Запретная поэзия

Аду всегда было сложно напугать, а жуткие ситуации, чаще всего, вызывали только интерес. Если у неё и был страх, то он точно не связан с призраками, монстрами или прочими выдумками, которыми обычно пугают детей.

Кошмары часто мучили Гора. Как рассказывал Сет, сразу после того, как Авен лишил его глаза, бедный совсем не мог спать: вскакивал посреди ночи с жутким воплем, трясся, разговаривал во сне, а потом начал и ходить, даже бегать от чего-то. И снотворные средства не помогали. Осирис боялся, что его сын сходит с ума, а Исида днями и ночами сидела в своей лаборатории, пытаясь создать лекарство, которое бы ему помогло.

И ей удалось. Гор теперь совсем не видит снов, но и кошмары его не мучают. Каждый вечер ему необходимо пить особый отвар, сделанный матерью, чтобы вновь не столкнуться с ужасом.

Сара вернулась в комнату довольно поздно — оно и неудивительно, если вечером встретилась с Авеном. И спала она крайне беспокойно, ворочаясь с бока на бок и что-то шепча на языке, который Ада не знала.

У неё и самой не получалось уснуть, хоть завтра и предполагался выходной. Кали, в отличие от многих других наставников, ставить их индивидуальное занятие на субботу или воскресенье не стала. Ада ворочалась, всё думая о произошедшем вечером. Она точно это видела. Какая-то магическая аномалия? Стоит ли рассказать Амону или Сету?

Из мыслей выбил тихий скрип паркета. Сара встала с кровати. Наверное, попить воды.

Ада попыталась дышать глубже и медленнее, не желая подавать вида неспящей.

Однако Сара и так не обращала на неё внимания. Она ходила по комнате туда-сюда, сцепив руки за спиной, и не подходила к кувшину с водой.

Спустя несколько минут Сара тихой кошкой скрылась за дверью. Неужто на тайные свидания посреди ночи договорилась?

Аду посетила мысль проследить за ней и, не удержавшись, она выглянула одним глазком в коридор.

Женский силуэт удалялся прочь, в сторону выхода из общежития. Ада видела, как длинный халат Сары неуклюже сполз по одному плечу, а сама она нервно его поправляла. В темноте её действительно можно принять за теневого духа.

Ночью магические лампы горели очень тускло, чтобы не тратить чересчур много энергии, и слабые блики отбрасывались на её растрёпанные волосы. В каком-то смысле, это даже завораживало: плавные медленные шаги, аура смерти...

Ада уже собралась толкнуть дверь и выйти, последовать за ней, но замерла. Что она скажет? Что решила проследить? Сара наверняка сочтёт это за недоверие и оскорбится, особенно в свете последних событий.

Подумав, что это не лучшее решение, хоть её и тянуло тоже погулять по ночным коридорам Академии, Ада тихонько вернулась в постель и забралась под одеяло. К собственному удивлению, после ухода Сары сон одолел её очень быстро и не был беспокойным.

Утром её разбудил не сто первый будильник, как обычно, а Сара, нависающая над кроватью.

— Доброе утро.

Вздрогнув от неожиданности этой картины, Ада начала потирать глаза и мотать головой. Покосилась на будильник, который сегодня, вообще-то, не должен был сработать.

Сара уже была одета и с собранными в привычный пучок волосами, в которых сверкала серебряная шпилька. А ещё на её плечах было... пальто? Чёрное, местами потёртое, пальто. Она что, кого-то обокрала ночью? Тогда наступает очередь Ады обижаться! Как можно было не позвать её на ограбление?!

— Одевайся. Я как раз закончу с кофе.

— Ты лишаешь меня положенных часов сна.

— Я тебя кое-куда отведу. Будет интересно.

На последней фразе Сара лукаво улыбнулась и подмигнула. Ада окончательно перестала понимать, что происходит. Она заболела после вчерашнего ливня и теперь видит искажённые сны под температурой?

