Запретная поэзия

— Ты уверена, что это сработает?

Сара тяжело вздохнула и исподлобья взглянула так, словно её попросили достать матрёшку с самой северной горы. Сегодня вместо выполнения домашнего задания от них двоих требовалось разыграть бесстыжий спектакль, чтобы выманить Морену из кабинета.

И в это представление должна поверить даже она.

Тиканье часов приближало стрелку к шести часам — скоро освободятся с занятий все те, кого сегодня загрузили пятой парой, а преподаватели пойдут домой.

По широким коридорам гуляли ледяные сквозняки, обжигающие холодом. Закатные лучи не проникали через окна: уже успело стемнеть, да и погода в целом не радовала ничем, кроме нескончаемых дождей, которые через месяц-другой сменятся снегом.

Единственный глухой стук об каменную стену. Горячие руки на талии и дыхание у самой шеи. Выглядело это скорее как страстный поцелуй в чувствительное место под ухом, однако на самом деле Авен границу не переступал, пусть это было и сложно.

— Не здесь! Пойдём в комнату? Ады сегодня не будет до самой ночи.

Она не кричала, но говорила достаточно громко, чтобы при желании можно было расслышать слова, придавая своему голосу игривого сопротивления.

— Не могу терпеть до общежития.

Свободная рука скользнула под юбку и кончиками пальцев остановилась на бедре. Хотелось большего.

Сара рассмеялась:

— Нас увидят!

— И что? Они позавидуют?

— На нас будут кричать.

— Я бы предпочёл слушать не их крики.

Игра где-то на границе с правдой. Сару вся эта ситуация напрягала, но вместе с тем и вызывала неподдельный интерес — ей действительно было весело. Для Авена же всё устроенное представление стало проверкой на прочность. Какой молодой парень будет себя сдерживать, когда ему прямым текстом сказали поприставать к девушке, которая ему нравится!

Сара прищурилась и, подмигнув, вскрикнула:

— Ах! Что ты делаешь!

Иногда в стенах Академии и вправду происходили подобные скандалы. Несколько раз в год студентов ловили за горячими занятиями прямо в учебных аудиториях, библиотеке, на конюшне... Молодость и страсть!

Послышался скрип двери. То, что нужно.

Сара схватила Авена за волосы на затылке и, прижав носом к своей шее, прошипела:

— Давай, ты увлечён. Не отвлекайся.

Он увлечён...

Цокая высокими каблуками и на ходу поправляя идеальные локоны, Морена неспешно подошла к «бесстыжим» и скрестила руки на груди, не скрывая улыбки.

— Молодые люди.

Монро кинул единственный взгляд в спину матери и, выскользнув из-за открывшейся двери, проник внутрь. Хоть бы у этих двоих получилось её задержать подольше!

Морену вокруг пальца обвести сложно. На грани невозможного. И именно поэтому самая правдоподобная картина для привлечения её внимания — это банальная непристойная сцена между парнем горячей амиранской крови и девушкой, с которой они проводят много времени вместе и часто обмениваются многозначительными взглядами.

Прислушиваясь к обстановке снаружи, Монро тихо открыл деревянный ящик стола. Внутри лежали документы, ещё документы, снова документы и документы. Не то.

В следующем находилась помада, крем для рук, что-то на водной основе, ещё какие-то косметические продукты не самого очевидного назначения.

Карту стоит поискать среди бумаг. Она может быть среди документов? Вряд ли, этот ящик посвящён работе.

У Морены не было цели её прятать. Но при этом она наверняка сама регулярно пользуется ходами в стене. Значит, карта должна быть под рукой, но не на самом видном месте.

Закусив щёку от напряжённых мыслей, Монро начал открывать массивные ящики шкафов. Внутри стояли странного вида статуэтки, бутылки с элитнейшим алкоголем, какие-то свитки...

Снаружи слышались нелепые оправдания:

— Я не виновата! Он сам меня зажал...

