Влюбленная

Что делать женщине, если её муж умеет быть тёплым, но тут же превращается в ледяную стену? Если называет своей, но не стремится доказать это поступками? Если его молчание весомее любых слов, а взгляд полон тайн, которые он не собирается раскрывать? Лукреция давно перестала пытаться разгадать Романо. Она устала наталкиваться на его безразличие после кратких моментов близости, устала надеяться, что в следующий раз он останется, а не уйдёт, оставив её одну.

Лето выдалось жарким, но даже оно не могло прогреть ту пустоту, что поселилась внутри. Дождливые вечера приносили с собой прохладу, но для неё холод исходил вовсе не от погоды.

Сегодня был ужин в поместье Карделло — в кругу семьи. Самые близкие, проверенные люди, те, кто знал друг друга с детства, делил победы и поражения. Лукреция уже встречалась со многими из них, ведь большинство присутствовало на их свадьбе с Романо. Встречали их радушно, улыбками и лёгкими дружескими подшучиваниями, но Лукреция не была наивной. Она чувствовала под этой маской скрытую неприязнь. Карделло ненавидели её семью, презирали Дона Моретти, но слишком хорошо знали правила игры, чтобы выказывать это открыто.

«Неважно, кто твоя семья. Важно, кем являешься ты», — однажды сказала ей Силена.

И это была чистая правда. Карделло чтят семейные узы, и если уж ты стал одним из них, никто не осмелится тронуть тебя. Но быть частью семьи — не значит быть любимой.

Лукреция заняла место рядом с Силеной, но та выглядела... не такой, какой её знали все. Она всегда была центром внимания, яркой, уверенной, красивой. А теперь её лицо казалось утомлённым, бледным, а фигура — худощавой, словно она потеряла вес за считаные дни. Что-то в ней изменилось, и Лукреция почувствовала это сразу.

— Ты плохо выглядишь, — тихо заметила она, склонившись ближе.

Силена медленно подняла на неё взгляд, в уголках губ мелькнула слабая тень улыбки.

— Просто устала.

Лукреция пыталась убедить себя, что всё в порядке. Но чем дольше она наблюдала за Силеной, тем сильнее росло беспокойство. Силена выглядела измождённой — тёмные круги под глазами, бледная кожа, опустошённый взгляд. Она почти не притрагивалась к еде, просто машинально водила вилкой по тарелке, словно мысли её были где-то далеко.

Многие, наверное, задали бы вопрос — почему Лукреция так переживает за человека, который даже не является ей кровным? Но дело было не в этом. Лукреция всегда ценила искренность, а среди этой семьи лишь Силена и Элиза смотрели на неё без предвзятости. Возможно, это было что-то вроде женской солидарности, но она дорожила этим. В отличие от других, они видели в ней личность, а не клеймо семьи Моретти. Они приняли её, пусть даже сам Романо этого не сделал.

Под столом Доменико незаметно взял руку Силены и мягко сжал, его большой палец нежно провёл по её коже, будто напоминая, что он рядом. Силена подняла на него взгляд, и в её глазах на секунду мелькнуло тепло, прежде чем она снова опустила ресницы, отгородившись от всего мира.

Лукреция отвела взгляд, подавляя странное чувство горечи. Она не должна волноваться за Силену. У той был любящий муж. Доменико заботился о ней так, как Романо никогда не заботился о ней самой.

Переведя взгляд на Романо, Лукреция заметила, как он что-то обсуждает с Элизой. Его лицо было расслабленным, голос — ровным, без той привычной холодной отстранённости. Он выглядел таким, каким она редко его видела — спокойным, почти тёплым.

Но стоило ему уловить её взгляд, как он ненадолго задержался на ней, а затем... улыбнулся.

Лукреция замерла. Это было неожиданно. Романо редко улыбался ей, и уж точно не так — без иронии, без насмешки, без напряжённой игры в отстранённость. В этом взгляде не было ни вызова, ни отчуждения — только лёгкость, будто на мгновение между ними не было всех тех преград, которые он сам и выстроил.

