Запретная поэзия

Безликие собрания в Академии прозвали именно так, потому что на них было принято приходить в масках. Если вдруг их прерывал кто-то из взрослых, многим участникам удавалось затеряться в толпе и сбежать.

Это не были простые вечеринки, на которых все упивались и занимались непристойностями. Это был настоящий кружок по интересам! На подобных мероприятиях действительно способные студенты объединялись в связки по несколько человек, занимались запрещёнными ритуалами, смешивали сомнительные зелья, устраивали магические дуэли... И вообще, описывали «собрания» очень впечатляюще.

— И мы просто не можем пропустить первое в этом году собрание, — сказала Лилит, протягивая Аде чёрную маску. — Туда даже Дом идёт! Единственная тусовка, которую готов посетить мой занудный брат.

Ада словила себя на мысли, что если маска нужна, чтобы скрыть лицо, то ей самой она не поможет — минусы уникальной внешности.

Она была в курсе того, чем сегодняшней ночью занимались Монро и Ганеша — именно они были выбраны для проникновения в алхимический зал. Сара же оставила записку на столе, что проведёт вечер с Авеном.

Как объяснял Монро, все залы библиотеки на ночь запирались сами собой, с помощью заклинания, а потому, если ты застрял в одном из них, то до семи утра; причём защищались они (как и купальни, так как в обоих местах сильные энергетические скопления, требующие особой защиты — только вот непонятно, что такого «буйного» может быть в купальнях) куда лучше, нежели простые двери и ворота, на которых использовались простейшие замки, чисто для видимости. Их не обойти, если, конечно, не знаешь про тайные ходы! И потому задумка про взлом изначально провальная, а вот трюк с подменой замка можно попробовать, потому что некоторые залы запираются всего лишь на ворота, без дверей, и алхимический — один из таких.

Самой Аде пока что не досталось никакой роли в плане, что её безумно раздражало. Ей всё происходящее казалось увлекательной игрой, в которую её почему-то не берут!

Но вечер с Лилит обещал быть не менее интригующим.

«Собрания» проводились прямо в учебных кабинетах, которые не запирались. Никто не хотел лишний раз связываться со взломом.

На этот раз выбран кабинет магии. Разумеется, какой же ещё!

За окном завывал ветер. В аудитории горели магические лампы, расположенные на стенах. Возле зачаровательного круга и за партами зажгли свечи. Внутри было достаточно светло, и некоторых студентов можно было без труда узнать сквозь маски.

Рене беседовала с одним из старших, без стеснения строя ему глазки и явно смущая того. Обладателя силы смерти и с закрытыми глазами почувствовать можно, её маскарад точно не нёс никакого практического смысла. Но голубая маска, обрамлённая серебром и самоцветами, ей шла.

Ни для кого не секрет, что отец не жалел денег на Рене. Она абсолютно ни в чём себе не отказывала, чем выделялась даже на фоне других аристократов. Могла себе позволить носить дорогую одежду на верховую езду, не думая о том, что та порвётся или пропахнет лошадьми. Однако её богатство выглядело так естественно, что совершенно не создавало впечатление, будто Рене выставляет его напоказ. Может, она действительно не задумывалась об этом.

Мероприятие только начиналось, хотя вряд ли здесь в целом соберётся слишком много людей.

— Привет, Дом. Давно ждёшь?

— Не слишком. Ты и Аду привела?

— Думаю, ей будет полезна дополнительная практика.

Пусть ночные сборища студентов никто не одобрял, к «собраниям» и вправду относились терпимо. Обычно их не прерывали, потому что они были прекрасной возможностью поработать в парах с другими студентами, почувствовать атмосферу магии, раскрыть свой потенциал в отличной от урока обстановке.

— Ты права. Эрос тоже скоро подойдёт. Ада, будешь чай?

Перед Домиником стоял маленький фарфоровый чайничек, расписанный узорами, напоминающими цветы лаванды. И сам чай пах лавандой.

— Почему бы и нет.

Упоминание Эроса её смутило. Это ведь прекрасный шанс, чтобы поколдовать с Лилит, Рене, да кем угодно вообще, кроме павлина!

Ночью в учебных помещениях отопление шло только от горячей воды в трубах, дополнительно при помощи магии их не обогревали, из-за чего было холодно и многие взяли с собой пледы.

