Запретная поэзия

Следующим утром Ада снова столкнулась с дружелюбием своей соседки, которая подготовила её одежду и завтрак — на этот раз творог с кусочками яблок. Так ведь и привыкнуть можно!

Этим утром она даже начала разговор, как только Ада села за стол:

— Насобирала вчера недалеко от конюшен. Там несколько яблонь.

Ещё не до конца проснувшись, Ада что-то буркнула в ответ и начала есть, надеясь донести вилку до рта и не промахнуться. На часах было только 7:15, а значит до занятий ещё час. Что вообще стоит первым? Наверное, нужно тоже переписать себе расписание и повесить в комнате.

Словно прочитав мысли, Сара сказала:

— Парочка лекций, затем философия...

— Уже звучит скучно.

Она впервые засмеялась:

— Это основа науки. Конечно, её можно преподнести нудно, но вообще-то философия очень интересная. Это ведь то, что вообще делает нас людьми! Философия — воплощение нашей человеческой тяги к знаниям.

Сара была намного более открытой, чем предыдущие дни. Может, потому что разговор зашёл в комфортное для неё русло? Она прекрасно образована и, по всей видимости, относится к тем, кого учиться не заставляли, а к тем, кто сам этого хочет.

Ада только улыбнулась и продолжила жевать, подмечая, что яблоки действительно очень сладкие. Стоит тоже сходить к конюшне и собрать, пока этого не сделали другие студенты.

— А ты завтра пойдёшь забирать собаку?

Точно, животные! В Академии была такая дисциплина, как дрессура или же послушание, правда велась она лишь первый месяц. Наверное, её существование как-то по-умному объяснялось, но Аде до этого дела не было — разрешат держать зверушку, остальное неважно.

Сейчас питомцы проходили карантин. Их осматривали ветеринары, проводили какие-то сложные манипуляции и наблюдали за тем, как они себя чувствуют в новом климате.

В основном, это были собаки. Однако некоторые любили удивлять народ и кичиться богатством, поэтому притаскивали кого поэкзотичнее. Сет рассказывал, что были и медведи, и леопарды, тигры... А сама Ада приехала с молодой львицей. На мгновение стало даже немножко жалко ветеринаров, но Тез не агрессивная и благовоспитанная, пусть иногда и немножко вредная. Прямо как хозяйка.

— Думаю, да. А можно уже завтра?

— Возможно. Там какие-то индивидуальные сроки, но я вчера заходила и мне было сказано, что собаку можно забрать через один день, после занятий.

— А у тебя кто?

— Девочка. Джая. Ласковая и совершенно не конфликтная. Даже не большая, у меня гончая. А у тебя?

— Ну... тоже девочка.

Подробности пока что были излишни. Сара только начала идти контакт, не хотелось бы спугнуть. Лучше сменить тему:

— А какие ещё у нас сегодня предметы?

— Естественнонаучные, в зависимости от выбранных, затем политология, философия, география и танцы.

— Танцы... От одной мысли тошно.

— Почему? Не любишь танцевать?

— Потому что нас разделят на пары. И да, не люблю.

Было заметно, что Саре и самой эта новость оказалась не слишком по душе. Но, может, именно там ей будет попроще завести новые знакомства — разговаривать на танцах особенно не нужно.

Закончив с творогом, Ада отодвинула от себя тарелку и пошла в ванную комнату.

— Спасибо за завтрак. Мне с тобой повезло.

На лице Сары проступил лёгкий румянец. Её легко смутить. И такой жуткой, как раньше, она уже совсем не казалась.

Аудитории не были слишком большими, всего четыре ряда столов с не особо удобными скамейками, все были на виду у преподавателей, а над дверью висели часы, за движением стрелки которых наблюдать было интереснее, чем писать конспекты.

Из знакомых Ады на практической медицине никого не оказалось. Наверное, стоило хотя бы посоветоваться с ними, прежде чем заполнять анкету на выбор предметов. А что там ещё вообще предоставлялось?

И вообще, почему у «практической» медицины есть лекции?! Казалось, что всё должно быть совсем не так!

На политологии положение дел не слишком улучшилось, непонятных слов стало только больше. Зато вёл её красавчик, на него можно хотя бы полюбоваться.

