Запретная поэзия

Как бы ни хотелось скрыть спарринг, полностью наплевавший на правила Академии, студентов сильно напугало состояние Ады и Уица и они решились позвать лекаря. Их увели — хотя скорее унесли, — в лазарет.

В момент, когда сознание начало возвращаться, веки были тяжёлыми. До слуха доносилось негромкое обсуждение каких-то незнакомых людей — это старенький лекарь беседовал с медсестричкой.

В лазарете оказалось уютно. Отопление здесь подавалось лучше, чем в жилых комнатах, и было непривычно тепло.

На светлых обоях рисовались узоры растений и лошадей, но не напрягающие, почти сливающие с основным цветом.

После шума и гула, что бушевал в зале для фехтования, в лазарете царило расслабляющее спокойствие и тишина, а жестковатый матрас и низкая подушка казались удивительно удобными.

Судя по разговору целителей, Уиц попадал сюда не впервые и каждый раз в новой компании. Это уже никого не удивляло, но директору они точно сообщат. Амон будет злиться.

Уиц лежал на соседней кровати и мирно посапывал. Глубоко дышал, выглядел совсем уязвимо — никак не притворялся. Он был теноком, а по совместительству младшим братом того, кто вместе с Мореной устроил кровавую бойню на международном собрании. От него стоило ожидать чего угодно...

В углу лежал кто-то ещё. Совсем молоденький парень, похожий на лицеиста. Он выглядел встревоженно, неровно дышал, но не ворочался, поэтому внимания на него никто не обращал.

Ада словила себя на мысли, что если ей однажды всё-таки удастся построить военную карьеру, а не стать украшением в чьём-то доме, то тишина лазарета может в какой-то момент стать для неё привычной. Да, мировых войн сейчас нет, но ведь никто не отменял локальные вспышки, бунты, дерзость соседей. Полностью искоренить насилие невозможно.

Теперь её будут опасаться и обсуждать. Ада даже толком не помнила, чем всё закончилось, но, кажется, она ударила Уица в спину — не лучший поступок.

Но порой способности брали верх над разумом. Одарённые с головой уходили в собственные инстинкты и слушали то, что им внушает «истинная натура». В такие моменты сознание становилось мутным, могли происходить страшные вещи. Именно под воздействием одолевшей их тёмной энергии Морена и Шон совершили своё преступление — показательный урок для всех, чтобы лучше себя контролировали и не заигрывались с данной им силой.

Аде было жаль. Не совладала с тобой.

Дыхание Уица изменилось. Он приоткрыл глаза. Теперь они не горели, выглядели усталыми, погасшими. Сожжён весь порох, который был.

— Извини за произошедшее, — тихо прошептал он.

— Ничего страшного. Я тоже хороша.

Заметив шевеление, из-за деревянного стола поднялась хорошенькая, совсем юная с виду, медсестра. Свободный белый халат был перевязан на талии ремнём с такой же розой, какую положено носить всем относящимся к Царской академии.

— Как вы себя чувствуете?

Ада села, опираясь спиной на стену, и неопределённо повела плечами.

— Нормально.

— Удивительно! У Вас вывих голеностопного сустава.

Ада вскинула брови. Нога ныла, но не так сильно, как должна при вывихе.

Ещё одна особенность силы войны. Её обладатели, мало того, что восстанавливаются в разы быстрее обычных людей, так ещё и практически не замечают боли. Но у этого преимущества есть и обратная сторона: приятное тоже ощущается очень тупо, почти никак.

Повертевшись на своей кровати, Уиц скинул тоненькое одеяло и с ухмылкой спросил:

— А у меня в этот раз что?

— А Вы отделались легко! Только ушибы и переутомление.

Прозвучал голос старенького лекаря:

— Несколько дней вам стоит воздержаться от физических нагрузок и колдовства. Обоим. Учитывая особенность вашего организма, полностью восстановитесь в течение четырёх-пяти дней. Берегите себя.

Ада тяжело вздохнула. Они ведь собирались с Сарой на конную прогулку!

— Если нормально себя чувствуете, то можете идти. Приходите на ежедневный осмотр, иначе и об этом будет доложено директору, а также вашим кураторам.

Ада закатила глаза и повернулась к Уицу:

— Кто твой куратор?

— Сет Эхнатон.

Ну почему всем вокруг так везёт?!

— Думаю, вы сработаетесь.

