Глава 8 - Драка
— Сун Цзююэ! Беда!
Сун Цзююэ только собрался перевести дух после работы, как к нему, сбивая дыхание, подбежал младший сын тётушки Ван, Ван Сяохэ. Лицо мальчишки было бледным, а голос дрожал от волнения:
— К тебе домой нагрянули какие-то люди! Всё громят, вещи ломают!
— Что?! — вздрогнул Сун Цзююэ. Не тратя ни секунды, он сорвался с места и помчался к себе.
Когда добежал до двора, сердце у него сжалось. Тётушка Ван, дрожа, прижимала к груди разбитую корзину с лекарствами и тихо всхлипывала. А Ли Чжихэ, сжимая в руках нож, с яростью смотрел на незваных гостей.
— Вы что тут устроили?! — грозно выкрикнул Сун Цзююэ, оглядев разгром.
— Цзююэ! Как вовремя ты вернулся! — подскочила к нему тётушка Ван. — Они ворвались без спросу, людей бьют, дом крушат!
Ли Чжихэ стоял рядом, сжав зубы, но слёзы уже блестели в глазах от унижения.
— Это ты Сун Цзююэ? — обернулись к нему мужчины, глядя зло и вызывающе.
— А если я? — спокойно ответил он, внимательно рассматривая их. Один из них до боли напоминал фигуру вора, которого Сун недавно заприметил на улице.
Подойдя к Ли Чжихэ, он помог ему подняться, а затем повернулся к незнакомцам.
— Вот и хорошо, что ты тут, — усмехнулся один из них. — Слушай внимательно: этот двор принадлежит нашему дяде. Ты тут живёшь незаконно. Так что собирай манатки и проваливай! — И, словно подтверждая свои слова, с размаху пнул корзину с лекарствами.
Тут всё стало ясно — пришли отбирать дом.
Лицо Сун Цзююэ налилось холодом, но голос остался ровным:
— Двор мне временно выделил староста. Если он действительно ваш, скажите — соберусь и уйду. Но зачем было громить всё и людей калечить? Это что, у вас так принято?
— А что такого? Чужой дом занял — вот и выгоняем! С катертью дорога! — рявкнул один из мужчин и двинулся вперёд, замахнувшись.
Но не успел. Сун Цзююэ шагнул ему навстречу, резко схватил его за запястье и ловко провернул руку. Мужчина взвыл от боли.
Но Цзююэ не остановился. Из рукава мелькнула золотая игла, и за пару мгновений он сделал серию быстрых уколов у глаз и уха. Мужчина вздрогнул, замер — и тут же рухнул на землю, закричав:
— Я ослеп! Ничего не вижу! Спасите!
Все, кто наблюдал сцену, замерли. Никто не ожидал, что Сун Цзююэ не только за себя постоять может, но и такими умениями владеет. Даже тётушка Ван с соседями в изумлении переглянулись.
Цзююэ стоял, излучая ледяное спокойствие. Он обычно был улыбчивым и добродушным, но сейчас перед ними был совершенно другой человек — жёсткий, хладнокровный и опасный.
Нападавшие заметно растерялись, не решаясь приблизиться.
— Всё просто, — ровно сказал Сун Цзююэ, доставая ещё две иглы. — Хотите силой — получите по заслугам. Хотите справедливости — договаривайтесь мирно.
Мужчины тут же попятились, бросая быстрые взгляды на товарища, который катался по земле и скулил.
Тут и тётушка Ван осмелела. Она ткнула пальцем в главаря:
— Ли Лаосы! Твой дядя давно с вами все связи оборвал! Ты сам уже даже не из нашей деревни! А теперь ещё людей нагнал, дом захватывать вздумал! Кто тебе дал право издеваться над нашими?!
Толпа вокруг загудела, поддерживая тётушку Ван. Люди вспоминали, как когда-то Ли Лаосы изводил собственного дядю, и тому пришлось уйти из-за притеснений.
И вот спустя столько лет этот наглец снова заявился, да ещё с притязаниями!
— Спасите! Глаза! Я больше не буду! — надсадно выл раненый, продолжая кататься по земле.
Когда шум усилился, Ли Лаосы всё-таки набрался духу и выкрикнул:
— И что?! Это наш родовой дом! Дядя умер — теперь он по праву мой!