Её сердце дрогнуло, и она едва не позволила себе задержаться в этом моменте дольше, чем следовало. Но, спохватившись, поспешно отвела глаза.

Не стоит искать в этом больше, чем есть на самом деле.

«Ты всегда такой противоречивый», — пронеслось у неё в голове, но Лукреция не позволила себе зацикливаться на этой мысли.

Ужин продолжался. Стол был уставлен изысканными блюдами, от которых веяло теплом и уютом семейного вечера. Аромат запечённого мяса с пряными травами смешивался с тонкими нотками красного вина. Брускетты с рыбой и креветками выглядели аппетитно, но Лукреция никак не могла решить, что именно хочет съесть.

Размышления прервались неожиданно — Силена резко встала из-за стола, едва не уронив приборы, и поспешно вышла из комнаты. В её движениях читалось напряжение, и Лукреция сразу почувствовала, что что-то не так.

Доменико тут же поднялся следом. Он коротко извинился перед присутствующими и без лишних слов ушёл за женой.

Большинство гостей, увлечённые разговорами и вином, не придали этому особого значения. Но Лукреция заметила, что не она одна уловила странность происходящего.

На другом конце стола Элиза тоже проводила взглядом удаляющуюся пару, её тонкие пальцы медленно крутили ножку бокала. Глаза девушки сузились, выдавая задумчивость.

Элиза бросила на Лукрецию многозначительный взгляд, затем едва заметно кивнула в сторону выхода. 

Лукреция колебалась лишь мгновение. Поймав этот немой сигнал, она тихо извинилась перед остальными и покинула столовую, стараясь не привлекать внимания.

В холле воздух был прохладнее, наполняя лёгкие свежестью после душного, пропитанного ароматами алкоголя и еды помещения. Едва она успела оглядеться, как дверь за её спиной снова приоткрылась, и в коридор скользнула Элиза — лёгкая, бесшумная, как тень.

— Ты тоже это заметила, — негромко сказала она, подходя ближе.

Лукреция кивнула, бросив взгляд в сторону лестницы.

— Да... Возможно, ей просто нездоровится.

— Возможно, — протянула Элиза, но в голосе её звучало сомнение.

Не тратя время на лишние догадки, они направились наверх, в сторону комнаты Доменико. Позади оставались приглушённые звуки смеха и разговоров.

Лукреция никогда раньше не поднималась на второй этаж поместья. Здесь царила другая атмосфера — старинная, пропитанная духом прошлого. Коридор был просторным, с высоким сводчатым потолком. На стенах висели портреты предков, под каждым из которых аккуратным почерком были выведены имена и даты. Их цепкие взгляды следили за каждым шагом, будто напоминая о родовой истории семьи Карделло.

Чуть поодаль стояла большая фотография — семейный портрет. Лукреция молча смотрела на него, словно пытаясь разгадать застывшую в красках историю. Фотография казалась чужой, слишком идеальной, но в её деталях чувствовалась жизнь. Лоренцо и Вивиан — статные, величественные, сдержанные, словно король и королева. Романо с привычной серьёзностью, и Доменико. На его лице была едва заметная тень улыбки, но в глазах читалась отстранённость. А между родителями, как драгоценная жемчужина, сидела маленькая девочка — Элиза, тогда ещё ребёнок, с безмятежным взглядом и светлой, чистой аурой.

— Как быстро всё меняется, да? — тихо сказала Элиза, уловив её взгляд.

Лукреция кивнула, но промолчала.

Они подошли к двери комнаты. Элиза постучала, и вскоре за дверью послышались шаги. Дверь приоткрылась, и на пороге появился сам Доменико. Он выглядел усталым, но собранным.

— Я впущу вас, но только потому, что мне нужно вернуться к ужину, — сказал он, смерив их внимательным взглядом. — Но всё, что вы здесь увидите, должно остаться между нами.

Последние слова он адресовал Лукреции, и она это поняла.

— Я всё понимаю, — серьёзно ответила она.

