- Жан!
Но он не стал оборачиваться. Игнорируя обжигающую боль в ноге и пожар в
груди, он бросился в погоню. Ландер уже поймал мяч и метнул его в ворота со
всей силы. Лайла прыгнула, успев сбить его сеткой ракетки. Она так сильно
ударилась об пол, что проехала по нему, но мяч был спасён на несколько
секунд. Он всё ещё катился, теряя скорость, и Ландер тут же рванул за ним.
Ландер снова бросил мяч, и Жан выставил ракетку. Он поймал его в двух
дюймах от сетки Ландера, мгновенно развернул клюшку, чтобы погасить
импульс, и удержать этот удар. Ландер резко обернулся к Моро - каждый дюйм
его тела наполнялся силой, обещая скорое насилие. Жан ударил мячом о пол,
подбросив его вверх, и сам чуть отскочил в сторону, когда Ландер попытался в
него врезаться. Это дало Моро пару драгоценных секунд. Он схватил Ландера
за плечо и использовал его как опору, чтобы прыгнуть, перехватить мяч в
полёте и приземлиться.
- Сюда! - крикнула Лайла.
Жан отдал ей пас в тот же момент, когда Ландер использовал плечо и клюшку,
чтобы отшвырнуть Моро в сторону. Лайла с силой отбила мяч, а Жан
перекатился при падении, чтобы защитить суставы. Он поднялся на ноги так
быстро, как только смог, но предупредительный укол боли в боку заставил его
пошатнуться на первом шаге. Как же было нелепо, что боль могла так
замедлять его, когда он годами играл, не обращая на нее внимания. Неужели
всего несколько месяцев покоя сделали его таким слабым? Он проверил
перчатку на наличие крови, удовлетворённо убедился, что она чистая, и
остановился через несколько шагов, когда раздался сигнал о голе Троянцев.
Свисток у дверей корта заставил обе команды обернуться. Реманн открыл
дверь для команды хозяев и поднял три пальца. Тренер заменял сразу трёх
игроков: Набила вместо Джереми, Шона вместо Жана и Хаою вместо Кэт. Жан
послушно направился к выходу, а Кэт догнала его трусцой. Реманн отступил,
пропуская их, а трое помощников Троянцев подошли к игрокам, протягивая
руки за ракетками и экипировкой. Жан сунул перчатки в шлем, прежде чем
передать вещи Тони. Реманн преградил Жану путь, прежде чем тот успел уйти.
- Не хочешь объяснить причину своего истерического поступка? - спросил он.
- Простите, тренер. Я не должен был позволить ему уйти.
- Я не об этом,
- с досадой сказал Реманн, словно именно такого ответа и
ожидал, но надеялся не услышать. Жан не был уверен, за что ещё ему стоит
извиниться, но тренер не дал ему возможности погадать. - Я больше не хочу
видеть, как ты бьёшь сам себя, понял? Все остальные и так не прочь нас
покалечить, не нужно делать это за них.
- Да, тренер.
Реманн кивнул в сторону, и Жан заметил, что его ждут Дэвис и Нгуен.
- Теперь вы должны пройти осмотр и вернуться назад, как только будете
готовы.
Под «вы» Реман подразумевал Жана и Джереми. Моро только теперь заметил,
что Нокс прихрамывает на левую ногу. Как только тренер вернулся к игре, Жан
подставил плечо, помогая товарищу. Джереми благодарно улыбнулся и
позволил Жану принять часть его веса. Вместе они направились за медиками
в раздевалку. Жан усадил Джереми в одном из медкабинетов, а затем
последовал за Дэвисом в другой.
По команде он снял игровую майку и защиту на груди, а когда Дэвис указал, то
избавился и от гетр с щитками.
- Ты мог серьёзно покалечиться, - сказал Дэвис, присев, чтобы проверить
голень Жана. - О чём ты думал?
- Я не мог нагнать другого игрока.
- А сломанная кость помогла бы тебе бегать быстрее? - резко спросил Дэвис.
Жан молча посмотрел на него. Тот лишь вздохнул и снял очки, сжимая
переносицу пальцами. - Хорошие новости в том, что щиток взял на себя
большую часть удара. Будет больно, появятся синяки, но ничего не сломано. В
этот раз,
- подчеркнул он, выпрямляясь и переходя к осмотру груди.
Быстрое обследование не выявило ничего серьёзного, поэтому Дэвис просто
обернул лёд в тонкое полотенце.
- Тебе лучше снова надеть перчатку, - сказал он, прижимая холодный компресс
к синяку на рёбрах Жана. - Попроси Тони или Бобби принести новый, когда
этот нагреется, понял? Держи, - добавил он и начал бинтовать ногу Жана.
Наконец, он помог ему снова надеть игровую джерси. Теперь без защиты она
висела слишком свободно, но так было проще прижимать лёд к боку.
- Оставь экипировку здесь, - сказал Дэвис, передавая таблетки. - Тони потом
разберётся.
Джереми ждал его в коридоре. Нгуен обмотала его лодыжку и половину
голени, закрепив сверху пакет со льдом.
