Глава 6.
Ключ щёлкнул в дверном замке мягко, почти беззвучно. Лукас вошёл в полумрак квартиры, снял ботинки и поставил их ровно, как привык с детства. Свет не включал. Он знал маршрут наизусть: по коридору, мимо кухни, в спальню. Всё тихо.
Только когда он коснулся кровати и начал стягивать пиджак, в темноте раздался сонный голос:
— Лукас?..
Он вздрогнул.
— Прости. Разбудил.
— Где ты был?.. — Голос Эллы был мягкий, хрипловатый от сна, но с той нотой, которую он слышал не впервые.
Он замер на секунду. Затем быстро ответил, не оборачиваясь:
— У Марка. Старый приятель. Засиделись.
— В час ночи?.. — Вопрос был без упрёка, но с тенью сомнения.
— У него сложный развод. Надо было поддержать.
Пауза. Тишина. Потом:
— Ладно. Просто ляг. Ты, видно, устал.
Он лёг. Под одеяло. Лицо — к окну. Спиной к ней. Она прижалась к нему, положила ладонь на его руку.
Он не ответил. Только закрыл глаза. Слишком быстро.
Он не был у Марка.
Не было никакого развода.
Он был в клубе. В месте, где не хотел бы оказаться.
С отцовскими людьми.
Встреча была назначена через ассистента. Никаких деталей — только адрес и время. Уже по дороге в машине он понял: что-то не так. Но было поздно — отказаться значило демонстративно игнорировать вложения отца. А тот, как всегда, сделал это втихую: под видом «поддержки» курса Лукаса, вложил крупную сумму в слияние двух юридических платформ, через третью фирму, но с требованием личной встречи.
В клубе. В дорогом, шумном, липком стриптиз-клубе.
Лукас чувствовал себя там, как загнанный. Как человек, которого нарочно посадили в центр мира, от которого он давно отказался.
«Ты должен понимать, Лукас, — говорил отец, — если хочешь быть сильным — нужно принимать всё. И грязь тоже. Потому что власть не строится из чистых перчаток».
Он ненавидел это.
Он не хотел быть наследником Sterling & Black — крупнейшей юридической корпорации в стране, специализирующейся на защите корпоративных интересов, налоговых дырах, серых схемах и лоббировании.
Отец выстроил империю — твёрдую, беспощадную.
Сын же выбрал уголовное право, справедливость, суды, в которых всё не решается деньгами.
— Ты тратишь свои мозги на мусор. На идеализм. На нищих. — Эти слова отец бросил ему 5 лет назад.
— А ты продаёшь законы тем, кто платит больше. — Ответил тогда Лукас. После этого они почти не разговаривали.
И теперь… снова.
Отец играет в игры. Толкает, обходит, втягивает.
Встреча в клубе — символично. Это был жест.
«Ты всё равно придёшь туда, где грязно. Вопрос лишь — на чьих условиях».
И, чёрт возьми, он был прав. Лукас пришёл.
И увидел… её.
Танцовщицу. В маске. Взгляд. Движение. Вибрация. Секунда — и он был уверен, что знает.
Но не мог быть уверен.
Он снова открыл глаза, уставившись в темноту.
Если это действительно была Ария — он оказался в ситуации, где две его жизни пересеклись. Преподаватель и... человек, против своей воли оказавшийся на грязной сцене чужой игры.
Он закрыл глаза.
Он не знал, что хуже: что это была она — или что ему показалось.
И хуже всего было то, что он соврал.
Не только Элле.
А себе.