бей

— Сука, — он хватает её за волосы, швыряя через всю комнату, и Кристина больно ударяется рукой о тумбу косточкой на запястье, — Щас полетишь отсюда к ебени матери. Девка, блять, — язык заплетается, выдавая, похожие на бормотание, звуки, — Приготовить отцу нихуя не может.

пьяный крик слышен на весь этаж; Кристина медленно поднимается, забирая олимпийку с кровати, и проскальзывает мимо потерявшегося в пространстве отца.

бредёт по улице, перебирая носками кроссовок, и тихо плачет себе под нос; идёт в неизменно старый, обшарпанный ларёк в паре километров от дома;

там всегда сидит одна и та же женщина, продающая Кристине то сигареты, то напитки покрепче.

и она берёт водку, переливая в полупустую бутылку из-под фанты. опять и снова.

потому что сложно отказаться и потому что она изнеможена настолько, что по другому её просто вырвет.

гуляет по району, горько окидывая взглядом дома: она, всё-таки, никогда не любила это место.

вспоминает индиго невольно и её пробирает то злость, то грусть. они сами всё испортили со своей неспособностью быть добрее и доверять.

***

утро выходного дня — Лиза перебирает стирку, попутно собираясь на кладбище; денег мало, мать, по всей видимости, больше заботиться не собирается.

на душе горько: Захарова даже не поняла, как больно она сделала. и думая об этом целую ночь подряд, Лиза поняла только, что всё проходит. и хорошее отношение к ней тоже.

после работы она видится с Вилкой и Рони. те сидят в какой-то кофейне, бурно обсуждая недавнее выступление Вероники.

Лиза только благодарна: во всех недавних событиях, потерявшись, она вовсе забыла, что рядом с ней есть те, кто готовы быть добрыми, несмотря ни на что.

они сидят с кофе и булочками; дождь моросит, оживляя воздух вокруг, и Лизе становится легче.

— Как там Кристина? — пережёвывая круассан с вишней, Вилка смотрит на индиго и замечает, как та морщится.

— Никак, — раздражается, — Она не в адеквате.

— А что с ней? — Рони поднимает голову от телефона и смотрит обеспокоенно: это её особая способность — переживать даже за незнакомцев.

— Я не знаю, что точно, но Захарова опять скатилась в свой привычный образ жизни.

— Бухает? — Вилка расстраивается, складывая брови домиком и тяжко вздыхает.

— Она опять шастает по району и цапается со всеми, — про себя Лиза умалчивает. это не важно.

те лишь понимающе кивают: её не переделать.

засыпая, Лиза слышит тихий плач в комнате через стену; её пробирает дрожь, но она лишь накрывается подушкой и устало выдыхает.

Кристина сама в этом виновата.

***

Кристина уходит в запой; пьёт каждый день и трезветь не успевает. она похудела на пару кило, а мышцы ослабли.

запершись в комнате, даже не встаёт. только иногда, в редких случаях.

три дня проходят, как один.

она устала. песок из глаз сыпется и в диком раздражении она лишь пинает подушку;

выходит на лестничную клетку, устало потирая виски, и теряет равновесие — шатается.

оглядывает подъезд и прислушивается: тишина.

ей так плохо, что пустой желудок сейчас вывернет желудочным соком.

она выпила около четырех литров за последние три дня, на голодный желудок, приправляя все это сигаретами.

ей думается, что это конец. и её попытки стать лучше не увенчались успехом. на всё становится резко плевать, даже на себя. пусть делают, что хотят. с ней, её телом и чувствами.

и отключается в ту же секунду, слабо опираясь плечом на выступ подоконника.

индиго поднимается по лестнице так незаметно, что даже пыль не поднимается с грязных ступеней.

она видит Захарову. лучше бы не видела. Кристина не двигается, застыв в одной позе, и будто спит, а лицо настолько помятое, будто и вовсе не она.

подходит ближе, но та её не замечает. будто Лизы здесь и нет.

и становится очень страшно; потому что та даже не реагирует.

— Эй, — дергает за плечо, слегка пиная, — Ты чего?