— Где ты взяла пальто?

— Это долгая история. Одевайся быстрее, а то опоздаем!

Аромат кофе манил, так что ничего не оставалось, кроме как встать и начать лениво одеваться в по обыкновению подготовленную одежду, висящую на дверной ручке.

— А ещё я получила письмо от своего наставника. Твоё почему-то не прислали.

На её рабочем столе лежал вскрытый конверт и ножичек для писем. Краем глаза было видно аккуратный почерк и странную печать, напоминающую то ли волка, то ли собаку, но больше чудовище.

Быстро застегнув пуговицы, Ада схватила гребень для волос и начала причёсываться уже за обеденным столом.

— Амон лично сказал мне про наставницу и отдал письмо. Видимо, она не видит смысла его дублировать.

— И кто же тебе достался?

— Твоя мать.

Сара поджала губы и отвела взгляд в сторону, сильнее кутаясь в пальто, несмотря на то что в комнате было не настолько холодно.

— Она хорошая учительница и колдунья. Я бы даже сказала, одна из лучших.

— Амон сказал так же... — не желая развивать эту тему, она решила спросить: — А твой наставник кто?

— Профессор Шалтиэль. Он поставил занятие сегодня на девять.

Красавчик с политологии! Ещё он, вроде как, будет вести у них алхимию. В груди даже кольнула зависть. Его выносить немного легче, чем других занудных преподавателей.

Сара задумалась и нахмурилась, когда села за стол с двумя чашками кофе.

— Шон. Он тот самый напарник Морены...

Знаменитый дуэт смерти, отнявший жизни едва ли не дюжины политиков.

— Ты его боишься?

— Не то чтобы. Это скорее... Не знаю, трепет перед кем-то сильным? Я и подумать не могла, что именно он станет моим наставником.

— А ты рассчитывала на кого-то конкретного?

— Честно говоря, да. Моя мама и Морена — давние подруги. Мне казалось, что заниматься со мной будет она.

Ада подвинула к себе чашку и, сделав бодрящий глоток, спросила:

— А Морена такого трепета не вызывает?

Сара улыбнулась:

— Я с ней с самого детства знакома. И амплуа у неё не такое пробирающее до костей, как у Шона.

— Но ведь они сделали это вдвоём.

— Знаю. И всё-таки, Морена меня скорее привлекает, нежели настораживает.

Ада словила себя на мысли, что про своё обучение Сара почти не рассказывала. Она провела всю жизнь в Сушумне и почти не покидала её, но при этом моментально определила заклинание, которое сделали вчерашние «шутники», и в целом знала больше других студентов.

— Ты назвала себя посредственным магом. Уже пробовала колдовать?

— Простенькие заклинания. Думаю, им всех учили.

Ага, ещё бы! У Ады даже до простеньких заклинаний не доходило, её только глупыми упражнениями мучили!

— А кто тебя учил?

— «Учил» — громко сказано. Со мной занимались только летом, перед поступлением, чтобы на вступительном тесте достойно себя показала.

Ада не знала почему, но в этих словах она чётко слышала ложь. Это была какая-то внутренняя чуйка. Сара что-то тщательно скрывала касательно своей магии.

— Но если тебе так интересно, то да, со мной занималась Морена. Мы с ней вообще хорошо сработались, она ведь тоже силой смерти обладает. Понимает меня.

— А Кали?

— Конкретно магии она меня не обучала, больше ритуалистике. И то, скорее в теории. Хотя года три назад я даже проводила ритуал на празднике в её храме.

Ритуалы от магии отличались тем, что для них, в отличие от зачарований, требовались ещё дополнительные атрибуты — кровь, камни, свечи и прочее, — а для магии было достаточно просто заглянуть внутрь себя и использовать то, что и так есть в каждом одарённом. Поэтому ритуалы легче переносились и давались даже без долгих тренировок, хотя тонкостей в них ничуть не меньше.