— Не заметила, чтобы ты была сильно против. Милая, если мужчина позволяет себе лишнего против твоей воли, то ты, как счастливая обладательница магических способностей, можешь...

Монро невольно закатил глаза. Мама, как всегда.

Было желание пооткрывать металлические тубы со свитками, но это могло бы оставить много лишних следов.

— Не надо никого наказывать! Давайте как-нибудь договоримся, этого больше не повторится...

В шкафах тоже не нашлось ничего полезного. А что если...

В кабинете должен был вход в потайные коридоры. Где-то в стене. А значит, и карта может быть там!

Монро метнулся к большой картине, представляющей поле с лошадьми, и осторожно отодвинул. На пол упала небольшая потёртая временем карта из грубой бумаги. То, что нужно!

— Давайте я сделаю вид, что этого не было. На первый раз прощу.

Монро же ещё не успел отыскать артефакт!

— Мари! Вы расскажете матери?

Так её называли только близкие.

— Я подумаю.

Разумеется, расскажет!

— А если... Я первая ей признаюсь?

Морена не могла больше сдерживать тихий смех:

— Ты ведь утверждаешь, что не виновата.

— Да! И именно это я ей и объясню. Между нами не было ничего прямо совсем непристойного.

Монро стал судорожно и при этом изо всех сил стараясь действовать незаметно перебирать книжные полки, залез под аквариум...

— Мне очень стыдно! Пожалуйста, не рассказывайте матери!

— Сара, я тебя не первый день знаю. Не поверю твоим раскаяниям.

— Но она меня убьёт! Из семьи выгонит, позорницей назовёт, налысо обреет и на костре сожжёт!

— Ты уж слишком драматизируешь. Так и быть, не скажу, но только если...

Вот она! Как по закону подлости, в самом последнем шкафу, в неприметной шкатулке! Это точно тот самый амулет, мама не так давно им хвасталась.

Шагов пока не слышалось. И Монро решил прихватить ещё бутылку вина для отведения подозрений, если вдруг Морена что-то поймёт. Хотя он и так зайдёт к ней в кабинет сразу, как только вернётся, чтобы точно ничего не успела понять.

— Это странная просьба, но... Сделаю.

А вот теперь точно пора бежать!

В детстве Монро любил воровать у матери её магические изобретения — разве может не привлечь ребёнка разноцветный летающий шарик, искрящийся снежинками?!

Она никогда не ругалась. Обычно просто заставляла использовать сворованный артефакт, чтобы дать ребёнку в полной мире прочувствовать «откат», который отражается на его пока не окрепшую душу. Такая боль и чудовищная усталость после запоминались надолго, и какое-то время Монро больше не воровал. А к подростковому возрасту и вовсе перестал, превратившись в благовоспитанного юношу, коим его все видят сейчас.

Сара обняла Авена и выдохнула, стоило Морене скрыться.

— Я очень надеюсь, что всё получилось.

Из-за закрывшейся двери им помахал рукой Монро и показал одобрительный жест. Он выжидал, чтобы снова зайти в кабинет, но теперь уже официально, а не тайком.

Но больше Сару интересовало то, о чём её попросила Морена.

— Значит, ты подложишь эти монеты Шалтиэлю? Хочешь влезть в преподавательские разборки?

— Они друзья, хоть могут и не выглядеть таковыми. Морена Шону не навредит. По крайней мере, серьёзно. Судя по энергетике, эти монеты сбивают чары. И если я их спрячу где-нибудь под столом, он долго не будет понимать, кто проклял его кабинет.

Сара и сама улыбалась в предвкушении лица своего наставника. Ей план, который нужно было воплотить взамен на молчание, даже понравился.

— Ты прямо как Ада. Умеешь найти приключения.

— Это просто монетки! Но давай не о них. Не хочешь пойти со мной в библиотеку? Люблю делать задания там.

— Ты сегодня не сделала на перерыве?

— Успела только экономику. Но сравнительную таблицу по политологии никто не отменял.