Кристина не отзывается; она даже не может пошевелиться, кажется.

Лиза начинает бить Кристину по щекам, но реакции не следует.

меряет пульс на запястье и слышит слабые толчки;

и она паникует. берёт почти бездыханное тело, закидывая на плечо изо всех сил. и тащит к себе.

потому что иначе не может: она не может позволить себе оставить здесь практически труп.

— Алло, Вилка, ты можешь прийти? Сейчас, как никогда, нужна помощь, — в трубке слышится «Что такое?» и Лиза только вздыхает, — Тут с Кристиной пиздец.

Вилка прибегает через двадцать минут, всё это время Лиза, в попытках привести Захарову в чувство, обливала её водой и била по щекам, но ничего не помогало;

— Ой блять, вот это она напилась, — Малышенко оглядывает сидящую кое-как на полу прихожей Кристину, — Это похоже на алкогольную кому.

Лиза себя винит; она должна была вывести её из того состояния, а сделала ещё хуже; совесть мучает и уже со слезами на глазах они тащат её в ванную.

— Нужно напоить её большим количеством воды и дать проблеваться, — Вилка нервничает не меньше Лизы, осторожно гладя Захарову по волосам, — И водой холодной облить.

Кристина блюёт только на восьмом стакане воды: это так мерзко, что Лизе хочется отвернуться.

— Ну, маинький, — Вилка гладит её по спине, сидя на корточках, — Давай, живи.

Захарова всё ещё сказать ничего не может. только моргает медленно и блюёт дальше.

они возятся с ней до самого позднего вечера. Вилка уходит, говоря, что мама ждёт, и Лиза понимающе кивает. переодевает из последних сил Кристину и относит на кровать, укладывая.

***

голова болит и виски будто сейчас разорвет; Кристина почти с криком поднимается, понимая, что это не её потолок. и оглядывает комнату. гребанная индиго.

выходит на кухню, аккуратно оглядываясь.

— Доброе утро, — та кивает ей, попивая чай; глаза злые, смотрит исподлобья.

— Доброе, — голос не её; он прокуренный до такой степени, что Кристина себя не узнает, — Что я тут делаю?

— У тебя была алкогольная кома, — и так злится, что будто стены надвигаются, — Мы тебя откачивали.

— Мы?

— Я и Вилка.

Кристина потирает лоб, склоняя голову и шепчет только тихое «блять».

— Я спала в твоей кровати? — с долей неприязни и неким любопытством, с надеждой на лучшее.

— Не переживай, я была в другой комнате. — насмехается; лыбится и думает о чём-то, — Твоя репутация не подорвана.

— Боже, индиго, сколько можно? — и Лиза злится. потому что очень просто делать вид, что ничего не было. но только Кристине;

— Я ничего и не говорю. Поаккуратнее будь, когда в следующий раз решишь допиться до ручки.

— Тебя никто не просил тащить меня сюда, — срывается, повышая голос, и от злости хочет ударить что-то, — Чего ж ты помогаешь такому отбросу, как я?

— А мне надо было пройти мимо, что ли? — встает со стула, опираясь обеими руками на столешницу, — И бросить тебя там?

— Раз помогла, то спасибо, блять, — бьёт по косяку, — А нотаций мне не надо.

— Ну, конечно, продолжай в том же духе, ты же такая крутая.

— А ты большая молодец! — кричит, срывая голос ещё больше, — Индиго умница и красавица.

— Я хотя бы не разрушаю жизнь себе и окружающим, — орёт, переходя на слезы; такое впервые.

это у Лизы вырывается ненароком. она устало садится обратно на стул и опускает голову на руки.

— Так отъебись от меня и живи счастливо! Я тебе порчу жизнь? Я пыталась не портить, я к тебе даже не подходила, — вся в слезах, всхлипывая, Кристина говорит почти шепотом.

и пинает дверь так сильно, что Лиза вскакивает. в голубых глазах боль.

— И кому ты лучше сделала? Ты, блять, испугалась? — вздрагивает всем телом, — Меня?

— Себя.

и выбегает, ошпаренная, тихо завывая.