‧͙⁺˚*･༓☾ ☽༓･*˚⁺‧͙
— Ну что, сыграем еще один раз?
Красноречивый взгляд Ëнджуна куда выше всяких высокопарных фраз.
Они рубятся в интернет-кафе в перерывах между тренировками. После пересмотра расписания, появилось больше свободных часов. Это не значит, что Ëнджун вот так просто дополнил свободных дней, он сократил время, а некоторые дни, до этого заполненные тренировками по бегу либо велоспорту, действительно освободил, чтобы мышцы Субина успели прийти в норму до следующей тренировки.
За последние недели Ëнджун понял, как играть в этот дурацкий овервотч. И теперь они с Субином продвинулись по карте гораздо дальше, нежели полтора месяца назад.
— Черт!
Иногда его все же убивают. Либо героя затягивает в песчаную бурю, а то и вовсе ломает все косточки от удара об асфальт.
— Ничего, дойдем в следующий раз.
На улице прилично стемнело. И Ëнджун понимает, что ему еще нужно подготовиться к завтрашнему зачету.
— Субин, нам пора идти.
— Да, пойдем. Но в следующий раз сыграем в геншин?
Что еще такое этот геншин?
— Да, давай.
В этот раз он заранее прочитает об этой игре в интернете. Чтобы не сдохнуть сразу, как только попадет на территорию местности в одной лодке с противниками.
— Хëн, — внезапно зовет Ëнджуна Субин.
Ëнджун теперь может дойти до кафе с закрытыми глазами.
Звезды мерцают сегодня не так ярко, как обычно, а часть луны скрыта за облаком. Город окутала темная ткань, но прохожих много, как днем.
— Что? — поворачивает к нему голову Ëнджун и клянётся, что видел средь вороновых перьев нежное перышко птенца.
— Спасибо, — Субин теперь смотрит себе под ноги, скрывает ямочки за ниспадающими на щеки прядями волос.
— За что?
— За то, что пересмотрел расписание. Так намного легче. А еще за то, что ходишь со мной рубиться в игры в кафе.
— Тебе нужно было сразу сказать, тогда не было бы всех этих недомолвок. И не нужно меня благодарить, я ведь говорил уже. Я что, по-твоему, воспринимаю тебя за раба? Поэтому, Субин, перестань, пожалуйста, постоянно благодарить за всякого рода мелочи.
Субин открывает рот, но тут же закрывает. Наверняка он хотел вякнуть что-то про то, что все это не мелочи и все прочее по списку, но, к радости Ëнджуна, вовремя опомнился. Потому что оправдания и опровержения Ёнджун не любит.
— Сегодня так свежо, правда? — Субин теперь вновь смотрит прямо Ëнджуну в глаза и широко улыбается — до миленьких ямочек на щеках.
— Вроде обычно, — пожимает плечами Ëнджун.
— Может, прогуляемся?
У него тут завтра как бы зачет намечается, да? Но разве он будет готовиться? Не смешите.
— Давай.
Ëнджун с поспевающим за ним Субином перебегают дорогу за каких-то три секунды до смены цвета светофора. Идут вдоль проезжей части, ловят взглядами мигающие фары, улыбаются друг другу при очередном спотыкании о собственные конечности Субином.
— Как красиво, — Субин перекидывается через перекладину перил моста и завороженно уставляется на темные воды под ними.
Ëнджун стоит спиной к железяке, водружает на нее локти и косится в ту же глубь, что и Субин, через плечо.
Он хмыкает, потому что для Субина красиво все. Будь то бабочка, синица, звезды или река.
— Хëн, а ты думал когда-то о том, что, возможно, видел кого-то раннее в своей жизни?
— Типо дежавю?
— Да, что-то такое.
— Я не задумывался, — Ëнджун разворачивается и теперь упирается в скрещенные замком ладони подбородком. А глубина и правда пугающа, но в то же время таинственна настолько, что поглощенные ею сокровища узреть бы своими глазами. Или же чью-то печаль. — А ты?
— Порой мне кажется, что некоторых людей я уже знал.
— И как же? — выгибает бровь Ëнджун.
— Ну, просто некоторые ситуации как-то отдаются внутри. Не могу объяснить. Просто, будто эти лица уже мелькали. Странное ощущение.
— Так не думай о нем.
— А если не получается? — чернота глаз Субина впечатляет Ëнджуна той же глубиной, что и река. Он никогда до этого не видел Субина таким. Таким откровенным, с раскрытой грудной клеткой нараспашку. Будто позволяет либо взять, либо оставить все, что в ней находится. — Если есть то, что так отчаянно пытается мне что-то показать?
— Значит, пока не посмотришь, не узнаешь.
— А если я уже знаю?
— Я не знаю, Субин. Что ты хочешь от меня услышать?
— Я, — проезжающий мимо на высокой скорости автомобиль сигналит так громко, что Ëнджун видит только губы, произносящие какие-то слова. Только вот он никогда не учился читать по губам. — Хëн, — теперь Субин смеется. Машин больше нет, а Ëнджун до сих пор стоит с распахнутыми широко глазами. — Ты выглядишь таким невинным. Цыпленок.
— Перестань, Субин.
— Ладно-ладно, — фыркает смешинкой под нос. — Пойдем? Поздно уже.
— Пойдем.
И все же Ëнджун не перестает думать о том, что сказал ему Субин. Но спрашивать как-то неловко.
<center>‧͙⁺˚*･༓☾ ☽༓･*˚⁺‧͙</center>
Субин сказал, что с новым расписанием намного легче. И Ëнджун ему поверил, потому что усомниться в своих словах Субин не давал два месяца. Все время улыбался, ходил на каждое занятие, научился не задыхаться при беге на протяжении одного часа и двадцати минут, а с велосипедом он так вообще подружился. Но танцы... Субин все еще недостаточно гибкий, и не всегда поспевает после прыжка, например, сделать последующее движение. А если сбивается, стоит истуканом, растерянно глядя на остальных, пока Ëнджун не выводит его из ступора шлепком по лопатке.
