Золотой ворон

Джереми
После четырёх лет, проведенных вместе с Троянцами, Джереми уже успел
сбиться со счёта, сколько раз эта команда заставляла его гордиться ими.
Конечно, были моменты, которые выделялись: то, как они сплотились вокруг
него на первом курсе, как быстро большинство поддержало Ксавье, когда он
решил начать переход на втором, а также их неимоверная преданность
команде Лисов, кульминацией которой стало их захватывающее
противостояние в полуфинале.
Неделя, последовавшая за интервью с Жаном, почти сразу же заняла первое
место в этом списке. Мало кто из игроков был доволен таким развитием
событий, но в беспрерывных сообщениях, которые Джереми и Ксавье
получали в те выходные, было больше любопытства и озабоченности, чем
гнева.
Осознание того, кем были родители Жана, не могло перечеркнуть того, что
Троянцы видели своими глазами этим летом – новая информация лишь
добавила ещё одну важную деталь в головоломку по имени Жан Моро. Никто
не отрицал, что он был замкнутым и зачастую резким, но, по правде говоря,
оказался вовсе не тем жестоким новичком, каким его представляли. Они
видели его бесчисленные шрамы. Они замечали, как быстро он отступал, когда
тренеры бросали ему вызов. Как можно бояться человека, который даже
спустя два месяца летних тренировок не мог смотреть Реманну в лицо?
Тренировка в понедельник началась с командного собрания, но Джереми оно
больше напоминало простую формальность. У Троянцев было достаточно
времени, чтобы обсудить всё самостоятельно через чаты и звонки друг другу,
вероятно они также пересмотрели интервью столько раз, сколько требовалось.
Их мнение сформировалось задолго до того, как они ступили на Золотой корт
13 августа.
Тренеры разобрали наиболее важные моменты, такие как повышенное
внимание прессы и возможные попытки журналистов проникнуть на
территорию. Дополнительные тренировки по схеме Воронов временно
отменили, пока тренерский штаб не оценит возможные последствия такого
подхода.
После обязательной части тренеры дали игрокам возможность задать вопросы,
но Троянцы предпочли держаться подальше от сути интервью, вместо этого
переключившись на лёгкие сплетни: что случилось, когда Джереми и Кевин
впервые увидели друг друга не в форме, удалось ли Джереми уговорить
Кевина перевестись к ним на пятый год, на скольких языках на самом деле
говорит Жан, и так далее.
Лисински позволила им подшучивать дольше, чем Джереми ожидал, но,
возможно, она понимала, что Жану нужно было увидеть безоговорочную
поддержку команды. В конце концов она велела закругляться, и команда
поднялась со своих мест со звуком скрипящих стульев и смехом.
Джереми не знал, как смог расслышать реплику Лукаса среди всего этого
шума, видимо тяжесть его слов заглушила весь остальной гул:
- Тебе девятнадцать.
Постепенно команда замолчала. Лукас был единственным, кто остался сидеть,
скрестив руки на коленях и уставившись в пол. Это был первый раз, когда он
вообще признал существование Жана после смерти брата, и Джереми не был
уверен, к чему это приведёт. Моро отказался втоптать Грейсона в грязь, когда
Ханна предоставила ему такую возможность, но его реакция на имя Грейсона
и новость о решении Реманна заставили людей пустить несколько слухов. По
словам Кэт, общего мнения пока не сложилось, но она пообещала внимательно
следить за новостями и дать знать, если что-то изменится.
Лукас больше ничего не сказал, и тогда Жан ответил:
- Да.
- Значит, тебе было шестнадцать, когда...
- Не смей, - жёстко предупредил Жан. Джереми не был уверен, что Лукас
замолчит, остальным Троянцам здесь также делать было нечего, поэтому
перехватив взгляд Ксавье, он сказал:
- Двигаемся дальше, ребята, и так отстаём.
Лукас, как и следовало ожидать, не двинулся с места. Жан тоже. Нокс не знал,
был ли он действительно готов выслушать Лукаса или просто понимал, что тот
будет преследовать его с ещё большей настойчивостью, если он попытается
уйти. Лисински помогла Ксавье вывести остальных игроков, хотя сама
задержалась у двери, на случай если потребуется вмешательство. Джереми
остался рядом с Жаном, не сводя глаз с опущенной головы Лукаса.
- Они знали? - спросил Лукас, всё ещё уставившись в пол, словно надеялся,
что он его поглотит. - Они столько всего наговорили про твой первый год в
команде, но знали ли они тогда, что тебе было всего шестнадцать? Когда он...
Лукас издал звук, будто его сейчас стошнит, но как-то сумел взять себя в руки.
Его голос был хриплым, когда он спросил:
- Ты младше меня. Грейсон знал это?
Жан с такой силой вцепился в свою шею, что наверняка оставил там синяки,
но голос его оставался ровным:
- Они все знали. - Лукас дёрнулся, словно его ударили. Жан с силой разжал
пальцы и направился к выходу. - Поменяйся ракетками с Ананьей сегодня. Ты
бесполезен с тяжёлой, и я больше не собираюсь это терпеть.
