Штиль

Вкус сигарет, «Маунтин дью», вина и бальзама для губ.

6 июля. Комната 17А.

Свет снаружи ещё мягкий, неслепящий, но тёплый — он проникает через жалюзи, оставляя полосы на простынях. Комната пахнет жарой: старым деревом, подогретыми стенами, пыльным пластиком и чужими телами. Кто-то ворочается на соседней койке — Лоу. Без звука, но под одеялом, тень её локтя цепляется за край кровати. В ногах Эл — свернувшаяся, с одной ногой, свесившейся наружу, спит в футболке, которой явно не хватало длины. Тея — не двигается. Как будто её и не было.

Несса лежит на спине, глаза открыты. Сначала просто смотрит в потолок. Как будто не решается повернуться. Как будто, если сделать одно резкое движение — что-то начнёт рушиться. Из того, что она только вчера с трудом собрала обратно.

Она встаёт — тихо. Даже ступни старается ставить боком, по-плоски, чтобы не скрипнул пол. Но он всё равно выдает её: короткий звук под пяткой, будто кто-то цокнул языком. Эл морщится, но не просыпается. Лоу поворачивается на бок, спрятав лицо в подушку. Всё нормально.

Несса накидывает старую чёрную футболку — ту, в которой ходит на завтрак, и подходит к раковине. Зеркало мутное, отпечатки чужих пальцев по краям. Она смотрит на своё отражение: волосы растрёпаны, в уголках глаз — тени от невыспанности, угол губ чуть распух, как будто прикусывала во сне. Она проводит рукой по щеке — просто чтобы напомнить себе, что она здесь. Не в письме Сплетника, не в кабинете у Хокинса, не в разговоре с Луисом, не на лавке с Карлом. Здесь. Утро. Хиллстоун.

Вода холодная — не бодрит, а щёлкает по коже. Несса подставляет лицо, проводит мокрой ладонью по шее. Ничего не меняется. Внутри — всё ещё то же.

На полу возле Лоу — кеды. Рядом тетрадь, раскрытая. Несса бросает взгляд — наугад. Рисунок. Тонкие линии, недоконченный профиль. Может, Эл рисовала. А может, кто-то вырывал лист, и не стал до конца рвать.

Стук в дверь.

— Подъём, девочки! Завтрак через двадцать минут!

Куратор. Голос его дежурный, усталый, как будто он и сам бы хотел проспать до обеда. За дверью слышны шаги — в соседних комнатах кто-то уже просыпается, матерится, умывается, ищет носки.

Лоу что-то бормочет, переворачиваясь на живот. Эл медленно поднимает голову, замирает, будто не верит, что уже утро.

— Вставать будем или притворимся мёртвыми?

— Притворимся. Минут десять. Потом воскреснем. И умрём снова. – Бурчит Лили в подушку.

Несса кивает — почти улыбается. Почти. Потом всё-таки достаёт шорты и натягивает их. Ловит взгляд Эл, всё ещё сонный. Девочка ничего не говорит, но немного качает головой. Как будто между ними короткий сигнал: «Я не спала». Или «Я помню». Или «Держимся?».

На столике — бутылка воды, начатая пачка жвачки, лежит раскрытая баночка теней, чёрных, с блёстками. Несса смотрит на неё, но не трогает. Ни к чему сейчас. Ни к чему быть заметной. Сегодня лучше раствориться. Стать прохожей. Не целью.

Завтрак.
Коридор в корпусе — тесный, воздух в нём стоячий. Запах — как будто мокрые полотенца сушат в микроволновке. Вылетают из комнат разом, кто в тапках, кто в кедах без шнурков, кто с щёткой в зубах. Несса идёт с Лоу — молча, синхронно, плечо к плечу. Эл чуть сзади, на ходу завязывает волосы в узел. Никто не говорит. Даже Лоу, обычно та, что первую затевает болтовню, идёт с застывшим лицом. Несса ловит на себе несколько взглядов — не злых, скорее, осторожных. После истории с флешкой все начали смотреть как-то иначе. Будто в ней что-то активировали.