Чимин вызвал к себе Ëнджуна на разговор после двух месяцев последнего их разговора. И вопреки ожиданию, похвалил. Сказал, мол, Субин очень сильно подтянулся. Хоть и есть недочеты, с ними он сможет справиться при поддержке Ëнджуна. Это, естественно, приободрило парня, но он знал, что что-то не так. Что-то идет совсем не так, даже когда они с Субином рубятся в игры и на победный Ëнджунов крик тот вымученно улыбается. Даже когда говорит, какая красивая мелодия доносится из зала ресторана на улицу и он хотел бы знать исполнителя, чтобы сохранить песню в своем плейлисте, его глаза блестят, но не так ярко, как раньше. Даже когда ходят в кинотеатр и смотрят комедию, чтобы расслабиться перед очередной тренировкой, Субин вздрагивает каждый раз, когда во время смеха чисто по инерции Ëнджун стучит по его плечу, а не по своему колену.
Что-то явно идет не так, и Ëнджун должен был заметить это три недели назад. Именно тогда Субин стал более потерян среди участников. Сталкивался во время танца с Бомгю или другими парнями плечом или бедром, сбивался, спотыкался. Выглядел изнуренным, но не так отчетливо, как в первые недели занятий с Ëнджуном.
Что-то явно идет не так — до слуха Ëнджуна, залипающего над тетрадкой, которую он взял на тренировку, чтобы во время перерыва немножко подучить английский, доносится общий вскрик коллег.
Ëнджун мигом поднимает подбородок и вглядывается в спины парней.
— Ëнджун-хëн! — слышит он верещящий голос Бомгю.
Ëнджун, вообще-то, подниматься не собирался, но кто-то подходит к нему и настойчиво сжимает пальцами руку пониже локтя, после чего рывком заставляет подняться с места.
— Тэхен? — Ëнджун встречается с обеспокоенно-серьезным свинцовым взглядом.
Тэхен не отвечает, насильно тянет за собой в кучу расступающейся перед ними толпы. Сонбэ ушли договариваться насчет конкурса. Они должны были узнать место проведения, день и время. Ну и еще какие-то мелочи, в подробности которых Ëнджун решил не вдаваться. Ибо для чего ему чужая головная боль? За старшего оставили Тэхена.
— Ëнджун-хëн, — куда-то в шею рыдает Бомгю.
Да что, черт возьми, здесь происходит?
А в следующий момент ему становится так плохо, что кажется, стены студии вертеться перед глазами не перестанут никогда. Тэхен крепко держит его под локоть, и только благодаря его сильной хватке Ëнджун остается на ногах, а не падает туда же, где лежит бледнее мела Субин.
— Что случилось? — Ëнджун спрашивает спокойно, хотя на самом деле внутри штормит доселе неизвестное ощущение. Он просто хочет отметелить всех и каждого присутствующего в студии, лишь бы то, что предстало перед ним, оказалось сном. Ну или разбить всю студию. Это более гуманно по отношению к остальным участникам группы, да?
— М-мы, — запинается парнишка, кажется, его зовут Сонджун (он один из новеньких. Ëнджун еще не особо хорошо запомнил имена всех новеньких). — Мы сидели вот тут, — он указывает пальцем на угол возле зеркала. — А Субин тренировался. Мы говорили ему отдохнуть, но он продолжил танцевать, а п-потом, — запинается. — Потом он внезапно остановился, весь побелел и упал на пол.
И как Ëнджун мог такое пропустить? Но до этого он надел наушники, чтобы прослушать фразу на английском, потом снял и сидел, уткнувшись в тетрадь. Видимо как раз в это время свалился Субин. Потому что если бы Ëнджун слышал, как он упал, не сидел со спокойным лицом и уж точно не занимался бы чертовым английским.
— О-он, — Ëнджун и сам заикается. Чтобы привести себя немного в чувства, он прикрывает глаза. — Он хотя бы дышит?
— Конечно, он дышит, — рыдает на его плече Бомгю. — Но, хëн, что нам делать?
— Вызовите скорую. — Но никто не торопится звонить. Стоят и смотрят на него, словно птенцы на мать. — Звоните сейчас же! — голос срывается на крик. Но это хотя бы отрезвляет одну часть танцоров, что сразу же побежали к рабочему телефону. — Тэхен, — властным голосом зовет друга Ëнджун. — Забери Бомгю.
Тот понимающе кивает и силой отцепляет не желающего отцепляться от Ëнджуна Бомгю. Уводит в сторону, усаживает на пол и передает все еще рыдающему парню предварительно открытую бутылочку воды.
— А вы чего встали? — прикрикивает на остальных парней Ëнджун. — Больше дел нет? Лучше соорудите что-нибудь мягкое, чтобы подложить под голову. Валик найдите, под колени подложить. И холодного найдите.
— Но что именно? — робко спрашивает самый младший участник группы.
— Да плевать, что угодно! За углом студии есть магазин. Отправляйтесь туда. — После того, как те кивают и незамедлительно покидают студию, он вновь обращается к самому трезвому и разумному человеку средь потерянной толпы. — Тэхен, открой, пожалуйста, все форточки.
— Хорошо.
Наверняка Ëнджун будет выглядеть глупо, но в данной ситуации так откровенно плевать на это, если честно. Поэтому он применяет правило проверки состояния при оказании первой помощи "вижу-слышу-ощущаю". Хоть ему и сказали, что Субин дышит, нужно самолично в этом убедиться.