Ледяные сквозняки гуляли по коридорам, хотя уже не так сильно беспокоили. Привычно. Избавиться от них удастся только когда Ада вернётся в Арахиян.

Они подобрались к воротам, запирающим крышу. Магический замок был уже снят. Интересно, это Сара ночью постаралась или кто-то другой? Она бы точно на этот вопрос повторила, что не умеет снимать запирающие чары, но Ада бы ей не поверила — слишком уж много не договаривает.

Когда девушки поднялись на крышу, где задувал просто ужасный осенний ветер, Ада сразу пожалела о том, что не оделась потеплее — холод уже пробирал даже её. А вопрос, где же Сара смогла достать это пальто, всё ещё оставался без ответа.

— Что мы здесь делаем? Ты решила почитать мне стихи и показать виды?

Сара обернулась через плечо и усмехнулась:

— Если хочешь, почитаю.

Она выглядела собранно, но устало — очевидно, ночью так и не легла спать. Пучок в этот раз был закручен слабо, из него выбивалось даже больше прядей, чем обычно, но было в этом какое-то особое очарование.

Сара облокотилась на стену одной из башенок, и стало понятно: они кого-то ждут. Или чего-то.

— Ну, почитай, — вздохнула Ада.

Сара задумалась и потёрла пальцами подбородок. Меж её бровей мелькнула неглубокая складка.

— Лес тянет к себе, как старинный друг. Тайны охраняет скрытый в тени дух. А вдали, как тень, кладбище стоит, старинные могилы, что память хранит.

— И кто автор?

— Я это только что придумала.

— Проклятье! Простите! Мы опоздали!

Женский голос звучал очень обрывисто и резко. По всей видимости, запыхалась бежать по лестнице.

Ада повернулась в её сторону и с неподдельным интересом начала разглядывать. Это была Рене Уилльссон, она же Хель, их одногруппница и соседка по комнате Лилит. Выглядывающий из-под кожаного плаща свитер, заправленный в облегающую юбку, собранные в высокий хвост каштановые волосы и лёгкий макияж, подчёркивающий карие глаза. На пальцах сверкали многочисленные кольца с хримгардской символикой. От неё тоже чувствовалась аура смерти, но почему-то ощущающаяся даже легче, чем у других, похожая на дым от дорогих сигар.

Ада удивилась, когда увидела на крыше Гора, поспевающего за Авеном и... каким-то ещё парнем, выглядящим смутно знакомым.

Белые длинные волосы, собранные лентой, трепались ветром, а почти прозрачные светлые глаза отражали огни фонарей, ещё горящих внизу. Точно, это Монро! Сын Морены.

— Ну наконец-то. Ещё бы к рассвету пришли, — фыркнула Сара.

Монро едва заметно улыбнулся Аде, а она тут же протянула ему руку:

— Ада. Мы, наверное, уже встречались?

Он пожал плечами и ответил рукопожатием:

— Может, и нет. Монро.

Одетый в элегантный костюм в вертикальную полоску, высокий и широкоплечий парень с гордой осанкой. Тонкие черты лица, расслабленно убранные в карманы пальто руки, заправленный в жилетку галстук. Настоящий аристократ. Такую статность мало у кого можно встретить.

Монро был старшим сыном Морены, единственным её ребёнком, рождённым в браке. Правда, как только мальчик родился, его отец, тогдашний правитель вельскардисского мира мёртвых, при странных обстоятельствах умер, а обязательства по охране порядка в Яви благородно взяла на себя Морена.

Кто-то шептался, что она же сама и убила мужа, который был на порядок старше неё. Что ж, слишком ожидаемо. Если связан со смертью — все грехи, разумеется, сразу вешаются на тебя. Однако, в случае Морены, закрадывались мысли, что она действительно могла это сделать.