Вид у него был грозный — высокий и мощный, слегка смугловатый мужчина, из-под воротника и рукавов рубашки которого выглядывали замысловатые татуировки. Шон, с древней тенокской фамилией, представился как профессор Шалтиэль.

Рядом с Адой сидели Лилит и её новая подруга, по совместительству соседка по комнате. Они играли в крестики-нолики, пока Доминик с первого ряда периодически оглядывался и бросал осуждающие взгляды на сестру. Довольно забавная картина.

Сара снова сидела рядом с Домиником. Иногда они даже шёпотом что-то обсуждали. Эти двое определённо смогут найти общий язык. Интересно, а их могли бы поженить?

Лекция была не такой уж и скучной. Или красивого преподавателя просто приятнее слушать, чем какую-нибудь престарелую сиплую бабку. Иногда он общался с аудиторией, и ему отвечали даже не только с первых парт. В основном, это были бывшие лицеисты, у которых он уже вёл что-то раньше.

Некоторые студенты Шона откровенно боялись, особенно после запугиваний от старших, которые утверждали, что лучше смерть, чем экзамен с ним.

А может, как раз в смерти и было дело. В отличие от своих учеников, он свою энергетику не особо скрывал — стоило зайти в кабинет, и тени в углах тут же выделялись, а дышать становилось несколько труднее, но к этому довольно быстро привыкаешь.

Пусть рассказывал он довольно интересно, звонок на обед всё-таки оказался долгожданным. И сегодня Ада не собиралась никуда отпускать Сару, а сразу же не позволила ей улизнуть и повела в столовую. За их «арахиянским» столиком как раз осталось свободное место.

— Знакомьтесь. Это Сара.

Она села за стол и подвинула к себе поближе чашку чая. Из еды взяла только запечённую картошку.

— Привет.

Лилит сразу же хотела напасть с расспросами, но Доминик зажал ей рот рукой и быстро переключил интерес на себя. Она стала пытаться его кусать, недовольно крутить головой и в итоге, фыркнув, обиженно отвернулась.

— С Домом ты уже знакома, на его руке висит Лилит. А это Гор и Авен.

Гор только кивнул, не желая отрываться от трапезы, а Авен не сдержал ухмылки и спросил:

— И как тебе жизнь с Адой?

— Непривычно. Раньше я жила одна, соседей у меня не было.

— Жила одна?!

— Ага. В Сушумне. Меня ещё в детстве там изолировали.

— А почему?

Она явно не хотела отвечать на этот вопрос и отмахнулась:

— Обладателю силы смерти полезно расти в том мире, с которым он связан.

Многие считали, что «божественность» сильно преувеличена. Магическими способностями обладали, в принципе, все, но у аристократов они были наиболее выраженными — и именно поэтому они так тряслись за чистоту крови. «Богами» их нарекли крестьяне, потому что с помощью своих ритуалов и заклинаний те могли, например, увеличить урожай или провести в мир упокоения заблудшую по каким-либо причинам душу, чтобы она снова приняла вид чистой энергии и переродилась.

Некоторым «богам» даже воздвигали храмы. Хотя чаще они делали это сами, как раз потому, что происходили из знатных и богатых семей. Но именно в Академии это определение считалось невежественным. Амон говорил, что у тех, кто кличет себя «богом», просто раздутое самомнение. Сам он определял себя и себе подобных как «одарённых», что действительно звучало ближе к истине.

Способности бывали разные: обладатели «войны» отличались разрушительными и боевыми, за «лекарей» говорило само их название; были те, кто мог воздействовать на сознание — страхи, радость, смирение, а обладатели силы смерти могли вступать в контакт с мертвецами и даже повелевать ими, но обычно это было роскошью для, непосредственно, повелителей миров мёртвых, таких как Осирис или Аид.

— Я рос с матерью в этом мире. Вроде, нормальный вырос.

Сара только пожала плечами и сделала долгий глоток из своей чашки, точно надеясь, что это её спрячет.

— А как у тебя с контролем своей силы?

— Авен, по моему скромному мнению, ты слишком настойчив, — сказал Дом.

— Он просто пока что научился ухаживать только за собой, а не за девушками! — засмеялась Лилит.

Авен фыркнул и сказал:

— Знаете, я бы посмотрел на вас, если бы впервые в жизни встретили того, кто мог бы разделять ваши проблемы.