Уиц сразу покидать лазарет не захотел, сославшись на сильную усталость, а Ада поспешила уйти. Запах лекарств и светлый интерьер ей совсем не нравились, а люди в белых халатах навевали неприятные воспоминания.

Помимо силы войны, ей досталась ещё и целительная. Она была скорее «дополнительной», очень слабой, вообще непонятно откуда взявшейся, но в школе, как только об этом узнали учителя, начали заставлять Аду развиваться в медицинской сфере.

Она это ненавидела. Её совершенно не интересовала фармакология, анатомия — нудное и сложное полотно картинок, которые чёрт запомнишь, гистология — самые извращённые пытки, из которых уже ничего не вспоминается, но это точно было ужасно. Хорошо, что Ра позволил не указывать эту способность при поступлении в Академию. Больше ничего общего с лечебным делом Ада иметь не хотела.

При ходьбе нога и правда болела, но даже никакой трости для облегчения передвижения не выдали. По всей видимости, за обладателей силы войны не переживают совсем. Не надо было в обморок падать, так бы хоть уговорила одногруппников не вести её к лекарям, и никто бы ничего не узнал!

Было приятно вернуться в комнату. Прохладно, по-домашнему уютно и темно — время уже шло к закату. Сегодня его было даже немножко видно, тучи не настолько плотно затягивали небо, как обычно.

Сара лежала на кровати, повернувшись лицом к стене. Не переодетая, с раскиданными по подушке волосами, прямо на одеяле. Даже не обратила внимание на то, что кто-то вошёл. Спала?

Ответом послужил хрипловатый вопрос:

— Где ты была?

— Ну... Это очень долгая история, но если кратко, то у меня вывих ноги. Как прошло занятие с Шоном?

Сара жалобно простонала:

— Не произноси имя этого живодёра вслух.

— Он тебя замучил? Что вы делали?

— Да разное... А ещё у него серёжка, которую мы нашли на крыше.

Ада удивлённо похлопала глазами и села на свою кровать. Опять было непонятно, что успело произойти за время её отсутствия.

— Как? Откуда?

— Не знаю. Но он мне её не отдал... Честно сказать, я после урока и не вспомнила, потому что была слишком измотана. Мы занимались медитациями, но очень странными. У меня нет настроения рассказывать подробно.

Ада кивнула и поковыляла в сторону шкафчика, в котором находилась аптечка первой помощи. Такие можно было найти в каждой комнате, и в ней находились простые лекарства, бинты, обезболивающее.

— У тебя болит голова?

— У меня болит всё, — отозвалась Сара.

— В таком случае, лежи и отдыхай. Послезавтра магия, я хочу наконец увидеть твою. Судя по твоему состоянию, Шон смог её вытрясти, и ничего не делать у тебя уже не получится. Меня, кстати, поставили в пару со смазливым эльфирийцем, и я не могу представить, как с ним работать, если бить напарников запрещено.

Сара даже не рассмеялась. Она медленно перевернулась на другой бок и теперь уже была лицом к Аде. Её тушь осыпалась, подводка размазалась, в уголках губ потекла помада. Вся косметика осталась на подушке.

— Разведи в стакане воды десять капель вон из того зелёного бутылька.

Ада и сама знала, что ей нужно сделать, но сообщать об этом не стала и молча сделала как просила Сара.

— Почему у тебя сломана нога?

— Не сломана, а вывихнута. Не самый удачный поединок с Уицем.

— Те самые запрещённые спарринги?

— Почти. Те проходят преимущественно ночью и в будние, у нас же это было скорее похоже на тренировку... поначалу. Потом мы немножко разыгрались и слегка друг друга покалечили.

— Хорошо, что меня там не было. Не хотелось бы, чтобы и меня кто-то вызвал на дуэль.

— На занятиях по фехтованию ты неплохо себя показываешь.

— Когда дело касается стоек и тренировочных выпадов. А в спарринге я полный ноль.

Ада не знала, стоит ли ей верить в этот раз, но звучало искренне. Она подала Саре разведённое лекарство и убрала аптечку обратно в шкаф.

— Спасибо. Тут бы восстанавливающее зелье, но у нас, скорее всего, не хватит ингредиентов.

— Сара, если ты устала, то нужно не магическими вонючками себя травить, а просто лечь и отдохнуть! Когда ты в последний раз ложилась спать вовремя?

Она улыбнулась:

— У всех своё понятие «вовремя».

Закатив глаза, Ада забралась на кровать и закинула ноги на подушку, которую переложила на другую сторону от изголовья.

