Педагогическая поэма

Предновогодние недели неслись в бешеном режиме выставления итоговых отметок, зачетов, пересдач, педсоветов и планерок. Ольга выполняла рутинные операции почти на автомате: проверяла тесты, заполняла отчеты — и радовалась тому, что времени на рефлексию не оставалось.

Благодушное настроение робота на конвейере нарушила мать. Позвонив в выходные, она в своей обычной нахрапистой манере базарной торговки стала требовать, чтобы Ольга тридцать первого приехала к ним «встречать вместе, как семья». Вспыхнув как спичка от визгливого материнского голоса, Ольга сказала, что у нее другие планы. Хотя никаких планов не было.

Ее уже много лет тошнило от этого тотального предновогоднего психоза. А так же от того, что окружающие не умели сами себя развлекать. «C тобой всегда так прикольно», — говорили ей неоднократно. Ольга умела организовать веселье и заразить им даже самых унылых гостей. «Встретить вместе» ее звали несколько университетских подруг, Гоша и даже соседка по этажу Анжела — разбитная девица, часто забегающая одолжить косарь до получки. Всему этому Ольга предпочла бы пьянку в случайной компании и секс с каким-нибудь симпатичным незнакомым мужчиной, имя которого она бы забыла уже первого числа.

Фантазировать на эту тему можно было долго и плодотворно, особенно если под рукой был вибратор, но в реальности Ольга была брезгливой, не готовой к авантюрам подобного рода трусихой.

***

— Ну что, пупсы, у вас остается всего несколько дней, чтобы подтянуть хвосты. И за ваши старания двадцать четвертого вас ждет что?

Ольга сделала паузу и произнесла первый слог:

— Ве...че.

Класс отрепетированно подхватил: «Ве-че-рин-ка! Ве-че-рин-ка!»

Ольга дирижировала взбудоражено скандирующими подростками, широко улыбаясь. Сейчас она ощущала себя такой же юной и энергичной как они, старательно забывая, что уже разменяла четвертый десяток. «А ума не набралась», — ехидный голос матери не к месту прозвучал в голове.

Ольга покосилась на Шевелеву, которая с полными восторга глазами участвовала в общем веселье. Вчера вечером Вика зачем-то отправила ей статью о Фриде Кало. Как будто Ольге больше делать нечего, как читать про каких-то бисексуальных художниц. Ольга на сообщение отвечать не стала, а затем проигнорировала все эти дурацкие «Чем занимаетесь?» и «Всё ли у вас в порядке?» Ждала, когда Шевелева уловит намек и прекратит ей надоедать.

Вчера ей не хотелось говорить абсолютно ни с кем, но в итоге она сама позвонила Жене, и они протрындели до часу ночи: про Жениных любовников (пуэрториканца и гавайца) и про то, почему Ольге так маетно на душе. Про Гошу Женя сказала: «Это нормальный вариант — вполне себе лайтовый. Андрюша был такой же мозгоеб, как и ты, сама говорила, что вы как две самки богомола». Метафора про двух самок напомнила ей о Шевелевой, которая все еще изредка слала сообщения. Стиснув зубы, она коротко набрала: «Занята», просто чтобы остановить непрерывную паническую вибрацию айфона.

Ольга сделала знак рукой. Все замолчали. Она вернулась к своему столу и открыла журнал.

— А теперь о сакральном, об итогах четверти. У товарищей с пограничной оценкой есть все шансы добиться лучшего результата. Коля, ты меня слышишь? — она наткнулась на внимательный Викин взгляд и поморщилась — изучает ее как под микроскопом. Ольга хлопнула в ладоши, продолжая нарочито весело:

— Ита-а-ак, Николай, чтобы заработать тройку, расскажет нам про характеристики модификационной изменчивости.

Юхлин, розовея ушами, встал и почесал затылок.

— Характеристиками являются... Э... Они не наследуются... и носят индивидуальный характер, — он обаятельно улыбнулся и почесал затылок.

Настроения вытягивать из него ответ не было. Да и вряд ли в его голове вообще удерживалось что-то, кроме постоянного желания жрать и трахаться.

Ольга вздохнула и обвела глазами класс:

— Очевидно, Николаю требуется помощь зала.

Выше всех, конечно, взметнулась Викина рука. Проигнорировав ее, Ольга повернулась к Белковскому.

— Герман, давай, блесни.

В последнее время он стал каким-то неактивным и даже позволил себе несколько раз пропустить Ольгин факультатив. Причины были уважительными, но тем не менее такие моменты всегда болезненно кололи ее самолюбие.