У Авена проблемы с контролем были, и немаленькие. Малейшая попытка колдовства приводила к бурям и разрушениям, поэтому мать в принципе запретила ей заниматься до начала учёбы в Академии. Осирис рассказывал, что он тоже плохо себя контролировал в юности, но это не сильно утешало.

Сара помолчала, обдумывая, стоит ли говорить, и всё же решилась:

— У меня всё не так плохо, как могло бы быть. Но в связках я не работала никогда.

— Значит, ты одиночный маг? — спросил Дом.

Она покачала головой:

— Я посредственный маг, а не одиночный.

Дальше в разговор влез Гор, который начал рассказывать, как смог найти в лицее друзей — это не могло не радовать. Его сосед по комнате, хоть и был старше на целых пять лет, хорошо к нему отнёсся с первого же дня и сам вызвался всё показать. И да, угостил вареньем, но наливки никакой не предложил, ссылаясь на возраст.

— Ещё бы, это же мой брат! Они у меня классные! — с гордостью заявила Лилит и растрепала волосы сидящему рядом Дому, уже напрочь позабыв, как совсем недавно обиделась на него.

— А ещё я подружился с мальчиками из нашей группы. Думаю, теперь я буду обедать с ними.

— Меняешь семью на каких-то студентов, — засмеялась Ада.

Вскоре пришлось тащиться снова на занятия.

Дальше была философия, на которой, ожидаемо, ничего не понятно и хотелось спать. Преподаватель был тот же, что и на «практической» медицине. Ада уже встречала его в Арахияне — Имхотеп. Он был коллегой матери Гора, оба известные при дворе лекари. Его даже в гарем пускали!

Гаремы в Арахияне — спорная штука. Когда были война, туда привозили угнанных в качестве рабынь девушек. Сейчас же, в относительно мирное время, обедневшие семьи сами продают своих дочерей. Во многих странах это незаконно, но кто ищет — тот найдёт, посредников везде предостаточно.

Из-за гаремов арахиянская семья такая большая и не всегда похожа на истинных амиров. Например, прапрабабка Ады была такой же полностью «белой», как и она сама. А её мать, вроде как, вельскардийка. У Сета же, наоборот, мать была привезена откуда-то с Юга... В общем, дети правителей Арахияна редко бывают от жён и всегда получаются очень разными.

Есть только одно исключение — наследники. Такое есть в большинстве правящих семей. Конкретно у арахиян первыми всегда рождаются мальчики с конкретными внешними признаками: у них чёрные волосы, карие глаза, смугловатая кожа и рост чуть выше среднего или средний. Именно так выглядел дед Ады, её отец Ра, старший сын Осирис... И одно большое «но».

У Осириса и его жены двое сыновей, старший из которых Гор. И он совсем не похож на типичного арахиянского наследника, родился желтоглазым блондином, очень похожим внешне на Амона. Зато всеми внешними признаками «наследника» обладал кое-кто другой...

География прошла поинтереснее. Её вёл достаточно молодой преподаватель, который часто ссылался на исторические события и не давал заскучать.

Но всё-таки после четырёх пар уже хотелось отдохнуть... после выполнения домашнего задания, которое никто не отменял. Но впереди танцы. Лишь бы парней не хватило и Аду поставили с девушкой! Это был бы идеальный исход!

Каждый уважающий себя аристократ должен быть физически развит. Все дамы мечтательно вздыхали, когда после Академии ко двору пребывали подтянутые молодые лорды и принцы. И какое было для них счастье, если им там ещё не подыскали невесту!

Физические дисциплины предполагались четыре раза в неделю — два раза верховая езда, один раз фехтование и один танцы. Но почти все студенты занимались чаще. Так как лошади у всех были свои, многие предпочитали тренироваться на манеже. Кому-то нравилось посещать тренажёрный зал после занятий, делать себе мощный рельеф тела и сбрасывать таким образом напряжение.

А как рассказывали старшие, по ночам в зале для фехтования иногда проходили запрещённые спарринги на настоящих саблях, не тренировочных. Если такое действительно есть, то в первую очередь Ада обязана попасть туда, а не на обычную вечеринку. Уж она им покажет настоящую горячую кровь!