Доменико коротко кивнул и распахнул дверь шире, впуская их внутрь.

Комната отражала его характер — просторная, но без показной роскоши. Тёмные глубокие оттенки, массивная кровать, кожаный диван, высокие полки, заставленные книгами. В углу мерцал мягкий свет из ванной, оттуда доносился слабый, едва уловимый звук.

Элиза первой шагнула вперёд и заглянула внутрь.

Силена сидела на полу, обхватив руками унитаз. Её длинные волосы растрепались, несколько прядей прилипли к лбу. Лицо выглядело осунувшимся, а в тёмных глазах отражалось утомление, граничащее с изнеможением.

Элиза без лишних слов взяла полотенце, смочила его водой и осторожно протянула Силене.

— Ты выглядишь не лучшим образом, — тихо заметила она, но в её голосе прозвучала тревога.

Силена слабо усмехнулась, но не стала отказываться от помощи.

Доменико терпеливо ждал, но когда она наконец подняла на него уставший взгляд, он шагнул вперёд, без усилий поднял её на руки и бережно отнёс к кровати. Уложив жену, он заботливо накрыл её пледом, провёл ладонью по её волосам и мягко поцеловал в макушку.

— Отдохни, amore, — тихо прошептал он.

Затем его взгляд скользнул к Лукреции и Элизе — пристальный, сосредоточенный.

— Присмотрите за ней. Я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел, оставляя их втроём.

Лукреция присела на край кровати и внимательно посмотрела на Силену

— Ты отравилась? — спросила она, не зная, о чём ещё можно подумать.

Но Силена лишь тихо рассмеялась и прикрыла глаза.

— Ох, если бы... Это всё малыш.

— Что? — Элиза замерла, широко распахнув глаза.

Лукреция тоже не сразу поняла. А затем её осенило.

— Ты беременна? — медленно произнесла она, всматриваясь в лицо Силены.

Та молча кивнула, и её губы дрогнули в слабой улыбке.

Элиза вскрикнула и тут же прикрыла рот ладонями.

— Чёрт, Силена... Почему ты не сказала раньше?

— Мы с Доменико решили, что пока никому не будем говорить, — тихо объяснила она. — Но Лоренцо вдруг срочно пригласил нас на ужин, и Доменико хотел отказаться из-за моего состояния. Я же не хотела доставлять проблем... Он и так слишком обо мне заботится. Особенно после...

Она вдруг замолчала, губы плотно сжались, словно воспоминание причиняло ей физическую боль.

Лукреция не задала вопроса — не нужно было. Она понимала, что речь идёт о потере их первого ребёнка.

Мягко, без слов, она накрыла ладонь Силены своей. Спустя мгновение Элиза сделала то же самое.

Тишина, наполнившая комнату, больше не казалась гнетущей. Теперь в ней было что-то тёплое, поддерживающее.

Сколько прошло времени, Лукреция не знала. Они с Элизой сидели рядом, тихо разговаривая, пока Силена наконец не заснула. В комнате воцарилась умиротворённая тишина, нарушаемая лишь её ровным дыханием.

Лукреция задумалась. Искал ли её Романо? Или Доменико уже сообщил ему, что она с его сестрой? Впрочем, ни тот, ни другой так и не появились. Видимо, их разговор затянулся.

Она вспомнила, каким уставшим и напряжённым выглядел её муж. Проблемы в клубе давили на него, но за ужином он искусно скрывал усталость, не позволяя себе ни на секунду расслабиться.

Лукреция и Элиза, стараясь не шуметь, переместились на стоящий неподалёку диван.

— Как ты, Лу? — негромко спросила Элиза.

Лукреция взглянула на неё, в её глазах застыла грусть.

— Хотела бы я сказать, что всё хорошо, но это не так... — выдохнула она, устало проведя рукой по волосам. — Романо продолжает отталкивать меня, но при этом сам же рушит стены, которые выстраивает. А потом возводит их обратно, ещё выше. Честно говоря, мне надоели его резкие перемены.