Меньше всего сие мероприятие напоминало вечеринку. Несколько неприметных девиц стояли над горелкой, варя что-то мутного цвета и перешёптываясь между собой, небольшая компания сидела на задних рядах и обсуждала модного в Тенебрисе поэта, некоторые читали книги из учебного шкафа.

— А кто-то из знакомых ещё будет, кроме Эроса?

— Вроде бы, никого.

— А уже можно колдовать?

— Конечно! Почему нет? Хочешь, вместе попробуем?

Она сама предложила! Это значительно упростило вечер.

— Ещё бы. Ты же сможешь страховать?

Дом сделал глоток чая и вмешался в разговор:

— Давай лучше я. У Лилит с ролью поддерживающего плохо.

С этой тонкой чашкой в руке, минималистичной чёрной маской на лице и идеально зачёсанными назад светлыми волосами он походил на таинственного ловеласа.

Многие брезгливо косились в сторону арахиян и не воспринимали их как часть высшего общества. Из-за привезённых со всех уголков мира наложниц непонятного происхождения детей арахиянского рода считали «нечистыми», их магию «несовершенной», а происхождение ещё хуже, чем низшее, потому что намешано чересчур много кровей.

Роль играло и воспитание — этикету и дисциплине уделяли не так много внимания, как, например, на севере или в соседней Эльфирии.

С Домом зачарование шло намного лучше, чем с Эросом. Он вёл себя прямо как отец — в полумраке даже их взгляд с Амоном казался похожим. Уверенно и жёстко направлял, пусть и выступал в роли страхующего; терпеливо останавливал Аду каждый раз, когда у неё заканчивалось терпение и возрастал соблазн перейти черту; пресекал закипающие эмоции.

Вокруг них образовался прозрачный барьер. Лилит по просьбе брата кинула камешек с преподавательского стола, и тот просто ударился о невидимую «стену».

— Молодец. Вот видишь, ты всё можешь, Ада.

Она устало выдохнула и посмотрела на Доминика, на лице которого не отражалось ни единой нотки усталости. А ведь это ведомых заклинания должны выматывать больше!

— Ты изверг. Сколько раз у нас почти получилось, но ты не дал?!

— Ты теряешь концентрацию, наш барьер сейчас рухнет.

Ада резко втянула воздух ртом и напряглась, стараясь удержать ускользающие чары. Строгий голос Доминика холодным металлом ударил по шее:

— Плечи расслабь, сейчас сама его разобьёшь своими усилиями.

В лицее с первых лет обучения объясняли, что любое колдовство должно происходить расслабленно, даже если требует колоссальных энергозатрат. Это было одно из главных правил, которое требовалось запомнить молодым одарённым.

— Молодец. Держи.

— Не могу!

Совсем зажавшись, Ада упала, опираясь на обе руки. Из носа потекла кровь.

Доминик успел поймать вышедшую из-под контроля энергию и сквозь зубы сказал:

— Соберись.

Она хотела огрызнуться, но закрыла ноздрю рукой и постаралась привести мысли в порядок. Лязг мечей и палящее солнце пустыни уже начинали смущать присутствующих, косящихся в сторону Ады и Доминика.

— Прости.

— Это было хорошо. Тебе просто нужно больше доверять своему партнёру.

Его голос звучал тише, чем в начале. Доминик старался сохранять видимость непроницаемости, но он устал. Очень устал. Из его носа тоже потекла тоненькая алая струйка.

Лилит подбежала к ним, на ходу доставая из кармана своей рубашки платочек.

— Непутёвые! Но это было и правда впечатляюще. Вот видишь, Ада! Жаль, мы с тобой не попробуем. Если ночью взорвём кабинет магии, папа будет... расстроен.

Дом приложил к носу белый платок, который выхватил у сестры, и тихо засмеялся:

— Папа будет в бешенстве, но старательно сделает вид, что всё в порядке.

Ада глянула на то, как Доминик пачкает кровью белоснежный шёлк, и махнула рукой. На её шее висел небрежно завязанный галстук, им она и утёрлась.

Со стороны послышался тихий смех:

— Да ты прямо блещешь манерами.

Это Рене. Она протянула второй платок, приятно пахнущий мылом и сохранившимся шлейфом свежих цветочных духов. Только благодаря этому жесту Аде удалось прикусить язык и не послать её куда подальше.