Белковский торопливо поднялся и заученным жестом воспитанного мальчика застегнул свой приталенный пиджак от Армани Джинс.

— Николай, ты пока присядь, а вас, молодой человек, я попрошу к доске, — шутливым тоном сказала она, краем глаза замечая, как хмурится Викино лицо.

Подойдя к ее столу, Герман забубнил, глядя в одну точку:

— Модификационная изменчивость — это способность организмов с одинаковым генотипом развиваться по-разному в разных условиях окружающей среды. При этом изменяется фенотип, но не изменяется генотип.

В мертвой тишине было слышно, как кто-то зевнул. Ольга кашлянула и встала из-за стола. Белковский, не обращая на нее внимания, сутулясь еще больше, продолжал свой унылый монолог:

— Таким образом, ее характеристиками являются: групповой характер, отсутствие устойчивого наследования, обратимость и...

— Остановись, пожалуйста, — перебила его Ольга.

Герман умолк и вопросительно посмотрел на нее.

— Посмотри на класс, — Ольга усмехнулась. — Еще немного, и они начнут храпеть.

— Интересно вам было слушать Белковского? — спросила она громко.

Все смущенно молчали.

— Но я же все правильно говорил? — растерянно промямлил Герман. — Все же по вашему конспекту.

Ольга отметила про себя, что парень не дурак. «По Вашему конспекту», не «по учебнику» — понимает, как ей больше понравится. Манипуляция, однако, вышла слишком топорной, кроме того, на нужные кнопочки дозволено только ей нажимать.

— Если ты мечтаешь о карьере ученого, да и о карьере вообще, — отойдя от стола, она медленно пошла между рядами, — ты должен быть хорошим оратором, должен уметь стоять, двигаться и говорить так, чтобы тебя хотелось слушать.

— Но я же знаю материал... — прорезался юношеский басок за ее спиной.

Ольга ненавидела, когда ей возражали. Она обернулась к нему — Герман стал красным как рак. Совсем как она, когда злилась.

— Есть популярное мнение, — произнесла она с иронией, — что в своей реакции на внешний вид собеседника люди ничем не отличаются от лобстеров.

Ольга с удовольствием заметила, как загорелись интересом глаза проснувшихся школьников.

— Чем энергичней и воинственней лобстер умеет размахивать клешнями, тем более высокое место он способен занять в иерархии. А помогает ему в этом замечательный нейромедиатор, который и в человеческом организме отвечает за регуляцию настроения, эмоций, сна и аппетита... — она сделала паузу, — какой?

— Адреналин, — выкрикнул Витя.

— Нет, — она качнула головой.

— Серотонин, — произнесла Вика негромко.

— Правильно, — Ольга даже не посмотрела в ее сторону. — В общем, чем больше серотонина вырабатывает мозг лобстера, тем круче он умеет двигать клешнями и тем более сильным и смелым выглядит в глазах себе подобных.

— Главное распальцеваться, — проронила Шевелева и вскинула вверх руку в рокерском жесте. Вокруг все засмеялись и начали, подражая ей, тоже делать из пальцев «козу».

— Именно, — Ольга улыбнулась, делая вид, что шутка ей понравилась. Вика радостно просияла в ответ и села свободней, развалившись на стуле.

Приблизившись к Герману, Ольга похлопала его по спине, заставляя выпрямиться.

— Вот так, расправил плечи, молодец. Пиджак тоже можешь расстегнуть. Ты должен излучать уверенность и передавать ее другим. Очень часто важно не что мы говорим, а как мы говорим.

Белковский послушно расстегнул одну пуговицу. Улыбнувшись, Ольга шепнула: «Вот теперь ты крут и неотразим». Заметив, как он сразу расцвел, подумала с пренебрежением, что у таких, как он или Вика, самооценка зависит от «авторитетного» мнения, как высота ртутного столбика в градуснике — от температуры тела.

И в этот момент прозвенел звонок.

— Все свободны. Коля — дарю тебе тройку, просто по доброте душевной, — Ольга склонилась над журналом.

— Понтоваться научись, Колян! — выкрикнул Витя. — Станешь лобстером-отличником.

Она вспомнила о просьбе учительницы физики — противной старой тетки, которую Ольга терпеть не могла, но при этом уважала за исключительный профессионализм.

— Ирина Алексеевна просила передать, что в среду ждет всех, у кого задолженность, — Ольга обвела класс глазами и с иронией произнесла: — Напоминаю, я рассчитываю на вас! Надеюсь, что вы не подведете и мы завершим старый год лучшими в параллели. Да?