- Всё нормально? - спросил он с улыбкой.
- Ничего настолько серьёзного, чтобы устраивать весь этот спектакль, - ответил
Жан.
- Я всё прекрасно слышу,
- донеслось из медкабинета.
Джереми рассмеялся и взял костыль, который прислонил к стене. Жан одарил
его суровым взглядом, но Джереми лишь пожал плечами и улыбнулся.
- Ничего серьёзного, - пообещал он с лукавым блеском в глазах, - но зачем
усугублять ситуацию в начале сезона? Возвращаемся?
Они почти дошли до двери, когда Джереми поймал его за рукав. Жан замедлил
шаг и остановился. Улыбка Джереми исчезла, но в его голосе звучала
искренность, когда он посмотрел на Жана.
- Ты был невероятен. Я знаю, что все скажут тебе то же самое после матча, но
мне хотелось сказать это первым. И я знаю, что ты будешь только расти, потому
что всё ещё привыкаешь к новому стилю. Я не могу дождаться, чтобы увидеть,
насколько далеко ты зайдёшь в этом сезоне.
- Я не смог угнаться за ним,
- напомнил ему Жан.
- Возможно, - сказал Джереми, - но тебя не превзошли.
- Он должен был забить. То, что он этого не сделал, заслуга Лайлы, а не моя.
- Дело не в том, чтобы быть идеальным, Жан. Дело в том, чтобы быть лучше в
целом - а ты был. Ты лучше во всём, - добавил он, когда Жан попытался
отмахнуться. - Если бы я бросил камень в пропасть между вашими
способностями, я бы никогда не услышал, как он ударяется о дно.
Это было настолько нетипично грубо для Джереми, что Жан только и смог, что
уставиться на него. Ему не пришлось ничего говорить - Нокс поморщился и
опустил взгляд.
- Прости, это было лишним. Я знаю, что не стоит позволять им задевать меня,
но их команда всегда раскрывает всё худшее во мне.
- Это делает тебя интереснее, - сказал Жан и проследил, как Джереми стиснул
челюсть, явно подавляя возражения. То, что он даже не пытался оправдаться,
говорило о многом - он был разочарован своей несдержанностью и не хотел,
чтобы Жан видел в этом что-то хорошее. Жан наконец сжалился над ним и
пояснил: - Не твоя способность к жестокости, а то, как яростно ты с ней
борешься.
Это явно было не тем ответом, которого ожидал Джереми, судя по выражению
его лица, но это был не тот момент, чтобы углубляться в тему. Жан придержал
дверь, позволяя Джереми первым пройти в зал, и их возвращение во
внутренний двор было встречено ликующими возгласами товарищей по
команде. Эмма поспешно освободила место на ближайшей скамейке, чтобы
они могли присесть. Энджи подозвала Бобби и что-то сказала ей на ухо, после
чего та тут же сорвалась с места. Вернулась она через несколько минут с
жёсткими пеноблоками из тренажёрного зала и установила их так, чтобы Жан
и Джереми могли приподнять травмированные ноги.
- Спасибо, спасибо, — сказал Джереми, а Бобби сложила пальцы в форме
сердечка.
Лисински ненадолго подошла проверить их состояние и, услышав версию
Джереми о заключении медиков, серьёзно кивнула. После её ухода Хименес
отодвинул в сторону воодушевлённого Таннера, чтобы рассмотреть своего
травмированного защитника. Жан уставился на пуговицы красно-золотого
поло тренера по защите, пока тот говорил:
- Если ещё раз ударишь сам себя, посажу на скамейку на два месяца. Понял?
- Да, тренер.
- В остальном - блестящая работа, - добавил Хименес. - Им хотелось драки,
спасибо, что не пошел у них на поводу. Но мне нужно знать, не придётся ли
теперь разруливать ситуацию. Я знаю, что-то взбесило Хинча. Что ты ему
сказал?
Жан взглянул мимо него, туда, где стояли Коди и Кэт.
- Пожелал им победы.
Коди взвыл от восторга так громко, что Деррик отшатнулся с нарочито
драматичным видом. Кэт, опираясь на плечо Коди, запрыгала на месте.
- Вот это мой парень! - закричала она, не скрывая дикой радости. - Чёрт да,
вперёд!
Вместо того чтобы наброситься на Жана, она решила пробежаться по
площадке. Её «Вперёд, Троянцы! В бой!» подхватили ближайшие трибуны с
не меньшим энтузиазмом.
- Ладно, ладно, - сказал Хименес, обращаясь к Троянцам, которые собрались
поближе. - Мы всё ещё в разгаре матча, так что давайте сосредоточимся на
главном.
Запасные послушно разошлись, чтобы продолжить следить за игрой, оставив
Жана и Джереми одних на скамейке. Моро даже не пришлось смотреть на
капитана, чтобы понять, что тот улыбается - он буквально чувствовал
исходящее от него тепло.
- Ты правда так сказал? - спросил Джереми.