Танцы преподавала Морена. И ей это очень шло. Уже на второй день было заметно, что у неё отменное чувство стиля и напрочь отсутствует скромность — туфли на высоком каблуке, делающие её и без того не низкий рост ещё внушительнее, женственные и вместе с этим смелые наряды, так хорошо подчёркивающие её роскошные изгибы, яркий макияж. Она прекрасна, и она это знает! Сложно поверить, что такая женщина могла обратить внимание на Амона. Они ведь настолько разные! Легко представить её с кем-то вроде красавчика, ведущего политологию, но Амон!

Общих черт с Лилит у Морены было много. Хоть дочь и вышла ниже, и грудь поменьше, и одевалась намного проще, совсем не заморачиваясь над одеждой и не зная слово «аксессуары», но, кроме черт лица, что-то едва уловимое между ними точно было. По крайней мере, точно взгляд. Этот хищный взгляд из-под опущенных ресниц.

Особенно Морена блистала на фоне студентов, одетых максимально просто. Одеваться на тренировки было принято незамысловато — свободная рубашка и какие-нибудь льняные или кожаные штаны.

Некоторые, преимущественно девушки, ещё повязывали поверх мягкие корсеты, чтобы рубашка не болталась. Сложно сказать, было ли им действительно так удобнее или дело только во внешней привлекательности, но это не запрещалось.

Морена оторвалась от своей записной книги спустя минут пять после звонка. Или же это был любовный роман, просто замаскированный под журнал? В любом случае, она явно была из тех, кто считал, что преподаватели не опаздывают, а задерживаются.

— Так-так, рада видеть здесь уже знакомые лица.

В лицее на последнем курсе так же преподавали танцы, но пока ещё не парные. Часто они проходили с оружием или другими атрибутами: веерами, огнём, животными.

— Те, кто уже учился у меня, знают: требования высокие. Вы не крестьянские детишки, и на показательных выступлениях и балах, даже после выпуска или на каникулах, должны блистать, а не позорить свою преподавательницу. С девушек я особенно спрашиваю растяжку, а с парней силу — вы должны без проблем поднимать свою партнёршу. Пары я составлю сейчас на своё усмотрение, как мне нравится. Не сработаетесь — ваши проблемы. Будете ругаться — завяжу рты. Начнёте драться — будете летать по паркету так долго, чтобы сил поднять палец не было. Всем всё понятно?

Речь с самого начала не звучала воодушевляюще. Бывшие лицеисты обречённо вздыхали, остальные же метали взгляды в сторону приглянувшихся им парней и девушек, надеясь, что над ними смилостивятся и поставят в пару с теми, с кем хочется. Надо же, только первый день, а уже зарождаются какие-то симпатии. Молодость! Любовь витает в воздухе.

Морена начала ходить перед выстроившимися в ряд студентами и внимательно их оглядывать. Первым делом она остановилась возле Ады и приятно улыбнулась:

— Ты бы волшебно смотрелась с моим старшим сыном. Однажды на показательное выступление я поставлю вас вместе. А сейчас вставай с Аполлоном, он тоже светленький и эффектный.

— С этим..?

— Нет, с вон тем, — издевательски ответила Морена, кивая в сторону Аполлона.

Он как раз стрелял глазками в её сторону. Мерзость-то какая! Этому смазливому бы с кудрявым дружком в вальсе кружиться, а не с ней! Очень по-эльфирийски было бы!

Лёгкими жестами руки Морена распределяла пары по росту и «цветам». Сара встала с Авеном, и они действительно смотрелись очень красиво. Сейчас, когда эти двое стояли рядом, было заметно, как чертовски они похожа на брата с сестрой: почти неразличимые цвета глаз, волос и кожи, нет выраженной разницы в росте, от обоих едва уловимый шлейф смерти. Наверняка этой идеальностью Морена особенно упивалась.

С Эросом поставили Лилит. Хотелось спросить, где логика деления на «светленьких» и «тёмненьких» не сработала — она была блондинкой, а он брюнетом. Но всё-таки сдержать язык за зубами удалось.

Эрос был только рад. Ну ещё бы нет! Лилит настоящая красотка, в которой идеально всё! Хотелось надеяться, что она оттопчет ему ноги — слишком уж раздражающе натянуто и самодовольно он улыбался. От таких парней за милю веет самовлюблённостью... нет, самообожествлением — это совершенно другой уровень обожания себя. И эту корону очень хотелось сбить — дело принципа.