Класс одобрительно загудел.

***

Кабинет пустел слишком медленно, после звонка все, словно сговорившись, накинулись на нее с вопросами, просьбами, проблемами. Наконец, толпа рассосалась, и Ольга, включив планшет, сосредоточенно потерла бровь указательным пальцем. Она намеревалась закончить долбаный отчет по посещаемости до четырех и все же успеть на фитнес.

— Вы на тренировку сейчас? — Вика уселась напротив нее и подперла щеку ладонью.

— Позже, — отрывисто кинула Ольга, продолжая вбивать данные.

— Я подожду.

Вика потянулась к скетчбуку, торчащему из расстегнутого рюкзака.

— Не надо, — глухое раздражение, которое дремало в ней еще со вчерашнего дня, закипело с новой силой. — Не надо меня провожать! И писать мне каждый вечер не надо.

— Я что-то не так сделала? Сказала? Почему вы сердитесь? — побледнев, Вика закусила губу.

«Сейчас начнет реветь», — откинувшись на спинку стула, Ольга скрестила руки на груди.

— Вика, что ты хочешь от меня?

— Ничего, я просто не знаю... я...

Наполненные слезами зеленые глаза, дрожащий голос и грустно искривленный рот — все эти женские приемчики ее не трогали, а, наоборот, бесили. Ольга вздохнула: сама виновата — не надо было вовлекаться во все это.

— Я тебе уже объясняла, что не люблю, когда на меня давят. Ты обижаешься, но надо понимать, что я взрослый человек, у которого есть свои дела. Личная жизнь, в конце концов.

Да, на порнхабе, с «Просекко» и недавно открытой замечательной смесью смородины, земляники и груши для кальяна, у нее всё протекало бурно и интенсивно.

— Я не обижаюсь.

— Посмотри на меня.

Как же Ольгу утомляли все эти разборки: она вообще ненавидела что-то кому-то доказывать и объяснять.

Вика громко сглотнула и вытерла рукавом щеку.

— Не надо так себя вести и плакать не надо, — Ольга недобро улыбнулась. — Меня это напрягает. Я начинаю нервничать и думать, что ты меня вообще не понимаешь.

Вика судорожно вздохнула.

— Я понимаю.

— Ну вот и молодец, — давая понять, что разговор окончен, Ольга склонилась над планшетом. Услышав, как с тихим стуком закрылась дверь, подумала о том, что, может, и стоит позвонить Гоше и принять его предложение: встретить Новый год вместе.

***

Как обычно во время тусовки в кабинете, к потолку подвешивали гелевые шары и серпантин, а парты раздвигали к стенам, превращая в шведский стол, уставленный соками, чипсами, коробками с пиццей и икеевскими свечами.

Ольга решила блеснуть, появившись в огненно-красном облегающем платье. Нельзя же было допустить, чтобы юные красавицы в эксцентричных прикидах от «Селин» и «Бёрберри» затмили королеву бала.

Она снисходительно наблюдала за тем, как в перерывах между конкурсами и танцами «ее пупсы» то и дело выскальзывали за дверь. В глазах у всех уже поблескивал повышенный градус. Быть на одной волне с захмелевшей школотой Ольге помогала бутылка, заныканная в лаборантской. Чем больше она пустела, тем отчаянней ей хотелось какого-нибудь трэша.

Веселье набирало обороты: музыкальный микс из топовых чартов и старой доброй классики согнал всех на импровизированный танцпол. Стены содрогались от неистовой энергетики подпрыгивающих и дергающихся одиннадцатиклассников. Ольга почти прикончила «Мартини Асти», в упаковке жвачки осталась всего одна подушечка, и она всерьез задумывалась над тем, чтобы отлучиться в близлежащий супер за добавкой или послать туда Вику.

В паузе между треками она отыскала Шевелеву в толпе. В светлых классических брюках и белоснежной водолазке Вика выглядела по-пижонски очаровательно и дерзко. Ольга махнула ей, но та, не заметив, ушла в центр образовавшегося круга с пригласившим ее на танец Супруненко.

Под Lady Gaga G.U.Y. долговязый Костя вел Вику плавно и уверенно, двигаясь как профи. В глаза бросались ровная осанка, изящные пасы руками, летящая легкость в ногах. Вика двигалась синхронно с ним, не уступая в пластичности и чувстве ритма. Неожиданно к парочке кошачьей походкой приблизилась Оксана. Она скользнула кончиками пальцев вниз по Викиным плечам и предплечьям, накрывая ладонями талию, и продолжила двигаться в заводящем темпе. Покачивая бедрами, Вика одной рукой обняла за талию Костю, другую закинула за шею Оксаны, которая почти прижималась к ней со спины. Кто-то присвистнул.