Лукас ничего не сказал, и Жану удалось ускользнуть из комнаты. Джереми
задержался ненадолго, чтобы осторожно прощупать почву:
- Лукас. - Он вспомнил предупреждение Коди и заставил себя изменить то, что
собирался сказать, отбросив бесполезные утешения в пользу фактов: - Ты - не
твой брат, и ты не несёшь ответственности за то, что он сделал. Перестань
пытаться нести этот груз в его отсутствие. Он только раздавит тебя.
Лукас резко провёл рукой по лицу, но не подал виду, что услышал. Джереми
бросил взгляд на дверь и кивнул, когда Лисински сделала ему знак рукой. Она
присмотрит за Лукасом, а ему нужно было догнать команду и отвести их в
тренировочный центр.
Троянцы выходили из стадиона растянутой цепочкой. Напоминание о том, что
Жан должен был быть сейчас всего лишь второкурсником, несколько
охладило их задор - а может, это просто мрачное состояние Лукаса передалось
остальным. Как скоро они поймут, на что именно намекал Лукас, Джереми не
знал. Они все слышали слухи о том, как Жан попал в основной состав Воронов,
но уже давно сочли их нелепыми сплетнями и забыли. Он надеялся, что так и
останется - что они слишком увлекутся горем Лукаса и новостями о родителях
Жана, чтобы вдаваться в более жестокие подробности.
Лукас добрался до Лиона чуть позже, опоздав всего на двадцать минут. Его
товарищи по команде приободрились, решив, что он разобрался со своими
проблемами, и с энтузиазмом окружили его поддержкой, которая с каждой
минутой звучала всё менее натянуто. Настроение почти вернулось в норму к
моменту их выхода, но на обратном пути к стадиону к ним подошли несколько
журналистов. К счастью, Шон и Шейн не ждали никаких просьб об интервью
- они тут же взяли инициативу в свои руки, лучезарными улыбками и лёгкими
отговорками отвлекая внимание прессы.
Зная, что поблизости есть репортёры, группа Джереми предпочла провести
обеденный перерыв в раздевалках. Они только успели устроиться в одной из
переговорных, когда их нашла Ананья. Скрестив руки на груди, она сказала:
- Твой крестовый поход против моей ракетки вызывает восхищение, но
совершенно необоснован. Я же говорила, мне нравятся лёгкие.
Тот факт, что Лукас передал требование Жана, оказался неожиданностью, но
Жан выглядел скорее раздражённым, чем довольным, водя ложкой по рису
кругами.
- На этот раз дело не в тебе, а в нём. Он слишком полагается на силу и совсем
не использует технику. В долгосрочной перспективе он будет сильнее, если
лёгкая ракетка заставит его переосмыслить стиль игры. Если уж ты не хочешь
одуматься, хотя бы одолжи ему одну из своих запасных.
Ананья задумалась на пару секунд, а затем вздохнула и поставила рядом с его
тарелкой коробку пластырей. Жан застыл, нахмурившись, и она указала на
неё, делая шаг назад.
- Эмма боялась принести их сама, потому что не знала, как ты отреагируешь.
Это для твоих пальцев, - объяснила она, согнув их, чтобы показать
накрашенные ногти. - В своём интервью Ханна упомянула, что ты причиняешь
себе боль всякий раз, когда чувствуешь дискомфорт, и Эмма вспомнила, как
часто замечала это за тобой за всё лето.
- О, мне нравится, - воскликнула Кэт, перевернула коробку и начала вынимать
пластыри из упаковки.
- Выбирай руку, с которой начнём!
- Ты не можешь быть серьёзной, - возмутился Жан.
Джереми был уверен, что Жан не станет это терпеть, но потом Кэт осторожно
прижала большой палец к свежим царапинам на его шее. Моро пробормотал
что-то грубое по-французски, но всё же протянул левую руку. Ананья кивнула
с удовлетворением и ушла, чтобы закончить обед, а Кэт быстро довела дело
до конца. Она заклеила каждый палец Жана двумя пластырями: один поместив
на ноготь, другой - вокруг кончика пальца, чтобы он мог удерживать первый.
Жан с явным неодобрением разглядывал результат, пока Кэт убирала мусор,
но даже не попытался снять ни один из пластырей.
Дневная тренировка прошла немного натянуто, и Джереми гадал, насколько
активно его товарищи по команде обсуждали ситуацию за обедом. Но никто
не был настолько жесток, чтобы озвучивать свои догадки на площадке.
Единственная суета исходила от Дерека и Деррика, которые с радостным
энтузиазмом начали называть Жана «малышом бро» во время финального
спарринга.
Жан так резко сбил их с ног, что его едва не вывели с площадки, но они так
рьяно его защищали, что Уайт просто поменял их местами с Коди и Пэтом. Но
это дало Жану всего сорок минут покоя - после тренировки эта парочка
следовала за ним вплоть до душевых, требуя французский эквивалент для их
нового прозвища.
Джереми мельком подумал, не стоит ли вмешаться, но Жан выглядел скорее
озадаченным, чем раздражённым: он был возмущён их восторгом по поводу
его возраста и явно не понимал, как они умудрялись сохранять столь хорошее
настроение, несмотря на его язвительное раздражение. Видимо, он просто не
привык к подшучиваниям - или его сбивала с толку полнон отсутствие злого
умысла за их шутками. Наконец, в душевых появился Ксавье и с одного
взгляда оценил положение Жана. Уголки его губ дрогнули в невольной
улыбке, когда он заявил:
- Вижу, сегодня линия «буферов» в ударе.1
- Ух ты, - возмутился Дерек. - Я думал, мы давно отошли от этого прозвища.