На входе в столовку стоит куратор с деревянным лицом, механически считает проходящих. Где-то за спиной раздаётся чей-то голос:

— Эй, Несс, не забудь поставить мне в очередь, а?

Она не оборачивается. Голос вроде знакомый, но — лишний. Слишком бодрый. Лишённый понимания, что её мир накануне дёрнуло за волосы и опрокинул.

Завтрак — как всегда: поднос, пластик, каша, варёное яйцо, две тостовые корки, компот, будто разбавили чужой кровью. Лоу берёт поднос, плюхается за стол в углу, откуда видно вход. Эл садится рядом, Несса — через одну, оставляя между собой и Лоу пустое место.

— Он не выйдет сегодня. Не сразу, по крайней мере. Он — как черепаха, когда его пробивает. – Лоу, почти шепчет.

— Кто?

— Луис. Ну... Ты же знаешь.

Несса опускает взгляд. Вилкой ковыряет белок яйца, будто там можно найти объяснение. Она не отвечает. За спиной кто-то хихикает. Тонко, сдавленно. Девочки из 18С — за другим столом, явно с новой партией слухов. Несса чувствует спиной их язык.

В столовую заходит Карл. Останавливается, осматривает помещение как бы между прочим, взгляд скользит по Нессе, не останавливается, но она это чувствует. Идёт к дальнему столу, кивает кому-то. Потом всё же бросает взгляд через плечо, быстрый, не требующий ответа.

— Опять начнётся. – Говорит Эл.

— Что?

— День. Очередной. В котором кто-то скажет, что знал всё с самого начала, а кто-то получит по зубам за то, что молчал.

— А по мне так нормально. Всё крутится, все на взводе — значит, живы. – Усмехается Лили, пожевывая тост.

В этот момент у входа появляется куратор — не тот, что стоял на входе, а другой. Моложе. С папкой в руке. Он подзывает Нессу.

— Холл. С тобой хотят поговорить. Быстро, пожалуйста.

Лоу и Эл вглядываются в неё, как в фотографию, на которой только что проявилось что-то непонятное. Несса медленно встаёт. Становится ясно: завтрак — только вступление. Дальше будет. Дальше начнётся.

Куратор — тот самый, который иногда бывает не совсем мразь, молодой, немного сутулый, с вечно синими кругами под глазами. Он не ведёт Нессу в кабинет. Он просто отводит в тень, за угол столовой, где гудение людей приглушено, и можно услышать даже, как шуршит в траве муравей.

— Не волнуйся. Это не вызов. – Пауза, короткий вздох. — Просто... кто-то передал это лично для вас, девочки. Только для вашей комнаты.

Он достал сложенный вчетверо лист бумаги.

— Мы... не знаем, кто это оставил, но решили, что лучше вручить напрямую. – Ещё пауза. — Не читай тут. И, пожалуйста, — он делает шаг назад, — никому не показывай. Ни кураторам, ни... никому.

Он уходит быстро, будто боится остаться с ней дольше положенного. Несса остаётся одна, с тонким квадратом бумаги в пальцах. Он кажется тяжёлым, как камень. Сжимает. Прячет в карман шорт, идёт обратно, но уже не в столовую — к корпусу.

Проходя мимо кустов, сталкивается с Карлом. Он, кажется, специально поджидал. Стоит, прислонившись к стене, грызёт зубочистку. Без сигареты, но запах табака всё равно рядом — въевшийся, родной, как будто часть него самого.

— Ты куда пропала? Я думал, ты вышла за мной.

— Меня отозвали. Думали, что я захочу почитать что-нибудь интересное. – Несса ответила ровно, сжимая конверт.

Он смотрит на неё с прищуром, будто пытается считать, что там у неё внутри. Она опускает взгляд, не выдерживает — и одновременно хочет, чтобы он заметил, как ей тяжело.

— Что это было?

— Записка. Только для нас. Для 17А.

— Сплетник? – Добавил Карл уже тише.

Она кивает. Он выдыхает, но не удивлён. Он уже давно понял, что Сплетник — не шутка.

— Тебе нормально? – Вдруг спрашивает он.