Она на мгновение замолчала, будто решая, стоит ли продолжать. Затем, поколебавшись, добавила:

— А ещё недавно я видела его с...

Но фраза оборвалась. Лукреция вдруг прищурилась, внимательно всматриваясь в Элизу.

— Подожди... Как ты меня назвала? — её голос стал настороженным. — Так меня называет только Алехандро.

Элиза напряглась. Вся её уверенность исчезла в один миг. Она отвернулась, прикусив губу, словно пытаясь придумать, что сказать.

И тогда Лукреция вспомнила. Недавний разговор с братом. Он упоминал, что  заинтересован в младшей Карделло. Теперь всё стало ясно. Алехандро не стал её слушать, решив действовать за её спиной. Хотя она просила его держаться от Элизы подальше. 

— Элиза, мой брат может быть обаятельным, но не стоит поддаваться его чарам, — тихо, но настойчиво произнесла Лукреция. — Прошу тебя, ты ведь понимаешь, что из этого ничего не выйдет? Вы оба погубите друг друга.

Элиза резко поднялась. Её глаза сверкнули возмущением, словно она уже готовилась спорить, но в этот момент в комнату вернулся Доменико.

Он первым делом посмотрел на спящую Силену, затем перевёл взгляд на девушек.

— Вы какие-то странные, — заметил он, чуть приподняв бровь. — Что-то случилось?

— Нет, — слишком быстро ответила Элиза. — Мне пора.

Она выскользнула за дверь, явно не желая продолжать разговор об Алехандро.

Но Лукреция не собиралась оставлять это просто так. При первой же возможности она снова поговорит с Элизой. Или попробует остановить Алехандро... Хотя второе будет куда сложнее. Он упрям, как баран.

— Пожалуй, я тоже пойду, — сказала она, поднимаясь с дивана.

Доменико слегка кивнул, словно предугадывая её вопрос.

— Романо сказал, что будет ждать тебя внизу.

Лукреция вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Спускаясь вниз по лестнице, она мысленно готовилась к разговору с Романо. После их утреннего столкновения, после напряжённого молчания в машине, после ужина, где они вели себя, словно ничего не произошло... Она не знала, чего ждать.

Внизу было тихо. Гостиная освещалась лишь мягким светом настольной лампы, создавая тёплые, но слишком длинные тени на стенах. Романо стоял у окна, держа в руке бокал с недопитым виски. Он не обернулся, но Лукреция знала — он уже заметил её.

— Долго, — только и сказал он, наконец бросив на неё короткий взгляд.

— Ты мог уйти без меня, — ответила она, проходя ближе.

— Мог. Но я всё же твой муж.

В его голосе не было ни тепла, ни раздражения — только выверенный, ровный тон. Лукреция скрестила руки на груди, внимательно изучая его лицо.

— Ты устал.

— А ты проницательна.

Он поставил бокал на ближайший столик и взял пиджак с дивана.

— Пора домой.

Лукреция промолчала, просто последовала за Романо. Из столовой ещё доносились приглушённые женские голоса — старшие женщины, видимо, не спешили расходиться, наслаждаясь возможностью посплетничать без посторонних ушей.

На улице уже стемнело, воздух был теплым и свежим. Фернандо, как всегда, стоял у машины, заметив их, он молча открыл перед Лукрецией дверцу. Она села в салон, а через мгновение рядом устроился Романо.

Он не сказал ни слова, лишь расслабленно вытянул ноги и запрокинул голову на подголовник, прикрыв глаза. Лукреция украдкой взглянула на него — усталость явно брала своё. Темноватая щетина подчеркивала жёсткость его скул, а расслабленные черты лица делали его моложе, уязвимее.

Она на секунду задумалась, стоит ли предложить ему положить голову ей на плечо или на колени. Ей хотелось, чтобы он хотя бы на мгновение позволил себе слабость рядом с ней. Но Фернандо сидел впереди, и Лукреция не решилась на этот жест.

Машина мягко тронулась с места, увозя их обратно в пентхаус.