Деррик заметил недоумённый взгляд Жана и выразительно обвёл руками свою
грудь.
- Дерек и Деррик, двойное «Д»? 2Джиллиан считала, что это очень смешно. По
крайней мере, лучше, чем быть «Орео-линией».3
Затем он протянул руку мимо Жана и хлопнул Дерека по плечу.
- Кстати о буферах, не забудь показать Жану фото Шериз. Я бы буквально
перерезал себе горло ради неё. Обязательно скажи ей, что я так сказал.
- Если когда-нибудь разглядишь, где у неё глаза, я ей передам, - ответил Дерек.
- Эй, Жан, как на французском сказать «бро»?
Жан выключил душ, окончательно устав от этого разговора и их нескончаемой
чепухи. Джереми ожидал, что они попробуют его остановить, но Дерек и
Деррик только радостно попрощались. Как только дверь за ним закрылась,
Дерек бросил на своего напарника многозначительный взгляд и сказал:
1 "Bazonga line" — это сленговое слово, обычно используемое для шутливого или грубоватого
описания большой груди. В данном контексте это прозвище для Дерека и Деррика, из-за их
прозвища "Double D" (двойное "Д"). Оно отсылает не только к их именам, но и к размерной шкале
бюстгальтеров, где DD — это довольно большой размер.
2 Объяснение выше
3 До этого у них более нелепое прозвище — Oreo line. Скорее всего, это связано с их внешностью:
один из них белый, а другой чернокожий, вместе они напоминают печенье Oreo.
- В общем, молись, чтобы я не познакомил Жана с Шериз. Она выбрала бы его
вместо тебя в ту же секунду.
Деррик пошатнулся, будто его ударили.
- Это жестоко, чувак. Я думал, мы друзья или типа того, братья от разных
матерей?
- Если ты мой брат, то точно не должен заглядываться на нашу кузину.
- Мы больше не братья, - тут же сказал Деррик. – Я вижу тебя первый раз в
жизни.
Себастьян нахмурился, глядя на них.
- Он вообще любит девушек? Он же так быстро оказался в компании
«потаскушек». Ай! За что? - возмутился он, когда Шон наступил ему на ногу.
Шон быстро жестом указал на Ксавье, и Себастьян побледнел, осознав свою
ошибку. - Чёрт, прости, я не это имел в виду. Может, он как Коди. Как там
называется этот вид квиров, которые любят и девчонок, и парней? - Он взвыл,
когда Шон снова его пнул. - Боже, извини. Я просто хотел сказать, что он...
Забей, я сдаюсь.
Все уже привыкли к подобным оговоркам Себастьяна. Себастьян вырос в
консервативной семье в Бирмингеме и был склонен делать один шаг назад на
каждые два шага вперед. Он просто не мог верно подобрать слова из-за своей
неосведомленности, в то время как тот же Лукас мог сказать что-то не очень
приятное из-за своей неохотной терпимости. Иногда его неуклюжие попытки
сказать что-то по теме причиняли боль, но Джереми был рад, что он старается.
- Что нам с тобой делать? - сказал Коди, скорее забавляясь, чем обижаясь, но
тут же отвлекся, когда в комнату вошла небольшая группа Лукаса. Джереми
предположил, что они ждали, пока Жан уйдёт.
- Эй, Лукас. Мы искали ребят, которые хотели бы сходить на новый фильм про
Борна на этой неделе. Ты с нами или пока пас?
Джереми даже не мог представить, сколько усилий пришлось бы потратить,
чтобы затащить Жана в кинотеатр. Одна только мысль об этом вызвала у него
улыбку, пока он выключал воду. Его полотенце висело на крючке у двери, и
он быстро вытерся, обернул его вокруг талии и направился в раздевалку.
Неудивительно, что Жан уже был полностью одет и ждал на лавке для
нападающих, но всё равно впечатляло, насколько быстро он мог собраться,
если хотел уйти. Жан мельком взглянул на приближающегося Джереми, и тут
же опустил взгляд на персик, который держал в обеих руках.
Джереми не торопился - он знал, что Кэт и Лайла будут заняты ещё несколько
минут. Когда он закончил, то сел на скамейку рядом с Жаном и начал
просматривать новости на телефоне. Нокс почти не замечал, как нападающие
входили и выходили, пока он следил за последствиями последних событий.
Похоже, кто-то уже смог добраться до Кевина, но тот категорически
отказывался рассуждать или делиться подробностями о семье Жана.
Интереснее было то, что Эдгар Аллан совсем не комментировал ситуацию.
Видимо, кто-то наконец-то додумался заставить Воронов замолчать.
После того как Моро отказался говорить о своей семье в субботу утром, Ханна
сосредоточилась на карьере Рико и его смерти, искусно собрав трогательный
сюжет о падшем короле. Между этим трогательным материалом, историей о
том, как Жан спас Зейна, и его возмущённой защитой бывшей команды, любая
неуместная враждебность со стороны Воронов могла наконец-то настроить
общественное мнение против них. Наверное, было бы слишком наивно
надеяться, что они извинятся за свою весеннюю агрессию, но Джереми видел
вещи и постраннее.