- Он воспринял это слишком близко к сердцу, - ответил Жан.
Джереми рассмеялся.
- Так всегда! Кэт явно выбила джекпот.
Они пробыли десять минут в медпункте, так что до конца матча оставалось
всего пятнадцать. Жан и Джереми сидели бок о бок, комментируя игру и
анализируя действия игроков.
Шона поставили против Ландера, так как он был ближе к нему по уровню
подготовки и весовой категории, чем Хаоюй. Возможно, он знал Ландера
лучше Жана по горькому опыту, а может, просто внимательно за ним наблюдал,
но Шон отчаянно боролся за дистанцию между ними. Когда же сближения
было не избежать, а ракетка не требовалась в атаке, он держал её поперёк
груди, усложняя Ландеру возможность нанести удар. Это было неидеальной
защитой, но достаточно эффективной. Даже сквозь ограждение корта Жан
видел его болезненную гримасу, когда Ландеру всё же удавалось пробить
защиту и нанести удар локтем.
Матч закончился со счётом 9:6 в пользу Троянцев, и Джереми с энтузиазмом
тряхнул Жана за плечо.
- Лучшая разница очков за последние годы!
- Задницу на скамейку, - сказала Лисински, когда Джереми попытался встать.
- Ох, тренер, - простонал он, но всё же послушно уселся обратно. Остальные
Троянцы выбежали на площадку, чтобы отпраздновать победу и пожать руки
соперникам, а Джереми ограничился тем, что помахал им обеими руками в
знак солидарности. Реманн повёл тренеров к штабу «Бобкэтов», оставив троих
ассистентов присматривать за скамейкой.
Было неизбежно, что журналисты тут же воспользуются моментом. Одна из
них заняла свободное место рядом с Жаном, пока её оператор присел напротив
них.
- Мы на Золотом корте с Джереми Ноксом и Жаном Моро, - улыбаясь в камеру,
начала она. — Только что прозвучал финальный свисток, и со счётом 9:6
Троянцы одержали победу над многолетними соперниками – «Бобкэтс» Уайт-
Ридж. Фантастическое начало сезона и блестящая игра всей команды. Какие у
вас сейчас ощущения, парни?
- Захватывающее начало, - согласился Джереми, сверкнув фирменной улыбкой.
- Я невероятно горжусь своей командой за ту самоотдачу, с которой они вышли
на корт. Первый матч сезона - всегда загадка, верно? Сколько бы ты ни
тренировался летом, игра с другими университетами - это совсем другой
уровень. Так что выиграть здесь - невероятное чувство. И против такой
талантливой команды? - добавил он, вновь взглянув на площадку. - Этот сезон
будет потрясающим, Ингрид. Я жду его с нетерпением.
- А ты? - спросила Ингрид, переключая свое внимание и улыбку на Жана. -
Прежде чем ты ответишь, я должна кое в чём признаться: я никогда не была
фанатом Воронов.
- Она на мгновение прикрыла лицо, словно это был
постыдный секрет, затем откинула кудри с лица и наклонилась ближе. -
Конечно, я смотрела игры Эдгара Аллана, но я выросла в Анахайме. Троянцы
всегда были моей первой любовью. Когда объявили о твоём переводе, я была
одной из тех, кто сомневался, но вау. Считай, что ты меня переубедил.
В её словах не было вопроса, но она всё же поднесла микрофон к нему. Жан
задумался, может ли он просто встать и уйти. Джереми бросил на него
выжидающий взгляд, и Моро едва удержался от хмурого выражения лица. Он
отказался смотреть на Ингрид, когда сказал:
- Троянцы заслуживают твоей преданности. Они очень хороши.
Он мог себе представить, что заработал усталое «ну вот» от Джереми, но на
публике тот не мог позволить себе его поправить.
- Я рада, что ошиблась,
- пообещала Ингрид. - Ты отлично вписался в команду,
и видно, что они тебя обожают. Когда они находятся рядом с тобой, выглядят -
извини, я сейчас всё испорчу...
- joie de vivre. - «Испорчу» - это ещё мягко
сказано. Жан прикусил внутреннюю сторону щеки до крови, чтобы не
комментировать её произношение, но Ингрид продолжала: - Кстати говоря, о
товарищах по команде... Мы не могли не заметить одного особенного зрителя
сегодня. Надеюсь, ты не против, что мы пригласили его на интервью после
матча?
Жан отказался верить, что кто-то еще из Воронов мог зайти так далеко, но
потом раздался знакомый голос:
- Жанни.
Жан перестал дышать, когда начал разворачиваться на этот звук. В каком бы
мире он ни находился, он не мог проигнорировать этот голос - слишком долго
они были партнёрами. У края скамейки стоял охранник, а рядом с ним - Зейн
Ричер. Четыре месяца он находился вдали от Воронов, но всё ещё был с ног до
головы одет в чёрное. Даже отсюда Жан видел, насколько тот исхудал. Он
выглядел настолько жутко, что у Моро невольно сбился ритм сердца. Жан уже
был на ногах, прежде чем осознал, что встал, но сам не знал зачем - собирался
он подойти ближе или, наоборот, отступить. Ингрид представляла Зейна
камере, но охранник не стал ждать, пока она закончит. Он посмотрел на
Джереми и Жана и сказал:
- Каков вердикт? Я могу проводить его обратно на трибуны, если не хотите,
чтобы он был здесь.
