Глава 7.
— Ты хоть что-нибудь запомнила с того выхода? — спросила Кэрол, хрустя яблоком, пока они шли по аллее, ведущей к центральному входу университета.
— Я запомнила, как перестала дышать, — хмуро сказала Ария. — Остальное — как будто в тумане.
— Ты уверена, что это был он?
Ария остановилась на секунду, прижала пальцы к виску. Осенний воздух был свежим, прозрачным, но в голове — всё ещё шумело.
— Я не знаю. Мне кажется — да. Но я не видела лица. Только профиль. Только взгляд. Это мог быть он. Или просто похожий человек. Зал был тёмный. Музыка гремела. Я в маске. Это могло быть... всё, что угодно.
Кэрол нахмурилась:
— А если это был он?
Ария пожала плечами:
— Тогда он либо не узнал. Либо сделал вид, что не узнал.
— Или он из тех, кто сначала смотрит — потом делает выводы.
— Ну вот и посмотрим, что он сегодня скажет.
Кэрол ухмыльнулась, кивая на здание:
— Угадай, кто ведёт первую пару?
Ария прикрыла глаза:
— Лукас Стерлинг.
— Идеальное утро. Пошли.
Первая пара. Аудитория заполнена. Лукас заходит с обычной уверенной походкой, кладёт папку на стол. Но его взгляд — мимолётный, тонкий, цепкий — задерживается на Арии. Та делает вид, что не замечает. Но всё внутри у неё сжимается, словно всё ещё стоит под прожектором сцены.
Он начинает говорить. Тема — уголовная ответственность при превышении пределов необходимой самообороны.
— Закон не идеален, — произносит он. — Он — инструмент. А инструмент, как вы знаете, всегда зависит от того, в чьих он руках.
Рука Арии поднимается.
— Закон — не нож. Он не должен быть оружием. Его задача — защитить, а не калечить.
— Интересно, — кивает он, — но тогда объясните, мисс Рован: если человек, защищаясь, наносит удар, превышающий опасность — он герой или преступник?
— Всё зависит от ситуации. Но если мы изначально воспринимаем защиту как потенциальное преступление — мы подрываем саму суть гражданской ответственности. Мы внушаем страх. Не действовать — проще, чем потом доказывать, что ты не нарушил то, что никто не объяснил чётко.
— А если каждый решит сам, что он — в опасности? — уточняет Лукас. — Закон не может позволить абсолютную субъективность. Иначе на улицах будет хаос.
— А может, причина хаоса — не в свободе, а в недоверии к закону?
Он чуть приподнимает бровь. И улыбается. Не снисходительно. По-настоящему.
— Ваши мысли — острые. И, что важнее, — не догматичные. Это редкость.
Аудитория замирает. Ария тоже.
Он продолжает, спокойно:
— Я ищу себе куратора для группы студентов, готовящих дипломные работы. Мы будем работать плотно — индивидуально, с обсуждением кейсов. Хочу, чтобы вы подумали над тем, чтобы стать частью этой группы. Даже больше — я хотел бы быть вашим научным куратором, мисс Рован.
Она моргнула.
Только вчера — ночь. Танец. Маска. Взгляд.
А теперь — голос, предложение, перспектива. Всё почти официально. Почти — правильно.
— Это неожиданно, — сказала она после паузы.
— Я не сомневаюсь, — спокойно отозвался он. — Но иногда, когда кто-то говорит то, что думает, — важно это услышать.
Она чуть склонила голову:
— Я подумаю.
И не моргнув, добавила:
— Но, как вы сказали, инструмент — это ещё и вопрос доверия к тому, кто его держит.
Он кивнул. Почти уважительно.
И на секунду — они оба поняли, что говорят о чём-то большем, чем закон.
После пары Кэрол догнала её у гардероба.
— Ну?! Ты согласишься?
Ария закусила губу.
— Я не знаю. Внутри всё гудит, как после концерта. Мне надо понять, слышу ли я свои мысли — или чужие.
Кэрол посмотрела на неё пристально:
— А ты точно хочешь, чтобы он был только куратором?
Ария не ответила.
Просто накинула пальто. И пошла вперёд.
---
Библиотека была почти пуста.
Высокие потолки, приглушённый свет, запах старой бумаги и тихий шелест страниц создавали ощущение другой реальности — спокойной, устойчивой, почти честной. Ария пришла заранее: Лео обещал подойти ближе к одиннадцати. А пока она блуждала между полками, выискивая что-то не столько полезное, сколько — весомое.
Нашла том с судебной практикой середины XX века. Тяжёлый, кожаный, с потрёпанным корешком. Села за стол у окна. Листала. Не читала — просто держала ритм.
— Всё-таки вы человек действий, а не отлагательств, — раздался голос позади.
Она подняла глаза. Лукас.
— Здравствуйте, — спокойно ответила она. — Иногда между действиями стоит остановиться и подумать.
— Хороший выбор книги. Хотите изучать эволюцию презумпции невиновности?
Она закрыла том.
— Или, может, пытаюсь найти, где закон начал отходить от здравого смысла.
Он усмехнулся и сел напротив. Не спросил разрешения — но сделал это так, будто его присутствие уже было частью обстановки.
— Я хотел бы услышать ваш ответ на моё предложение, Ария.
Она чуть опустила взгляд.
Формальность ушла из его речи. Имя прозвучало иначе — без «мисс».
— Я всё ещё думаю, — честно ответила она. — Вы — сильный преподаватель. Но вы вызываете много вопросов. И у меня — с доверием не всё так просто.
— Вы боитесь, что я могу навредить?
— Нет, — тихо. — Я боюсь, что могу вам поверить.
Он замер на секунду. Глубже, чем ожидал.
Но в этот момент раздался звонкий голос:
— Ария!
Лео подошёл с широкой улыбкой, легко, как всегда, без внутреннего напряжения. Он обнял её за плечи и поцеловал в висок. Затем протянул руку Лукасy.
— Лео Мейсон. Жених Арии.
Лукас встал. Пожал плечами.
— Лукас Стерлинг. Преподаю у вашей... невесты.
Лёгкая пауза.
— Очень рад, — сказал Лео.
— Взаимно, — сухо ответил Лукас. — Удачи вам обоим.
И ушёл. Без суеты, но с хрупкой тенью на лице.
---
Лео сел на освободившееся место, повернулся к Арии.
— Ты не говорила, что у вас такой харизматичный профессор.
— Я не думала, что ты будешь интересоваться моими преподавателями.
Он улыбнулся:
— Ну, теперь буду. Он тебя провоцировал?
— Нет. Он предложил быть моим дипломным куратором.
— А ты?
— Пока не ответила.
Он помолчал. Потом:
— Послушай... Я знаю, ты не из тех, кто делает выбор, чтобы кому-то угодить. Но просто будь осторожна. Эти интеллектуальные игры — они часто заводят не в ту сторону, в которую казались.
Ария посмотрела на него. Долго. Тихо.
— А ты сейчас о чём говоришь: о нём — или обо мне?
Он не ответил сразу. Потом мягко:
— О нас.
Она кивнула.
Но внутри что-то сдвинулось.