Наконец к ним подошли Кэт и Лайла, но даже теперь они не могли уйти. Лайла
не хотела, чтобы журналисты последовали за ними к ней домой, поэтому план
был простой: держаться за численное преимущество Троянцев. Лайла, Кэт и
Жан должны были вернуться в общежитие вместе с командой и переждать там,
спрятавшись вместе с остальными «потаскушками», пока не почувствуют себя
в безопасности.
Джереми хотелось пойти с ними, но избегание родителей в эти выходные
привело к ожидаемым последствиям: на этой неделе он должен был оставаться
дома. Родители не могли запретить ему ходить на тренировки, но прекрасно
знали, во сколько они заканчиваются и сколько времени занимает дорога.
Джереми не жалел, что выбрал Жана и Кевина вместо навязчивого внимания
семьи, но ему было жаль, что он оставляет друзей разбираться с этим хаосом
в одиночку.
- Будьте осторожны, - сказал Джереми, поднимаясь на ноги.
- Ты тоже за рулём не гони, - легко ответила Лайла, и у Джереми не осталось
выбора, кроме как уйти.
______________________________________________________________
Тихий сигнал сообщения от Лайлы выдернул Джереми из лёгкой дремы в
четверг вечером. Он отодвинул учебники и взял телефон. Пробежав глазами
по сообщению, он невольно улыбнулся, легко представляя себе раздражённый
тон Лайлы:
«Кэт и Жан свалили – моя девушка меня оставила, а новый выпуск моего шоу
заменили повтором. Гавгавкович отказывается приносить мяч, когда я его
кидаю. Я схожу с ума от скуки.»
«Можешь прийти потусить со мной,» - ответил Джереми.
«У тебя дома? Я тебя не настолько люблю.»
«А я тут изучаю логические ошибки. Очень увлекательно.»
«Врун. Какая сегодня тема по французскому?»
«Предметы в доме.» - Джереми отправил ей фото своего стола, заваленного
стикерами с французскими словами. Ожидаемо, Лайла тут же подшутила над
его почерком, и Джереми с тяжёлым вздохом переписал несколько самых
неразборчивых. Он уже менял стикеры местами, когда Лайла снова написала:
«Думаешь, уже завтра будешь дома?»
«Дома»,
- сказала она, прекрасно зная, что технически он и так дома. Джереми
толкнул ногой ножку стола и медленно оглядел свою комнату. Она застыла во
времени - аккуратный снимок того сына, которого хотели бы видеть его
родители: серьёзные книги на полках, тщательно заправленная кровать в
унылых бежевых тонах. Он развесил с десяток фотографий с друзьями и
товарищами по команде, но тщательно отобрал те, где никто не был в форме.
Его награды и трофеи за экси были спрятаны в шкафу, за монотонным рядом
неудобной одежды.
«Не знаю,» - наконец набрал он. Он ещё не спрашивал разрешения, надеясь,
что неделя тихого послушания сгладит остатки материнского гнева. - «Может,
не пустит, особенно с учётом того, что занятия вот-вот начнутся.»
- Усердно работаешь, я смотрю, - раздался голос Аннализ из дверного проёма,
и Джереми так резко вздрогнул, что выронил телефон. - С кем
переписываешься?
-С Лайлой, - ответил он, поднимая телефон.
- С египтянкой?
- Её мама ливанка, - поправил он, но Аннализ проигнорировала уточнение.
Джереми подтянул поближе конспекты и аккуратно положил книгу по LSAT
поверх своих французских заметок. Аннализ была менее склонна к доносам,
чем Брайсон, но лучше не рисковать. - Её отца перевели в Таиланд. Может, в
следующий раз она возьмёт меня с собой, когда поедет к нему? Я бы
вычеркнул Бангкок из списка желаний и заодно прошёлся по Азии неделю-
другую.
- На чьи деньги? - усмехнулась она, но не стала дожидаться его реакции на эту
язвительную реплику. - А, точно. Неважно. У тебя же даже паспорта нет.
Джереми решил удержать улыбку, чего бы ему это ни стоило.
- Где-то он у меня точно есть.
Раньше Матильда хранила все важные документы семьи в огнеупорном шкафу
в своём домашнем офисе, но большую часть бумаг Джереми она спрятала
несколько лет назад. Медицинские карты остались, но паспорт, карточка
соцстрахования и свидетельство о рождении исчезли.
Он уже не раз перерыл весь дом сверху донизу в их поисках. Если бы только
он смог их найти, то мог бы спрятать их в сейфе у Лайлы, но каждый раз
возвращался ни с чем. Пришлось признать: скорее всего, мать переложила
документы в банковскую ячейку. Они останутся недоступны, пока она сама не
решит их вернуть. Обвинение Анализ прозвучало тихо:
- Ты ведь не в Таиланд хочешь. Тебе просто нужен повод, чтобы съездить в
Сеул. Зачем? Папа всё равно не захочет тебя видеть.
- В Оссан, - поправил Джереми, теребя в руках телефон. - Может, всё-таки
захочет. Смог бы он закрыть передо мной дверь, если бы я стоял прямо там?
Она промолчала.
Несмотря на все, что произошло между ними четыре года назад, Трент Нокс
оставался для них общей незаживающей раной. Они по-разному переживали
его долгое отсутствие и внезапный отъезд, и Аннализ всегда в первую очередь
принимала сторону их матери, но у них не хватало духу по-настоящему
ссориться из-за него. Наконец она нетерпеливо махнула ему рукой:
- Открой мне дверь. Я с бельём, руки заняты.