Авен лениво поздоровался и облокотился на стену рядом с Сарой. Они все выглядели крайне невыспавшимися. Но, помимо помятого внешнего вида, их объединяла сила смерти. Кроме Гора, который, как и Ада, не мог понять, зачем все забрались на крышу. В конце концов, она не выдержала:

— Мне очень нравится траурная обстановка здесь, но никто не хочет рассказать, что происходит?

Все четверо обменялись многозначительными взглядами, Гор же придвинулся к Аде и тихо спросил:

— Сара тоже пропадала ночью?

— Да. А сегодня утром притащила меня сюда.

— Монро тоже. Будь это кто угодно, кроме него, я бы подумал, что он ушёл на вечеринку или свидание, но...

— Он беспокойно спал, а потом вдруг выбежал из комнаты?

— Да! Ворочался так, что снёс рукой стакан с тумбочки и разбудил этим меня.

Наигравшись в гляделки, Сара начала говорить:

— Ночью мы все видели кошмары. Даже не так... Это происходило на самом деле. Как я думаю, кто-то решил поиграть в спиритический сеанс и потревожить мертвецов. Им это не понравилось, твари встрепенулись и начали ввинчивать нам в мозг свой вой.

— Их тянуло к месту проведения ритуала. А так как мы с ними связаны, то и нас тоже. Этому было сложно противиться, — сказал Монро.

— Да! Дико болела голова. Мы все чувствовали, что это происходит на самом верху учебного корпуса, и столкнулись возле лестницы. Тогда-то, после встречи друг с другом, и смогли вернуть себе контроль над собой и обдумать происходящее, — добавила Рене.

Авен подвернул манжеты рубашки и, зевнув, начал говорить:

— Тогда мы, как прилежные студенты, вспомнили про энергии и поняли, что раз она ещё активная, значит ритуал продолжается. И приняли решение, что нам лучше туда не соваться. Договорились встретиться тут утром, когда ещё все нормальные люди спят, чтобы поискать следы.

Ада выслушала всё это и нахмурилась:

— А мы вам для чего?

Сара пожала плечами:

— Да за компанию. Ты бы обиделась, если бы я тебя не позвала.

— Да! И я уже обиделась, что ты не позвала меня на ограбление!

Она удивлённо похлопала глазами:

— Ограбление?

— А откуда у тебя тогда пальто?

— Я ей отдала. Как раз себе новое купила, — ответила Рене.

По всей видимости, она любит делиться одеждой. Мисс Щедрость.

Рене была единственной дочерью Локи Уилльссона — хримгардского графа, занимающегося, преимущественно, производством бумаги и книгопечатанием. И по ней сразу заметно, что её залюбили до невозможности: лучшие наряды, лучшие учителя, даже лошадь у неё дорогущей теплокровной породы. Рене вместе с Адой занималась конкуром, и каждую тренировку демонстрировала навыки высочайшего уровня. Она вполне могла бы попасть в сборную Академии. И тем не менее, избалованной врединой Рене не выглядела. Будь она такой, точно не смогла бы подружиться с Лилит.

— А почему здесь были только вы? Среди преподавателей тоже есть связанные со смертью, — спросил Гор.

— Потому что они здесь не живут.

— Тогда надо им об этом рассказать.

Сара махнула рукой:

— Подожди ты рассказывать. Нам нужно осмотреться. Кто-нибудь ощущает остатки магической энергии?

Монро напрягся, стараясь уловить что-то, но покачал головой:

— Ничего.

— И я тоже. Будто бы и не проводилось никаких ритуалов... — сказала Рене.

Авен внимательно скользил взглядом по крышам. Здесь было чисто: её периодически мыли и часто ремонтировали, чтобы ни в коем случае нигде не было поломок. Среди многочисленных башенок было очень легко затеряться, в трёх из них находились лестницы, по которым можно сюда забраться.

Он пошёл к самому обрыву под вопросительные взгляды остальных и присел, прикрыв глаза.

— Здесь осталась чья-то вещь.

— Ты почувствовал! — воскликнул Гор.