— Так веди себя по-человечески! Не с кулаками и погромами сюда приходить надо! — прикрикнула тётушка Ван.
Толпа поддержала её криками.
— Вот это да... Все ополчились против меня, родного деревенского! — растерянно пробормотал Ли Лаосы. — И всё ради какого-то чужака!
— Хватит трепаться! Пора проучить вас! — холодно бросил Сун Цзююэ и, не медля ни секунды, рванул к Ли Лаосы.
Тот лишь мельком увидел, как Цзююэ, словно ураган, несётся к нему, и в панике метнулся прочь, едва не сшибая с ног своих же людей.
Остальные растерянно замерли. Хоть ноги так и норовили броситься следом, страх приковал их к месту. Один из них замямлил, оправдываясь:
— Мы... просто помочь пришли... Ли Лаосы нас накормил... попросил поддержать... Мы больше не осмелимся! Честное слово!
— Не осмелитесь? — Сун Цзююэ фыркнул, и для пущего урока врезал каждому по крепкому пинку. — Откройте свои собачьи глаза! Запомните: не всех можно безнаказанно топтать!
По толпе прокатился одобрительный гул, кто-то даже крикнул «так им и надо!»
А тем временем Ли Лаосы, сбитый с толку и изрядно помятый, катался по земле, захлёбываясь жалобными всхлипами и умоляя о пощаде.
Сун Цзююэ подошёл к нему, без лишних слов выдернул золотую иглу, вернув тому возможность видеть и дышать. Ли Лаосы остался лежать, цепляясь за жизнь, как утопающий за соломинку.
— Что тут происходит?! — раздался властный голос.
Это подошёл староста деревни с десятком мужиков. Выслушав, что случилось, он лишь сплюнул в сторону и грозно заявил:
— Ли Лаосы — предатель! Если кто его ещё увидит в деревне — сразу мне докладывайте! Я с ним лично разберусь!
А затем, повернувшись к Сун Цзююэ, с твёрдостью добавил:
— Живи спокойно! Этот двор теперь за тобой. Никто больше и пальцем не тронет! Голову за это даю!
Сун Цзююэ поблагодарил его и молча принялся собирать остатки своих вещей.
— Бедняжка... Всё всмятку, — сокрушённо покачала головой тётушка Ван, разглядывая разгром.
— Пустяки, тётушка, — мягко ответил Сун, устало улыбнувшись. — Главное, что все живы. Всё остальное наживём.
Он подошёл к Ли Чжихэ.
— Сун Цзююэ... — начал было тот, но Сун приложил палец к его губам.
— Тсс... Главное, что ты цел. Остальное не имеет значения.
Глаза Ли Чжихэ увлажнились, он сжал кулаки и тихо, почти шёпотом, прошептал:
— Я стану сильнее. Чтобы никто больше не посмел нас обидеть!
— Эх, молодёжь... — тётушка Ван смахнула слезу, с улыбкой качая головой.
Щёки Сун Цзююэ чуть порозовели. Он легко подхватил Ли Чжихэ на руки.
— Я... могу попробовать сам... — смущённо забормотал тот, беспокойно ёрзая.
— Никуда ты не пойдёшь. Рано ещё, — твёрдо отрезал Сун, унося его в дом.
Внутри царил разгром. Половина вещей была переброшена, сушившиеся травы пропали. Сунь осмотрелся, лицо его стало хмурым.
— Не переживай, — заметив взгляд Ли Чжихэ, успокоил он. — Деньги наживные. Главное, что женьшень для тебя цел. Это самое важное.
— Это всё из-за меня... — прошептал Ли Чжихэ, опустив голову, с трудом сдерживая слёзы.
Сун ласково улыбнулся, погладил его по плечу, а затем принялся разбирать завалы. К счастью, рис они не тронули.
— Эти типы пришли сюда не просто так... — задумчиво произнёс он. — Кто-то их подослал.
— Думаешь, из-за торговли лекарствами? — осторожно уточнил Ли Чжиэхэ.
— Похоже на то. В городе я успел кое-кому дорогу перейти. Но кто именно — пока неясно. Хотя лица этих мерзавцев я запомнил. Найдём.
— Береги себя, — тихо попросил Ли Чжихэ.