Анализ была единственной из них, кому разрешили жить отдельно круглый
год - награда за то, что она меньше всех разочаровала родителей. Она по
возможности избегала возвращения домой, но ее стиральная машина
барахлила уже в четвертый раз за неделю, и она остро нуждалась в чистой
одежде. Джереми был слегка удивлен, что она просто не пошла и не купила
еще, чтобы продержаться до тех пор, пока не поступят деньги на содержание,
учитывая, что у нее все еще был беспрепятственный доступ к средствам,
выделенным на обучение в университете.
Он отмахнулся от этих мыслей, поднимаясь на ноги.
- Я сам отнесу.
Анализ отступила, пропуская его из комнаты, и указала на корзину с бельём,
которая стояла в стороне. Джереми поднял её и последовал за сестрой к
лестнице. Они были на полпути вниз, когда раздался дверной звонок, и Анализ
с неодобрением взглянула на свои часы. Было уже поздно для гостей, но
сменный график Уоррена в больнице делал его социальную жизнь
непредсказуемой.
Уильям добрался до двери всего на несколько секунд раньше них, и Джереми
замер на месте, увидев Кэт на крыльце.
- Уильям! - радостно сказала Кэт, улыбаясь дворецкому. - Привет, извини, что
без предупреждения. Просто хочу украсть Джереми. Он- о, хееей, - добавила
она, заметив Джереми за плечом Уильяма. - Иди сюда, поболтаем минутку.
- Она вообще в курсе, сколько сейчас времени? - спросила Анализ, хватая
сумочку и ключи.
- Поздновато, но вы же все не спите, - с неизменным весельем отозвалась Кэт.
- Ты, как всегда, великолепна, Анализ. Твоя улыбка озаряет комнату.
Анализ, которая явно не улыбалась, лишь жестом показала Кэт, чтобы та
отошла с дороги. Джереми с виноватой улыбкой извинился перед Уильямом и
последовал за сестрой на крыльцо. И тут Анализ резко остановилась. Джереми
едва успел отпрянуть, чтобы не врезаться в неё корзиной с бельём. Сначала он
подумал, что она что-то забыла, но оказалось, что её взгляд был прикован к
Жану, стоявшему в нескольких шагах от крыльца.
Джереми шагнул вперёд, уже собираясь сказать что-то ободряющее, но на
лице сестры было скорее удивление, чем испуг. Может, дело было в ночном
освещении, придававшем её щекам лёгкий румянец, а может - в том, как Жан
рассматривал её с откровенным любопытством и явным интересом. Он был
далеко не первым, кто смотрел на Анализ таким образом, и точно не
последним. Она обладала внешностью, созданной для славы, и до аварии
всерьёз пробовала себя в модельном бизнесе.
Джереми знал, что его сестра красива. Он также знал, что Жану одинаково
нравились и женщины, и мужчины. Но почему корзина с бельём вдруг начала
сильно впиваться ему в пальцы, он не понимал.
Стараясь звучать непринуждённо, он представил их друг другу:
- Жан, это Аннализ. Она изучает политологию в Калифорнийском
университете в Лос-Анджелесе. Анализ, Жан Моро, наш новый защитник.
- Ворон, - протянула она, небрежно играя с ремешком сумочки. - После всех
этих страшилок я ожидала чего-то... меньшего,
- закончила она после
короткой паузы.
Жан продолжал спокойно смотреть на неё, ничуть не смутившись от этого
сомнительного комплимента. Анализ перевела взгляд на брата. Он улыбнулся
самой невинной улыбкой, на какую был способен, но сестра только
усмехнулась:
- Я была права, да? Ты действительно собираешься снова повторить те же
ошибки.
- Спокойной ночи, Энни, - сказал Джереми.
Её лицо тут же исказилось от раздражения.
- Не называй меня так.
Джереми протянул ей корзину с бельём, и она, ворча что-то себе под нос,
направилась к своей машине. Анализ открыла заднюю дверь, а он пристегнул
корзину ремнём, чтобы она не скользила по сиденью во время поездки. Затем
он подержал водительскую дверь, пока она не пристегнулась, и только после
того, как её машина скрылась из виду, снова вернулся к Кэт и Жану у фонтана.
Уильяма, кажется, уже отослали, и входная дверь была закрыта. Кэт поймала
руку Джереми и чмокнула его в костяшки пальцев.
- Далеко от дома, - заметил он, оглядывая их обоих.
Кэт улыбнулась и смахнула со лба влажные пряди волос.
- Мы были неподалёку. Доехали до Таузенд-Оукс, и решили заодно заехать
обратно. А Жану всё равно нужно было с тобой поговорить. При этих словах
она многозначительно посмотрела на Жана, но тот не успел ничего сказать -
входная дверь снова открылась.
На крыльцо вышла Матильда, одна, с ледяным выражением лица и
скрещёнными на груди руками. Она, несомненно, уже услышала от Уильяма,
кто осмелился явиться так поздно. И тот факт, что Матильда вышла лично,
чтобы их прогнать, говорил сам за себя - её раздражение было на грани. Кэт
ничуть не смутилась, но, ускорив шаг, защебетала:
- Миссис Уилшир, простите за поздний визит, но, боже, ваши гортензии-?!