— Спасибо.

— Если у тебя не взрывается голова, присоединись к обсуждению и разреши спор.

За её плечом мелькнули кудри и край тёмно-красной маски Эроса.

— Споры я люблю.

— Тебе больше нравится Клод Руштертье или Лара Эстер?

Аде ничего не оставалось, кроме как похлопать глазами. Сара что-то рассказывала о Ларе Эстер — вроде как, это очень известная то ли писательница, то ли певица, то ли композиторша... Как тут запомнить!

— Что тут думать! Конечно же, Лара! — без раздумий ответила Лилит, спасая Аду от неловкой ситуации.

— А я за Руштерье, мне его стихи ближе, — отозвался Доминик.

Значит, речь о поэтах.

— Вот и я говорю, что Руштерье! Он станет классикой, это гениально! Эстер чудачка! — воскликнула Рене.

Ада начинала вспоминать. Лара Эстер — популярнейшая писательница, сначала занимавшаяся только стихами, затем написавшая роман, ставший бестселлером, а сейчас славящаяся тем, что рисует истории и в конце каждого выпуска, выходящего раз в три месяца, оставляет ноты на песню, которую исполнял кто-то из героев.

— Всем бы такими чудачками быть! Таких, как Руштерье, сотни, а Лара единственная додумалась, что романы можно ещё и рисовать!

Эрос развалился на подушке, сцепив руки за головой, и сказал:

— Если мисс Эхнатон не ответит, наш спор так и останется нерешённым.

Ада сверкнула глазами. Ей хотелось не ответить, а оставить ему под глазом фингал, но всё-таки решила поддержать Лилит:
— Лара Эстер.

Рене ухмыльнулась и выгнула бровь:

— О, правда! А какой роман твой любимый?

Подловила.

Снова спасла Лилит:

— Лару чудачкой зовёшь... Да говорят, что Клод уже свихнулся от свалившейся на голову популярности и начал писать свои стихи кровью девственниц!

Ада не знала, о ком речь, но мысль о написании текста кровью ей почему-то понравилась. Может ли такая рукопись обладать какими-то уникальными свойствами? Наверняка есть древние заклинания, ритуалы и тантры, отразившиеся на бумаге именно кровью. Это ведь жизненная сила человека, символ рода, смерти, магии...

В любом случае, такие практики совершенно точно относятся к запрещённым.

Заварник с лавандовым чаем быстро опустел. Всё ещё немного кружилась голова после заклинания, но гудение сменялось приятной усталостью.

По окну начал стучать дождь. Рене и Эрос сидели над листом, вместе что-то рисуя — кажется, несмотря на разные вкусы в поэзии, у них нашлись общие интересы.

И именно Рене знала, где можно найти Эроса в выходные. Они друзья? Или, может, она следит за понравившимся парнем? В таком случае, её даже немного жаль — от таких, как павлин, взаимности не дождёшься.

— Тексты, записанные кровью, запрещённые ритуалы... А ведь высшие политики ими не брезгают. Войны, интриги... Там всё допускается. И однажды мы все станем частью этого грязного мира, где всем плевать на правила безопасности, — подметила Лилит.

— Из меня точно получится милейшая придворная леди! — засмеялась Рене.

Вопреки внешнему образу светской красавицы, она выросла в отцовском поместье и редко его покидала. Никогда не была во дворцах и в высшем обществе — Локи старательно оберегал дочь от этого. Он дал ей всё самое лучшее дома, лишь бы подольше не выпускать в большой и жестокий мир. Именно поэтому Рене не училась в лицее перед поступлением в Академию.

Она не была одной из тех, кто искал партию повыгоднее. Та самая счастливица, которая может выбрать любимого. Если он сможет принять её силу смерти.

Ада закатила глаза и раздражённо протянула:

— Интри-и-иги! И всё это вдали от дома, если выдадут замуж за иностранца! А кем мы будем в чужой стране?

— Зависит от того, какая попадётся мать мужа, — ответила Лилит.

— Лучше пусть будет сиротой.

— Если он будет сиротой, то сам непременно стар!

— И пусть! У старых мозгов больше, чем у этих малолетних полудурков.

Парни, слушающие разговор, переглянулись, не сдерживая улыбки.

