Запретная поэзия

Царская Академия с приходом осени, раздевшей деревья, окончательно вошла в свой привычный ритм жизни: кто-то целиком посвящал себя учёбе, другие заводили интересные и полезные знакомства, третьи находили развлечения, посещая всевозможные нелегальные мероприятия, играя в азартные игры, проводя ритуалы и творя заклинания, заводя романы...

Любовные связи не одобрялись. Когда-то за лёгкие интрижки обоих могли высечь, чтоб неповадно было, но со временем от физических наказаний было принято решение уйти. Во-первых, считалось, что романы мешают учёбе, а во-вторых, это пагубно влияет на репутацию будущих придворных, в частности если им уже подобрали другую партию. А если ещё и наступит нежелательная беременность...

Такое в Академии уже случалось, и не раз, но родители старались всё проворачивать как можно быстрее: отзывали непутёвых домой, выясняли все обстоятельства и в срочном порядке женили детей. Некоторые студенты даже делали это специально, чтобы выйти замуж или жениться на любимом человеке, а не по расчёту.

Сара свернула в узкий коридор, устеленный узорчатым бордовым ковром — если бы туда упало несколько капель крови, их было бы непросто разглядеть. Стены здесь были украшены не картинами, а чучелами животных. Аура смерти ощущалась сильнее обычного.

Сара скрестила руки на груди, замедлилась. Она была уверена, что виной тому не чучела — отличать мёртвую энергию людей и животных она умела. Может быть, из-за эмоций, нахлынувших на неё после вчерашнего разговора с Авеном, начало мерещиться всякое? Свет сюда не проникал, а фонари были вставлены в выделанные головы, из-за чего жутковато светились глаза.

Повернулась к голубоглазой полярной сове.

Птица моргнула. Сара зажала себе рот рукой и отшатнулась назад, боясь, что кто-то услышит и сочтёт её за умалишённую. Сильно закусила палец и зажмурилась от боли, а когда открыла глаза, сова не подавала ни единого признака жизни.

Может, ей действительно стоит больше спать?

Или призраки, о которых постоянно говорят старшие курсы, могут быть реальны? А может, кто-то специально снова зло подшутил над ней? Или это связано с мертвецами, которые и так всегда вьются вокруг, но теперь стали особенно активны из-за проведённого кем-то спиритического сеанса?

— К чёрту, — выплюнула Сара и быстрым шагом прошла через коридор.

Ездила верхом Сара неплохо, с собственной кобылой управлялась более чем хорошо, но вот грациозной и «правильной» её посадку в седле назвать было сложно. Лучше всего ездили бывшие лицеисты и Рене, у которой просто был хороший учитель дома.

Погода стояла мрачная, холодная, но без дождя, поэтому многие студенты предпочитали не крытый манеж, а плац под открытым небом — дышалось там легче. Чуть поодаль, за пределами плаца, гоняли лошадей не под верхом, на корде, или занимались гимнастикой «в руках». Кто-то даже делал своим коням массажи! Всадников собралось много — не у всех было настроение скакать после занятий, а вот в выходные дни с самого утра на рабочих площадках многолюдно.

Некоторые, кто уже отработал или просто не хотел этого делать, собрались посмотреть. Парням нравилось наблюдать за девушками верхом на лошадях и предаваться бесстыжим фантазиям, а те, в свою очередь, это поощряли, бросая игривые взгляды и улыбки.

Сара искала одного конкретного человека, которого почему-то не оказалось ни верхом, ни на трибунах.

Эрос Раллис нашёлся сидящим на заборе плаца. Он был в расстёгнутом чёрном пальто с красными воротниками, длинные кудрявые волосы неровно спадали на плечи; беспокоящий их ветер и почти чёрное небо ему, на удивление, очень шли. Обычно эльфирийцев представляют в солнечно-блестящем амплуа, но он, хоть и обладал силой «гедонизма», как выражался сам, очень органично вписывался в готическую картину — Эроса легко представить главным героем вампирского романа. Может, дело в его отце. Сара и сама крайне удивилась, когда узнала, что его первое имя — Дионис, и он является сыном владыки эльфирийского подземного мира, которому не передались способности отца.