Она не отвечает. Плечи её чуть дрожат, будто от простуды. И тогда он подходит ближе, почти беззвучно, кладёт руку ей на плечо. Просто. Без слов. Несса не вздрагивает, не отстраняется. Но и не смотрит на него.

— Всё это... оно не кажется тебе... каким-то странным?

— Здесь всё странное. Просто у нас память длиннее, чем у остальных. – Карл отвечает спокойно.

Они стоят так секунд двадцать. Потом Несса делает шаг в сторону.

— Я хочу прочитать это с девочками. В комнате.

— Я не держу.

Он остаётся на месте. Она уходит. И только когда оборачивается в конце дорожки — он всё ещё там, с тем же выражением на лице. Непонятным. Слишком ровным, чтобы быть спокойным.

Комната пахла чем-то привычным — мятным кремом Лоу, выдохшимися духами Эл, сигаретным дымом, впитавшимся в шторы. Несса прикрыла за собой дверь и оперлась спиной о неё, не сразу заговорив. Лоу сидела на своей кровати с подогнутыми ногами, в руках держала книжку, но не читала. Эл перебирала записки в дневнике, почти не поднимая глаз.

— Нам кое-что передали, — тихо сказала Несса, доставая из кармана сложенный лист. — Сказали, только для нас троих.

Лоу сразу опустила ноги, Эл застыла. Несса подошла к столу, аккуратно развернула лист. Бумага пахла чем-то приторным, как будто кто-то сбрызнул её духами — слишком сладкими, чужими. Внутри — короткий текст, чёткий, без украшений.

«Тебя сняли. Карла тоже. С флешки. Вас двоих. Осторожнее.
Это не первый слив, но может быть последним.

– С.»

Несса молчала. Её пальцы дрожали, но не от страха — от какого-то странного чувства внутри, как будто вся кровь ушла в пятки. Лоу взяла бумагу, перечитала и выдохнула:

— Нас... сняли? Что, блядь? Кто?

Эл всё ещё сидела с дневником на коленях, но взгляд у неё стал острым, сосредоточенным. Она встала, подошла ближе, склонилась над текстом.

— Карла тоже. Это значит... — Эл обернулась на Нессу. — Это та ночь?

— Видимо, — сказала Несса глухо. — Никому ничего нельзя говорить. Ни про флешку, ни про... это. Ни слова.

— Кто вообще мог нас снять? — прошипела Лоу. — Это что, шпион какой-то? Мы ж никого рядом не видели.

— Вот именно, — отрезала Несса. — Я не знаю, кто это. Но, мне всё больше кажется, что кто-то рядом. Не снаружи.

Они переглянулись. Эл чуть качнула головой, будто отгоняя мысли. Лоу сцепила руки в замок, щёлкнула пальцами.

— Я убью, если узнаю, кто это.

Несса свернула бумагу, спрятала её обратно в карман. Лёгкая дрожь всё ещё сидела в плечах, как холод после купания.

— Не надо эмоций, — тихо сказала она. — Если они играют с нами, нам нельзя играть по их правилам.

Лоу кивнула. Эл — тоже. В комнате снова стало тихо, как будто всё затихло в ожидании следующего хода.

День. Дневные активности.

На площадке стояло полуденное солнце, и сетка, провисшая между двумя алюминиевыми стойками, казалась почти белой от света. Песок под ногами был горячим, но не обжигающим — терпимый, шершавый, оставляющий на щиколотках следы от ударов. Куратор Блэр, размахивая журналом, распределяла участников: было решено сыграть в микс — мальчики и девочки, без деления по отрядам.

— Команда А — Карл, Райдер, Кейси, Николь, Мел, и Холл, — отстранённо пробормотала Блэр, и Несса коротко кивнула, сжав пальцы.

Она перекинулась взглядом с Лоу, которая закатила глаза и отвернулась, — с утра между ними повисло молчание. Эл стояла рядом, вытягивая ворот майки, как будто от жара душно дышалось.

Карл подошёл к ней на линии, будто случайно заняв место рядом. Наклонился вперёд, в сторону мяча, но заговорил шёпотом:

— Это про тебя было?