Остальные последовали примеру Авена и стали ходить по крыше в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы принадлежать человеку и ещё хранило в себе его энергетику. Конечно, проведение никакого ритуала это не докажет, но будет зацепка.

Спиритические сеансы относительно безопасно могли проводить только те, кто обладал силой смерти, и только в связках. Для других это очень губительная и запретная практика, часто заканчивающаяся гибелью одного или сразу всех участников. К подобному прибегали только в совсем уж отбитые.

Но все связанные со смертью студенты сейчас здесь.

Послышался удар в колокол — пробило ровно восемь. Каждый день с часовни слышался удар раз в час, начиная с семи утра и заканчивая в девять часов вечера.

— Нашла!

Все обернулись на Аду. Сидя на корточках, она высоко подняла руку, в которой держала серьгу.

— Да ты ищейка!

Рене, не сдерживая чувств, бросилась её обнимать и трепать волосы. А перестав, сразу выхватила серёжку и начала крутить её в руке.

— Какая-то обычная.

— Дай глянуть, — попросил Авен, но она только отдёрнула руку.

— Я сама ещё достаточно не рассмотрела!

Монро поймал её запястье и невозмутимо начал изучать серьгу прямо в руке Рене.

— Эй!

— Это кацудей. Эльфирийский символ, связанный с медициной.

— И почему мы опять пришли к эльфирийцам? — фыркнула Ада.

Сара задумалась и обратилась к Монро:

— В Академии учится какой-то эльфириец, обладающий исцеляющими способностями?

— Обычно их отправляют учиться в Арахиян, там лучшие медицинские академии. Так что, насколько я знаю, нет.

— А наши лекари и преподаватели?

— Все, кроме Имхотепа, местные, из Тенебриса.

— Я думаю, нужно рассказать об этом Амону, — сказал Гор.

Все согласились и сошлись на том, что нужно дождаться понедельника и сразу сообщить директору, а серьгу будет безопасно отдать Монро. Может быть, ему, как старшему и более опытному, даже удастся выяснить что-нибудь ещё.

Когда все разошлись на завтрак, на крыше остались только Сара с Авеном. Они сели на краю на определённом расстоянии друг от друга и молча смотрели на всё ещё тёмную территорию Академии.

В это время лошадей выводили гулять, из здания выбегал табун и нёсся в поля — всегда завораживающее зрелище.

Ветер уже не был таким сильным, погода стала ощущаться теплее. Крыша оставалась мокрой после вчерашнего дождя, но почти без ощутимых луж. С кровли башенок капала вода, ударяясь о них, и в повисшей тишине это можно было хорошо расслышать. Пока Сара не прервала молчание:

— О чём думаешь?

— О том, что я ничего не понимаю.

— Ужасное чувство. Особенно когда привык контролировать каждую мелочь. И сейчас... Я понимаю. Меня тоже это пугает.

— Обычно я ничего не контролирую. Это делают за меня.

Сара повернулась к нему, и на её губах появилась лёгкая улыбка.

— Тебе кажется. Никогда нельзя полностью контролировать человека. Например, ты всегда будешь сам решать, что тебе думать и говорить.

— А как же ты тогда объяснишь шантажи и пытки?

— Ну-у, даже в этих ситуациях есть выбор. Теоретически, у человека в пыточной камере всё ещё есть возможность не говорить то, что от него требуют. Вопрос только в том, что он готов вытерпеть за свой выбор.

Авен повернул голову к ней и улыбнулся в ответ.

— Любопытные размышления. Почему не идёшь на завтрак?

— Не знаю. Захотелось немного побыть здесь.

— Здесь — это на крыше или со мной?

Звучало ужасно. Как глупый флирт самоуверенного идиота! Как вообще можно было сморозить такой бред?! Проваливаясь в бездну стыда от своей же фразы, Авен понадеялся, что она пропустит это мимо ушей или отшутится, но, после некоторых раздумий, Сара ответила:

— На крыше с тобой. Чем думаешь сегодня заняться?