Эрос на первый взгляд создавал впечатление легкомысленной и любвеобильной звезды, устраивающей самые посещаемые вечеринки. Скорее всего, именно таким он и был в глазах всех студентов, но Сара точно знала: за яркими масками скрываются самые уродливые лица. В случае Эроса, ни в коем случае не в прямом смысле — его лицо божественно прекрасно.

А ещё он кузен Аполлона и, по совместительству, его сосед по комнате.

— Привет, Сара.

Его голос звучал одновременно скучающе и воодушевлённо — не интересовала девушка, зато нравился конкур. Сара была не из тех, кто мог бы случайно привлечь внимание мужчины. Она не обладала харизмой, выдающимися формами, цепляющим взглядом или вызывающим поведением, а милым личиком на фоне десятков сногсшибательных аристократок не удивить. Впрочем, цели привлечь мужское внимание у неё и не было.

На разговор с Эросом вызвалась именно Сара, потому что больше некому: Ада может не проявить должной осторожности, с парнями ему может быть совсем неинтересно, а у Рене оказалось слишком много долгов по учёбе, но она, по крайней мере, знала, где искать Эроса.

— Привет. Я хотела с тобой поговорить.

— Я уж понял. Восхищением, вызванным моим великолепием, от тебя не веет. И влюблённые взгляды ты бросаешь не в мою сторону.

Хотелось возмутиться такой прямолинейной бестактности, но вместо этого Сара перекинула шарф, одолженный у Авена, через плечо, и опёрлась спиной на забор.

— Ты спешишь с выводами.

— Я смогу убедиться в своих выводах, когда опробую на тебе одно из своих заклинаний.

Спрашивать, что это означает, Саре не хотелось.

Чей-то жеребец резко встал перед барьером, и всадник полетел через шею. Лошадь, воспользовавшись тем, что хозяин не удержал повод, принялась за скачки по манежу. Другие студенты на жеребцах заметно напряглись и начали махать хлыстами, чтобы разбушевавшийся не подбежал к ним и не началась драка, пока упавший всадник бегал за непокорной лошадью.

— Расскажешь, как прошёл последний вечер Аполлона? — спокойным голосом спросила Сара, наблюдая за ситуацией на манеже.

Она не видела смысла в долгих вступлениях и подводках к разговору. Эрос очень проницателен, с ним такие фокусы не пройдут — сам кого угодно заболтает.

— Не знаю. Как обычно. Мы поужинали, я пошёл гулять с собакой, а он сказал, что должен решить задачи по астрономии, и ушёл в комнату.

— Совсем ничего странного?

Она знала, что Эроса допрашивали в первую очередь, но попробовать стоило.

— Я плохо помню тот вечер. Единственное, что врезалось в мою память — это то, что было холодно.

Запахнув пальто, он вздохнул:

— Не скажу, что мы с Аполлоном были близки, но его смерть меня потрясла. И я обсуждал это со всеми, кто крутился вокруг него после практики по магии. Оказалось, он был в компании девушек. Но я даже не выяснил, каких именно, Сара! И все сделали вид, что это не имеет значения. Протоколисты не заострили внимание.

Он сделал вдох и добавил:

— Они как будто не хотят раскрывать его смерть. Всех устроила версия с самоубийством.

— Вы работали в связке?

— Да. Дома и в лицее были попытки. Но прочной связи между нами не установилось, Аполлон не хотел впускать меня в свою душу, а я не горел желанием доверяться ему. В лицее говорили, что в Академии мы сможем стать идеальной связкой, если раскроемся, но нам хотелось чего-то нового... Устали друг от друга.

Сара боялась, что следующим, о чём начнёт рассуждать Эрос, будет тема «а если бы мы продолжили работать в связке», но он на короткое время умолк и задумался.

— Я не думаю, что в этом виновата энергия смерти. Магический кабинет очень хорошо оберегает не только стены, но и студентов. Да, полностью поглотить воздействие никакой защитой нельзя, но к гибели это в любом случае не должно было привести. Его видели с какими-то девушками, и я бы очень хотел знать, с какими именно, но никто даже их цвет волос не запомнил!

— А протоколисты даже не стали придумывать причин не разбираться в этом... Действительно, странно, особенно когда речь о наследном принце.

— Накануне Аполлон был радостным, ничего не предвещало самоубийства. Он взял у меня бутылку вина и ушёл в купальни.

Эрос умел делать вино, об этом знали все. Алкоголем баловалось большинство студентов, самым главным было нигде не попасться с его распитием.