— Я тебе помогла и героически спасла от мигрени. Давай теперь сравняем счёты.

Сара приподнялась на локтях и удивлённо выгнула бровь:

— Ты хочешь, чтобы я помазала тебе ногу?

— Да нет же! Спаси меня от любопытства. Ты всегда старательно обходишь тему разговоров о магии и предпочитаешь отмахиваться, якобы ничего не умеешь, но это очевидно не так. Шалтиэль дал тебе сегодня высокую нагрузку!

Сара юлить не стала, впервые ответив честно:

— У меня действительно проблемы с магией. Иногда она подчиняется мне очень хорошо, а иногда совсем выходит из-под контроля и рвётся уничтожать всё на своём пути. Непредсказуемые волны. Раньше я хотя бы работала одна, а теперь боюсь покалечить партнёра, как...

Она осеклась, прикусив кончик языка, но Ада понимающе кивнула:

— Как Авен. Я так и думала.

Наверняка за этим страхом стояло нечто большее, чем впечатления от произошедшего на практике по магии, но сильнее допытываться и выуживать ответы не хотелось. Отчасти Ада её понимала. Если тебе не плевать на окружающих, а ты несёшь в себе потенциальную угрозу для них, хочется избегать ситуаций, когда ты близок к грани.

Ей самой стоило бы об этом подумать. Ситуация с Уицем о многом говорит. Поддалась эмоциям, азарту... А если бы на его месте был тот, кому не дана сила войны, и ему бы пришлось бы очень долго восстанавливаться?

В понедельник намечалась проверочная по экономике, стоило к ней подготовиться. Ада взяла учебник и села с ним за стол к окну. Рабочее место сильно преобразилось с первого дня: теперь оно завалено всяким хламом, исписанными листами, где-то были пролиты чернила — полнейший творческий хаос.

Джая, до этого лежавшая у ног Сары, устроилась под стулом.

Сара поднялась с кровати и принялась варить кофе, попутно объясняя Аде то, что вызывало вопросы. Она легко ориентировалась в любой теме и доступным языком объясняла то, что трудно давалась к пониманию. Лучшая соседка.

Аромат кофе заполонил комнату, приятно щекоча нос. Наверняка этот невероятный запах слышно даже из коридора, пусть все завидуют! Сара добавляла в напиток какие-то пряности, привнося в горечь какую-то терпкую сладость, поэтому именно кофе, который варила она, был таким вкусным, хотя дома Ада его не особо любила.

— Я пойду к Авену. Не скучай тут. Если ещё будут вопросы, могу объяснить завтра.

— Ты скоро в его комнате жить будешь! Что, понравился Авен?

Ада хитро прищурилась, прожигая Сару пытливым взглядом, но та только махнула рукой, глупо улыбнувшись. Этот жест говорил лучше любых слов.

— Буду признательна, если ты выгуляешь Джаю.

Вечерний коридор Академии освещался тусклыми розовыми лучами, просачивающимися сквозь серые облака. Сара всё ещё ощущала слабость в теле, но голова почти не болела. Она держала в руке чашку с кофе и никуда не торопилась, разглядывая растения и картины, что украшали общежитие.

Живопись была разных стилей и порой совсем не сочеталась с другими картинами, но её хотелось разглядывать, изучать. Была и природа, и эстетика человеческого тела, животные, бытовые сцены, портреты королей минувших лет — столько всего на любой вкус.

Некоторые картины были написаны студентами. Помимо магических, теоретических и физических дисциплин, аристократичные детки должны быть духовно развиты. Раз в неделю обязательно проходили занятия на выбор: живопись, литература или музыка. Игре на музыкальных инструментах и без того были обучены почти все, поэтому её почти никто никогда не выбирал, но кабинетов с инструментами было много. Для удобства они находились в общежитии, в любой момент можно было прийти и позаниматься.

Сара играла на фортепиано. Скорее всего, играла неправильно, с косой постановкой рук и какой-нибудь «не такой» осанкой — она училась по книгам, без опытного преподавателя. Быстро поняла, что такое ноты, и начала просто играть по ним. Слух развился сам собой. Ей нравилось играть, клавиши затрагивали те струну души, которые не дают о себе знать в обычной жизни. Несколько раз пробовала писать песни, но выходили они нескладные — стоило уделять больше времени практике.

С момента приезда в Академию она сидела за инструментом всего несколько раз и очень жалела об этом. Так ведь все навыки растерять можно!