Она перевела тему. Что ж, это хорошо.

— Перед ужином хотел сходить в тренажёрный зал, но... Слушай, ты ведь уже была в городе?

— Не была. Я сразу приехала в Академию. А так как денег у меня нет, то и в город ходить не вижу особого смысла. Мне ведь точно захочется что-нибудь купить, хотя бы пироженку.

— Значит, у тебя совсем нет денег?

— Есть немного... Но они уже заканчиваются. Я изо всех сил экономлю. И поэтому стараюсь готовить сама, покупать в столовой только продукты.

— Так вот почему ты берёшь только картошку, когда обедаешь с нами!

Она кивнула и стыдливо отвела взгляд в сторону.

— Но в Академии можно прекрасно жить и без денег. Даже если они у меня закончатся, в стоимость обучения включено питание.

— Оно отвратительно.

— Не без этого...

Авен устремил взгляд вдаль и задумался. Что он вообще может сделать в этой ситуации? Деньгами, которые дают родители, сорить не хотелось. Но всё же...

— Но мы ведь можем просто погулять. В Тенебрисе очень красивая архитектура. Я уверен, что в Каранише такой нет. Тебе понравится.

— У меня меньше, чем через час, занятие с наставником, а потом... Если не найдёшь других дел, я могла бы составить тебе компанию.

— Я буду в своей комнате.

Кабинет, который указал в своём письме профессор Шалтиэль, располагался там же, где и магический. На двери висела табличка «Практическая лаборатория», что уже о многом говорило.

Немного нервно заправив прядь волос за ухо, Сара выдохнула и занесла руку, чтобы постучать, но, не успев сделать это, услышала голос:

— Входи.

Опешив от столь мгновенной реакции, она поправила слегка перекрутившийся ремень на талии, чтобы роза была точно посередине, и скользнула внутрь кабинета.

— Здравствуйте, профессор Шалтиэль.

— Мисс Агнихотри. Садись.

Лаборатория была больше похожа на логово серийного убийцы. Она делилась на два помещения. В первом, более тесном, стояли многочисленные шкафы с всевозможными зельями и артефактами на полках, а возле них был не слишком большой рабочий стол. Вторая же комната выглядела как вольер для содержания одичавших животных: посередине находился стол, от которого уже практически ничего не осталось, обои на стенах не то сгорели, не то разъелись от кислоты...

Место отнюдь не внушающее доверие. Закусив губу, Сара расправила плечи и села возле стола Шона.

— Я видел результаты твоих тестов. Впечатляет. Огромный магический потенциал.

Это была похвала, но от него она звучала до чёртиков жутко.

Шалтиэль изучающим, испытывающим взглядом скользил по Саре. Он смотрел на неё как на материал, из которого пока не придумал что изготовить. Задумчивый взгляд учёного, для которого весь мир — образец для изучения, и подчёркнут он огненной давящей смерти, из-за которой рядом с ним на коже возникало неприятное жжение. Даже для тех, кто к подобной энергии привык и сам ей обладал, это было тяжело. Шон совсем не пытался её скрывать или сдерживать.

— И всё же, мне этого недостаточно. Я хочу увидеть, как ты умеешь читать энергию.

Читать энергию?! Этому ведь должны учиться на старших курсах!

У каждой вещи есть энергия, накопленная за её «жизнь». Эта энергия складывается из владельцев, окружающей среды, зачарований, которые с ней проводили. Но всё это спутывается в огромный комок, который с каждым годом существования всё больше запутывается и всё сложнее разгадывается. А если речь идёт о магическом артефакте...

— Но... С чего Вы решили, что я вообще умею это делать?

— Потому что я ни за что в жизни не поверю, что Кали тебя не учила.

И это правда. Чтение энергий изучают именно на оккультизме, которому Кали с пелёнок обучала Сару. Вот только это было настолько сложно, что голова после подобных чтений просто взрывалась. Некоторым людям это даётся без труда, но для Сары требуется огромная концентрация, ведущая к переутомлениям.