Купальни открывались всего несколько раз в неделю, и день смерти Аполлона вряд ли совпадал с расписание. Значит, они взломали замок или каким-то образом получили ключ? Говорят, на купальнях защитные чары намного сильнее.

— Ты думаешь, с ним могли что-то сделать за день до смерти? Там проходила какая-то вечеринка?

— Скорее свидание, раз с девочками. О вечеринке я бы непременно знал. Протоколистам я рассказывать об этом не стал, раз они даже на девушек, которые были с Аполлоном в тот день, махнули рукой. Как легко объяснить смерть наследного принца Эльфирии самоубийством! Ну, ничего, у дяди ещё много запасных сыновей...

— Ты проверял купальни? Там были какие-то магические следы?

— Нет. Если там и произошло что-то, то мне точно не стоит об этом знать.

Эрос впервые повернул голову к Саре:

— А ещё, помимо всех возможных проклятий и трусливых слухов в вашу сторону, многие шепчутся, что виной тому местные призраки. Якобы в этом году что-то их разозлило или открыло ходы из миров мёртвых, версий много. Но да, эти легенды тоже, в основном, сходятся на Эросе, будто он случайно или специально пробудил какие-то злые силы. Но я в это не верю. Отец утверждает, что никаких призраков в нашем мире почти нет, а на кабинете для практики стоит слишком мощная защита.

— И следов магии смерти в комнате Аполлона не было. Мне Ада сказала, а ей, вроде бы, ректор.

— Верно. Ты меня понимаешь, да? Все просто до чёртиков напуганы, они начинают придумывать какой-то бред, упуская из виду то, что реально может происходить.

— Например... интриги?..

Сара прекрасно понимала. Эрос не просто так подчеркнул, что был убит наследный принц. Но кому это может быть нужно? Кто-то строит козни Зевсу? Но наследников у него ещё, действительно, предостаточно. В правящих семьях о любви редко идёт речь, отцы слишком увлечены властью.

Здесь было что-то ещё. Может, женские интриги? Аполлон был любвеобилен, кто-то из девушек мог его приревновать и таким образом отомстить. И кто-то из них, как раз, мог быть с ним за день до смерти.

— А какой яд он «выпил»?

Эрос нахмурился и пожал плечами:

— Зевс ведь не позволил тело тронуть. У нас «уродовать» трупы нельзя, мы же не арахияне. А что касается бутылька, то я понятия не имею, что с ним. В отчётах протоколистов может быть написано.

— Точно! Если ты сможешь разузнать, что был за яд, то, возможно, это приблизит нас к разгадке.

Он удивлённо вскинул брови:

— Прелестница, а в ядах разбирается. Хотя, признаться, я не удивлён. Ты всегда такая тихая, в голове таких людей обязательно должны сидеть чёртики. Может, и в Обществе каком-нибудь состоишь.

Сара вопросительно выгнула бровь, переведя взгляд на Эроса. Она не общалась со старшими, а Ада ничего подобного не рассказывала.

— Да я шучу. В Академии сказки ходят про всяких сильных магов, которые в наших стенах чёрное творят. Мол, они приходят сюда с самого основания, жертвы всякие приносят, студентам чары сбивают.

— А если они как-то причасты к смерти Аполлона?

Эрос махнул рукой:

— Я думаю, что это чушь. Сказки, чтоб первокурсники боялись ночью в столовой воровать.

Кто-то по ночам грабит столовую?!

Сара снова перевела взгляд на манеж, где уже всё успело успокоиться, а парень на буйном жеребце продолжал тренировку и теперь поддавал ему хлыста перед каждым барьером. Не самая типичная ситуация на манеже, но бывает.

Как раз «легенда» о некоем тайном Обществе объяснила бы проведение ритуала на крыше... Ритуал на крыше! Обладатель потерянной серьги — парень, сын обладателя силы смерти, не перенявший его способности!

Сохранить невозмутимый вид было сложно, но, к счастью, Эрос больше вообще не смотрел на Сару.

— Ты всерьёз это не воспринимай. Периодически в Академии творятся странные вещи, но наши преподаватели — исследователи и изобретатели. Иногда их опыты землю сотрясают!