Авен бы хотел пойти в другое место и заняться отнюдь не политологией, но ни за что бы не озвучил этого вслух.

Сара засмеялась и похлопала его по плечу. Хитро прищурившись, сладко-сладко сказала:

— Нам обоим нужно взять свои тетради. А учебник с тебя. Иди в комнату, захвати. Встретимся возле входа в библиотеку.

Разумеется, именно за тетрадями он и пойдёт в свою комнату!

Всё ещё выжидая и попутно наблюдая за ними, Монро невольно закатил глаза. Он не мог расслышать разговор, потому что теперь никто не общался столь нарочито эмоционально, но по лисьей выразительной мимике Сары и задумчивому выражению лица Авена всё понятно и без слов.

В неловкую ситуацию между ними легко поверит даже Морена, потому что она действительно могла произойти.

Библиотека встретила привычным полумраком. До закрытия оставалось всего полчаса, но старшие курсы говорили, что если притаиться за столом в каком-нибудь плохо посещаемом зале — например, с книгами по ботанике, — то можно остаться и после семи. Самые отбитые студенты даже проводят ночью в библиотеке вечеринки! А потом пишут длиннющие объяснительные.

Сара открыла учебник на нужном параграфе и начала сразу, без черновика, делать сравнительную таблицу, кое-как, даже не по линейке, расчертив тетрадный лист напополам.

Аристократы должны быть аккуратны и чисты во всём. Но Сара к обладателям каллиграфическим почерком не относилась — она писала просто ужасно, нечитаемо, некоторые преподаватели просили её зачитывать этот кошмар, потому что не могли расшифровать.

Сама она прекрасно свою писанину разбирала и почти искренне удивлялась, что в ней может быть нечитаемого.

После одной из первых проверочных преподавательница по астрономии минут пятнадцать причитала о том, что высокородная девушка пишет, как хромой слепой на оба глаза калека левой пяткой, но Сара это слышала явно не впервые и переживала только о том, что почерк точно подрежет ей стипендию. Но работать над его улучшением всё равно не собиралась.

— Говоришь, экономику сделала? — спросил Авен, склонившись над тетрадкой с записанными домашними задачами.

Сара кивнула и, продолжая заполнять столбцы, подвинула к нему другую тетрадь.

— Специально для тебя взяла.

Авен открыл нужную страницу и сразу покашлял в руку.

Сара рассмеялась:

— Ну, цифры-то ты разобрать можешь?

— А вот тут три или девять?

— Вообще-то, это четыре.

— Тогда не могу. Может, вообще в Бездну эти задачки?

— Я почти закончила делать политологию. В принципе, могу доделать завтра утром. А что ты хочешь?

— У меня с собой колода карт.

— Карты! В закрытой библиотеке! Да ещё после обжиманий в коридоре! Такими темпами мы станем главными нарушителями спокойствия на первом курсе.

Авен рассмеялся:

— Не только студентов ведь убивать, надо и чем-то другим в свободное время заниматься.

— Студентов никто из нас пока не убивал. И именно это мы все вместе докажем. А сейчас давай свои карты.

— Ты умеешь играть?!

— Разумеется, умею! Мой дядя вообще обожает азартные игры, иногда он брал меня с собой на карточные вечера в таверны. И там я проигрывала кучу его денег.

— Почему проигрывала?

— Потому что удача — совсем не моя фишка. У меня всегда ужасные карты, в какую бы игру ни играла.

— А в какие умеешь?

— Само собой, в дурака, классический покер, просто обожаю блэкджек, ещё он учил играть меня в джин рамми...

— Джин рамми? Никогда не слышал.

— А ты многое слышал о картах?

— О, да. Я часто сбегал от матери и проводил время с уличными мальчиками. Там и азартные игры, и мошеннические фокусы. Я у них многому научился.

Сара ухмыльнулась:

— Воровство?

— Ловкость рук!

— Тогда давай так. Я учу тебя играть в джин рамми, а ты пробуешь удивить меня фокусами, волшебник.

