Ещё один шанс?

Прошло всего пять минут с момента окончания разговора между Такемичи и его отцом, но обстановка в помещении успела заметно измениться. Воздух в салоне был плотным, тяжёлым, словно наполнен был не кислородом, а сдерживаемыми эмоциями. Внутри было так тихо, что можно было услышать, как кто-то тихонько сглотнул слюну.

Ишики, отец Такемичи, сидел с таким выражением лица, словно вот-вот взорвётся. Он постукивал пальцами по подлокотнику кресла, взглядом сверля дверь, ведущую в основную часть помещения, будто бы ожидал, что сын вот-вот вернётся. Казалось, ещё мгновение — и он сорвётся с места.

Парни — Вакаса и Кейзо, а также Шиничиро и Такеоми, стояли или сидели неподалёку, почти не двигаясь. Каждый погружён в собственные мысли. Вакаса сдержанно наблюдал за происходящим, но по прищуру его глаз можно было понять — он насторожен. Кейзо сидел, скрестив руки, с непроницаемым выражением на лице, но выдавало его напряжение то, как он сжимал пальцы.

Один из них думал: "Этот ублюдок опять что-то задумал. Не может быть, чтобы он вдруг стал безобиден". Другой же поглядывал на Ишики с оттенком сочувствия — "Скоро придёт его сын... что бы между ними ни было — это отец. Не знаю, как бы я чувствовал себя на его месте". А третий держал в голове один вопрос: "А точно ли этот парень, Такемичи, не заодно со своим стариком? Может, это всё спектакль?"

Сам Ишики, мужчина с напряжёнными скулами и усталым, но злым взглядом, то и дело поглядывал на вход. Он знал — сын вернётся. Он всегда возвращается. И каждый раз — чтобы загладить вину, чтобы извиниться, чтобы снова стать тем послушным, дрожащим мальчиком, каким был в детстве. "Он не изменился, не может быть. Он всё ещё слаб. Слаб до отвращения", — думал Ишики, криво усмехаясь.

Он не знал, что ошибается.

Такемичи больше не был тем, кем был пять лет назад. Тогда он был лишь тенью человека, узким телом из кожи и костей, сутулым, с постоянно трясущимися руками и глазами, полными ужаса. Теперь — он изменился. Его фигура стала крепче, движения уверенные, даже дыхание его звучало по-другому. Каждая драка, каждый удар и каждое падение закалили его. Он пережил столько, что прошлый страх выветрился, как запах из старой комнаты. Осталось только решимость.

И вот, тишину пронзил резкий щелчок и мерзкий скрип двери. Гулкое эхо разлетелось по помещению, заставив всех вздрогнуть одновременно.

Головы повернулись к входу. На пороге стоял брюнет с растрёпанными волосами и синими глазами, тяжело дышащий, будто только что пробежал километр, но на лице читалась не физическая усталость, а глубокое внутреннее напряжение.

— Такемичи?.. — пробормотал Вакаса, прищурившись.

Несмотря на изменившуюся внешность, слабо дрожащие плечи и капельки пота на лбу, они узнали его. Хоть и не сразу. Он выглядел плохо. Волосы спутаны, глаза — тревожные, дыхание сбивчивое. Но главное — внутри него кипела ярость.

Такемичи сразу узнал двоих друзей, и в этот момент мысленно проклял всё на свете. Он не хотел, чтобы они видели его таким. Не сейчас, не здесь. Особенно не рядом с этим человеком.

— Ого! Такемичи! Сынок, ты так изменился! — радостно и, как показалось бы непосвящённому, искренне воскликнул Ишики, широко раскинув руки, будто хотел обнять сына. — Мы ведь не виделись пять лет, да?

Он шагнул вперёд, словно стремясь утопить его в своём объятии, но встретил лишь пустоту. Такемичи увернулся за долю секунды.

— Не подходи ко мне.

Мужчина нахмурился. Его брови сдвинулись, уголки губ дёрнулись, едва заметная злоба сквозила в лице. Он не понимал, что происходит.

— Мичи?.. — раздался осторожный голос. — Это ты что ли? Ты его сын? — спросил Вакаса, изумлённо переводя взгляд с одного на другого.

Такемичи тяжело вздохнул, почувствовав, как дыхание выравнивается. Ему не хотелось всё это обсуждать именно сейчас. Но выбора не было.

— Привет... Давно не виделись, — наконец сказал он. — К сожалению, да. Он мой отец.

Шиничиро и Такеоми озадаченно переглянулись. Ни один из них не знал, кто этот парень, но чувствовали — тут что-то куда глубже, чем кажется. Они решили пока промолчать.