Ольга почувствовала возбуждение и иррациональную ярость. Что за развязное поведение?! И неужели Шевелева не понимает, насколько унизительно выглядят эти пошлые ужимки?

Мягкое па в сторону и вперед, и Костя оказался между девушками, продолжая вести их обеих. Трио сокращало дистанцию — касались руки, плечи, иногда бедра и едва ли не губы. «Сучка», — подумала Ольга, багровея от гнева, не в силах отвести взгляд от этого возмутительно завораживающего зрелища.

Музыка сменилась на более ритмичную, и класс взорвался восторгом. Раскрасневшиеся и довольные Вика с Костей вышли в коридор, обмахиваясь салфетками.

Ольга последовала за ними. Нагнав возле женского туалета, громко спросила:

— Супруненко, ты, часом, не ошибся? Тебе не в ту дверь.

Костя растерянно обернулся.

— Да я просто провожаю Вичку.

— Думаешь, без тебя не найдет? — Ольга ухмыльнулась, игнорируя Викин удивленный взгляд. — Где ты так научился танцевать? — поинтересовалась она более мягким тоном.

— В детстве занимался бальными танцами. А что? Вам понравилось?

От ее внимания не ускользнула легкая ирония в его голосе. Видимо, интуиция ее не подводит, и Шевелева все же жалуется ему. Ольга уже не раз замечала в глазах Супруненко что-то вроде укора. И ей это не нравилось. Она вообще терпеть не могла, когда кто-то пытался оценки ей давать.

— Ты просто огонь, Константин! Не могла глаз оторвать от вас.

Старательно растягивая рот в улыбке, она посмотрела на Вику.

— У меня к тебе есть небольшая просьба. Можешь помочь?

Вика молча кивнула. Ее поведение все больше начинало выводить Ольгу из себя. Какого хуя строить из себя гордую и обиженную, когда очевидно, что стоит только Ольге пальцем поманить и...

— Ну пошли.

В лаборантской Ольга достала из кошелька пятитысячную купюру, меньше не было.

— Можешь сделать мне одолжение? Сгоняй в «Пятерочку» и купи «Асти». Если, конечно, это не мешает твоим дальнейшим планам на этот далеко уже не томный вечер.

— Конечно схожу. Сейчас только оденусь.

Вика подошла к груде верхней одежды, небрежно сваленной на стульях в углу. В этой ее равнодушной покорности было что-то снисходительное. Что-то, от чего Ольга почувствовала себя оскорбленной до глубины души.

— Только не надо болтать своим дружкам-подружкам, куда идешь.

— Я не болтаю.

— Да разве? При таком-то тесном общении. Я бы сказала, чересчур тесном.

— Вы о чем?

Недоумевающий взгляд выбесил Ольгу окончательно. Она больше себя не контролировала.

— Ни о чем! Тебе еще только трахнуться с обоими осталось на глазах у всех. Позорище! Смотреть было противно.

— Это же просто танец! — широко распахнутые зеленые глаза подозрительно заблестели.

— Да пофиг! Все! Не хочу ничего обсуждать! Потом только не рассказывай мне про свою неземную любовь. Я и вправду думала, что ты особенная. Но я ошибалась. Ты такая же, как и все! И всё это бла-бла.

— Перестаньте! — Вика вдруг шагнула к ней. — Прекратите говорить все эти отвратительные слова. Вы знаете, что я вас люблю.

Ее матово-блестящие малиновые губы вдруг оказались совсем рядом. Волна тепла, исходящая от чужого тела, приятно накрыла Ольгу вместе с пьяным желанием поцеловать нежный, чувственный, слегка приоткрытый рот. И она, разрешив себе эту слабость, с силой вжалась в него губами. Агрессивно проникая языком глубже, подумала о том, что надо бы остановиться, но влажное тепло податливых губ влекло ее с невероятной силой. Внизу все налилось до боли, до безумной жажды задрать платье и просунуть узкую изящную Викину ладонь себе между ног.

Но она не стала этого делать, разумеется. А просто прервала поцелуй и отвернулась к окну.

— Коньяка купи, — голос ее осип. — И если хочешь, чтобы мы и дальше общались, забудь о том, что сейчас было. Никогда не напоминай мне. Ясно?

«Ясно».

Вздох за спиной, будто шелест ветра.

Когда Ольга оглянулась, в лаборантской никого не было.