Зал для танцев находился в самом конце восточного крыла главного корпуса и располагался на углу, а потому высокие вертикальные окна здесь были сразу по две стены, впуская много света. Он оказался просторнее, чем выглядел с улицы, с высоченным потолком. В углу стоял рояль, за которым сидел немолодой пианист, не проявляющий абсолютно никакого интереса к студентам.

Балы в Тенебрисе устраивали часто — это было одно из любимых развлечений местной аристократии, где молодым часто подыскивали подходящую партию, леди могли похвастаться умениями своих портных и щедростью мужей, а джентльмены без особого привлечения внимания обсудить насущные вопросы.

Конкретно в Академии они проводились дважды в год — в Ночь Ритуалов и на окончание года. На первый праздник студентам разрешалось уезжать домой, а второй устраивался скорее для родителей. На балу в честь окончания года студенты демонстрировали знания, которые получили в процессе учёбы: проводились соревнования по выездке и конкуру, показательная магия, концерт, организованный самими студентами. Он проводился сразу после окончания всех экзаменов в начале июня, после чего разрешалось покинуть Академию.

— Сегодня мы погрузимся в прекрасный мир меридионского вальса — танца, который сочетает в себе грацию, элегантность и утонченность. Он исполняется в медленном темпе и требует от вас не только физической подготовки, но и умения передать атмосферу романтики и изысканности. Обратите внимание на вашу осанку: спина прямая, плечи расслаблены, а голова высоко поднята. Ваши движения должны быть плавными и уверенными, чтобы создать впечатление лёгкости и воздушности. Вальс — это не просто шаги, это рассказ, который вы передаете через каждое движение. Не забывайте о взаимодействии с партнером: поддерживайте зрительный контакт, улыбайтесь и выражайте эмоции. Ваши руки должны быть мягкими, но уверенными, создавая гармонию между вами и вашим партнером. Итак, давайте начнем с основ: шаги вальса — это три такта, и каждый из них должен быть чётко обозначен. Мы будем работать над тем, чтобы ваши движения были слаженными и синхронными. Помните, вальс — это не только танец, но и искусство общения. Позвольте музыке вести вас.

От всего описанного хотелось закатить глаза так, чтобы они сделали полный оборот вокруг своей оси, но Ада себя сдержала... Пока что. Пока рука Аполлона не опустилась на её талию, как Морена показывала на примере другой пары. Да кем он вообще себя возомнил, чтобы трогать её! Ещё и улыбался так... Он говорил что-то про то, что танцует вальс не впервые, но Ада плевать хотела. Она очень горько жалела о том, что пока не обзавелась наручными часами, потому что в этом зале их не было над дверью.

Морена бегала от пары к паре, тактично поправляя каждого, отмечая старательность и ошибки, даже хваля кого-то.

Лучше всех себя показывали Эрос и Лилит. И если у неё опыта точно не было, то по этой фее видно — он знал, что делает, и уверенно вёл партнёршу за собой. Лилит же лишь следовала, отдавшись музыке, которую играл пианист. Она искренне наслаждалась процессом. И даже ни разу не наступила ему на ногу! Или, во что больше хотелось верить, Эрос просто не подавал виду, потому что это ниже его достоинства, а на самом деле пальцы ног были уже синие.

Больше никто особенно не отличался: у кого были проблемы с ритмом, у кого с синхронностью... Всё-таки, они только начинали и впереди была долгая работа.

Раз в десятый Морена подошла к Аде и Аполлону. Тяжело вздохнула:

— Милая, расслабься. Выдохни. Ты не на боях без правил, никто на тебя нападать не будет. Это же вальс.

«В гробу я вашу романтику и грацию видала, лучше бы бои без правил», — хотелось ответить ей. Но вместо этого вышло безэмоциональное:

— Я стараюсь.

— У нас всё получится, просто не сразу, — сказал Аполлон.

Его уверенное «у нас» только нервировало.

Сара относилась к танцам намного спокойнее и совсем не вела себя странно, приняв для себя то, что это просто урок, как и все остальные. Конечно, столь тесное взаимодействие с мужчиной смущало, притом сильно, но это лишь временное неудобство, к которому вскоре удастся привыкнуть, как и к множеству других перемен в жизни. Авен думал так же.