Несса быстро взглянула на него. Карл смотрел прямо перед собой, будто не задавал вопроса вовсе.

— Записка? — уточнила она, будто между делом. — Да. Про меня. Ну, и про тебя.

Он коротко хмыкнул, подкинул мяч, отбил. Несса едва не пропустила подачу, но каким-то чудом дотянулась и перекинула обратно.

— Нам надо поговорить, — бросила она вполголоса, будто отрывочно, пока кто-то с их стороны подавал заново.

Карл не ответил, но лёгкий кивок головы — почти незаметный — сказал: понял.

***

До обеда оставался час, когда Луис поймал её у входа в здание — с сигаретой за ухом, с прищуром, с каким-то нервным напряжением в челюсти.

— После еды — в лес, — коротко сказал он. — Проверим флешку. Ты, я и Карл. Без остальных.

Несса приподняла брови, чуть дернулась, но не стала спорить. Луис уже разворачивался, будто дальше ничего обсуждать не нужно. Пауза повисла. Она хотела сказать, что всё сделала как надо. Что закопала аккуратно, глубже, под старым корнем, как и договаривались. Но он не дал ей слова.

— Если просрали, я тебе лично это припомню, — бросил он, даже не оборачиваясь.

Позже, когда солнце чуть ушло за вершины деревьев, они втроём свернули с основного маршрута, будто просто пошли на прогулку. Несса шла последней, чувствуя, как руки стали липкими от напряжения. Под ногами хрустели ветки, земля под тяжестью ботинок отзывалась глухим звуком. Они дошли до старого дерева, что стояло на отшибе — тот самый ориентир.

Карл встал в стороне, озираясь. Луис почти сразу опустился на колени, начал рыться в земле — быстро, нервно, словно знал, что что-то не так. Несса застыла рядом, и сердце её забилось громче обычного.

Прошло несколько секунд, потом минуту. Луис выругался.

— Здесь. Должна. Быть, — процедил он, отбрасывая землю в сторону. — Ты ж говорила — ты спрятала.

— Да, — тихо сказала Несса. — Я спрятала. Как мы договаривались. Вечером пятого. Никто за мной не шёл, я проверила.

— Ну тогда где она, мать твою?! — рявкнул он, резко обернувшись. — Тебе же было сказано — не отсвечивать. Не делать резких движений. Ты должна была просто положить и уйти. Всё!

Карл шагнул ближе, встал между ними.

— Лу, хорош, — бросил спокойно, но жёстко. — Она сказала, что сделала всё, как надо.

— Ага, как надо, — Луис зло засмеялся, вытирая руки о штаны. — Да, только теперь у нас на руках жопа, потому что если кто-то эту флешку нашёл... Всё. Слив. Точка. Нас закроют.

Несса стояла, опустив глаза. Горло будто пересохло, но она не могла позволить себе ни слёз, ни оправданий. Всё было правильно. Она точно знала — никто не следил, она сделала всё чётко. Но сейчас — пустота. И обвиняющий взгляд Луиса жёг сильнее, чем июльское солнце.

Комната мальчиков.

Комната была душная. Форточка распахнута, но воздуха будто не прибавилось. Луис метался туда-сюда, в руках зажигалка — он щёлкал крышкой, снова и снова, не зажигая пламя. Тайлер сидел на подоконнике, ноги на батарее. Райдер развалился на кровати, закинув руки за голову, будто ему всё это только забавляло.

— Её не было, — резко повторил Луис, будто кто-то из них сомневался. — Я перелопатил всё. Мы же сами прятали. Я там был. Карл был. Там, блядь, нет ничего. Ни флешки, ни следов. Только земля как будто... утоптана.

— Может, звери выкопали, — лениво предположил Райдер.

Луис сверкнул на него глазами.

— Сука, звери. Серьёзно? Ты видел когда-нибудь енота, который крадёт флешку? Её выкопали. Человеком. Знали, где искать.

— Ну, а чё ты на неё гонишь? — Карл поднял глаза, сидя на своей койке. — Она сделала всё как надо. Мы сами говорили — перепрятать вечером. Она и сделала.

