ГЛАВА III
ПРОШЛО СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
°°°Адриан°°°
Я всегда восхищался ею, с самого первого дня. Но чем больше проходит времени, тем больше моё обожание, граничащее с одержимостью. Трудно держать себя в руках, особенно, когда ещё при процессе создания что-то пошло не так и, в отличие от своих собратьев-клонов, я более эмоционален. Иногда кажется, что лучше бы мне родиться человеком. Но нет, не хочу я этого, ведь тогда потерял бы право и возможность находится рядом с госпожой. А это мучительней всего на свете — разлучиться с ней.
Я всегда восхищался хозяйкой, её мудростью, умом, характером; всем, что есть в ней. Но за минувшие года она так и не научилась разбираться ни в людях, ни в нас. Что ж поделать, такова её природа, иначе бы она уже давно догадалась о чувствах, что сжигают меня изнутри. Но не смею даже намекнуть об этом. Такой недостойный глупец может лишь находится рядом и окружать её верностью и покорностью, не более. Но, если вдруг госпоже нужны будут и другие услуги… словом, в постели… то, конечно, я с радостью исполню и это. Но она, как ни странно, ещё ни разу не приказала такое.
Постельные утехи её не интересуют.
Да я и не знаю, как бы поступил, прикажи она кому-то из нас стать её любовником. Если бы оказался счастливчиком, что невозможно, то радовался, кричал о своей удаче и счастье. Заставил бы её тело плавиться от наслаждений каждую ночь. Сделал бы всё, лишь бы она держала дольше подле себя.
Но если бы эта участь пала на Евангелиана, то… Невыносимо думать даже о том, что она может быть с кем-то другим, помимо меня, но, надо признать, она скорее выберет его, чем меня.
Как бы то ни было, всё же мы одинаковы, и не только внешне. Пусть госпожа не замечает этого, но зато я всё вижу. Вижу, как загораются огнём глаза брата, стоит только ему взглянуть на госпожу. Он вечно холоден, что со мной, что с другими, никогда не добьешься и полуслова от этой глыбы льда, но, вот незадача, стоит ему только приблизится к хозяйке, как он моментально меняется, хоть и пытается это скрыть. В нём словно разгорается пламя жизни.
Между нами уже как лет десять взаимная неприязнь. Он ревнует меня к хозяйке потому, что самые важные дела она доверяет исключительно мне, предпочитает именно моё служение. А я ревную его к ней только потому, что он, в отличие от меня, может свободно прикасаться к ней каждый день.
Ну почему, ну почему же, чёрт возьми, она предпочитает его?! У нас же одинаковые тела, одинаковые лица, но хозяйка всё рано нет-нет да прикоснётся к брату, пропустит сквозь пальцы его почти белые пряди. Даже запретила мне отращивать волосы ниже плеч, тогда как ему приказала вообще не стричься.
Ну что же, на то она и хозяйка, чтобы делать всё, что ей угодно. Только поэтому я терплю брата, как и он терпит меня.
Она странная, уж слишком не вписывается в этот мир. Смеётся когда люди плачут, называет их ни на что не способными слабаками, но одновременно с этим помогает каждому нуждающемуся. Говорит, что людям естественно умирать как мухам от болезней, нищеты и несправедливости, иначе места совсем не останется. Но одновременно с этим отдаёт чуть ли не треть дохода на благотворительность, даже не глядя на цифры, а доход у не мал. Посещает различные мероприятия, но вместо того, чтобы искать связи и выгоды в новых знакомых, она предпочитает невылазно сидеть за столом, поедая всё в радиусе двух метров.
Я часто вспоминаю тот день, когда она пробралась на похороны одного некогда влиятельного и богатого человека. И вот, когда пришло время проститься с умершим, покреститься гад гробом и поцеловать крестик, она вдруг рассмеялась во весь голос. Прямо над умершим, мирно лежащим в гробу, сложив руки крест на крест. Я так и не понял, что же именно её рассмешило, но проблем после этого было много.
А ещё иногда в голове всплывает тот день, когда я в первый и единственный раз увидел её распластанной на земле, со сломанным позвоночником, вывернутым конечностями, но при этом довольной. В машине она приказала ничего не спрашивать, поэтому из года в год я молчал, не задавая вопросов. Я спрашивал себя: что могло заставить её так поступить и кем был тот мальчик на крыше, чей крик я услышал? Но никак не мог найти ответы.