Их танец практически не попадал в ритм, но, на удивление, практически сразу стал относительно синхронным — их движения согласовывались сами собой. Между ними витало что-то едва ощутимое, похожее на табачный дым и щекочущее нос — горьковатый привкус смерти, проявляющийся прозрачной дымкой, которую сложно разглядеть. Быть может, именно он их и вёл.

— Ты танцевал раньше?

— Разве что куражился с бродячими мальчишками под игру бродячего музыканта на дудке. А ты?

— Бывало. Я пробовала научиться сама по книжкам. Хотя получалось плохо.

— У вас не учат женщин танцевать?

— Учат. Но ко мне никто учителей не приглашал, они ни за какие деньги не хотели входить в Сушумну.

— А что насчёт родственниц? У вас ведь тоже большая семья?

— Большая. Только и они входить в мир мёртвых желанием не горели. Не боялась меня посещать только мать, но у неё всегда было очень много работы. Так что главным моим учителем были книги.

Тихий разговор они поддерживали, а вот зрительный контакт — нет. Морена сделала по поводу этого несколько замечаний, но лучше становилось только на первые несколько секунд, а затем оба снова отводили глаза в сторону. Ходили легенды, что взгляд того, в ком течёт сила смерти, может свести с ума. Может, это и вправду так и контакт физически сложно выдержать?

Три громких хлопка.

— На сегодня закончим. Довольно неплохо для первого занятия, но всем вам не хватает лёгкости и точности. Сразу скажу, что здесь мы собираемся только для отработки, непосредственно, танца. Растяжкой и укрепляющими упражнениями вы занимаетесь самостоятельно. Я уже сказала, кому и на что обратить внимание. Свободны.

Только прозвучало последнее спасительное слово, Ада сбросила с себя руки Аполлона и вперёд всех, расталкивая одногруппников, вышла в коридор, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не хлопнуть дверью. Это было даже хуже, чем астрономия.

Сара проводила её взглядом и хотела пойти следом, но остановилась, чтобы попрощаться с Авеном:

— Может, позанимаемся дополнительно в субботу вечером? По крайней мере, поучиться считать можно.

На её губах проявилась слегка смущённая улыбка, которой невозможно было не ответить.

— А почему вечером?

— Сюда попадают закатные лучи. Красиво.

— Да ты романтик.

— Романтичнее, чем ты думаешь!

После этого занятия Аде хотелось помыться. Она почему-то чувствовала себя обплёванной, униженной, просто втоптанной в грязь. Сама не понимала, почему, но это ощущение не покидало. Аполлон не позволял себе ничего лишнего, не делал никаких непристойных предложений, но было в его жестах и взгляде что-то, за что хотелось ударить. А ведь он эльфириец, наследный принц и пока что не имел невесты. Это один из претендентов в её женихи! Если об этом задуматься, то желание его убить становится ещё сильнее.

Студентов в коридорах уже почти не встречалось. Ада была уверена, что на танцах их неплохо так задержали, потому что невероятно хотелось есть, а значит время ужина давно наступило. Все её одногруппники пойдут в столовую... Но, несмотря на голод, ей туда идти не хотелось. Первым делом в душ.

Из комнат в общежитии слышались споры, смех, из одной проклятия оккультизма — эту дисциплину особенно презирали, в основном из-за того, кто её вёл — из-за Кали.

Кто-то играл в запрещённые карточные игры. Из настольных допустимыми считались только шахматы, нарды, шашки и прочие, традиционно не считающиеся азартными, но студентам, в большинстве своём, дел до правил не было.

Масляные картины и угасающие лучи солнца, пробивающиеся в окна, украшенные комнатными цветами, проносились мимо, и без того тихие звуки смешивались в один...

Ада и сама не помнила, как оказалась в душе. Но он определённо привёл её в чувства. Почти холодная из-за высокой вечерней нагрузки на трубопровод, вода стекала по волосам и спине, падала на каменную плитку.

Глубокий вдох. Медленный выдох... Амон бы сказал, что стоит меньше переживать из-за мелочей, которые ни на что не влияют.

Когда она вышла из душа, Сара уже вернулась в комнату. Переодеваться она не спешила и сидела на кровати, болтая ногами и хитро улыбаясь. На мгновение Аде даже показалось, что перед ней другой человек — слишком уверенной и живой она выглядела. Это танцы так энергией зарядили?