— Сделала, ага. Так "сделала", что нас сейчас, возможно, уже кто-то пасёт по камерам, — зло бросил Луис. — Мы с тобой, Карл, всё обошли. Ночью. Без шума. А теперь вдруг на этом месте, через день — ничего нет.

— Может, кто-то из "своих" проболтался? — предположил Тайлер. — Или вы просто, ну... светились.

Луис резко повернулся.

— Она одна шла. После отбоя. Без прикрытия. Это был риск. Мы договорились — незаметно. А теперь в нас могут ткнуть первыми.

— Ты сам сказал: мы ей доверяем, — напомнил Карл. — Значит, доверяем. Она бы не просрала специально. Не такая она.

— А может, наоборот, слишком тихая, — вставил Райдер. — Эти вот — молчаливые. Никогда не знаешь, что у них в голове.

— Знаешь, что у тебя в голове, Райдер? Воздух. Идёшь ты на хрен, — устало бросил Карл. — Мы либо ищем, кто это сделал, либо валим отсюда, пока всё не всплыло.

Луис остановился у стены, откинулся лбом к штукатурке, зажмурился. Несколько секунд — тишина.

— Если найдут, — выдавил он, — нам хана. Мне — точно. Вы, может, ещё соскочите. А мне — рецидив, мать его.

— Не найдут, — твёрдо сказал Карл.

— А если уже нашли? — Луис смотрел прямо на него, взгляд чуть дрожал. — А если это уже у директора? Или у кураторов? Мы что тогда будем делать? 

Карл откинулся на спину, заложил руки под голову. Глаза на потолке.

— Тогда... — он медленно выдохнул, — тогда надо будет взять инициативу в свои руки.

— То есть?

— Я ещё не знаю. Но мы выясним, кто её выкопал. И зачем.

Молчание. Потом Райдер насмешливо фыркнул:

— Ага. Шерлоки хреновы. Без одной улики, без понятия, кто мог проболтаться. Удачи.

— Можем начать с того, кто знал о перепрятке, — вставил Тайлер. — Не так уж много народу, да?

— Только свои, — тихо ответил Луис.

В комнате повисла пауза. Кто-то прошёл мимо двери — голоса в коридоре, потом тишина. Райдер потянулся, зевнул.

— Ладно, мне на толчок и за водой. Иду?

— Ага, — кивнул Тайлер и поднялся тоже. — Воздуха хапну. Тут как в собачьем вольере.

Они вышли. Щёлкнула дверь. Остались только Карл и Луис. Тишина будто стала глухой. Карл молча потянулся к тумбочке, достал пачку мятых "Pine Mist". Секунда — и уже горит сигарета. Он затянулся, взгляд в окно.

Луис стоял, облокотившись о шкаф. Долго молчал, потом тихо сказал:

— Зря ты так.

Карл не обернулся:

— Что именно?

— Впрягаться за неё. На людях. Прямо при всех.

Карл выдохнул дым, чуть усмехнулся — не весело, скорее с усталостью.

— А ты зря на неё сорвался.

— Я нервничаю, — глухо бросил Луис. — Ты думаешь, мне по кайфу её срывать? Это всё пиздец как серьёзно.

— Я знаю.

Луис прошёлся до окна, встал сбоку от Карла. Полминуты — тишина. Только дыхание и редкое потрескивание сигареты. Луис скошенным взглядом посмотрел на Карла.

— Чё ты вообще за неё так держишься?

Карл бросил взгляд в сторону. Не ответил сразу. Сделал ещё одну затяжку.

— Потому что она держит. Когда все остальные, вроде тебя, срываются.

Луис усмехнулся — коротко, с перекосом губ, не то с насмешкой, не то с чем-то похожим на уважение.

— Чёрт. У тебя, походу, романтика в башке.

Карл чуть прищурился:

— А у тебя — паранойя. Будем уравновешивать друг друга.

Они оба замолчали. Несколько секунд.

— Извинись перед ней, — бросил Карл, будто между делом. — По-своему, по-мужски. Но извинись.