Сун Цзююэ кивнул. Закончив уборку, он сообщил радостную новость:
— Нам выделили хорошие участки земли.
Ли Чжихэ впервые за весь день улыбнулся.
— Вот это здорово! С землёй я управлюсь, не подведу.
— Правда? А я вот не особо силён. Так что буду на тебя надеяться.
— Не верю! Ты точно умеешь! — засмеялся Ли Чжихэ, а затем пообещал:
— Как только поправлюсь — возьму на себя всю работу. Буду пахать за двоих!
— Ой-ой, не увлекайся. Вместе справимся, — подмигнул ему Цзююэ.
Ли Чжихэ смутился, но согласно кивнул.
— Ладно, отдыхай. Пойду обед готовить.
К обеду на столе появилась простая лапша в бульоне с зеленью и ароматным маслом.
— Хорошо хоть кухню не разгромили. А то бы остались голодными, — с усмешкой заметил он.
Ли Чжихэ тихо засмеялся, но в глазах всё равно теплилась печаль. Осторожно взял чашку.
— Сам справляешься? Молодец, — похвалил его Цзююэ
Ли Чжихэ кивнул и, хоть на лбу выступил пот от напряжения, доел всё до последней капли.
— Настоящий характер, — с теплом подумал Сун Цзююэ.
Когда закончили, Ли Чжихэ с облегчением прилёг и вдруг сказал:
— Когда окрепну, приготовлю тебе что-нибудь вкусное. Вот тогда и сравним, кто у нас лучший повар!
— Вот как? Ты, оказывается, ещё и готовить умеешь? — удивился Цзююэ, улыбаясь.
— Готовить я начал с самого детства, — с лёгкой улыбкой сказал Чжихэ. — Девочек в семье не было, а я — один-единственный сын. Вот и пришлось осваивать кухню. Если блюдо выходило неудачным — мог и нагоняй получить. Так что навыки у меня, считай, неплохие.
Сун Цзююэ слушал его, невольно представляя суровые лица родни Ли Чжихэ, и в груди неприятно сжалось от жалости.
— Сначала здоровье восстанови, остальное подождёт, — тихо отозвался он, снова поставил иглы и подал ему чашу с крепким женьшеневым отваром.
Ли Чжихэ было хотел сказать, что лучше продать женьшень — деньги сейчас нужнее, но передумал, лишь виновато опустил взгляд.
— Такое добро на меня тратить... Мне даже неловко... — пробормотал он, заметно смущаясь.
Сун Цзююэ не ответил, но лицо его стало серьёзным, даже чуть мрачным.
Почувствовав перемену, Ли Чжихэ поспешно коснулся его рукава:
— Ты... ты не злишься?
Сун Цзююэ встретился с ним взглядом и, негромко, но уверенно сказал:
— Хватит. Не говори больше таких вещей. Раз уж мы вместе, заботиться о тебе — моя обязанность. И точка.
— Хорошо... Больше не стану так говорить, обещаю, — торопливо согласился Ли Чжихэ, голос дрогнул, но в нём звучала искренность.
Цзююэ мягко провёл рукой по его волосам, улыбнулся, заметив, как на бледных щеках выступил лёгкий румянец:
— Ну вот, уже лучше выглядишь. А теперь ешь. Всё до последней крошки. Вечером снова поставлю иглы. Думаю, через пару дней уже сможешь самостоятельно ходить.
— Я сегодня даже пару шагов сделал! Пусть и неуклюже, но всё же... Правда, соседку с испугу чуть до обморока не довёл, — поспешил сменить тему Ли Чжихэ, будто желая развеять напряжение.
Сун Цзююэ кивнул:
— Всё хорошо. Только не спеши. Восстановление требует времени, не нужно себя загонять. Потихоньку.
Тут с улицы донёсся голос:
— Есть кто дома?
Сун Цзююэ вышел на крыльцо и увидел у ворот незнакомца.
— Чем могу помочь? — приветливо спросил он.
Тот заулыбался, неловко потирая руки:
— Вот что... У нас тут рядом есть свободный дворик. Стоит без дела, никто там не живёт. Мы с соседями подумали, может, вам с супругом туда перебраться? Тихо, спокойно. Триста монет в месяц — устроит?