Рене мечтательно вздохнула:

— Старый, молодой, иностранец или свой... Чувствам не прикажешь!

Ада романтичных взглядов не разделяла. Была уверена, что любовь существует лишь односторонняя, как, например, у Сета. В паре всегда один любит, а второй позволяет себя любить. Быть может, где-то и есть исключения, но стремиться войти в их число просто не имеет смысла. Всё, что должен муж, — это не раздражать и не отравлять жизнь. Иначе может одним прекрасным утром не проснуться.

Ада к замужеству относилась как к неизбежному наказанию. Будто кто-то отнимет у неё свободу, закроет в мрачном дворце и заставит вышивать. А она ненавидит рукоделие! Думать об этом кошмаре совсем не хотелось.

— А я думаю, что любовь вовсе необязательна. Если муж приличный человек, то с ним можно найти общий язык. Стать партнёрами в рабочих вопросах, поддерживать репутацию друг друга, растить совместных детей. У тебя будет крепкая опора, которая всегда на твоей стороне. А для страсти есть любовники! — сказала Лилит.

Ада плохо знала Морену лично, но догадывалась, что это её мнение, которое переняла дочь.

В любом случае, если рассуждать со стороны здравого смысла, то Лилит права. Они все выйдут замуж, хотят того или нет. Наверное, нужно искать в этом плюсы, убеждать себя, что всё не так уж и плохо. И присматриваться к каранишам и эльфирийцам — для арахиянок их рассматривают в первую очередь.

Эрос оторвался от рисования с Рене и лучезарно улыбнулся в сторону Лилит.

— А знаешь ли ты, что такое страсть на самом деле?

Она окинула его предвзятым взглядом и хмыкнула:

— Познавать её с тобой я, в любом случае, не хочу.

Ха! Как приятно слушать треск бьющегося самолюбия Эроса!

— Вот! Я закончила. А раз Эрос решил строить глазки Лилит, оценивайте только мой талант.

Перевернув бумагу, Рене показала набросок танцующей пары в интересных сложных нарядах — девушку «одевала» она сама, а парня Эрос. Платье не было пышным, облегало фигуру до бёдер и оттуда расходилось, напоминая хвост рыбки. Крупные серьги, красивая высокая причёска, туфли, подобные мужским, на каблучке. Такое даже в Тенебрисе не носили. Однако задумка выглядела сказочно.

— Очаровательно, — восхитилась Лилит. — Я бы хотела надеть такое на Ночь ритуалов.

Рене положила набросок на стол, принявшись дорабатывать костюм мужчины:

— Если у тебя есть портной, способный воплотить мою задумку, то я готова даже сама оплатить его работу.

— Ты не умеешь шить?

— Я пробовала несколько раз, но получалось плохо. Этому годами учиться надо. Я только придумывать умею.

— Это тоже талант! Научиться работать руками можно всегда, а придумывать новые фасоны можно только если тебя изначально наградили хорошей фантазией.

— Я умею шить, — отозвался Эрос, смотря на Лилит. — И мог бы сшить тебе такое платье бесплатно, если согласишься танцевать со мной в Ночь ритуалов.

— А с чего ты взял, что я не уеду домой?

— Твои родители преподаватели, любят друг друга и при этом родом из разных стран. Они точно останутся здесь. А так как Ночь ритуалов — семейный праздник, ты тоже не захочешь уезжать.

— А ты не так прост, как кажешься, — подметил Доминик.

Эрос улыбнулся ещё шире, чем обычно:

— Ты мне льстишь.

— Я подумаю над твоим предложением, — отмахнулась Лилит.

— Учти, что до праздника осталась всего пара месяцев, а работа сложная. Мне понадобится много времени.

После смерти Аполлона на танцах произошла небольшая смена партнёров. Теперь Ада танцевала с Эросом и всё больше мечтала его прикопать под опавшими кустами роз.

Балы отличались от уроков и показательных выступлений тем, что на них можно было приглашать в пару кого угодно. Обычно все танцевали со своими постоянными партнёрами, потому что невольно сближались с ними и уже не хотели звать никого другого, но иное не запрещалось. Условие одно: быть с парой. А значит, чтобы наверняка избавиться от Эроса хотя бы в Ночь ритуалов, нужно подбить Лилит согласиться!