Так я лежал в кровати ранним утром и думал о своём, пока не услышал крик госпожи.
— Адриа-а-ан!!! — от крика заложило уши. Вскочил с кровати в одних трусах и со всей скоростью, на которую только способен, побежал в спальню госпожи, а следом за мной и Евангелиан, такой же полуобнажённый и такой же растрёпанный.
В комнату ворвались одновременно. Тут же цепким взглядом окинули всё пространство, выискивая опасность, но ничего не обнаружили. Вместо опасности увидели растрёпанную, испачканную в чём-то коричневом и липком, с ошалелым видом госпожу, она к тому же ещё и отталкивала наглого Люцифера, который активно тёрся о её руки и бока.
— Что случилось, госпожа Морра? — спросил я.
— Представьте, Люцифер ночью притащил банку шоколадного масла и вымазал меня им. А теперь ещё этот кот-извращенец просит раздеться, чтобы ему, видите ли, лучше было вылизывать меня. Совсем от рук отбился!
— Понял вас, госпожа, это моя ошибка, впредь не буду оставлять такие вещи в доступных для кота местах. — Со злобой взглянул на Люцифера, он же показал мне шершавый язык. — Я готов принять наказание.
— Ни к чему, в этом только моя вина.
— Хофпожя, предлагаю отослать слуг и остаться наедине. — Он всегда называет её «хофпожя», хоть и может произносить нормально, но ему доставляет особое удовольствие коверкать слова. Да к тому же нас он считает и называет исключительно слугами или ещё как обиднее, но сама хозяйка ни разу, ни разу не окликнула нас так, даже когда мы совершали ошибки и вправе были вызвать её гнев. Даже тогда она относилась к нам с уважением.
Этот нахальный гад уже лет как десять научился говорить, ходить за задних лапах и при необходимости трансформировать кошачьи лапки в подобие человеческих. Он даже научился читать, писать на бумаге и печатать на ноутбуке. Пользоваться замками, электроприборами, надевать одежду и многое другое. Словом, совсем обнаглел, и больше всего от этого страдает госпожа, которой приходиться терпеть его всевозможные выходки, а иногда и домогательства.
Особенно его разнесло после того, как научился пользоваться ноутбуком: наткнулся случайно на порно-страницу и насмотрелся там всякого; теперь регулярно ноутбук крадёт, так сказать, для удовлетворения кошачьих нужд. Я даже принёс, помню, ему красивую кошечку, думал, самка идентичного с ним вида удовлетворит его, однако ошибся. Он разорвал ни в чём не повинное животное с неудержимой яростью и свирепостью и кровью изобразил на стене пентакль¹ — свой знак.
Люцифер всегда переходит черту, вот поэтому я с братом солидарны в презрении к этому маленькому чудовищу.
На месте Госпожи я бы оторвал наглому коту конечности. Хотя бесполезно, всё равно отрастут.
— Люцифер, пошёл вон, мне надо искупаться.
— Но…— начал было кот.
— Никаких «но»!
Тут уж коту пришлось сдаться ко всеобщему удовольствию и покинуть комнату. Следом за ним ушли и мы, оставив хозяйку приводить себя в порядок.
Эх, как бы я хотел ей помочь, хотя бы спинку потереть. Но, увы, она не позволит. Не только мне, но вообще никому. Даже наглому коту запрещено беспокоить госпожу в уборной. Хотя он и позволяет себе вольность время от времени подглядывать за своей обожаемой хозяйкой, со словами «вот был бы я человеком, тогда уж…», а дальше шла похабщина. И ещё эта его дурацкая привычка рассуждать вслух.
Люцифер просто «обожал» редких гостей особняка. Он прятался где-то рядом и, когда госпожа ненадолго отходила, он подбирался поближе и начинал нашёптывать всякие странные вещи. Это весьма пугающе, особенно, когда не можешь понять, откуда доносится этот мерзкий, с хрипотцой голос. А он шепчет и шепчет, пока бедный человек не вскакивает с места и в панике не убегает.
Вот уж точно — истинный демон, единственный и неповторимый. Было бы странно ожидать, что чудовище, сменив облик, изменит и свою суть.
— Меня пригласили тринадцатого числа в пятницу вечера к одному бизнесмену, Михаилу Воскресенскому, — произнесла госпожа Морра, спустившись к завтраку.
— Приготовить вам платье и машину? — спросил, снимая фартук, закончив приготовления. — Как обычно?