Когда Жан слишком долго молчал, Джереми заговорил первым:
- Ричер, рад видеть тебя на ногах. Соболезную твоим потерям этим летом.
- Ещё раз заговоришь со мной - сломаю тебе вторую лодыжку, Нокс, - отозвался
Зейн.
Жан встал между ними.
- Не угрожай моему капитану, Зейн.
Зейн перевёл взгляд на Жана.
- Или что? Ты меня остановишь?
Ричер не пропустил оценивающего взгляда, которым Жан его одарил, судя по
кривой ухмылке на лице. Зейн знал, что Жан прикидывает в уме, оценивает его
нынешнюю слабость. Ленивая усмешка в его «Попробуй» предупреждала не
испытывать судьбу.
- Жан, - начал Джереми.
- Жанни занят, - сказал Зейн, не отводя взгляда.
- Именно, - согласился Жан, жестом указывая на Ингрид.
- Я проделал такой путь. За тобой должок.
- Я тебе ничего не должен.
- Нет? - зло спросил Зейн, его голос был тяжёлым от ненависти и гнева.
Говорить с Зейном было плохой идеей, но еще хуже было вести разговор с ним
на глазах, поэтому Жан махнул ладонью, призывая следовать за ним.
- В раздевалку.
Джереми потянулся к нему.
- Ты уверен?
Жан поймал его взгляд и на мгновение задержался, но не нашёл лёгкого ответа
во взгляде Джереми. Лучшее, что он мог сказать, было неуверенное:
- Я не знаю.
Позади них Ингрид поднялась со скамьи, явно намереваясь пойти за ними.
Жан махнул ей, и Джереми молча кивнул, обещая остановить её. Зейн пошёл
рядом с Жаном, подстраивая шаг и темп так же легко, как делал это раньше,
словно они и дня не провели в разлуке. Это чувство было таким знакомым, что
у Жана свело желудок. Как только дверь в раздевалку закрылась за ними, Зейн
заговорил:
- Ты, блядь, издеваешься надо мной, Жанни? - Он резко схватил Жана за рукав,
его лицо исказилось яростью.- Ты был чужим на площадке. Без борьбы, без
агрессии. Ты позволил этой команде вытирать о себя ноги, как будто тебе
нравится, когда тебя унижают. Хозяин бы избил тебя до полусмерти за такую
трусливую игру.
Жан приготовился к удару, который так и не последовал, и инстинктивно
огляделся в поисках хозяина. Конечно, они были одни, поэтому он стиснул
зубы и ответил:
- Возможно, но я больше не один из его «Воронов». Я подписал контракт с
«Троянцами» и обязан соблюдать их условия. Если это значит уступать на
площадке, то я буду это делать.
- Беззубая тварь, - бросил ему Зейн.
- Мы не на публике, - напомнил ему Жан.
Зейн тут же схватил его за горло с привычной лёгкостью, и Жан ударился о
стену так сильно, что один из его ледяных компрессов упал на пол. Зейн
изучающе смотрел на него, пытаясь найти что-то знакомое в человеке, который
теперь носил красно-золотую форму. Отвращение на его лице говорило, что он
не увидел ничего привычного, но и Моро не видел перед собой прежнего
Зейна. Когда-то бы Жан принял близко к сердцу разочарование Зейна, но тот
сжёг все мосты между ними. Он больше не был ни его сокомандиком, ни его
напарником. Его мнение теперь стоило не больше, чем дерьмо мухи.
- Солнечный корт, - процедил Зейн с презрением. – И ты. Тебе не стыдно?
- Говорит тот, кого этим летом нашли в собственной блевотине.
Пальцы Зейна вонзились так сильно, что Жан знал - к утру останутся синяки.
Он не пытался сопротивляться. Зейн всегда побеждал Грейсона в их драках, а
у Жана никогда не было даже единого шанса против Грейсона. Он ограничился
тем, что злобно смотрел на Зейна, ожидая, когда хватка ослабнет. Наконец,
Зейн рывком отдернул руку и с силой вытер её о свою рубашку.
- Придурок,
умереть.
- наконец выдохнул он, жарко и хрипло. - Ты должен был дать мне
- Должен был, — согласился Жан с такой яростью, что Зейн невольно отступил
назад. - Но ты был моим партнером, когда-то. Это что-то значило для меня,
даже если для тебя не значило ничего.
- Это значило для меня всё! - взорвался Зейн, пылая гневом. - Ты вообще
понимаешь, чего мне стоило стоять рядом с тобой? Ты знаешь? Насмешки,
которые я игнорировал, защищая тебя, наказания, которые я терпел каждый
раз, когда ты не успевал за мной, косые взгляды и ехидные замечания от наших
тренеров и товарищей по команде? Каждый чёртов день был сплошной
борьбой, но я держался, потому что мы должны были стать чем-то
невероятным вместе. А потом ты просто выбросил меня.