Парень присаживается рядом с Субином, прислоняет два пальца к шее, наклоняется боком так, чтобы ухом слышать дыхание, а глазами видеть грудную клетку. И в этот момент студия вымирает. Он под пальцами ощущает мерно бьющийся пульс, слышит хоть и неровное, но дыхание, и видит, как размеренно поднимается грудь. Облегченно выдыхает, после чего отстраняется от Субина.
— Вау, хëн, — гнусавым голосом произносит Бомгю. Щеки все еще влажные, глаза припухшие и красные, но Бомгю, наконец, смог взять себя в руки. Не без помощи Тэхена, который стоит рядом и так же, как Бомгю, смотрит на него выжидающе. И когда только успели подойти?
— Что делать дальше? — это спрашивает Тэхен.
— Нужно попробовать привести его в чувства.
— В аптечке есть нашатырный спирт, — Бомгю уже подрывается бежать в кабинет сонбэ, но Ëнджун его останавливает.
— Нет, мы не будем его использовать. Слишком опасно.
— Тогда что? — все тот же Бомгю.
— Принеси воды. Тэхен, поможешь мне?
— Что делать? — согласно кивает тот.
Из-за трясущихся рук Ëнджун боится сделать что-то не так. Вернее, боится сделать Субину больно.
— Возьми Субина за плечи и встряхни так, чтобы голова не отрывалась от пола.
Тэхен встряхивает Субина пару раз, но это не помогает. Затем они пробуют применить воду — просто разбрызгивают ее на лицо, а потом Ëнджун аккуратно шлепает парня по бледным щекам.
— И что теперь? Что нам делать дальше?
— Ждать скорой помощи, — качает головой Ëнджун. Они с Тэхеном и Бомгю садятся близко друг к другу, прижимаются плечами, словно котята.
— Хëн, откуда ты знаешь все это?
— В отличие от тебя, Бомгю, я читаю литературу, которая может пригодиться в жизни.
Бомгю надувается воробушком.
— Ëнджун-хëн, — запыхавшиеся парни с жестяными банками газировки в руках влетают в студию как раз в тот момент, когда ребята узнают, что скорая приедет через пятнадцать минут.
Поочередно каждый участник группы держит бутылочку на лбу Субина. Сменяют друг друга каждую минуту, чтобы руки не затекли. Да и много их.
Скорая помощь шуршит колесами как гром среди ясного неба. Все парни разом поднимают головы, бегут навстречу врачам скорой помощи. Ëнджун, как и Бомгю с Тэхеном, остается возле бессознательного Субина.
— Что случилось?
Предоставляют право отвечать на вопросы Ëнджуну.
— У него обморок.
— Хорошо.
Двое санитаров проверяют пульс Субина и зрачки на реакцию света фонариком. Переговариваются между собой, после чего один из врачей обращается к столпившейся кучкой вокруг них парней.
— У него есть на что-нибудь аллергия?
Никто не знает, есть ли у Субина аллергия. Только как-то раз Ëнджун помнит, что Субин отказался есть орехи. Больше таких моментов не было ни с одним из продуктов. Весна цвела и пахла, когда они начали общаться ближе, но Субин не чихал, и глаза его не слезились. Но вот что с лекарствами?
— У него аллергия на орехи, — с сомнением произносит Ëнджун. — Но не знаю, есть ли на какое-то из лекарств.
— Мы вколем ему наименее аллергичное. Только подпишите бумагу.
Но как он может подписать? Он же ему никто. А вдруг от этого зависит его жизнь? А вдруг из-за него у Субина будет отек Квинке?
Ëнджун стоит с этим трясущимся листком в руках. Бегает по строчкам глазами, но не видит ни зги.
— Хëн, — Тэхен кладет ладонь на его плечо, отчего он вздрагивает. Графитовые глаза выгляд уверенными и приободряющими. — Подписывай.
— Но...
— Все будет хорошо.
В итоге Ëнджун передает подписанный документ, и второй врач, держащий до этого белый чемодан с красным крестом посередине, открывает его и набирает в шприц лекарство.
Ëнджуну кажется, что сердце его в этот момент замрет. Что все сейчас зависит от его дыхания. Если он его задержит, то все пройдет без происшествий. И Ëнджун задерживает дыхание. Как в замедленной съемке врач достает шприц, открывает ампулу, после чего набирает из нее лекарство. Вводит иглу в вену на локте и медленно нажимает на поршень.
Спустя несколько секунд веки Субина терпещут слабой птичкой. Он стонет и не без помощи Тэхена приобретает сидячее положение. Смотрит на парней осоловелым взглядом. Ему явно непонятно происходящее здесь. Почему врачи задают ему какие-то вопросы, которых Ëнджун не слышит, как и ответов, и почему так, по-видимому, болит голова.
А потом их взгляды с Субином встречаются. И только в этот момент слабая улыбка трогает губы Субина. И именно в этот момент Ëнджуну кажется, что он падает куда-то далеко-далеко вниз. И именно в этот момент Бомгю с новыми слезами на глазах бросается на шею Субина и явно слезливо молвит что-то о том, как сильно они все здесь перепугались.
И только когда Ëнджун слышит стук закрывающейся двери, подрывается с места. Бежит быстро, потому что боится опоздать. И в тот момент, когда санитары садятся в машину и водитель проворачивает ключ зажигания, Ëнджун кидается к машине скорой помощи и молотит кулаками по двери.
— Не уезжайте, погодите!
Он отходит назад, чтобы позволить одному из санитаров выйти из машины.
— Что-то случилось?
— Да, то есть нет, — путается в объяснениях Ëнджун. — Простите, — он кланяется на девяносто градусов. — Вы не подскажите, что с ним случилось?
— Переутомление и изнеможение. Перенапряжение организма.
— Это ведь не серьезно, правда?