Повисла тишина, нарушаемая только царапанием угольного карандаша по шероховатой бумаге. До слуха начали доноситься разговоры студенток, работающих над каким-то не то зельем, не то отваром.

И их обсуждения тоже касались Ночи ритуалов. Только отнюдь не танцев. Они обсуждали некое Общество и призраков, которые выходят во время праздника.

Эрос потёр подбородок:

— Я начинаю верить во все эти легенды. Многовато как-то о них говорят в последнее время.

Сара утверждает, что найденная на крыше серьга принадлежит ему, но становится понятно, почему она не считает его лжецом. Потому что Эрос совершенно искренне не понимает, что здесь происходит, как и все остальные. Может, Сара ошиблась?

Доминик развёл руками:

— Мне кажется, именно в формате легенд это бред. Вряд ли в подвалах живут какие-то маги. Однако какое-нибудь «Общество», а может и не одно, и вправду может существовать, причём из обычных студентов. Они собираются по ночам так же, как и мы, и творят магическую дичь, чем иногда могут вызывать аномалии и порождать слухи.

— Я сказки про этих магов с лицея слушаю, — сказал Эрос. — И всё, что о них в основном рассказывают, — это то, что они, как вредители, сбивают чары, в том числе отвечающие за свет и отопление, и что-то делают с кровью.

Свет! Тот случай, когда Ада делала домашнее задание и свет сам собой погас, а потом так же появился! Версия о существовании каких-то сектантов одновременно объясняла и спиритический сеанс, и те перебои.

Оставался всего один вопрос: как они смогли провести тот сеанс? Для него нужна энергия смерти. Сам собой напрашивался ответ, что это имеет непосредственное отношение к гибели Аполлона. Всё связано.

— А ещё я слышал, что они пьют какой-то опьяняющий напиток, позволяющий им использовать больше силы с меньшими трудозатратами. Такие напитки запрещены, потому что ухудшают контроль, — добавил Доминик.

Все одновременно покосились на девиц, готовящих зелье. Переглянулись между собой.

Лилит помотала головой:

— У нас паранойя. Не будем же мы всех подряд во всякие «Общества» записывать.

— Но они его обсуждали! И какую-то бурду варят! — возразила Ада.

— Я подойду и прямо спрошу, чем они занимаются, — вызвался Доминик.

Свет погас. За окном ещё сильнее начал тарабанить дождь.

— Что это! — воскликнула Рене.

— Тише! Услышит кто-нибудь! — шикнула на неё Лилит и интуитивно ухватилась за чью-то руку — это оказалась Ада.

Послышались быстрые шаги, в лёгкие ударил едкий запах гари, оседающий на горле и не дающий свободно вздохнуть.

Кто-то из студентов, сидевших на задних рядах, громко выругался. Один за другим слышался кашель, снова кашель, сдавленный стон.

Магические лампы вернули себе тусклый свет. Огонёк свечей шелохнулся и возвратился, как ни в чём не бывало. Воздух снова стал прохладным и приятными. Тяжёлыми жадными вдохами все стали глотать его, оглядывая друзей и убеждаясь, что те в порядке.

— Что это за чертовщина?! — прошипела Рене.

Сзади возникла суета. Все перепугались и стали в спешке собирать свои вещи, намереваясь поскорее уйти и вернуться в жилые покои. Будто там безопасно, если дело касается запрещённой магии.

Доминик положил руку на плечо Лилит. Он потёр глаза, в которые как песка насыпали, и ахнул:

— Они пропали!

— Мы должны сообщить об этом Амону, — твёрдо сказала Ада.

— И что мы ему скажем?! — воскликнула Рене. — Что мы были на запрещённом собрании, проводили ночью ритуалы, а кто-то, сами не знаем кто, потому что они были в масках и придерживали свою энергию, готовил непонятно что, а потом ба-бах и они исчезли?! Прекрасный донос!

Доминик кивнул:

— Она права. Нам просто не о чем сообщать папе. Мы ничего не знаем. Только себе могилу выкопаем, прямо признавшись, что по запрещённым собраниям ходим.

Ада поджала губы. Не хотелось признавать, но так и было.

По крайней мере, теперь можно с полной уверенностью сказать, что в Академии есть несколько подружек, свободно гуляющих среди студентов и занимающихся чем-то незаконным.