Судя по кабинету профессора Шалтиэля, в этом тоже могла быть своя доля правды. В «опытах» Сара не сомневалась — Царская академия славилась уникальными учебными пособиями, как раз созданными этими профессорами. И даже задумалась бы, не является ли тот спиритический сеанс деятельностью преподавателей, если бы не эта проклятая серёжка, которую Шон заставил прочитать! А может ли сам Шалтиэль быть замешан?

Эрос решил сменить тему:

— Ты же с Адой вместе живёшь? А почему не колдуете вместе? Соседей по комнате, если они с одного курса, частенько в пары ставят, вы же времени вместе много проводите, связь устанавливаете, колдовать немного проще.

— Свои причины. Думаю, гробовщикам лучше держаться вместе. И профессор Эхнатон тоже так думает.

— Мистер Эхнатон вас просто пожалел. Поработаете вместе, поувереннее станете и тогда уже с другими попробуете. Ну, если у вас идеальной связки не получится.

Идеальная связка с Авеном? Они пока не проводили зачарования вдвоём, но, возможно, стоит действительно попробовать? Сейчас оба рассматривали свою пару как просто способ никого не покалечить.

— С уверенностью могу сказать, что при работе в связке твоя магия хорошо выступит как поддерживающая. Она мягкая. А природа смерти поможет вам сойтись. Так что, на самом деле, я бы не стал исключать такой вариант.

Некоторым удавалось проще чувствовать энергии, и Эрос был именно из таких. Ему совсем не требовалось прилагать усилий, чтобы рассказать об энергетике человека перед собой всё до мельчайших подробностей — уникальный талант.

— А ещё, я думаю, он будет рад тебе довериться. С Аполлоном Авен действовал крайне нерешительно, боязливо, а ты станешь надёжной опорой. Буду честен, только ради вас двоих стоит ждать следующей практики!

Если и Амон, и Эрос считают, что из этого может что-то получиться, то точно стоит попрактиковаться в магии перед следующим занятием самостоятельно. Сара не была уверена, что Авен согласится, потому что колдовать без присмотра преподавателя после произошедшего может казаться не самым разумным решением, но за предложения не бьют.

Эрос спрыгнул с забора и застегнул крупные пуговицы своего пальто, из-под которого выглядывала белая рубашка с воланами на груди.

— Спасибо, что поболтала со мной, Сара. Ты приятный собеседник.

Темнело рано, за весь день солнце ни разу так и не выглянуло, зато не было ветра. Розы пожухли и сбросили свои лепестки на грязные мокрые дорожки, листья собирались в кучки и вывозились куда-то за территорию Академии, деревья уже стояли почти лысые.

После разговора с Эросом осталось неприятное послевкусие. Как будто он действительно говорил всё, что знает, но покоя не давала та серьга, которой больше некому принадлежать, кроме как ему. Не отпускало ощущение, что кто-то водит за нос, сам направляет куда ему нужно, бессовестно использует Сару, а она поддаётся этому течению и никак не может понять, с какой стороны её подгоняют.

Система отопления справлялась лучше — помимо воды из подземных источников, к обогреву стен привлекли ещё и магов. Сара сняла пальто уже в коридоре, а вот шарф не хотелось. Ещё толком не ношенный, огромный и такой приятный, из тонких нежнейших арахиянских нитей.

Когда она зашла в комнату, не был зажжён ни единый источник света — кромешная темнота, даже шторы плотно задёрнуты и не впускают послеобеденные начинающиеся сумерки. Возле ног начала виться Джая, похлопывая по ноге своим виляющим хвостом, но сегодня она встречала хозяйку без лая.

Прищурившись, чтобы лучше разобрать силуэты в тёмной комнате, Сара увидела, что Ада и правда лежала на кровати, по всей видимости даже не переодеваясь из ночной одежды с самого утра.

Сара не стала спрашивать, спит ли она, потому как всё и так было очевидно.

Когда одарённый ныряет в омут собственной силы, он полностью в ней растворяется, сливается в одно целое с магической энергией. И это опустошает. Иногда до смерти или серьёзных болезней. Организм ослабляется, ему требуется восстановление.

Именно поэтому всем, кто владеет колдовскими силами, с юных лет твердят о важности контроля. В абсолютно каждый момент своей жизни необходимо сдерживаться. Нельзя давать эмоциям взять верх, нельзя играться с силой, нельзя ею кичиться.