— Если он продолжит в том же духе, то может быть серьезно, а пока нет, — успокаивает его врач. — Но ему нужен отдых. Отлежаться как минимум три дня.
— Я понял, спасибо.
— И лучше ему пропить комплекс витаминов и микроэлементов. Изнуренному организму нужна поддержка извне.
— Хорошо, я понял. Спасибо вам большое, — он вновь кланяется.
— Это вы оказывали ему первую помощь?
— Да.
— Молодец.
Ëнджун поджимает губы, вновь наклоняется, после чего возвращается в студию. Видеть хоть и бледного, но живого, разговаривающего Субина — как глоток свежего воздуха.
<center>‧͙⁺˚*･༓☾ ☽༓･*˚⁺‧͙</center>
— Хëн, — Субин слабо стонет под боком, пока Ëнджун помогает вылезти ему из такси.
Сонбэ они не дождались. Тэхен наказал им немедленно отправляться к Субину домой. А Ëнджуну сказал исполнять все просьбы и прихоти больного. Да Ëнджун и без его слов хоть звезду с неба бы достал, если бы Субин от него этого потребовал.
— Больно?
— Нет, все в порядке, — криво усмехается Субин.
Впервые за столько месяцев Ëнджун оказывается в небольшой светлой квартире Субина.
Они проходят в одну единственную комнату. У стены стоит старая кровать с железным каркасом, рядом небольшой диванчик. Напротив установлен телевизор, а около стены у окна стол.
Ëнджун нервничает, пока Субин моется в душе. Жесткие пружины все время скрипят от любого телодвижения. Как вообще можно было купить такую кровать? Просто Ëнджун боится. Просто ему страшно: вдруг Субин хлопнется в новый обморок, впоследствии захлебнется в воде. Или заработает огромную шишку на затылке. Это все так волнительно. Тревожность впервые за столько лет отсутствия бьет под дых.
Но спустя десять минут, целый и невредимый Субин срывает с искусанных до крови губ облегчение. С мокрых темных волос капает на ковер цвета хаки вода. Расцеловывает его в темный оттенок, после чего бесследно исчезает.
— Хëн, хочешь чай?
— Я сам сделаю, — тут же вскакивает на ноги Ëнджун. — Ты посиди пока.
— Я с тобой пойду.
Ëнджун кивает. Кухня, в отличие от комнаты, выполнена в темном оттенке синего цвета. Кобальтового или сапфирового. Возле кофейного кухонного гарнитура установлена раковина. Субин садится за стол, пока Ëнджун орудует тем, что есть в немногочисленных запасах парня.
— Ты кушать не хочешь?
— Нет.
Они пьют зеленый чай с малиновым вкусом. У Субина в холодильнике было варенье с клубникой. Половина банки уже отсутствует.
— Я на выходных ездил домой. Это бабушка передала, — поясняет.
— Любишь клубнику? — улыбка трогает мягкие податливые уста.
— Обожаю. А ты, хëн?
— Я как-то к ней равнодушен, — пожимает плечами. — Но съем пару ложочек, чтобы ты потом похвастался бабушке, что твоему хëну очень понравилось ее варенье.
Субин тихо посмеивается, трясет головой.
— Да уж, хëн, такому она точно обрадуется.
Только когда Ëнджун впервые оказывается дома у Субина, понимает, почему от парня всегда пахнет так сладко. Оказалось, что карамелью.
— Ты их явно любишь, — подбородком кивает на четыре молочных чупа-чупса, лежащих недалеко от сахарницы.
— О, я про них забыл. Будешь?
— Нет, спасибо. Кушай сам.
— А ты не любишь сладкое, да?
— Не особо, — признается Ëнджун.
— А я очень.
— Я заметил.
Они одновременно прыскают кто в кулак, а кто в ладонь.
— Вот бы так было всегда, — мечтательно произносит Субин.
— Что, валяться в обмороке?
— Нет, хëн. Чтобы ты вот так сидел напротив.
Субин не юлит, не шутит. Он говорит то, что думает.
— Но я и сижу здесь, напротив тебя, Субин.
— Ага. Хëн, — тихонько зовет парень. — Ты не останешься на ночь?
Ëнджун как-то, когда поехал с Субином, не задумывался об этой стороне вопроса. Комфортнее всего спать в своем доме, в своей постели, но Субин все еще бледен, и голос слаб. Он улыбается и даже смеется, но Ëнджун же видит, что потерянный взгляд приобрел какой-то тусклый оттенок отдельных перьев. Он не может оставить Субина в таком шатком состоянии в одиночестве. Кто знает, что может ночью произойти? Да и за окном прилично стемнело. Идти куда-то слишком лень.
Обморок Субина пришелся на вечер пятницы, следовательно, впереди два выходных. Раз утром идти никуда не нужно, он может позволить себе маленькую лень. Занятия по танцам все равно только в воскресенье днем. Субина он туда, конечно же, не пустит. Рано еще, пусть оклемается.
— Останусь.
— Спасибо.
— Вновь ты благодаришь за мелочи, — фырчит.
— Но это не мелочи. Я принесу тебе сменную одежду.
Ëнджун моет посуду, а затем идет в комнату. И где там Субин пропал? Вон он, стоит, все еще роется в шкафу.
— Чего так долго?
— Напугал, — дергается. Но затем сразу улыбается. — Ищу тебе сменку.
— Да любая пойдёт.
— Хотел найти что-то из нового, — Субин вкладывает в Ëнджуновы руки широкую серую футболку и черные шорты. — Они постираны, — тут же добавляет.
— Ты думаешь, мне есть дело до таких глупостей?
Отчего-то Субин краснеет.
— Возьми полотенце. Где ванна, ты знаешь.