Может быть, раз прогулка по городу не удалась, Авен согласится пойти с ней в музыкальный кабинет?

И почему она вообще об этом подумала? Можно было позвать Аду, та точно бы не отказала. Но что-то тянуло именно к нему. Хотелось узнать его, рассказать о себе... Просто побыть рядом.

Подобравшись к нужной двери, она постучала и громко сказала:

— Привет. Это я. Не хочешь поужинать?

— Привет. Заходи, дверь не заперта, я немного занят.

Толкнув дверь, Сара прошла в комнату, которая, на первый взгляд, ничем не отличалась от их с Адой. Одна кровать была застелена, на ней лежал Ханс и расшитые милые подушки с котами; а вторая разворошена так, словно по ней прошлось торнадо — очевидно, она принадлежала Уицу.

Авен сидел за рабочим столом, ярко включив магическую лампу. Он был сильно увлечён работой. Поначалу Сара не поняла, какой именно, но, проходя дальше в комнату, начала приглядываться.

На самом краю расположилась стопка эскизов и несколько карандашей, включая цветные, лежащих сверху. Рядом стояли маленькие стеклянные баночки, хранившие сверкающие цветные драгоценности. Авен склонился над большим увеличительным стеклом, а под его рукой лежали разнообразные инструменты: плоскогубцы и щипцы, ножницы, файлы для шлифовки и полировки, щёточки, ещё куча вещей непонятного назначения.

Когда Сара проходила мимо кровати Уица, прямо из-под смятого в комок одеяла послышался оглушающий визжащий лай.

— Что это?!

От испуга запнулась о собственную ногу и, с трудом удержав равновесие, уставилась на существо. Маленькое, короткошёрстное, ушастое. Глазки-бусинки, уши торчком, а маленькие зубы изображают зловещий оскал. На вид, оно весило не больше двух килограмм, но точно чистой злости.

Авен обернулся через плечо и пояснил:

— Это Тла-па-лиз-ки-хочт-зим. Надеюсь, правильно произнёс. Псина Уица.

— А где сам Уиц?

— В лазарете отлёживается, они с Адой сегодня подрались.

— Точно. У неё вывих ноги.

— Я не удивён.

— Слушай, а ты этого Тла...па... это животное кормил?

— Я не знаю, где его еда.

— Авен! Оно ж тебя сожрёт, ты посмотри сколько в нём ярости! Давай что-нибудь ему найдём.

— Ну... Свари ему каши и, так и быть, возьми мяса у Ханса. Оно в холодильном ящике.

— Ты хочешь, чтобы его покормила я?

— Тебе же его жалко.

Она улыбнулась и закатила глаза. Собак каждый кормил по-разному: кто-то предпочитал давать сырое мясо, другие смешивать с молочными продуктами, кашами, яйцами, овощами и фруктами, третьи просто давали питомцам объедки. Что Сара, что Авен относились ко вторым и не ленились готовить собакам богатые завтраки и ужины, которым многие люди позавидуют. Тем более что мясную обрезь для собак выдавали на кухне совершенно бесплатно, главное — вовремя туда прийти.

Сара выглянула из-за его плеча.

— Что ты делаешь?

— Ты мне свет загораживаешь.

— Это кольцо? Адуляр! Как красиво! Я столько слышала про этот камень, но никогда не видела вживую! Не знала, что ты умеешь делать украшения. А для кого это?

Он тихо засмеялся, слегка опешив от её бурной реакции.

— Откуда ты знаешь его название?

— Моя семья занимается добычей драгоценностей, вообще-то. Меня тоже готовят к ведению этого дела, так что в камнях и минералах разбираюсь.

— Точно. На самом деле, ни для кого не делаю. Это что-то вроде увлечения, мне нравится ювелирное дело.

Не спрашивая разрешение, Сара взяла листы с эскизами и начала рассматривать, склонившись над столом, чтобы на них падал свет. На желтоватой бумаге грубыми штрихами были нарисованы и отдельные украшения: серьги, кольца, ожерелья, браслеты, — и целые комплекты, «одетые» на манекены с различными причёсками.

— И ты всё это сделал?

— Конечно, нет. Это просто идеи.

Собачонка за спиной снова напомнила о себе, начав пронзительно лаять. Сара обернулась на неё и краем глаза заметила, как Ханс спрятал голову под подушку.

— Авен, смотри.

Он обернулся и рассмеялся, не зная, стоит ли пожалеть своего друга.

— Нам не повезло с соседями.