— Прямо сейчас мы должны вернуться в свои комнаты, — уверенно сказал Эрос. — Давай проводим девушек.

Доминик коротко кивнул и пошёл к выходу. Лилит, всё ещё цепляющаяся за руку Ады, быстрым шагом последовала за ним.

Рене умоляюще посмотрела на Эроса. Тот прихватил её принадлежности для рисования и, взяв за локоть, повёл прочь. За их спинами погасли магические лампы. Были ли они так настроены, что гаснут после ухода людей, или же дело снова было в аномалиях — сложно сказать. Но после удушающего дыма выяснять ничего не хотелось.

— Сары ведь сегодня нет? — спросила Лилит.

— Да. Она с Авеном в библиотеке.

— Надеюсь, на утро там не найдут их холодные трупы, — то ли в шутку, то ли серьёзно сказал Дом.

— Оставайся со мной и Рене. Нечего одной в комнате сидеть. Кровати большие, ложись со мной.

Первым делом Ада хотела начать отнекиваться, но поняла, что вместе действительно будет спокойнее. И девочкам тоже, если рядом с ними будет настоящий воин. Этой ночью они взаимно друг в друге нуждались.

— Заклинания, связанные с огнём, ведь не всем доступны? — спросил Эрос.

Существовали «общие» магические практики, которые при должной подготовке могли выполнить любые одарённые — кто-то легче, кто-то с большими усилиями: барьеры, атаки, чтение энергий, усиление своего партнёра или, наоборот, ослабление противника, простейшее преобразование магии в элементы. Но существовало также и огромное количество заклинаний, доступных только обладателям определённых способностей: исцеление, иллюзии, внушение, боевое управление стихиями...

А помимо основных направлений сил, таких как война, смерть, эмоции, плодородие или повелевание элементами, некоторые обладали ещё и личными, «второстепенными» способностями. Такими мог похвастаться лишь небольшой процент магов, и проявлялись они, как правило, уже в зрелом возрасте, если не попадался грамотный наставник, способный их раскрыть. Например, у Эроса такая способность — превращать воду в вино и самому не поддаваться опьянению. У Шона дополнительная сила — это тени; в обычной жизни их не увидишь и, как говорят, лучше не видеть никогда в жизни.

— Не всем. Это может быть связано с военными заклинаниями, — ответил Доминик.

— И много в Академии воинов? — спросила Ада.

— Достаточно. Не меньше сорока человек точно.

Чаще всего рождались дети именно с военными способностями, причём мальчиков и девочек примерно одинаково. Сразу после них шли те, кому доставалась сила радости или плодородия, редко встречались обладатели силы смерти и целители, но самыми уникальными считались те, кто не ограничивался только одним направлением энергии — к таким относилась Ада.

Дорога до общежития прошла в полной тишине. Ливень с ледяным ветром насквозь промочил даже плотные пальто. Рене начала шмыгать носом, а Лилит тихо стонала, что очень устала и хочет спать. Парни держались лучше, хотя Доминик уже с трудом держался на ногах. А ведь им всем уже через несколько часов вставать на лекции!

Пустая тёмная комната девушек встретила неприветливым холодом — система отопления уже совсем не справлялась. А ведь даже зима не наступила! На кроватях лежали сонные собаки, радостно завилявшие хвостом при виде хозяек.

Лилит только лениво поздоровалась со своим четверолапым и скинула одежду до нижнего белья, заявив, что примет душ утром, если вообще сможет проснуться на занятия, и с удовольствием забралась под тёплое одеяло.

Рене же сказала, что даже при смерти не ляжет немытая в свою хлопковую постель, и скрылась в ванной.

Ада легла рядом с сестрой. На тумбочке горела уже совсем маленькая, почти полностью растаявшая свеча; её огонь истерично двигался, отбрасывая жуткие тени.

Нет, никаких теневых страшилок. Ада зажгла фонарик, висящий прямо над кроватью, и потушила фитиль.

За стеной ванной комнаты зашумела вода, а возле плеча доносилось размеренное сопение Лилит.

В горле ещё першило из-за остатков дыма, который совершенно точно был магическим, но ощущался как настоящий. Глаза сами собой закрывались, а тело жаждало отдыха.

Это была тяжёлая ночь.