Она хитро улыбнулась.
— Нет, в этот раз не как обычно. Мне нужно что-то такое, что разом притянуло бы все мужские взгляды, заставило бы их неистово желать моё тело. А у милых дам пускай рты от зависити на пару с восхищением не закрывались. Пускай испачкают всё слюной, но не отрывают от меня взгляда, — злобно улыбнулась. — А ещё не забудь про место для пуза, я собираюсь много кушать. А если платье будет слишком узким, то в меня мало что влезет.
От удивления чуть было не разлил чай. Что-то мне это не нравится, до сих пор не было таких запросов.
— Позвольте спросить: в чём причина?
— Это для одного мужчины. Мне нужно, чтобы он меня возжелал.
Я услышал, как скрипнули мои зубы. Мужчина?! Я найду его и уничтожу, превращу в мешок раздробленных костей и разорванных сухожилий, пусть за этим и последует неминуемое наказание от хозяйки, но я всё равно его уничтожу.
— В-вам н-равится этот мужчина? — спросил, заикаясь.
— Вот что ты подумал? Ха, нет, разумеется. Причина вовсе не в этом.
— А в чём тогда?
— В молитве. Вчера ночью я услышала мольбу о помощи. Кто-то умолял меня, чтобы один весьма отвратительный человек поплатился за содеянное.
— Не знал, что вы слышите молитвы.
— Обычно не слышу. Когда была Смертью, то изредка, но бывало, до меня доносились голоса страдающих. Они так жалобно просили избавить их от мучений, или же отомстить своим обидчикам и истязателям, что я не в силах была противиться, хоть это и против правил. Но я не убивала, только помогала несчастным… И вот теперь, впервые за семнадцать лет, я услышала голос! Я просто обязана откликнуться на зов! И помочь бедному ребёнку.
— Вы хотите убить этого мужчину?
— Нет, что ты, смерть — это слишком легко для него. Помнишь я рассказывала, что чем темнее и отвратительнее душа человека, тем более я его чувствую. От таких людей исходит такое зловоние, что я ощущаю его даже сквозь стены. Он, как раз, именно из таких.
— И кто это?
— Николай Иванович Костин, наш горячо любимый партнёр.
— Не возможно. Он мне всегда казался хорошим человеком. О его огромных пожертвованиях в помощь животным чуть ли не легенды ходят. Даже если так, то почему вы раньше не избавились от него, раз он такой плохой человек?
Моему удивлению не было границ.
— Ты сомневаешься в моих решениях? — спросила, приподняв бровь, отставив чашку чая.
— Нет, что вы! Никогда! Простите мне мою дерзость. Это всего лишь удивление, ничего более, — почтительно склонился перед хозяйкой. Мне стыдно. Как я вообще мог такое сказать?!
— Понимаешь, всё дело в том, что можно быть плохим человеком, но при этом делать хорошие вещи. Точно так же, как можно быть хорошим, делая плохое. Всё зависит от того, что внутри. Это как быть психопатом², но при этом не совершить ни одного аморального поступка. А он, как раз таки, и является психопатом.
Я не слышала о нём ничего плохого, поэтому решила — как наивно с моей стороны — что он безобиден. Ан нет, оказалось есть один-единственный человек, которого он мучает. И это — маленькая девочка лет тринадцати, которая подвергается регулярному насилию с его стороны. Целый день он лживо улыбается окружающим, бросается на помощь каждому нуждающемуся, не жалея себя, заботиться о безупречной репутации, но стоит ему только оказаться дома, как он превращается в монстра похуже Люцифера… — Она немного подумала, а потом добавила: — Хотя нет, хуже Люцифера уже никто не будет.
С трудом вздохнул: пока она говорила, не мог дышать. Никогда бы не подумал, что Костин, такой весёлый и беззаботный на вид мужчина, вечно улыбающийся и крепко пожирающий руки всем подряд… способен на такое, да ещё и с ребёнком.
— И кто эта девочка?
— Его дочь…
Пентакль¹ — пятиконечная звезда в круге.
Психопат² — психопатологический синдром, проявляющийся в виде констелляции таких черт, как бессердечность, сниженная способность к сопереживанию, неспособность к искреннему раскаянию, эгоцентричность, отсутствие эмоциональных реакций и т.д. Психопат может казаться вполне нормальным, даже обаятельным человеком. И далеко не всегда его поведение асоциально — напротив, он может быть уважаемым и успешным профессионалом.