У Сары подобного не случалось. Всегда занималась под присмотром и старшие вовремя её останавливали, если приближалась грань. Но многим юным магам приходилось пройти через «срыв» хотя бы раз, чтобы в будущем, в более ответственных ситуациях, не повторять ошибок.

Решив, что Ада проснётся и может захотеть есть, Сара решила приготовить ей простенький ужин. Зажгла одну свечу на кухонной тумбочке и, найдя в холодильнике остатки сыра и рыбы, принялась складывать бутерброд. К нему завалялось одно из последних в этом году яблок. Может быть, еда и скромная, но лучше, чем совсем ничего.

Не стоило сейчас тревожить Аду.

Тихим свистом позвав за собой собаку, Сара сняла с крючка пальто и скрылась за дверью.

В это время с собаками гуляли все. Сара обычно выходила либо раньше, либо позже, потому как любила пускать Джаю от души побегать без поводка. В толпе других животных делать это не хотелось — не самое безопасное решение.

Авен с Хансом гулял поодаль ото всех, не обременяя ни себя, ни его поводком.

— Привет! Вы тоже сегодня рано.

— Планирую ещё немного позаниматься оккультизмом перед завтрашней проверочной. А тебя увидеть не ожидал. Как прошёл разговор с Эросом?

— Самое лучшее слово для описания — странно.

— Почему-то я не удивлён. Хоть что-то полезное узнала?

Кратко пересказав суть их совместных рассуждений и своих собственных опасений, Сара выдохнула и, когда они отошли достаточно далеко от общежития, отпустила Джаю побегать. Та по привычке начала приставать к Хансу, вынюхивая его от носа до хвоста, пытаясь лизаться, провоцировать на игру и лаять. От такого напора бедный снова захотел спрятаться и начал жаться к ноге Авена.

Тот рассмеялся:

— Если женщина тебя выбрала, ты никуда от неё не денешься!

— И вообще, отказывать леди не вежливо! — добавила Сара.

Но всё же было решено спасти Ханса от всепоглощающей женской любви, подняв с земли мокрую палку и бросив её подальше. Джая мигом переключила своё внимание.

Повисла неловкая тишина, нарушаемая только топотом собаки по мокрой траве. Она носилась туда-сюда, время от времени успевая ловить палку на лету. Вот что значит целые дни проводить на диване — энергии хоть отбавляй!

Оба хотели поговорить о вчерашнем, но никак не решались начать разговор, ожидая инициативу с другой стороны.

Наконец Авен шумно выдохнул, словно пытаясь сдуть неуверенность, и сказал:

— Я ведь не один почувствовал вчера...

— Да. Я тоже. И это... Неуместно? Не нужно?

Он поджал губы и сцепил руки за спиной. С одной стороны, Сара совершенно права. Им обоим подыщут другую партию. Скорее всего. Если не...

Что мешает попросить?

Как-то чересчур рано рассуждать о свадьбе. Слишком далеко заглядывают.

— Ещё скажи, что не по правилам. Глупость-то какая! Может быть, иногда стоит давать вольную своим желаниям?

Она пожала плечами, продолжая наблюдать за Джаей. Шарф грел шею, но иногда сползал. Авен лёгким, почти невесомым жестом поправил его и положил руку Саре на плечо.

— Но я понимаю твоё нежелание спешить. Если бы ты хотела сделать вчера что-то большее, чем просто поиграть в гляделки, то точно бы сделала.

Она развернулась лицом и улыбнулась уголками губ. Щёки стали ярче из-за вечернего холода, а трещины на губах были неопрятно подчёркнуты яркой и уже подстёртой помадой.

Сара аккуратно взяла его холодную руку в свою и переплела пальцы, не прерывая зрительного контакта.

В воздухе пролетело с трудом ощутимое напряжение — это сталкивались и едва-едва пробовали взаимодействовать две смерти. Жгучее и опасное энергетическое поле, и его мало кто способен выдержать.

Авен быстро вдохнул и сжал её руку сильнее. Несмотря на свежесть воздуха, его не хватало.

Покалывание убийственной энергии на кончиках соприкасающихся пальцах, медленно перетекающей от одной стороны к другой.

В глазах плескались умершие души, древние ритуалы. И желание, которому пока ещё не время себя показывать.

Контроль превыше всего.