— Я хочу тебе кое-что показать.

— М? Сейчас? Надеюсь, там будет еда?

Она махнула рукой в сторону стола, на котором красовался горячий курино-сырный бутерброд.

— Хватай его и пошли со мной.

— Куда?

— Не задавай вопросов! Тебе точно понравится!

Вскоре они уже шли по холодному саду, а Ада думала о том, что стоило хотя бы замотать мокрые волосы в сухое полотенце, и дожёвывала бутерброд — собственно, за него она и была готова идти куда угодно. Сара держала в руках ажурный фонарик, в который вставлялась небольшая круглая свеча, и осторожно шла по узким выложенным камнем тропинкам. Она была похожа на кошку, крадущуюся вдоль стены, чтобы напасть из-за угла. Её мягкие туфли почти не издавали никаких звуков, чего не скажешь про сапоги Ады, топот от которых слышно ещё от ворот Академии. Или дело просто в том, что грация — не её?

— Слушай, куда мы всё-таки крадёмся?

На вопросы Сара не отвечала, но всё стало понятно, как только они упёрлись в железные ворота, от которых веяло свежими чарами.

— Здесь магический замок?

— Уже взломанный.

— Откуда ты знаешь? Сама его взломала?

Сара тихо засмеялась и покачала головой:

— Я уже говорила, что из меня весьма посредственный маг. Кто-то со старших курсов взломал.

— А ты откуда знаешь?

— Случайно подслушала разговор об этом в столовой.

— Так уж случайно?

Она хмыкнула в ответ и легонько толкнула калитку, которая даже не скрипела — часто смазывают.

— Мы в оранжерее Академии. Точнее, в уличной её части. Внутрь попасть было бы сложнее.

Мир уже погрузился в сумерки, разглядеть цветы было непросто. Дул пронизывающий, хоть и не сильный, ветер. В постепенно увядающей и местами уже пожухлой траве ещё можно было услышать сверчков, поющих последние оды уходящему лету.

— И зачем мы сюда пришли? Почему оранжерею вообще запирают?

— Потому что из некоторых растений, которые здесь есть, можно делать вещества, изменяющие сознание и дающие чувство эйфории. Особо одарённые студенты знают, как их готовить, так что проще всего запереть ворота.

— Ты хочешь подзаработать денег и сделать меня соучастницей? — рассмеялась Ада.

— Я хочу показать тебе то, что ты не забудешь никогда в жизни. Ты ушла расстроенная с танцев. Не знаю причин и подробностей ваших с Аполлоном отношений, но поднять тебе настроение захотелось.

Прокравшись через густые и колючие кусты шиповника, с которых уже сыпались созревшие плоды, они, наконец, выбрались туда, где можно было бы встать в полный рост, но Сара не позволила и только присела ниже, продолжая скрываться в кустах.

— Сара! Это...

Здесь было совсем не так темно, как в остальной части сада, и даже фонарик казался ненужным. Прямо в центре поляны, склонившись над ручьём, росло дерево, напоминающее иву: не слишком высокое, с длинными свисающими лозами, почти достающими до земли. Но самым удивительным было то, что они светились! По-настоящему светились фиолетово-голубым светом!

Сара приставила к её губам палец и шёпотом объяснила:

— Это «северная мечта» — крайне редкое дерево, встречающееся только возле одного единственного озера в тайге. То, что оно смогло вырасти здесь... это настоящее чудо! Его листья, собранные в период цветения, используются в приворотных зельях и сильных обезболивающих средствах. А цветёт оно только в первую неделю осени.

— Давай посмотрим поближе.

Вместо ответа Сара крепче сжала её руку и кивнула в сторону. Они были здесь не одни. Совсем неподалёку, возле этих самых кустов шиповника, был расстелен клетчатый плед, на котором расположились Амон и Морена. Они негромко разговаривали о чём-то, что нельзя было разобрать, но это определённо был вельскардисский язык.

В их корзине для пикника виднелись булочки, и Аде было сложно сдержать себя, чтобы не выйти и не попросить поделиться, но, даже если не брать в расчёт правила, прерывать их встречу, похожую на свидание, не хотелось, как и странную прогулку с Сарой.