На памяти нет момента, где кто-либо так быстро засыпал. Или просто поблизости не имеется столько близких людей? Но знает он многих, и общается тоже. Самыми приближенными, однако, являются только Тэхен и Бомгю. А Субин? И он теперь, наверное, тоже.
Сопит себе под нос, лежа на животе и обнимая подушку. Сначала вгрызается в нутро желание разбудить, но затем так же быстро пропадает. Ему действительно нужно хорошенько выспаться. А ему в свою очередь подумать, где так сильно он проебался. Ведь нынешнее расписание по сравнению с первым намного приемлемее и легче, так каким образом Субин довел себя до такого состояния?
— Субин, — тихонько зовет Ëнджун. В ответ на зов тот елозит по постели, но не просыпается. Второй раз звать было бы неуместно.
Ëнджун идет к расправленному дивану, закидывает на дверцу шкафа мокрое полотенце, вновь смотрит на сопящего Субина. И не выдерживает. В два шага достигает все еще бледного парня, гладит по голове, в темных волосах оставляет мокрых соседей, которые скоро совсем исчезнут.
— Спокойной ночи.
И так же быстро возвращается на место. Только вот сон не идет. Ëнджун все что-то думает о сегодняшней ситуации, о том, что же такого он сделал не так, что Субин упал в обморок. Но в итоге не приходит ни к чему путевому, поэтому решает к четырем утра все-таки поспать.
<center>‧͙⁺˚*･༓☾ ☽༓･*˚⁺‧͙</center>
— Хëн.
Он смотрит на него с заспанной моськой. Потирает глаза и пытается пригладить рукой взъерошенные кверху волосы. Но получается слабо.
— Привет, — улыбается Ëнджун. Он вновь поворачивается к плите. Найти что-то у Субина — это тоже самое, как отправиться на разведку к сторонней танцевальной студии — не узнаешь ничего. Уж больно последнее время все скрытные. — У тебя ничего не было.
— Прости, хëн.
— Поэтому я сбегал в магазин.
Магазин находился на первом этаже и был встроен в четвертый подъезд. Близко. Это облегчило работу, потому что страшно оставлять Субина на долгое время одного.
— Что готовишь? — Субин садится за стол, подминает подбородок рукой и заинтересованно смотрит на то, как орудует столовыми инструментами и продуктами питания Ëнджун.
Ëнджун ничего, конечно же, не видит. Как и странной тени, скользнувшей по лицу.
— Я не знал, что ты любишь, поэтому решил сделать тосты.
— Я люблю все.
— Ну вот и отлично. Ты проснулся как раз вовремя.
От аромата, исходящего от вроде бы обычно хлеба с таким же обычным наполнением, состоящим из бекона, листа салата, помидора и какого-то кисло-сладкого соуса у обоих парней урчит в желудке.
— Хëн, ты тоже ничего не ел? — смеется Субин. А потом тут же шипит, когда горячая корочка обжигает пальцы.
— Осторожнее, — закатываются глаза. — Тебя ждал.
— Мог бы и без меня есть.
Субин внезапно отворачивается. Ëнджуну кажется, будто на бледных щеках расцвел такой долгожданный румянец. Ну хоть теперь не походит на труп.
После завтрака Субин предлагает посмотреть аниме. Раньше, будучи учеником школы, Ëнджун залипал на аниме по десять часов на выходных и по пять в будние дни. И абсолютно все равно было на крики и постоянную ругань матери. Благо хоть отцу было все равно, чем занимается его сын. Вообще-то, Ëнджун всегда поспевал в школе, иногда получал тройки, но в основном хорошие оценки. Так что крики матери были беспочвенны. Но нужно же показать свое генеральство и авторитет, как же.
Выбор падает на "Дороро".
— Хëн, ты похож Хяккимару.
Субину явно весело его так задирать. А от наказания щекоткой он катается по кровати, что все время скрипит, и клянется, что больше не будет говорить ничего такого. Но быстро как-то теряет обещание, потому что как только садится и утирает уголки глаз, выдает:
— Но, правда. Сторонишься незнакомцев, будто они все хотят сделать из тебя жертвенника. Зато с друзьями ты открытый.
— Да бред, — ведет плечом Ëнджун. Никакой он не открытый.
— Хëн, я знаю, как сильно ты беспокоишься о благополучии других. И как тебе больно, когда кто-то гнобит себя, когда у него что-то не получается. Неужели ты забыл, как на прошлой неделе помог Джино выучить связку? А как на позапрошлой успокаивал причитающего о неудачах Гону. И если вдруг что-то кому-то нужно, ты тут же срываешься и бежишь в магазин или за аптечкой.
Неужели это так заметно? Ëнджун как-то не задумывался, как выглядит со стороны. Просто тело действует как-то само по себе, это от него не зависит. Он не может вот так смотреть на чужие стенания.
— Тогда ты на Дороро, да?
— Что?
— Ты похож на Дороро.
— Можно и так сказать. Но и у него есть свой сюрприз.
О котором Ëнджун узнает только следующим днем.
Парни не доходят и до середины просмотра аниме, когда Ëнджун начинает замечать, как темная макушка клонится вниз.
— Субин?
Тот вздрагивает, разлепляет глаза.
— Спать хочешь?
— Прости, — вымученная улыбка касается лишенных крови губ.
— Ложись.
— А как же аниме?
— Досмотрим завтра.
Субин согласно кивает, сворачивается бубликом. Ëнджун накидывает на широкие плечи, скрытые шелковой черной пижамой с белой окантовкой, одеяло.
— Спасибо, — шепот в ответ, после которого Субин в одночасье проваливается в сон.
Ëнджун выключает телевизор.
Все учебники и тетради остались дома. Но вот так уйти от Субина пока тот спит нельзя. И выйти, например, на пробежку.