- Я не имел к этому никакого отношения.
- Скажи мне, что ты не хотел, чтобы Джостен получил мой номер, - потребовал
Зейн. - Я видел твоё интервью, Жанни. Веснински и Моро? Ты не убедишь
меня, что это просто совпадение, что сыновья двух европейских
криминальных лордов попали в высшую лигу Экси. Ты знал, кто он такой, с
самого начала, и ты хотел, чтобы он был твоим партнером, а не я. Я пришёл
сюда, потому что мне нужно, чтобы ты сказал это мне в лицо. Я ошибаюсь?
Жан не мог этого отрицать - он мог только молча смотреть на Зейна с вызовом.
Зейн получил ответ в его молчании и ударил Жана так сильно, что сбил его с
ног. Лавка запасных смягчила падение, но боль, пронзившая его и без того
травмированную грудную клетку, чуть не вывернула его желудок наизнанку.
Жан стиснул зубы и заставил себя подняться. Почти невозможно было
разобрать слова Зейна сквозь новый туман в голове, но ненависть в его голосе
помогла словам прорваться:
- Ты разрушил всё, за что я боролся. Хотел бы я никогда не встречать тебя.
- Это не я намалевал ему эту метку на лице! - Жан толкнул Зейна и спросил: -
Что мне нужно было делать? Спорить с Рико? Вырвать у него ручку, когда он
собирался поднести её к лицу Нила? Скажи мне!
Выражение на лице Зейна было достаточным ответом. Вороны не умели
отказывать Рико ни в чём. Он был центром их мира, ядовитым сердцем,
связывавшим команду воедино. Январь выжег в душе Зейна неизгладимые
шрамы, но не поколебал его безоговорочную преданность. Зейн совершил
ошибку, и он заплатил причитающуюся цену. Бесчеловечность его наказания
не имела значения, потому что в его искалеченной логике всё
уравновешивалось.
- Ты лучше всех знаешь, как сильно Король ненавидел меня, - сказал Жан. Зейн
попытался отмахнуться и отвернуться, но Жан схватил его за рубашку,
цепляясь, как за последнюю надежду. - Ты ведь не можешь всерьёз верить, что
я мог уговорить его поднять непокорное пятно от дерьма до уровня Свиты
Короля, до уровня его идеального корта. Ты всегда знал, что это не зависело от
меня, но всё равно предал меня.
- Чёрт бы тебя побрал, - Зейн оторвал его пальцы и оттолкнул. - Смирись уже.
«Смирись», потому что таков был путь Воронов. Жестокость была
неотъемлемой частью Гнезда; насилие было необходимо, чтобы все оставались
в строю и выкладывались по полной. Агрессия и талант определяли иерархию,
и единственный способ выжить в Эверморе - верить, что всё, что они терпели,
имело свою цель.
Но Январь был другим. Он всегда будет личным. Намёк на то, что Жан может
когда-либо простить это или забыть, заставил Моро увидеть красные пятна
перед глазами, и он ударил Зейна изо всех сил. Они были так близко, что
промахнуться было невозможно. Зейн врезался в шкафчики, а Жан последовал
за ним, обеими руками вцепившись в ворот его рубашки. Зейн прижал палец к
крови в углу рта, совершенно не впечатлённый злостью Жана, даже когда тот
сжал воротник так сильно, что перекрыл ему дыхание.
- Скажи мне почему. - Это не имело значения; не могло иметь. Ничего, что
скажет Зейн, не исправит того, что разрушилось между ними. Но это не
мешало Жану пытаться снова. - Скажи мне почему. Ты был последним
человеком, которому я... - Жан захлебнулся словами и попытался снова. - Я
доверял тебе.
На мгновение перед ним был тот самый человек, которого он знал. Полсекунды
спустя - чужак, которого Январь слепил заново. Зейн вонзил беспощадные
пальцы в запястья Жана, заставляя его отпустить, и снова оттолкнул его прочь.
Но его рука всё ещё сжимала рукоять ножа, воткнутого в спину Жана, и он не
смог устоять перед тем, чтобы не провернуть его ещё раз:
- Ты должен был меня поблагодарить за такую подставу. Пару лет без секса?
Ты, наверное, готов был взорваться. Я тебе одолжение сделал.
Кулак Жана вновь пошёл в ход, когда из дверного проёма раздался новый,
неуверенный голос:
- Жан?
У Троянцев были четыре тренера, три ассистента и двадцать девять игроков,
но, каким-то образом, единственным человеком, который вошел в раздевалку,
оказался Лукас, чертов, Джонсон. Зейн застыл, уставившись на него, а Лукас
бросил озадаченный взгляд на них. Моро вытянул руку, понимая, что почти
ничего не сможет сделать, если Зейн решит убить Лукаса, но ему все равно
нужно было попытаться.