Она сделала глубокий вдох и, сжав пальцами ткань юбки, кивнула.

— Хорошо.

— Задание будет несложное. Расскажи мне всё, что увидишь про ювелирное украшение.

Звучало не так ужасно, пока...

— Про это.

На столе перед Сарой оказалась та самая серёжка с кацудеем.

— Простите?..

— Интересная находка. И мне бы хотелось, чтобы ты не перекладывала чтение этой безделушки на Монро. У него с оккультизмом тяжко.

Откуда он знает?!

— Ну-ну, не делай оленьи глазки. Просто выполни задание.

Ситуация становилась всё паршивее. Саре казалось, что она сейчас снова порвёт чулки прямо через ткань юбки.

Сделав шумный выдох, она взяла серьгу в ладонь и прикрыла глаза.

Всё вокруг — энергетическое поле. Конкретно в этом кабинете оно заполнено смертью, невнятными тенями, перебивающими всё остальное.

На серёжке ещё держался довольно свежий живой отпечаток носителя. Сосредоточившись на этом маленьком и едва ощутимом на фоне тяжёлой силы Шона клочке энергии, Сара сжала её в руке. Она чувствовала, как образы начинают идти. Так медленно и неохотно.

— Ювелир... Это украшение изготовил старик с моноклем.

Шалтиэль довольно ухмыльнулся и закинул ногу на ногу, с любопытством наблюдая за её стараниями.

Сара стиснула зубы. Образы и без того не шли, а сейчас совсем ускользали. Она шумно выдохнула, собирая всё, что получается.

— Оно было у молодой девушки... рыжие волосы. Травница. Потом попало к обладателю силы смерти. Не как Вы, более спокойная и глубокая сила. А потом к парню, как будто его сыну. На нём она была в последний раз.

По лбу скатывалась капелька пота, в ладонь до красноты впивалась серьга. В глазах темнело, всё кружилось, а в висках билась такая боль, будто туда забивали гвозди.

Сара разомкнула пальцы и, тихо заскулив, отодвинула серьгу от себя.

— Всё. Больше ничего не вижу.

— Славно, мисс Агнихотри. Ты меня впечатлила.

Ей было плевать. Только бы головная боль отступила.

— Хотелось бы наметить наш план работы. Во-первых, я, как обладатель силы смерти, прекрасно знаю, что самая слабая наша сторона — это контроль. Слишком уж легко его потерять. Мы над ним будем много работать. Во-вторых, чтение энергий — лишь один из дополнительных навыков, которыми тебе предстоит овладеть.

Она не сдержала язвительности:

— Тогда запаситесь болеутоляющими.

— Это пройдёт.

Холодный и равнодушный голос злил ещё больше.

— А теперь пойдём в соседнюю комнату. Я увидел то, что хотел.

— В соседнюю комнату?

На сегодня ещё не всё?!

— Да. Вставай.

Если что и можно утверждать с полной уверенностью касательно сегодняшнего урока, так это то, что Шон — садист.

Большинство студентов на выходных никуда не уезжало. Они оставались в Академии и занимались либо в библиотеке, либо на плацу или крытом манеже, либо в залах для физических дисциплин. В основном, к учёбе все относились очень серьёзно.

В не слишком большом отдельном строении располагался зал для фехтования. Его преподавал Сет, но сегодня суббота и никто толком за студентами не присматривал.

Ада не могла упустить возможность от души подраться. Вне занятий устраивать спарринги запрещено, но сейчас ведь никто не видит!

А даже если они случались, в основном все предпочитали надевать маски — глаза и глотки дороги. Кроме тех, кто облада силой войны.

Публика собралась со всех курсов, даже лицеисты. Все с интересом наблюдали за схваткой Уица, который, как главный задира, уже со всеми передрался, и новенькой, но подающей надежды Адой.