Он наяривает круги по квартире, сжирает себя изнутри различного рода думами. Начиная с того, почему жизнь на Марсе все еще невозможна и заканчивая тем, как сильно он переживает за Субина. Ëнджун не привык ничего не делать, но в чужой квартире и вещи все тоже чужие. У Субина есть учебники, у них хоть и разные факультеты, есть парочка одинаковых предметов. Но можно ли их взять? Даже когда он берет их в руки, понимает, что по ним ничего не было задано.
Потом принимается готовить обед. И даже когда тот готов, Субин не просыпается.
Ëнджун уже весь извелся. Постоянно подходит к Субину и слушает его тихое дыхание. Он даже принимается грызть ногти на руках, хотя в помине этого не делал. А потом вдруг решает быстренько сгонять в аптеку, которую заприметил, когда утром выходил в магазин.
Субин все еще не просыпается даже тогда, когда Ëнджун возвращается с улицы. Но ведь врачи сказали, что ему нужно хорошо отдохнуть. Наверное, сном он восполняет утраченную энергию.
Чтобы не мешать Субину своим хождением по комнате, Ëнджун сидит на кухне и залипает в телефоне. А что еще делать?
— Хëн, — жалобно доносится из комнаты. — Хëн, — с каким-то придыханием.
Ëнджун подрывается с места. Сердце стучит в ушах. Он не понимает, почему чувствует себя так отвратно. Тошнота подбирается к глотке, о ребра стучит сердце.
Вдруг что случилось? Почему он зовет его? Почему так жалостливо?
Почему?
Что?
Как?
Он чуть не сносит косяк боком, пока въезжает на скорости в комнату.
— Субин!
С размаху падает на колени, незамедлительно отдающие стискиванием зубов на лад не вскрикнуть, возле кровати.
— Субин, тебе плохо? Где болит?
— Хëн, — хнычет ребенком Субин. — Хëн, — тянет руки и впивается пальцами в плечи. И только сейчас Ëнджун замечает, что веки чужие прикрыты. Сон?
— Суб...
Но тут же глаза широко распахиваются.
— Хëн! — руки перемещаются к шее, окольцовывают сильно-сильно. Ëнджун чувствует сбитое дыхание на коже пониже уха, тепло, исходящее от другого тела. — Я испугался, что ты ушел.
— Я здесь, — неловко в ответ поднимаются руки и так же неловко стискивают подрагивающее тело. — Я здесь, Субин. Никуда не ушел.
— И не уйдешь?
— Эй! — Ëнджун расцепляет кольцо на шее, отодвигает от себя парня. Он сжимает его предплечья ладонями и заглядывает в ищущие что-то на постели глаза. — Разве я не сказал, что побуду с тобой? Или ты считаешь меня настолько прогнившим человеком?
— Что? — резко вздергивает голову Субин. — Нет, я не это имел в виду.
— Плохой сон, да? — понимающе хмыкает, выпуская Субина из захвата.
— Я не знаю, — отводит глаза в сторону. — Не помню.
— Пойдем кушать.
Кивок головой, и вот Субин голыми ступнями топает по линолеуму следом.
— Это еще что? — в пальцах зажата белая пластиковая баночка.
— А, это комплекс витаминов и минералов.
— Мне? — после утвердительно кивка: — Зачем?
— Изможденному организму необходимо восполнение утерянных витаминов и микроэлементов, чтобы побыстрее прийти в прежнее состояние.
— Ладно.
После обеда парни играют в уно. Это не так весело, как если бы они играли, например, вчетвером, но тоже сойдет. Потом Ëнджун показывает различные ролики Субину в ютубе. В течение просмотра смех заливает комнату, ему вторит более хриплый. Он один и остается, а потом тоже внезапно исчезает.
— Субин?
Трясти Субин за противоположное плечо, являющееся свободным, не очень удобно. Субин буквально вырубился у Ëнджуна на плече.
— Субин, — вновь слегка трясет.
— А, что? — от резкой смены положения у него наверняка кружится голова, но вида никакого парень не подает, видимо, во избежания очередного приступа беспокойства со стороны. — Я уснул?
— Ничего страшного. Ложись нормально.
— Хëн, прости.
— Да хватит извиняться, — он уже откровенно злится. Потому что надоело выслушивать извинения Субина. Ну сколько можно? Когда до него уже дойдет, что делать этого не должен? Что не его вина в том, что тело вырубается на ходу. — Ложись!
— Злюка, — посмеивается, однако ложится. — Бомгю тебя вечно зовет злым хëном.
— Потому что для него я таковым и являюсь, — Ëнджун щерится, чтобы доказать то, насколько он страшнее самой акулы. Если нужно будет, руку по локоть откусит и не поперхнется.
Субин фыркает смешинкой, прикрывает глаза. Кутается в одеяло, как в кокон.
— А ты что делать будешь? — спрашивает сонным голосом.
— Не знаю. Учебники и тетради дома. Даже не знаю, чем себя занять.
— Хëн, ты глупый? — Субин лениво приоткрывает один глаз.
— Это еще почему? — Ëнджун даже теряется, ведь Субин никогда его не обзывал. Если это вообще можно назвать оскорблением. Что-то не шибко-то оно на него тянет.
— Ну ты ведь ходил в магазин и аптеку.
— И?... — требует продолжения Ëнджуна.
— Тебе что, объяснять как маленькому? Ключи на полке, а где полка, ты знаешь.
— Предлагаешь мне оставить тебя одного? — щурит глаза.
— Ага.
— А вдруг...
— Иди, хëн. Иначе превратишь губы в кровавое месиво. А на такое я смотреть не хочу.
И правда, Ëнджун не замечает, как все время от нервов кусает губы.
— Я мигом.
— Хорошо. — И уже в следующий момент проваливается в сон.
