Глава 8.
Кафе было небольшим, камерным. Стены — цвета какао с молоком, мягкий свет, старый джаз вполголоса. Пахло ванилью и цитрусом. В такое место приходят говорить тихо, как будто важные вещи не терпят громких интонаций.
Ария сидела у окна, смотрела, как дождь оставляет узоры на стекле. Лео вернулся с барной стойки, поставил чашки: чёрный кофе ей, латте себе.
Он сел напротив.
Пауза затянулась.
— Ты молчишь, — сказала она, не отводя взгляда от улицы.
— Я жду, пока ты перестанешь защищаться.
— А ты уверен, что не нападаешь?
Он усмехнулся. Мягко. Почти устало.
— Ария. Я тебя знаю. Когда ты начинаешь взвешивать каждое слово — ты уже что-то решила. Просто не хочешь признаться даже себе.
Она сделала глоток. Горький вкус вернул внимание к разговору.
— Я ещё ничего не решила. Пока.
— Но ты склоняешься. — Он смотрел внимательно. — Кураторство. Стерлинг. Все эти обсуждения. Ты чувствуешь... азарт?
— Я чувствую, что меня видят. Не как «твоя невеста», не как хорошую студентку. А как человека, которому есть что сказать.
Лео наклонился чуть ближе, голос стал ниже:
— А ты уверена, что видят именно тебя? А не то, как ты красиво споришь, как горишь, когда что-то отстаиваешь? Он ведь не знает, какая ты в три часа ночи, когда читаешь стихи вслух. Или как улыбаешься, когда находишь в кармане билет из кино. Он знает только твою внешнюю силу. И, может быть, хочет подчинить её.
Ария резко посмотрела на него:
— Подчинить?
— Ты умна, — сказал Лео тихо. — И красива. А такие женщины — это вызов для мужчин, привыкших держать власть. И они часто не могут удержаться — не потому, что любят. А потому что им нужно доказать себе, что могут сломать.
— Ты говоришь ерунду.
Лео вздохнул.
— Он — мужчина, привыкший к контролю. Ты это чувствуешь сама. Только пока не хочешь признать. Потому что тебе нравится этот взгляд. Внимательный. Редкий.
Она молчала. Потому что всё, что он говорил — звучало правильно. И неправильно одновременно.
Он продолжил:
— Я не прошу отказаться ради меня. Я прошу — не предавать себя. Не терять то, что мы строим. Ведь ты сама говоришь: доверие — штука хрупкая.
— А ты мне доверяешь? — спросила она неожиданно даже для себя.
Он не сразу ответил. Потом кивнул:
— Доверяю. Поэтому и говорю. Если бы не доверял — молчал бы. Просто знай: иногда то, что кажется вызовом, на самом деле — крюк. Который держит крепче, чем ты готова признать.
Ария медленно поставила чашку. Сердце било ровно, но в груди будто пустело что-то важное.
— Я подумаю, — сказала она тихо.
Он не настаивал. Только мягко коснулся её руки:
— Я рядом. Но рядом — не значит слепо согласный. Я буду говорить, даже если это неудобно. Потому что люблю.
---
Дождь всё ещё не утихал. Мокрые листья прилипали к асфальту, воздух пах землёй и железом. Они шли молча до машины. Лео открыл дверь, пропустил её внутрь.
В салоне было тепло. Радио тихо играло, но никто не слушал.
Он вёл осторожно, сдержанно. Лишь однажды нарушил молчание:
— Ты когда-нибудь сомневалась в том, что мы настоящие?
Она посмотрела в боковое окно. И ответила честно:
— Только когда чувствую, что мне нужно выбирать между нами — и собой.
Он больше не спрашивал.
---
Она разулась у двери, скинула пальто. Мокрые волосы прилипли к вискам. В комнате было темно — свет не включала. Просто стояла у окна, глядя на свет фар, отражающийся на мокром асфальте.
Лео прав. Всё, что он сказал — логично.
Он говорит из любви. Но любовь — это не всегда правда.
Иногда забота — просто форма контроля. Очень красивая. Очень теплая.
Но разве Стерлинг звал её в ловушку? Он просто слушал. Видел. Отражал.
Она провела рукой по стеклу, как будто могла стереть всё лишнее.
Почему, чтобы остаться с Лео — ей нужно объяснять себя? А с Лукасом — только говорить?