- Уходи,
- сказал он в тот же момент, когда Зейн бросился на Лукаса. Жану
пришлось использовать все свое тело, чтобы сбить Зейна с курса, но его ноги
скользили по полированному полу, когда Ричер пытался прорваться вперед. Он
не смог бы сдерживать его долго, но, как только мог, упирался ногами в пол и
повторял: - Вон, убирайся, уходи.
Зейн потерял драгоценные секунды, отвесив удар Жану вместо Лукаса, и тот с
максимальной скоростью вылетел из раздевалки. Моро сплюнул кровь в
сторону и метнул в Зейна смертоносный взгляд.
- Это Лукас, а не Грейсон. Он младший брат Грейсона. Оставь его в покое.
- Не Грейсон,
- пробормотал Зейн, потирая руки; его резкий и ужасный смех
вызвал заметную дрожь по всему телу. Он осмотрел свои костяшки, возможно,
ища на них кровь Грейсона. В январе он избил Грейсона почти до смерти,
потому что не было ни единого шанса, что тот позволит себя поставить на
колени, пока у него оставались силы сопротивляться. Жан думал, что синяки
на руках Зейна никогда не исчезнут. Они исчезли, в конце концов, но гноящаяся
рана в разуме Зейна - нет. - Не Грейсон, потому что Грейсон убил себя. Кто бы
мог подумать, а?
- Кто бы мог? - откликнулся Жан.
Зейн, должно быть, уловил обвинение в его голосе, но вместо ответа сказал:
- Слышал, он заходил к тебе перед концом. Последний укус перед дорогой, да?
- Зейн снова рассмеялся, и Жан слишком поздно понял, что тот сжимает свое
горло. Зейн прокусил собственные костяшки до крови. - Выбрал скоростную
трассу прямо в ад. Должно быть, там уже тесновато, Жанни. Мы все умираем.
Все, кроме тебя, хотя именно ты должен был сдохнуть первым. Почему ты все
еще здесь?
- Потому что я держу свои обещания.
- Только вот не сдержал, и получил ровно то, что заслужил, - сказал Зейн. Это
было настолько неуместно, что Жан отступил на шаг. Зейн втянул кровь с
костяшек и сплюнул в сторону. - Ровно то, чего хотел, даже. Я помню. Я был
там. Я слышал, как ты умолял об этом, ты, отвратительная ш-
Вспышка цвета предупредила Жана, что они уже не одни. В тот же момент, как
Жан заметил Тренера, Реманн оттолкнул Зейна с такой силой, что тот отлетел
в сторону. Он выглядел десятифутовым гигантом, возвышаясь над его
скомканным телом, излучая ярость, которую никогда прежде не направлял на
своих игроков.
Зейн поднялся, рыча и готовясь к бою, но, увидев, кто его ударил, мгновенно
застыл. Однажды Ворон - всегда Ворон; Зейн больше не был студентом, но он
не мог сделать ничего против тренера. Впервые Жан задумался, смогут ли они
когда-нибудь научиться стоять за себя. Реманн дал Зейну мгновение, чтобы
подняться. Когда тот лишь отступил и отвел взгляд, он сказал:
- Убирайся из моей раздевалки и не смей больше появляться на моем стадионе.
Ты понял?
- Конечно, - ответил Зейн, бросив последний косой взгляд на Жана. - Здесь все
равно ничего ценного.
Реманн указал на выход, и Зейн ушел, не сказав больше ни слова. Реманн даже
не обернулся ему вслед, а просто поднял телефон к уху.
- Ричер возвращается во внутренний двор, - сказал он, как только кто-то
ответил на другом конце линии. - Проследите, чтобы его вывели из парка и
подтолкнули уехать из города. Звоните, кому нужно, но сделайте это. Я не хочу
больше видеть его лицо здесь.
Он повесил трубку и повернулся к Жану, и тот тут же опустил взгляд в пол. Он
не был уверен, сколько Реманн слышал. Голоса разносились по пустой
раздевалке, и ни один из Воронов не старался сдерживать гнев. У Жана не было
права спрашивать, но, может, так даже лучше. Он не был уверен, что его голос
не дрогнет. Реманн выставил руку, словно ожидая, что Жан попробует сбежать.
- Жан, посмотри на меня.
Жан с трудом поднял взгляд до воротника его рубашки - это было все, что он
мог себе позволить. Он сжимал челюсти, не в силах произнести извинения, но
Реманну сейчас было не до упреков за драку. Внезапный шум голосов означал,
что Троянцы наконец-то начинали возвращаться в раздевалку. Реманн схватил
Жана за руку и сказал:
- За мной.
Затем повел его по коридору. Каким-то образом они добрались до тренерского
зала, ни разу не столкнувшись с товарищами по команде, и Реманн усадил
Жана в кресло напротив своего стола.
- Дай мне две минуты, - произнес он. - Не выходи из этой комнаты.
Жан наконец выдавил:
- Да, тренер.
Реманн закрыл за собой дверь.