Джереми взглянул на Жана, вопросительно приподняв бровь, но тот лишь
отвёл взгляд. Непонятно, сколько времени сможет выиграть им Кэт, поэтому
Джереми поторопил:
- О чем хотел поговорить?
- Мне нужно съездить кое-куда в субботу, - наконец сказал Жан. - С тобой, а
не с Лайлой.
- Куда и когда?
Жан нахмурился, но ответил:
- К врачу, в 10:15.
- Я постараюсь что-нибудь придумать, - пообещал Джереми. Жан явно не
выглядел убеждённым, поэтому Джереми добавил: - Мама врач - акушер-
анестезиолог, - пояснил он, заметив лёгкую непонимающую морщинку на лбу
Жана. - Так что, если я скажу, что мы едем в больницу, вряд ли она станет
возражать. Я поговорю с ней, как только зайду, и завтра тебе сообщу, хорошо?
- Джереми, - позвала Матильда, и ему пришлось оставить Жана.
На пути к крыльцу он прошёл мимо Кэт и послушно встал рядом с матерью.
Вместе они наблюдали, как Кэт и Жан снова надевают шлемы. Тихий рёв их
мотоциклов, оживающих в ночи, заставил Матильду недовольно
пробормотать что-то себе под нос. Дело было не в шуме. Как только она
убедилась, что её слова будут услышаны, она сказала:
- У тебя же есть белые друзья, я надеюсь?
Улыбка Джереми застыла на лице.
- Ты только что одного видела.
- Я его не узнала.
Спрашивать, узнает ли она хоть одного из игроков Троянцев, было верным
способом её разозлить, поэтому Джереми лишь пожал плечами:
- Друг познакомил нас. Я почти уверен, что он втрескался в Лайлу, - добавил
он, опережая её следующий вопрос о том, что за друг этот Жан.
Он подождал, чтобы увидеть, вызовет ли его ответ возражения, но, видимо,
Матильда либо не особо следила за новостями, либо ночь и расстояние скрыли
татуировку Жана от её взгляда.
- До всего этого я уже обещал отвезти его в больницу в эти выходные, так что
ему нужно было узнать, смогу ли я всё ещё помочь. Он не сможет
самостоятельно добраться домой на мотоцикле после приема у врача, -
пояснил он.
- Туда и обратно, - сказала она, разворачиваясь к двери.
Джереми стоило бы довольствоваться этой небольшой победой, но он не смог
удержаться:
- Мне осталась всего неделя каникул, а потом - последний год университета.
Я не могу провести её с Лайлой? Не весь учебный год, - поспешно уточнил он,
когда мать метнула в него строгий взгляд. - Только эту последнюю неделю.
- Этот твой друг-иностранец зашвырнул твоего брата в лобовое стекло, -
напомнила Матильда.
- Якобы, - парировал Джереми. - Но все соседи Лайлы рассказывают совсем
другую версию о том, что случилось с Брайсоном.
- Ему понадобились швы, - резко напомнила она. Когда Джереми промолчал,
она продолжила: - Тебе не стоит общаться с преступником. Это плохо
сказывается на нашей репутации и репутации твоего деда.
Джереми едва успел прикусить язык, чтобы не выпалить резкое возражение.
Вместо этого он спокойно сказал:
- Он не преступник. Его родители - да, но не он. Жан приехал в Америку, чтобы
сбежать от их преступлений и построить собственную жизнь. Разве это не
идеально вписывается в ту историю, которую Арнольд постоянно
пропагандирует? Американская мечта, - он специально сделал акцент на этих
словах, увидев, как мать задумалась. - Возможность стать больше, чем то, с
чем ты родился. Если мы окажемся частью этой истории успеха, разве нам это
не предаст привлекательности?
- Это не отменяет того факта, что он опасен.
- Если бы это было так, Троянцы не подписали бы с ним контракт, - возразил
Джереми. - Моя команда годами боролась за то, чтобы сохранить репутацию
доброты и принятия. Мы бы не взяли его, если бы думали, что он всё это
разрушит.
Он выдержал паузу, давая ей время на раздумья, а затем кивнул в сторону
лестницы:
- Помочь с чем-нибудь, пока я не ушёл? Если нет, у меня ещё одна глава
осталась, хочу дочитать перед сном.
- Ты уже записался на экзамены? - спросила она.
- Я поставил будильник на утро, чтобы не пропустить открытие регистрации.
- Хорошо.
Матильда аккуратно поправила его рубашку, затем коротко коснулась
ладонью его лица.
- Покажешь мне письмо с подтверждением - и можешь оставаться у этой
девушки на следующей неделе.
- Спасибо.
- Поблагодаришь, когда всё сделаешь, - отрезала она и махнула в сторону
лестницы. - Иди уже.
Джереми вернулся к себе, нехотя отложил учебник по французскому и взялся
за пособие по LSAT. Но, несмотря на всё, что он говорил матери, он осилил
лишь две страницы, прежде чем скука окончательно взяла верх, и он решил
лечь спать.
На следующий день он встал в восемь утра, чтобы не опоздать на тренировку,
стараясь не думать о том, что с началом учебного года его будильник будет
звенеть в четыре утра. Он взял ноутбук с собой на стадион. Из-за возросшего
числа репортёров, бродивших по кампусу и Экспозиционному парку на этой
неделе, обеды они теперь ели в раздевалке. На этот раз это было даже кстати -
он смог подключиться к Wi-Fi и выбрать подходящее время для экзамена.