И где-то в этом — тишина. Такая же важная, как любой ответ.
Конечно. Ниже — откорректированная сцена с Кэрол: никаких намёков на романтическую заинтересованность Стерлинга. Всё сводится к академической этике, интеллектуальному интересу и конфликту между свободой выбора и попытками контроля со стороны Лео. Ария не воспринимает Лукаса как нечто большее, чем преподавателя — просто человека, который дал ей возможность. А Кэрол говорит, как подруга, без сплетен и флирта.
---
Света в комнате почти не было. Только неяркое свечение от ноутбука, оставленного в режиме сна. Ария сидела у окна — чашка чая на подоконнике, ноги поджаты. Мысли, как воронка: чем дольше крутишься внутри, тем труднее выбраться.
Дверь открылась без стука.
— Пожалуйста, скажи, что ты не залипаешь сюда с тех пор, как вернулась, — сказала Кэрол, щёлкнув выключателем. Свет обрушился резко.
Ария повернулась, чуть прищурившись.
— Привет.
Кэрол оценивающе осмотрела подругу и без приглашения села на кровать, скинув рюкзак.
— Значит, ты реально зависла.
— Я думаю.
— Ага. Это опасно, если делать это в одиночку. Особенно после долгих разговоров с парнями, которые слишком гладко формулируют «я просто забочусь о тебе».
Ария вздохнула.
— Он не давил. Просто... слишком мягко задал нужные вопросы. Так, что чувствуешь себя виноватой даже за мысль сказать «нет».
Кэрол молча кивнула. Потом:
— Скажи честно. Ты правда думаешь, что кураторство у Стерлинга тебе не подходит?
Ария посмотрела в окно.
— Я думаю, что это возможность. Он не предлагал мне ничего личного, никакого особого отношения. Только участие в исследовательской группе, работа над кейсами, обсуждение. Всё чётко. Всё в рамках. Я знаю свои границы — и он, похоже, тоже.
— Тогда в чём проблема?
— Лео считает, что это… слишком. Что мне это может навредить. Что я "перегружу себя". И что профессор — "не тот человек", чтобы работать так близко со студентами.
Кэрол тихо фыркнула.
— Он так сказал?
— Почти. Вежливо. Завуалированно. С акцентом на мою "хрупкость". И "интеллектуальные игры, которые заводят не туда".
Кэрол облокотилась на колени, глядя на подругу внимательно.
— Послушай. Это не про Стерлинга. Он может быть кем угодно — хоть фанатом кодексов, хоть каменной глыбой. Вопрос не в нём. Вопрос в том, почему ты всерьёз ставишь под сомнение то, что тебе интересно, только потому что кто-то боится, что ты не справишься.
Ария помолчала.
— Он боится, что я выберу путь, где его нет.
Кэрол кивнула:
— А ты боишься, что, выбрав что-то для себя, потеряешь того, кто считает, что знает тебя лучше, чем ты сама.
— Это так звучит… жёстко.
— Это звучит честно. И ты сама это знаешь. Весь вопрос — готова ли ты принять, что твой рост не всегда будет совпадать с чьим-то комфортом.
Ария сжала пальцы на чашке. Остылый чай больше не грел ладони.
— Я не хочу конфликтов.
— Но ты уже в них. Просто пока выбираешь молчание вместо действий.
Ария выдохнула. Медленно. Осознанно.
— Стерлинг не играет ни во что. Он предложил академическую задачу. Лео боится последствий не потому, что они реальны, а потому что они возможны. Но это ведь — вся жизнь.
Кэрол встала.
— Вот теперь ты звучишь как человек, который уже всё понял. Осталось только — сделать выбор. А не ждать, что кто-то выберет за тебя.
Ария посмотрела на неё и впервые за весь вечер — кивнула с внутренним согласием.
— Спасибо.
Кэрол направилась к двери, оборачиваясь с прищуром:
— Только не пиши ему в три часа ночи, ладно? Ни Лео. Ни Стерлингу. Сначала — спи. Завтра — решай. А мне пора на смену в кафе. Целую.
И хлопнула дверью, как всегда — чуть громче, чем нужно.
Ария осталась одна. И впервые за весь день не чувствовала давления — только свободу. Тихую, непугающую. Решение ещё не было принято. Но оно уже стало её собственным.