Жан уставился на свои руки и изо всех сил старался не думать. Реманн мог
отсутствовать две минуты или два часа. Время не имело значения, пока Жан
боролся за равновесие, которое не мог найти. Тишина, с которой тренер снова
открыл дверь, была жуткой, но Жану было все равно - он не задал ни единого
вопроса, куда делись Троянцы.
Реманн принес с собой целую охапку медицинских принадлежностей, включая
новые пакеты со льдом. Жан натянул майку на плечи, чтобы тренер мог
зафиксировать один из них у него на груди с помощью свежего бинта. Когда
Реманн заканчивал свою работу, он попытался осторожно начать разговор:
- Слушай, Жан...
Его прервали резкие постукивания в дверь. Гость не стал ждать приглашения
и сразу вошел в комнату. Жан оглядел незнакомца отстраненным взглядом:
темные волосы, еще более темные глаза, на вид лет пятьдесят. Значка прессы
у него не было, но он и на тренера не походил. Одет как педантичный
профессор, случайно забредший не в ту аудиторию.
- О, извините, - сказал мужчина. - Увидел, что ваша команда вернулась на
площадку, решил, что уже можно.
Реманн отмахнулся от извинений:
- Ади, это Жан.
- Серьезно?! - Ади с новым интересом повернулся к Жану. - Тот самый Жан
Моро? Я много о тебе слышал.
- Разве не всё? - машинально ответил Жан.
Это совсем не было смешно, но из него вырвался рваный, судорожный смех.
Хотелось содрать с себя лицо. Хотелось вырвать из груди эту едкую,
обжигающую пустоту, пока она не расплавила его кости. Он вцепился в край
стула между коленями и сжал пальцы до боли.
трус неудачник предатель продажный отброс шлюха
Он выкинул яростные письма от Воронов, но теперь получал почту от
незнакомцев, которые никогда его не встречали, но всё равно винили в
падении Воронов. Он вспомнил ехидные замечания Ханны Бэйли,
раздражённых незнакомцев в торговом центре летом, папарацци,
преследующих его и Джереми по дороге в кампус. Вспомнил грубые
комментарии Хинча на корте и то, как Зейн сказал, что первым должен был
умереть он.
«Мне всё равно, что они обо мне думают», думал он с отчаянием, пугающе
похожим на бездну. - «Мне всё равно. Меня не должно это волновать.
Единственное, что имеет значение - это игра».
- Я задержусь, - сказал Реманн. - Не жди меня.
- Конечно, - последовал неуверенный ответ. - Не торопись.
Незнакомец вышел, но тренер не двинулся, пока не защёлкнулся замок. В
комнате вновь установилась тишина, тяжёлая, удушающая. Жан
сосредоточился на звуке собственного сердцебиения, чтобы не сойти с ума.
Наконец, Реманн достал ещё один пакет со льдом, присел на корточки и
посмотрел на побитое лицо Жана. Моро отказывался встречаться с ним
взглядом, но не смог скрыть вздрагивания, когда Реманн произнес:
- Ричер не имел права говорить тебе такие жестокие вещи.
Значит, он всё слышал. Единственным уместным ответом было бы «Да,
тренер», но из Жана вырвалось рваное:
- Разве не имел, тренер?
Реманн, возможно, собирался избить Жана до полусмерти за то, что тот так
грубо оттолкнул пакет со льдом, но Моро уже не пугал такой исход - если бы
Жан потерял сознание, то ему не пришлось бы ни о чём думать. Но Реманн
просто отложил лёд в сторону и сел на пятки. Он пристально посмотрел на
своего игрока и спокойно произнёс:
- Поговори со мной.
- Я сам этого попросил, - сказал Жан. Реманн должен был знать это, прежде
чем тратить своё время на защиту Моро.
- Они... - ненавидели меня, все меня
ненавидели - ...спросили, нравится ли мне это, и я... - был так напуган -
...сказал «да». Мне не разрешали говорить «нет».
Эта последняя часть не должна была быть сказана вслух, но слова сорвались
прежде, чем он успел их сдержать. Жан прижал дрожащие пальцы к губам,
надавливая, пока не почувствовал вкус крови.
- Я не... - не хотел этого, я ненавидел это, я ненавидел их - ...знал, что ещё
сказать.
Рико был жесток, но не глуп, и позаботился о том, чтобы среди
присутствующих защитников в тот момент были только парни. Первые три дня
Вороны оставались в неведении относительно происходящего. А потом
Эллисон неожиданно разболтал все в раздевалке, заявив, что он лучший, с кем
Жан был на данный момент.
Жан не мог спастись, не подставив при этом Рико, поэтому в панике
согласился. Урон был нанесен: слишком молодой первокурсник,
прокладывающий себе путь на вершину команды через постель, не испытывал
ни угрызений совести, ни желания остановиться.
Грейсон почуял кровь и не смог устоять. Он поставил своей целью сделать
Жану как можно больнее в ту четвёртую ночь, затем провёл рукой по его
слезам и сказал: «Тебе ведь это тоже нравится, да? Попроси меня о
большем.»