Вечером парни решают на ужин заказать роллы и пиццу, но прожорливость Субина не знает границ, поэтому новый заказ состоял из картошки фри и наггетсов, а на десерт черничный чизкейк, которым Ëнджун давится только ради Субина, смотрящего на него с ожиданием. Потому что это его один из любимых десертов.
— Ну как, вкусно?
Ну как вам сказать. Черники не чувствуется от слова "совсем", и ароматизатор не помог гуще химической приторной сладости быть более-менее похожей на натуральность. Ну не любит Ëнджун сладкое, не его это.
— Да, — губы искривляются дугой. — Очень вкусно.
— Почему ешь тогда так мало?
Потому что это слишком сладко для него? Потому что кроме сахара он и не чувствует ничего?
— Так это же твой любимый десерт, не хочу тебя объедать.
— Дурной хëн.
— Ты этому у засранца Бомгю научился?
Субин слабо смеется, и Ëнджун не знает, почему тоже начинает смеяться. Но как-то поздно идти на попятную, да? Потому данная воля эмоциям вдруг растраивает мир на части. И не спрашивайте, почему растраивает, а не раздваивает. Все кажется каким-то нереальным сном. Что вот так близко сидеть с кем-то и смееться так искренне, потому что действительно хочется — это не может быть чем-то реальным. Потому что привычные словесные издевки, усмешки и пререкания много ближе, но отчего-то в данный момент кажутся такими далеками и ненужными. Потому что там, где-то в груди, шевелится что-то теплое, а затем и вовсе разливается, словно вышло из-за краев, и вместе с кровью объезжает все тело вплоть до кончиков пальцев. И одновременно с этим же ухает вниз живота вместе с притянутым к груди Субином.
— Ты чего, хëн? — трепещущий комок непонимания пискает от захвата, ставшим сильнее, чем прежде.
— Помолчи хоть немного.
И Субин молчит. Неуверенно пробирается пальцами по ребрам выше, будто перебирает струны арфы, а затем сцепляет замком руки на Ëнджуновой спине.
— Я испугался, — признается.
— Но сейчас со мной все в порядке.
Они продолжают сидеть, обнимая друг друга.
— Но тогда было страшно. Неужели это я тебя так извел?
— Нет, — Субин высвобождается из объятий, а Ëнджун чувствует внутри пустоту. — Это не твоя вина, хëн. И не...
— И не...? — выгибает бровь, ибо что еще за "и не".
— Нет, хëн, ничего. Это все я.
— Субин, давай ты не будешь мне лгать, окей?
— Я хочу спать.
Внезапный скачок на ноги является следствием пошатывания из стороны в сторону, но оно быстро было запихнуто куда подальше, чтобы ретироваться с его глаз как можно скорее.
— Мы не договорили, — идет по пятам сбегающего парня Ëнджун.
— Я хочу спать. Можешь тоже лечь.
— Субин, — рычит.
— Пожалуйста, — вновь эти жалостливые нотки в голосе. — Не сейчас.
Ëнджуну чудом удается взять себя в руки.
— Хорошо.
Но на следующий день Субин отказывается не то чтобы говорить, а даже просто встать. Ëнджун приносит ему завтрак в постель и уже начинает беспокоиться, не заболел ли тот случаем.
— Нет у меня температуры, — тяжело вздыхает Субин на попытку Ëнджуна измерить температуру тела собственной ладонью, которая, кстати, и правда не чувствует жара.
— Странно, — задумчиво тянет.
— Нет ничего странного, хëн. У меня просто нет сил.
"Снова?", — хочется спросить, но зубы вовремя прикусывают язык.
— Хорошо, тогда отдыхай.
— Спасибо.
— Когда придешь в себя, все мне расскажешь, правда? — он, конечно, старался, чтобы вопрос не звучал как угроза, но, кажется, ничего не вышло — Субин крупно вздрагивает.
— Х-хорошо.
А потом закрывает глаза. Ëнджун тем временем идет досматривать аниме. Он уже понял, что раз Субин знает о каком-то секрете одного из главных героев, значит, он его уже смотрел.
В общем чате Чимин пишет, что занятия переносятся на шесть вечера.
Тогда у Ëнджуна полно времени позалипать над незаконченным английском.
И еще вытрясти из Субина правду. И заодно душу.
— Что? — рычит Ëнджун. Он метает взгляд из стороны в сторону в надежде на то, что это поможет переварить сказанное Субином.
Привести, кстати, последнего к подрывному плачу не составило труда.
Впервые на практике Ëнджуна перед ним плачет не Бомгю.
— Хëн, что ты делать собрался?
Субин подрывается следом, но ему так всё равно в данный момент на это, если честно.
— Хëн, пожалуйста.
За руку цепляются пальцы. Ëнджун насильно их отцепляет и толкает Субина куда-то в бок. Про себя радуется, что не так уж и сильно — парень только отступил на пару шагов назад, но никуда не вписался.
— Жди дома, — приказывает Ëнджун.
Вместе с мольбами Субина никуда не идти проворачивается ключ в замке.
— Но это все я!
Это была последняя попытка, которую Ëнджун с такой легкостью проигнорировал. Он наверняка знает, что сонбэ сейчас находятся в студии танцев, несмотря на то, что занятия начнутся на час позже.
Влетает Ëнджун в кабинет разъяренной фурией. Стоит у двери, но через пару секунд все же проходит к столу.
— Сядь, — властным голосом.
— Не сяду, пока ты не скажешь, что, черт побери, здесь на самом деле произошло!
— Я сказал, сядь!
Приходится подчиниться.
— Как вы могли?
— Что тебе сказал Субин?
— Будто вы не знаете. — Язвит, а потом видит, как поджались губы у хëна.
— Мы сами ничего не знали, — тяжело вздыхает Чимин.