— Так, сейчас не об этом. Что произошло? — резко сменил тему Такемичи, не давая никому вставить лишнее слово.

Шиничиро открыл рот, собираясь что-то объяснить, но Ишики тут же перебил:

— А точно! Ты не поверишь! Эти... подозревают меня, что я якобы слежу за детьми. Ты же знаешь, я не такой, Такемити!

Такемичи не обратил внимания на исковерканное имя. Он и не собирался. Его внутренне уже трясло от отвращения к этому человеку. Он повернулся к другим.

— Я не у тебя спрашивал. И моё имя не Такемити.

С этими словами он протёр виски, будто пытаясь унять головную боль.

— Кхм-кхм, — откашлялся Вакаса, решая взять слово. — Мы с Такеоми помогаем Шиничиро следить за его семьёй. Присматривать, так сказать. И вот... уже несколько дней подряд мы видим, как твой отец сидит на лавочке. Он не просто сидит. Он уставился на детей. Не отводит взгляд. Тяжело дышит. Хотя на вид — здоров как бык. Понимаешь, о чём я?

Такемичи молча перевёл взгляд на Ишики. Мужчина вздрогнул, почувствовав, что теряет контроль.

— Ты... — голос Такемичи дрожал от злости.

— Он врёт! — выкрикнул Ишики. — Ты ведь не веришь ему, правда?! Я твой отец! Мы одной крови! Ты не можешь поверить какому-то чужаку!

Вены на висках Такемичи вздулись. Он дрожал, но уже не от страха — от ярости.

— Верю ли я ему?.. — голос парня стал металлическим. — Конечно, блядь, верю! Ты и до меня в детстве домогался! Думаешь, я не понимал?! Я всё знал, всё чувствовал! Я надеялся, что в тюрьме тебя изменят, но ты остался тем же самым ебанатом! На кой чёрт ты лезешь к детям?! Ты бы сам хотел, чтобы тебя лапал вонючий взрослый мужик?! — он уже кричал. — Вот и я не хотел!

Ишики был в шоке. Он не мог поверить, что его сын… его сын так с ним разговаривает.

— Пошёл вон отсюда, — тихо сказал Такемичи, опустив взгляд. Кулаки были сжаты до белизны костяшек.

— Что?.. — выдохнул Ишики.

Такемичи сделал шаг вперёд. Его кулак врезался в лицо отца так резко, что звук удара отразился от стен. Мужчина пошатнулся, но удержался. Не надолго. Следующим движением Такемичи схватил его за шиворот и толкнул прочь, вышвырнув за дверь. Тело Ишики приземлилось на бетон с глухим стуком.

— Уходи, пока не поздно, — произнёс Такемичи, глядя сверху вниз. В глазах — чистое отвращение.

— Я… я...

— Пошёл нахуй! Чтобы я тебя больше не видел! Хочешь, чтобы я полицию вызвал?! — голос его сорвался, в глазах блестели слёзы.

Ишики, цокнув, медленно поднялся и пошёл прочь.

Такемичи стоял и смотрел ему вслед, пока тот не исчез в переулке. Только тогда он обернулся. Остальные смотрели на него в напряжении.

Но вместо удара, вместо новой вспышки злости, Такемичи поклонился. На девяносто градусов. Его голос был едва слышен, но в тишине прозвучал отчётливо:

— Простите... Господи, простите меня... Я не уследил за ним... Я знаю, как вам неприятно... Прошу, простите меня!

Слёзы начали капать на пол. Парни переглянулись, не зная, что делать. Вакаса уже хотел подойти, но замер — он не умел успокаивать.

И тогда вперёд вышел Шиничиро. Он тихо подошёл к Такемичи и положил руки ему на плечи.

— Х-хей, парень. Такемичи, верно?

Такемичи поднял голову, выпрямился. Под глазами у него были тёмные круги. Шиничиро почувствовал, как сердце болезненно сжалось.

И вдруг обнял его. Крепко.

— Всё хорошо. Ты хорошо справился. Молодец.

Чужое тело пахло моторным маслом и сигаретами. Было тепло. Такемичи не сопротивлялся.

И тогда Вакаса подошёл и тоже положил ладонь ему на голову, осторожно, мягко.

Такемичи задрожал и начал рыдать. Всхлипы перешли в сдавленный крик. Он крепко обнял Шиничиро, словно спасательный круг. Он никогда не был тем, кого утешают. Он всегда был тем, кто спасает других.

Но сейчас... сейчас ему позволено.

Я обязательно спасу своих друзей. Но сейчас... дайте мне минуту. Просто минуту. Чтобы поплакать.