Ответом стало то, как Авен начал перетасовку; его ловкие пальцы перебирали и перекидывали карты, глаза просто не успевали за быстрым круговоротом.

— Вытяни из колоды любую карту.

— Как банально. Это ведь чистая математика.

— А ты тяни, тяни.

Сара пожала плечами, продолжая улыбаться, и вытянула карту.

— А теперь верни её мне.

Снова перетасовав колоду причудливым способом, когда казалось, что карты просто разлетятся по залу, Авен стал раскидывать их по трём стопкам.

— Внимательно наблюдай и, когда колода закончится, покажи пальцем на ту, в которой находится твоя карта.

Фокусов с угадыванием карт было много, и Сара примерно понимала, как работают некоторые из них, так что пока была удивлена только тем, как Авен тасовал карты — вот где настоящая магия. На это она смотрела с широко распахнутыми глазами, пытаясь понять, как, чёрт подери, это вообще возможно.

Она раз за разом выбирала колоду, после чего Авен собирал их и снова раскидывал. И в итоге выбросил вперёд ту самую карту. Бубновая дама.

— Она?

— Да. Но я не...

Она медленно опустила взгляд на свою руку. С пальца пропало кольцо. На лице изобразилось замешательство, а Авен рассмеялся:

— Не удивлена?

— Ловкость рук, говоришь?

Он протянул ей открытую ладонь с кольцом и самодовольно ухмыльнулся:

— Плата за фокусы.

— Меня больше впечатлило то, как ты тасуешь карты. Это просто нереально! Прямо как профессиональный крупье в казино.

— Хочешь, научу?

— Спрашиваешь ещё!

— Но сначала ты выполнишь свою часть уговора. Я хочу знать, что такое джин рамми.

Сара задрала подбородок и сдула лёгкую упавшую на глаз прядь.

— Джин рамми — это игра, которая сочетает в себе элементы стратегии и удачи. В неё чаще всего играют вдвоём и использует стандартную колоду из 52 карт. Основная цель игры — собрать комбинации карт, чтобы набрать как можно больше очков.

— Кто из нас тут как профессиональный крупье? Умеешь заманчиво представлять игры.

— Из нас мог бы получиться чудный дуэт, выжимающий из азартных мужичков все деньги. Но не об этом! Объясню правила. Игра начинается с того, что колода тщательно перемешивается, и каждому игроку раздаётся по десять карт, остальные кладутся в центр стола, образуя стопку для взятия, а верхняя карта открывается, чтобы начать новую стопку для сброса. Цель игроков — создать комбинации карт, которые могут состоять из сетов — три или четыре карты одного ранга — или стритов — последовательные карты одной масти. Да, прямо как в покере, но комбинацией меньше. Начинается всё с того, что игроки по очереди берут карту либо из колоды, либо из стопки для сброса. Затем они могут выкладывать свои комбинации на стол. После того как игрок взял карту, он должен сбросить одну карту в стопку для сброса. Как только один из игроков соберет все необходимые комбинации, он может закрыть раунд, показав свои карты, а второй игрок должен показать свои карты и подсчитать очки, основываясь на оставшихся картах в их руках. Каждая карта имеет свою стоимость: например, числа от 2 до 10 — это их номинальная стоимость, валет, дама и король — по 10 очков, а туз может стоить 1 или 11 очков, в зависимости от ситуации. Победителем считается тот, кто набрал меньше очков, а карты в комбинациях значатся как ноль.

— Звучит более-менее понятно. Давай сыграем?

— На что?

— Думаешь, я вытяну из тебя последние деньги?

— Ты можешь вытянуть что-нибудь другое. Ай, ладно, потом решим, пусть будет на желание!

Авен, явно довольный ответом, тут же принялся раздавать. Он не слишком хорошо понял объяснение, потому что правила игр вообще всегда тяжело воспринимаются на слух, но как-нибудь выкрутится. Сейчас суть не в правилах, а в самой игре.