— Да он просто голодный! Я приготовлю. Какие крупы у вас тут есть?

— Должен быть рис, посмотри в ящиках.

Быстро найдя мешок с рисом, Сара отсыпала немного в кастрюльку и принялась за готовку, попутно продолжая разговор.

— Даже жаль, что я не застала спарринг Ады и Уица. Уверена, это было эффектно.

— Эффектно, только опасно. Но, по крайней мере, они никого не покалечили, оба быстро восстановятся...

В его голосе слышалась грусть. Нет, вина.

Сара поджала губы и вздохнула. Она прекрасно понимала, о чём сейчас думал Авен. Он не скоро забудет о том, что случилось с Аполлоном. Если об этом вообще возможно забыть.

— Ты не виноват.

— Мне многие так говорят. Но никто не может утверждать наверняка.

— Нет, я не «многие». Я понимаю твои чувства.

— Правда?

Даже звук шлифовки металла прекратился. Авен приостановил работу, прислушался внимательнее.

— Да. Перед тем как подать заявление на поступление в Академию, в мае...

Сара говорила нерешительно, покусывая внутреннюю сторону щеки и тщательно подбирая слова.

— Мы с семьёй собрались для празднования моего дня рождения. Мне исполнилось семнадцать. И я должна была продемонстрировать заклинание, которое бы «открыло мою силу». Оно похоже на тестовое, которое нас просили сделать во время вступительных испытаний, но без защиты. Как считается, чтобы все увидели чистую магию. Я долго к нему готовилась, со мной занималась Морена. И у меня отлично получалось. Но именно тогда, из-за переживаний...

Авен сглотнул и сильнее сжал в руке инструмент. Он догадывался, что Сара скажет дальше.

— Я не смогла удержать контроль. Моя сила устремилась на брата. Его закрыл собой мой дядя, тоже обладатель силы смерти, принял удар на себя. Только благодаря ему Ганеша в порядке.

Стоит ли сейчас спрашивать, что случилось с дядей? Но Сара ответила сама:

— Сейчас он сильно болеет. Даже для того, кто сам управляет смертью, это был слишком сильный удар. Его здоровье подкосилось. Если раньше он и на сорок лет не выглядел, то сейчас — на все шестьдесят. И всё из-за меня. Точно из-за меня, это не пустые подозрения.

Вздохнув, не находя слов, Авен выключил лампу и встал из-за стола. Жестом пригрозил собачонке, готовящейся вновь начать свой концерт, и подошёл к Саре.

— Извини. Я не знал.

— Тебе не за что извиняться. Я просто хочу, чтобы ты понял, что это может случиться с каждым из нас. И мы не виноваты, что родились такими. Как мой дядя не хочет, чтобы чувство вины паразитом отравляло мне жизнь, так и Аполлон наверняка тебя не винит, даже если это из-за твоей силы. А я верю, что это не так! Обещаю, Авен, мы докопаемся до истины. Поймём, что здесь происходит и кому понадобилось убить Аполлона. А преподаватели помогут тебе больше не допускать этих смертоносных вспышек. Всё обязательно будет хорошо.

Её голос звучал уверенно — Сара искренне верила в то, что говорила. Но под конец слова начали отдалённо напоминать хныканье. Она сама ежедневно топила себя в чувстве вины.

Сняв кастрюльку с рисом с плиты, она повернулась к Авену и посмотрела в его глаза. Её собственные блестели от сдерживаемых слёз, но Сара не позволяла им пролиться.

Их разделяла совсем короткая дистанция.

— Мы не чудовища. И даже если другие считают нас ими, мы сами не должны! Потому что понимаем друг друга.

На тумбе для готовки стояла свеча, огонь от которой отбрасывал яркие тени на лицо Сары. Обкусанные в кровь губы, уже почти без помады, особенно выделялись на замученном после тяжёлого дня лице; на него спадали спутанные кудрявые пряди.

Так хотелось поддаться порыву. Сократить расстояние до минимального, вовсе его уничтожить, дать волю рукам.

Зрительный контакт. Они не могли его держать не из-за тяжести, а потому что боялись, что он может стать чем-то большим. Боялись коснуться души друг друга. Зачем это нужно здесь, в Академии?

Но разве можно контролировать чувства?

Шумно втянув через рот воздух, который словно весь выгорел между ними, оставив только жар, Сара отвернулась и стала помешивать рис.

Авен последовал её примеру и, отвернувшись, прикрыл рот рукой. Что это было?

— Я достану мясо.