Жан сказал бы всё, что угодно, лишь бы это прекратилось, и он умолял, пока
полностью не потерял голос. Это не принесло ему пощады - только
раззадорило Грейсона. Жан потом половину ночи не давал Зейну спать, рыдая
в подушку так сильно, что его рвало. А теперь Зейн имел наглость смотреть
ему в глаза и говорить...
Но разве он ошибался? Три года ничего не изменили. Жан держался сколько
мог, но этого оказалось недостаточно. Когда его руку почти вывернули из
сустава и боль лишила его способности мыслить, он все равно отдал Грейсону
все, что тот потребовал. Он знал, что это его не спасет, но так отчаянно
нуждался в передышке, что должен был попробовать.
Жану хотелось содрать с себя кожу везде, где до него дотрагивался Грейсон.
Но низкий голос Реманна вырвал его из этого кошмара, прежде чем он смог
впиться ногтями в собственную плоть.
- Послушай меня. Неважно, что ты сказал. Ты был всего лишь ребенком,
который пытался выжить, как только мог. Никто не может тебя за это винить.
- Но они винят, - сказал Жан. - Всегда будут винить. И они позаботятся о том,
чтобы все остальные тоже это делали.
Мне все равно. Это не имеет значения.
Тогда почему ему хотелось кричать, пока горло не зальет кровью?
В животе разверзлась та же бездна, что и тогда, когда Рико столкнул его с
лестницы: мгновение свободного падения перед тем, как пришла боль. Жан
метнулся назад, как можно дальше от края, как можно дальше от Реманна.
- Простите, тренер. Я не имею права жаловаться. Я перешел черту и получил
то, что...
Но слова застряли в горле, и он захлебнулся на полуслове. Жан прикусил язык
до боли.
- Заслужил? - закончил за него Реманн тоном, который Жан больше не хотел от
него слышать.
- Да, тренер, - согласился Жан.
Это был неправильный ответ. Руки тренера внезапно стали неподъемным
грузом на плечах Моро. Жан приготовился к удару, но мужчина лишь сказал:
- Повтори за мной: «Я не заслужил того, что они сделали со мной».
Реманн не понимал, чего требовал; не знал, какой ценой это давалось. Паника
полоснула от живота к сердцу. Он не мог ослушаться прямого приказа тренера,
но мог умолять:
- Пожалуйста, не заставляйте меня, тренер.
- Мне нужно, чтобы ты сказал это и поверил в это, Жан, - сказал Реманн. -
Пожалуйста.
Это «пожалуйста» было настолько неуместным, что Жан мог только
уставиться на него, сердце грохотало громче мыслей. Он чувствовал, как все
цепи натягиваются, ожидая слов, которые разорвут их окончательно. Ему было
страшно открыть рот, но он всё же смог выдавить неуверенное:
- Я не заслужил... - тяжелые руки, еще более тяжелые ракетки, темные
комнаты, более темная кровь, зубы и ножи и вода, я тону, я тону - ...того, что
они сделали со мной.
Предательский спазм скрутил его желудок, и он быстро зажал рот рукой. Жан
сглотнул, пытаясь подавить огонь, готовый сжечь его изнутри. Это не помогло;
в горле встал ком, через который невозможно было дышать. Он сглотнул снова,
пытаясь избавиться от него, и едва не задохнулся. Вместо этого он ударил себя
кулаком по свежим синякам на скуле, и Реманн осторожно поймал его запястье.
- Не надо, - сказал он, но Жан едва его услышал за стуком собственного сердца.
Внезапно он осознал, что его рука - единственное, что удерживало его целым.
Лава, сжигавшая его грудь и душу, уже затвердела, готовая треснуть, и если он
ослабит хватку хоть на мгновение, она разорвет его на части. Моро вырвался
из рук Реманна, чтобы прижать вторую ладонь поверх первой, сжимая лицо
так сильно, что казалось, он сломает себе нос. Закрыл глаза, чтобы не видеть
выражение лица тренера. Осторожные руки легли ему на плечи - не чтобы
встряхнуть или ударить, а просто чтобы удержать его на месте.
- Мы не должны были позволить ему подобраться к тебе так близко, - тихо
сказал Реманн. - Мы должны были защитить тебя. Прости, что не смогли.
Прости, - повторил он, словно тренер вообще мог просить прощения у игрока.
Это было так неожиданно и так незаслуженно, что Жан забыл, как дышать. И
предательская мысль, проскользнувшая в голове, разорвала его сердце: это не
он должен извиняться передо мной.
Дерзость этой мысли пугала почти так же сильно, как и её правда, и Жан не
смог сдержать рваный всхлип. Жан не мог сдержаться, чтобы заглушить
всхлип.
«Не надо»,
- умолял он себя. – «Терпи. Пожалуйста»
- Жан, - Реманн крепко сжал его плечи. - Ты в безопасности. Я держу тебя.
Отпусти.
Жан с глухим звуком сжался в комок, и даже тяжесть рук Реманна не смогла
удержать его от того, чтобы окончательно сломаться.