Свет магических ламп погас. Значит, библиотека закрылась. Сара это предусмотрела и заранее зажгла пару свечей, которые принесла из комнаты вместе с маленькими плоскими подставками. В зале стало ещё темнее, чем до этого.

Сара потянулась за первой картой. Авен за следующей. Стопка для сброса начала пополняться.

На стол полетел первый стрит от Авена. Сара сразу же ответила стритом уже из четырёх карт и довольно ухмыльнулась.

Как ему нравилась эта демоническая ухмылка и сверкающий в свете пламени взгляд.

Снова карта-сброс, карта-сброс, комбинация, карта...

— Ты попал. У меня закончились карты. Я, несомненно, выиграла, но всё равно вскрывайся.

Авен пожал плечами и раскрыл веер, в котором суммарно получилось карт на 22 балла, причём там ждали своего часа две двойки или две тройки, что вот-вот могли бы выйти в какую-нибудь комбинацию.

Сара рассмеялась и захлопала самой себе.

— Ты не расстраивайся, лучше порадуйся, что я впервые за долгое время хоть кого-то победила!

— А я не расстраиваюсь. Уговор был, что ты научишь меня играть. И мне понравилось. Так что, какое у тебя желание?

— Желание? О, точно...

Пока шла игра, восковые свечи на своих подставках успели подтаять, а огонёк начать плясать, отбрасывая тени.

Сара отвела взгляд в сторону и задумчиво нахмурилась. Её пальцы с короткими, но слегка подкрашенными красноватым лаком, ногтями стучали по столу. Она точно знала, чего хочет, но боялась озвучить. Не хотела признаваться даже самой себе, тянула момент, была готова ляпнуть какую-нибудь глупость, лишь бы уклониться от собственной правды.

Авен заинтересованно улыбнулся и наклонился через стол.

— Полагаю, наше желание совпадает.

Сара вжалась в спинку мягкого стула — в библиотеке они были куда удобнее, чем в учебных классах. На щеках выступил румянец, а язык онемел. Несмотря на исход игры, победительницей она себя не чувствовала.

Боязливо оторвавшись от стула, тоже приподнялась и наклонилась через стол, опираясь на руку. Свеча была совсем близко, чувствовалось её тепло. А ещё обжигающее дыхание Авена.

— Я хочу, чтобы ты...

Закусила язык. Совсем недавно ведь сказала, что не хочет этого!

Авен осторожно коснулся кончиками пальцев её виска и отодвинул в сторону ту самую прядь волос. Потянулся вперёд, надеясь, что Сара не отвернётся, не отстранится, как ошпаренная.

Она закусила губу и прошептала:

— ... чтобы ты поцеловал меня.

Это был конец. Последняя ниточка терпения оборвалась, и больше нечему сдерживать желание.

Он обхватил её лицо руками и хотел впиться в губы жадным поцелуем, но вовремя опомнился, успокоил жар.

Сара подалась навстречу.

Лёгкое столкновение губами, сгорающий не от горящего фитиля, а от чувств, воздух, которого больше не хватало.

Кругом зашуршали мертвецы, их тихое запевание ласкало слух, почти неосязаемым ветром щекотало спину и обдувало холодные от переживаний ладони.

Сара приоткрыла рот и, давая себе немного больше свободы, попробовала обхватить чужую губу. Она не знала, как целоваться. Вся её образованность заканчивалась там, где начинались отношения с другими людьми. Особенно такие отношения.

Авен хотел большего, но понимал, что может просто задушить напором, если даст волю своему голоду. Он опёрся на обе руки, чтобы не сделать ими ничего лишнего, и ответил на неуверенный поцелуй, помогая ей и одновременно забирая то, что так давно хотелось. Мягко, но достаточно настойчиво, чтобы не дать Саре утонуть в собственной растерянности.

И она была за это благодарна. Податливо следовала за его движениями, позволяя ласкать себя и открывать, какими приятными могут быть прикосновения — волнующими, пробирающими до мурашек, но в которых хочется растворяться.