— Как это "не знали"? — он все еще зол, но в то же время огорошен словами Чимина. — Субин сказал, что занимался порой до ночи.
— К сожалению, — качает головой Чимин. — Попей.
В руки Ëнджуна ложится граненый стеклянный стакан. Он за раз выпивает всю воду.
— Так что произошло? — спрашивает спокойно.
— Два месяца назад Субин договорился с Хосоком-хëном о том, что будет приходить в студию для дополнительных занятий вне времени основных. Ты же знаешь Хоби-хëна, он без задней мысли отдал запасной ключ Субину. Он не думал, что тот будет заниматься каждый день без перерыва. Оказалось, что Субин приходил иногда поздним вечером и уходил в три часа ночи — это мы просмотрели по записям камер. Хосок-хëн не знал, что Субин так изнуряет себя. Он просто хотел ему помочь.
— Помочь, говоришь?
— Ëнджун! — вскакивает следом за парнем из-за стола Чимин. Хватает парня за запястья, но тот быстро уворачивается и вылетает из кабинета так же, как залетел в него. Если не быстрее только.
И попадает прямиком в руки друга.
— Хëн, не твори глупостей.
Отчего-то сегодня Тэхен сильнее, поэтому выбраться из хватки донсэна ему не удается.
— Отпусти, — Ëнджун понижает голос до опасной тишины.
— Успокойся! — не менее твердым голосом осаждает запал Тэхен.
— Тэхен, уйди прочь с дороги, — каждое слово он выделяет интонацией безоговорочного приказа.
— Не отпущу, пока не скажешь, что не собираешься искать Хосока-хëна.
— Так ты знал?! — Тэхен оказался предателем в квадрате.
— Я узнал за день до тебя, — устало вздыхает Тэхен. — Ëнджун-хëн, тебе нужно успокоиться. Хосок-хëн не хотел, чтобы все вышло таким боком. Ты не знаешь, как сильно он корит себя. Он даже хотел покинуть студию.
— Что? — Ëнджуна отпускают последние силы. Тэхен вовремя подхватывает его за талию и помогает усадить на пол.
— Это правда, хëн, — Тэхен прикрывает глаза. — Знал бы ты, какая гроза тут рвала и метала вчера. В пятницу Чимину-хëну пришлось срочно уехать, он даже в студию не пришел. И в пятницу никто никому ничего не говорил. Вчера мы с хëнами пришли, чтобы подготовить кое-какие документы для участия в конкурсе, вот тогда-то открылась вся тайна. Хосок-хëн и Чимин-хëн чуть не рассорились, но вовремя обоих осадил Чонгук-хëн. А потом они втроем исчезли в своем кабинете. Просидели там с час. Хосок-хëн вышел оттуда таким потерянным. Я видел его таким впервые. Извечно улыбчивое лицо приобрело серый безжизненный оттенок. Он ничего не сказал, прошел мимо и ушел куда-то. Тогда я побежал в кабинет. Сказал, что Хосок-хëн ушел. Тогда Чонгук-хëн подорвался с места, а я остался с Чимином-хëном. И тогда он мне все рассказал. И про то, что Хосок-хëн принял решение покинуть студию, потому что, по его словам, быть для всех сонбэ он больше не имеет права. Так что не нужно обвинять Хосока-хëна, ему и так хуже некуда.
— Субину хуже, — цедит сквозь зубы Ëнджун. Наперекор злости он знает, что теперь, после рассказа Тэхена, не сможет сделать ровным счетом ничего.
— Можешь обижаться на него сколько влезет, только это не изменит ровным счетом ничего.
— Ну спасибо хоть за правду, — Ëнджун высвобождается из Тэхеновых объятий и встает на ноги.
— Куда ты, хëн? — подскакивает следом Тэхен.
— К Субину.
Он слышит, как облегченно выдыхает Тэхен.
— Тебе лучше все время находиться рядом с ним.
— Я знаю.
Больше никто из них ничего не говорит.
Занятия Ëнджун пропускает — вместо этого бродит по тому самому мосту, на котором они стояли с Субином. Смотрит в темные гипнотические воды под проливным дождем.
Приходит он к Субину весь выпотрошенным, усталым, мокрым, замерзшим и чувствующим только сожаление, обиду, сочувствие, как ни странно, к обоим.
Парень с красными и опухшими от слез глазами находится на железной скрипучей кровати. Лежит, свернувшись калачиком, все время всхлипывает. Неужели он все это время плакал?
— Субин, — тихо зовет Ëнджун.
Поначалу Субин просто поднимает глаза, а потом с криками бросается в его сторону. А Ëнджун ничего не может сделать. Он будто стал полостью, в которой нет абсолютно ничего. Его берут за руку, ведут к кровати, где усаживают. Затем бегут к шкафу, берут полотенце, накидывают на его голову. Затем садятся на пол возле ног, берут руки в свои и начинают растирать. Ему все что-то говорят, что-то спрашивают, требуют ответить на какие-то вопросы. И все это время плачут. А он в это время смотрит пустым взглядом сквозь того, кто что-то пытается добиться от него, хотя бы элементарных признаков жизни, и думает о том, что, вообще-то, это он должен заботиться, а не о нем. Но сил нет ни на что, даже на просто открыть рот, чтобы успокоить и дать понять, что с ним все в порядке, как и с Хосоком-хëном.
— Ëнджун-хëн, — рыдает у ног Субин. — Ответь хоть что-нибудь.
Наверняка больше всего его пугает не молчаливость даже, а безжизненный взгляд в никуда.
— Я, — поначалу сложно говорить, будто он молчал сотню лет. — Субин.
Не нужно слов, когда можно прижать его к себе и трястись вместе, что так отчаянно пытался все это время пробиться сквозь границы неприступности.
И добился своего.