Глаза их горели огнём. Оба были растрёпанные, разгорячённые, одетые в белые льняные рубашки, на которых бы ярко выделялась кровь, будь сабли настоящие вместо учебных (металлические пока ещё даже не доставали, чтобы не соблазнять вот таких забияк). Ада нахально ухмылялась и откровенно провоцировала, бросаясь фразами на подобие: «И это всё, на что способен хвалёный Уицелопочтли?». И как она только смогла это выговорить?

Ада атаковала свирепее, набирала обороты, всё больше наращивала скорость. Удар-удар, прыжок-шаг, поворот-удар. Она действовала дерзко, Уиц же старался следовать правилам. Пока и его дикая натура не вышла на свободу. Она сделал резкий выпад снизу к самому горлу Уица, и тот в последний момент успел отскочить назад.

— Уже лучше, — с хищной ухмылкой, сквозь зубы процедила Ада.

Волосы, до этого кое-как собранные в неумелую причёску, растрепались, дыхание было всё чаще и резче. Именно так выглядел азарт войны. Они бросались нецензурными ругательствами, никто и не думал останавливаться. Кровь кипела.

Теперь Ада снова начала производить атаки, и они стали обмениваться ударами.

Со стороны это казалось битвой не на жизнь, а на смерть. Как на настоящем поле боя. Такое зрелище не скоро забудется!

— Что происходит? — тихо спросила Рене у сидящих рядом Лилит и Авена.

— Да хвостами меряются, павлины! — махнула рукой Лилит.

Некоторые студенты активно поддерживали Уица, особенно девушки. Его взмокшая рубашка прилипала к телу, подчёркивая подтянутый рельеф. Другие хлопали Аде и требовали «приземлить эго этого петуха» — скорее всего, это были те, кто не смог его победить.

Несмотря на разницу обучения в год, в навыках они друг другу не уступали и бились на равных. Никто не хуже другого. Хотя выпад Ады был опасным: она могла бы лишить Уица пары зубов, а себе создать вагон проблем.

Удары стучали друг за другом. За окном разошёлся ливень, долбящий в крышу. Ада была дикой львицей, вкладывающей все свои накопившиеся эмоции в удары. Не берегла себя, не боялась наступать и подставляться, но это себя оправдывало — сабля доставала до руки противника.

Напряжение пронизывало тело Уица, он окончательно перестал вести благородный бой. Сила войны овладела им. Он вкладывал в удары всё больше силы, демонстрируя уже отнюдь не мастерство и благородство фехтования, а откровенно грубую силу.

Это то, чего и хотела Ада.

Дыхания уже не хватало даже зрителям, настолько это было увлекательное зрелище.

Вскрикнув, Ада отскочила и, не приземлившись на ногу, упала на спину — удар оказался слишком мощным.

Уиц поднял голову и сверкнул глазами, в которых отражались вулканы его родной земли, первобытный хаос и злость.

— Достаточно. Уясни, женщина, что победа за мной.

Зарычав, она сжала саблю крепче и бросилась вперёд. Нога едва не подкосилась, но она совсем не обратила на это внимание. Уиц не ожидал. Он попытался увернуться в последний момент, но безуспешно — вскрикнул и упал на пол.

Ада с горящими голубыми глазами выплюнула:

— Прежде чем отворачиваться и начинать себя восхвалять, убедись, что противник действительно поражён.

Она с силой нанесла решающий удар вдоль лопаток Уица, тот попытался перевернуться и удар пришёлся скорее на плечи.

— Ада, совсем рехнулась, что ли!

Авен кинулся её оттаскивать. Хоть Уица он не переваривал, мог сказать наверняка: для Ады ничем хорошим не закончится, если она его покалечит.

Кто-то бросился проверять, жив ли вообще Уиц. Дышал он очень тяжело и постанывал от боли. Последний удар смог даже порвать его рубашку, сквозь белую ткань виднелась кровь.

Глаза Ады погасли. Ноги подкосились. Она рухнула в руки Авену.