Джереми переслал матери письмо с подтверждением и постарался не замечать
взгляда, которым обменялись Кэт и Лайла. От тяжёлого, изучающего взгляда
Жана было сложнее избавиться, но Джереми лишь улыбнулся, убирая
ноутбук. Сегодня вечером он снова будет у Лайлы. И разве было важно, что
он почти не чувствовал вкус обеда?
В тот вечер они засиделись допоздна, играя в карты, но Джереми наконец-то
выспался как следует. В субботу утром Жан отправился в душ, пока Джереми
варил кофе, а затем они поменялись местами: Моро приготовил буррито с
яичницей, пока Джереми мыл посуду.
Кэт и Лайла проспали завтрак, так что Жан с Джереми могли позволить
сделать себе еще две чашки с кофе. Только когда они пристегнулись в машине
Джереми, он спросил:
- Так куда мы едем?
Жан взглянул на распечатку с адресом. Это была быстрая поездка - вверх по
Вермонт-авеню до Олимпик, а потом в сторону, - и Джереми нашел парковку
в гараже, расположенном рядом с отелем. Он задержался ненадолго, чтобы
допить остатки своего кофе, прежде чем взять учебное пособие с заднего
сиденья. Они вышли через боковой выход из гаража и обошли здание, чтобы
попасть ко входу. Джереми придержал дверь, пропуская Жана вперёд в холл.
Жан сделал всего несколько шагов, прежде чем снова свериться с заметками.
- Пятый этаж.
Джереми нажал кнопку вызова лифта. В это время дня он приехал быстро. Жан
двинулся следом, но едва сделал два шага внутрь, как тут же отступил.
Джереми настолько растерялся, что чуть было не упустил момент, чтобы
удержать двери, но всё же успел их снова открыть и вернуться в холл. Жан
выглядел встревоженным, наблюдая, как створки скользят обратно.
- Я пойду по лестнице, - сказал он. - Ты иди.
Джереми взглянул на него, потом на лифт.
- Прости, я не знал, что у тебя клаустрофобия.
Жан не ответил, и тогда Джереми огляделся в поисках указателей.
- Вот сюда, - сказал он, распахивая дверь, ведущую на лестничную клетку.
Пролет за пролётом они поднимались наверх, пока Джереми не открыл перед
ними дверь в скучноватую, но уютную зону ожидания, оформленную в белых
и кремовых тонах. Жан замер на пороге, одной рукой удерживая дверь, будто
раздумывал, не спуститься ли ему обратно. Но в итоге он всё же подошёл к
стойке регистрации.
Джереми нашёл для них место, где можно было сесть, и спросил:
- Проверка здоровья?
- Нет. - Жан сцепил пальцы и сжал руки между коленями. Джереми понял
намёк и решил не настаивать, но Жан нехотя добавил: - Добсон не сможет
научить меня плавать заново, находясь так далеко. Она организовала
направление к местному специалисту.
Он нахмурился, обдумывая свои слова, и, наконец, неуверенно предположил:
- Экспозиционная терапия?
Джереми вдруг осознал, что Жан пришёл на приём к психиатру, но удивление
быстро уступило место тёплой волне радости. Жана однажды уже заставляли
ходить на терапию - когда Вороны начали исчезать один за другим. Тогда он
бунтовал, упрямо молча сидя на еженедельных звонках с доктором Добсон.
Джереми не знал, что именно заставило его наконец заговорить, но это
осознание наполнило его равными долями надежды и облегчения. Он даже не
понял, что его реакция стала заметной, пока Жан не нахмурился и не сказал:
- Хватит так на меня смотреть.
- А я не могу гордиться тобой? - спросил Джереми. - Просить о помощи - это
непросто.
- Нет. Тебе стоило бы злиться, что я пропустил столько тренировок этим
летом, - буркнул Жан.
Лифт снова издал сигнал, сообщая о прибытии, и Джереми не упустил, как
напряглись плечи Жана. Каждый его жест кричал о готовности уйти, но он всё
же остался на месте.
- Я Жан Моро. Я – идеальный игрок. Я отказываюсь заканчивать этот год во
втором составе, но даже не могу нормально участвовать в тренировках дважды
в неделю.
- Ты не сидел без дела, - напомнил Джереми. - Ты нашёл, чем заполнить это
время.
Жан проигнорировал его. Джереми смирился с временным поражением и
раскрыл своё учебное пособие, пытаясь найти место, где остановился в четверг
вечером. Но уже после трёх предложений кофе и радость окончательно
выветрились, и он с трудом подавил вздох, осознав, что снова лишь скользит
взглядом по строкам, не вникая в смысл. Он вернулся к началу и отметил
нужное место пальцем, заставляя себя читать дальше. На этот раз дело пошло
чуть лучше, пока он не дошёл до следующей страницы, и Жан не сказал:
- Уилшир.
Джереми машинально оглядел зал ожидания, но не увидел никого знакомого.
Жан скосил взгляд на учебник LSAT и добавил:
- Сенатор - Уилшир. Твоя мать взяла эту фамилию; Кэт так её и назвала. Но ты
- Нокс.
