Тёмные воды

Я уставшим комком ввалилась в квартиру по Академика Анохина, в однушку, пропахшую чабрецом и дымом от благовоний, берлогу шамана, в которую я как-то незаметно для себя перебралась, когда у нас всё... началось. Сейчас она уже казалась родной. Переступая порог, я привыкла оставлять снаружи тревоги и неурядицы. На этот раз думать о случившемся и вовсе не хотелось: ни о маленькой ссоре с заклинателем духов, ни о том, что произошло после. Меня уже переполняли мысли о тёплой ванне, о чае с вареньем, о том, что завтра наконец каникулы. А это значит, можно будет вырваться из суеты и просто пожить не спеша, наслаждаясь летом. Спать до обеда, торчать в парке, встречая закат и мужественно отбиваясь от комаров, целоваться в лифте, и у подъезда, и на кассе в местном Ашане. И вообще везде.

Я кинула рюкзак в угол, и вдруг поняла, что меня встречает тишина. Гулкая и отрешённая. Дома никого нет. Который час, я не могла узнать, но и без того ясно было, что не ранний: достаточно кинуть беглый взгляд за окно, туда, где плотной вуалью укутывала город первая июльская ночь. И какие онгоны носят этого шамана в такую темень? Хотя какие-то, может, и носят, это ж Будаев. Пора привыкнуть к его милым странностям.

Словно в ответ на мои мысли на площадке вновь загрохотал лифт, и через секунду на пороге своего дома появился Кирилл Будаев, весь какой-то взъерошенный.

– Ты где ходил так поздно? – спросила я, глядя на него во все глаза из тьмы коридора.

Выглядело, должно быть, жутко.

– Шутишь, что ли, сейчас? Тебя искал! – тот всплеснул руками, – Ты куда пропала? И телефон отключен, не дозвониться!

– Нда, – я с сомнением покосилась на погасший экран, по которому теперь ещё и трещина ползла. – Батарейка села. Извини.

Ты пытался, Кирилл, я знаю. Это меня и спасло.

Заклинатель, не глядя, запер за собой дверь с усталым вздохом привалился к ней спиной.

– Ты знаешь, хочется казаться большим и сильным взрослым, который контролирует свои эмоции, – пробормотал он, глядя в пустоту перед собой. – Но если честно, я чуть с ума не сошёл.

– Погоди, Кирилл. Но тебе ведь телефон не нужен, чтобы знать, где я, – взглядом указала на медное шаманское зеркало толи, болтавшееся на тесёмках поверх рубашки.

Как зеркало, оно отражало удары в самое ранимое место – душу заклинателя. Как зеркало, оно показывало шаману скрытое от глаз обычного человека.

– В том-то и дело, что я тебя не почувствовал, – грустно, словно извиняясь, проговорил Будаев. – Будто тебя и не было. Ни в Среднем мире, ни в Нижнем, вообще не было. Нигде.

Я так испугался! – на последней фразе голос его дрогнул.

Кирилл порывисто притянул меня к себе, обнял. Я почувствовала как он медленно, с облегчением выдыхает.

– Я не хотела тебя пугать, – прошептала неразборчиво, вжимаясь щекой в его плечо. – Давай поставим чайник и я всё тебе расскажу. Ладно?

– Угу. Прости меня за сегодняшнее.

– И ты меня, – пальцы как-то сами собой опустились на его спину, сжали мягкую ткань рубашки. – Прости, за то что так напугала.

Никто из нас не спешил ставить чайник. Мы так и стояли посреди коридора, прижавшись друг к другу, слушая медленное размеренное дыхание. И это было хорошо. Можно было больше не притворяться ни серьёзной старостой, ни жуткой носительницей страшного дара, никем вообще. Просто постоять вот так, в тепле, носом уткнувшись заклинателю в ключицу.

Идиллию прервал оглушительный грохот из шкафа. От неожиданности мы отскочили в разные стороны, переглянулись.

– По барабашкам у нас сегодня, кажется, уже перебор, – нервно усмехнулась я, закусывая губу.

Кирилл медленно приблизился к шкафу и резким движением дёрнул дверцу на себя.

На полке, щурясь, сидел лис Банхар. Это был его старший дух-помощник, ему подчинялись все остальные онгоны, а сам Банхар подчинялся лишь Кириллу. Хотя зачастую так выходило, что и заклинателем этот лис умудрялся командовать.

Вот и сейчас, обернув хвостом лапы, он словно бы невзначай заметил:

– Пора тебе делать новый бубен, Кирилл.

– И старый вроде бы ничего, – шаман механическим движением захлопнул дверцы прямо перед лисьим носом, и вдруг лицо его изменилось. – О нет, – пробормотал он, прикрывая ладонью рот. – Нет-нет-нет-нет.

– Ты чего? В чём дело?

Заклинатель замялся, будто не хотел говорить. Потом решительно выдохнул, улыбаясь беспомощно своим мыслям. Его дорога в одиночестве закончилась, он уже решил, что хочет связать свою жизнь со мной. А это значит: никаких секретов.

Я беру его руки в свои, и он объясняет, что ему предстоит.

Объясняет, что новый бубен означает новое шаманское посвящение. Это будет у него уже второе. Первое было в пятнадцать. Кирилл прошёл его на Ольхоне, в сердце Байкала, там, где по легенде когда-то давно появился первый бурятский шаман.

Шаманское посвящение – штука не из приятных. Духи рода заживо разрывают тело заклинателя на кусочки и разбрасывают их по дорогам Нижнего мира, там, где ходят духи болезней. Они перед таким устоять не могут – это для них главное лакомство, самое желанное угощение. И когда дух пожирает часть тела шамана, у такого духа появляется перед шаманом должок, что весьма сподручным бывает при лечении. Так что чем больше кусочков выходит, тем лучше. Побольше будет должников.

Потом шаману делают новое тело, сильнее и лучше прежнего. Чтобы мог исполнять свой долг, камлал хорошо и выдерживал длительные путешествия в Верхний и Нижний мир: искать потерянные души, провожать умерших к новому пристанищу, делать подношения богам, чтобы те благоволили смертным.

За всю жизнь шамана посвящений бывает либо одно, либо три.

Это второе. Значит, будет и третье. «Ну, если доживу», с печальной улыбкой добавляет Кирилл.

– И что теперь? – я заглядываю ему в глаза, стараясь не казаться обеспокоенной.

– Что теперь... – повторяет он эхом, оглядываясь на шкаф, будто там, за деревянной створкой, всё ещё сидит Банхар.

С ним не поспоришь. Кирилл вздыхает и переводит усталый взгляд на меня. – Глянешь билеты до Иркутска?