- К худшему или к лучшему, да. - Джереми медленно закрыл книгу.
- Я оставил фамилию отца, когда мама снова вышла замуж. Тогда это было про
желание сохранить семью, какой я её себе представлял. А потом - что-то вроде
подросткового бунта.
Жан тихо фыркнул, явно выражая своё мнение по поводу этой «революции»,
и Джереми не смог сдержать смех.
- Это так удивительно? На минуточку, я - главная головная боль моей мамы. -
Он задумчиво уставился на картину напротив, обдумывая свои слова. - Я
никогда не хотел быть Уилширом, но, если честно, и с Ноксом не всё
сложилось. Слишком многие используют эту фамилию как упрёк -
напоминание, что я никогда не впишусь в их семью.
Он замолчал на секунду, прежде чем продолжить:
- Я думал сменить фамилию на что-то новое, но боюсь, это принесет больше
путаности в мои университетские документы - всё-таки они зарегистрированы
на Нокса. И потом... я даже не знаю, на что бы её сменить. Может, устрою
голосование на выпускном и позволю «потаскушкам» выбрать.
- Не давай право голоса тому, кто дал имя собаке,
- сухо заметил Жан.
Его выражение стало пустым, когда он поднялся на ноги. Джереми наблюдал
за ним, пока Жан не скрылся за задней дверью, ведущей к офисам, а потом
снова раскрыл своё учебное пособие.
Он больше дремал, чем читал - никакое количество кофеина не могло перебить
то, насколько невыносимо скучной была эта глава. Каждый раз, когда он
просыпался, в комнате уже появлялись новые лица. В последний раз он
очнулся от лёгкого прикосновения пальцев к своему виску. Жан задержался
всего на секунду, чтобы убедиться, что Джереми проснулся, а затем
направился к выходу.
Когда Джереми вышел на лестничную площадку, Моро уже спускался двумя
этажами ниже - с такой скоростью, что должен был либо упасть и свернуть
себе шею, либо чудом удержаться на ногах. Джереми бросился следом. Жан
успел добраться до машины, прежде чем, наконец, опустился на корточки.
- Эй, - тихо сказал Джереми, присаживаясь рядом. - Ты в порядке?
Жан вжал уткнулся головой в ладони.
- Да.
Иногда он действительно был ужасным лжецом. Джереми не стал тратить
силы на споры и просто сидел рядом, пока дыхание Жана не стало чуть менее
болезненным. Когда тот наконец поднялся на ноги, его руки всё ещё слегка
дрожали, поэтому Джереми решил, что домой они пока не поедут.
Они кружили по улицам центра Лос-Анджелеса, а Джереми указывал на
здания и рестораны, которые узнавал. Только когда с лица Жана окончательно
исчез мертвенно-бледный оттенок, Джереми свернул обратно к кампусу.
Остановившись, он спросил:
- Ты вернёшься туда?
Жан начал нервно царапать кожу на тыльной стороне ладони.
- Буду ходить раз в неделю. Три-четыре месяца.
В его голосе это прозвучало как приговор. Джереми поймал его мизинец и
слегка потянул, молча требуя прекратить причинять себе боль. Когда Жан
послушно ослабил хватку, Джереми спокойно сказал:
- Я прослежу, чтобы ты туда ходил. Неделя за неделей, хорошо?
Дома в гостиной сидели Лайла и Кэт: первая сосредоточенно склонилась над
кроссвордом, а вторая смотрела одно из своих шоу про охоту за
привидениями. Кэт была слишком увлечена обсуждением какой-то
слабенькой «улики», чтобы оторваться, но всё же помахала рукой в
молчаливом приветствии. Лайла постучала ручкой по уголку губ, заполнила
ещё одну строку и кивнула в сторону кофейного столика.
- Для тебя, Жан. Почта.
Джереми был ближе, поэтому он поднял открытку и протянул её Жану. Тот
уставился на неё, будто не понимал, что вообще держит в руках. Джереми тоже
бросил взгляд на простой, но знакомый дизайн, занимающий всю лицевую
сторону. На фоне тёмно-синего неба белели полумесяц и пальметто, а по краям
шла светлая окантовка.
- Что-то знакомое, - задумчиво сказал Джереми. - Но я не могу вспомнить,
откуда.
- Это флаг штата Южная Каролина, - отозвалась Лайла, не отрываясь от
кроссворда.
Жан, наконец, протянул обе руки, чтобы взять открытку, но перевернул её с
заметным замешательством. Прочитать короткое послание на обороте у него
заняло всего пару секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы напряжение
наконец ушло с его плеч.
- Я его ненавижу, - устало бросил Жан, уходя из комнаты. Эти слова резко
сузили круг возможных отправителей до одного имени, но Джереми
благоразумно промолчал, не комментируя столь прозрачную ложь.
Позже, уже днём, Джереми заметил открытку, висящую на стене над столом
Жана. Лайла нашла его, когда он лениво облокотился о дверной косяк. Она
встала напротив, тоже опершись на стену. Джереми улыбнулся, поймав на себе
её вопросительный взгляд.
- Кажется, этот год будет лучшим. Ты готова?
- Последний год, - ответила она. - Последний шанс. Давай закончим это.
Они переплели мизинцы в молчаливом обещании, и Лайла, не отпуская его
руку, повела Джереми по коридору.