Луис ничего не сказал. Просто забрал сигарету из руки Карла, затянулся один раз, выдохнул в потолок.

— Посмотрим, — сказал. И вернул её обратно.

***

На крыльце рядом с подсобкой, с краской, въевшейся в бетонные ступени, стояло металлическое ведро. Рядом валялись тряпки, губки и щётка. Нессе выдали задание — оттирать от клея и старого скотча пластмассовые контейнеры, в которых раньше носили материалы для поделок. Контейнеров было штук двадцать, и все как на подбор: с желтовато-серыми пятнами клея, с облезшими наклейками, с чужими подписями, как будто каждый из них — отголосок какого-то давно ушедшего лагерного сезона.

Несса сидела на корточках, зажав один контейнер коленями, и с усилием скребла тыльной стороной ножа затвердевший клей. Скрежет раздражал. То ли из-за того, что звук лез по нервам, то ли потому, что он идеально совпадал с её состоянием. Каждое движение — как будто по стеклу внутри неё.

Она не могла перестать думать о словах Луиса. О его тоне. О том, как он сорвался. Он ведь не просто кричал — он винил. Как будто всё, что они прятали, всё, что копили, обернулось ничем из-за неё. А ведь она сделала всё правильно, разве нет? Перепрятала по плану, следила, обернулась дважды, шла окружным путём. Но... если кто-то всё равно следил? Если кто-то уже знал? Если она действительно где-то оступилась?

Она опустила щётку в ведро и резко провела рукой по лицу — грязной, влажной, с каплей клея на запястье. В груди было ощущение сжатого кулака, как будто внутри себя она держала какой-то невидимый крик, который никак не мог прорваться наружу.

Может, она правда где-то проебалась.

Может, не досмотрела. Может, за ней следили. Может, она, в своей уверенности, просто пропустила то, что потом их всех и подставит.

Солнце било прямо в глаза, и Несса щурилась, как будто так легче было не думать. Но не получалось.

Она вспомнила о доме.

В голове всплыл младший брат, с этой своей нелепой челкой, которую всё время пытается отрастить. Сестра, которая всегда пыталась быть сильнее, чем есть. Родители — далёкие, тревожные, как сигналы, которые ловишь с перебоями. С тех пор, как она здесь, она ни разу им не ответила. Не написала даже одной фразы в ответ. Эти письма — будто в другой жизни. Как будто их присылали не ей, а какой-то другой девочке, которая ещё верила в теплоту чужих слов.

Может, она просто боится. Может, гордость — это не броня, а просто ширма. Они, возможно, переживают, сходят с ума от того, что не получают никакой весточки. Не знают, где она, как. А она — просто молчит. Зачем? Чтобы что доказать? Что не нуждается? А ведь нуждается. Очень даже.

Она потерла рукой щеку. На пальцах осталась пыль, клей и резкий запах чистящего средства. Это казалось правильным — запах, который жёг, как и мысли.

В какой-то момент ей даже стало немного стыдно. За молчание. За отказ. За то, что сидит тут, в каком-то богом забытом лагере, и всё, что может — это по кругу грызть себя, как собака собственный хвост.

Контейнер упал с её колен, звонко ударился об дерево. Несса не шевельнулась.

Она подумала, что если бы не Карл, и не девочки — Эл с её тихим взглядом и внутренней железной стойкостью, Лоу с вечными приколами и неожиданной теплотой, — если бы не они, она бы уже давно сломалась. Реально. Выгорела. Сгнила. В такой атмосфере — камеры, грязь, дурацкий порядок, сплетни, вина, тревога — можно очень быстро себя потерять.

Но они держались. Друг за друга. Хоть как-то. Хоть на нитках. Хоть зубами.

И только это удерживало. Только это и держало её на плаву.

Если бы не Карл с его странной манерой видеть чуть глубже, чем говорит. Если бы не девочки, которые, даже когда молчат, всё равно рядом — ей бы уже не было. Точнее, была бы, наверное, но не в себе. Где-нибудь в овраге — метафорически, конечно. Или и не метафорически.

Она вздохнула. Глубоко, до боли в рёбрах.

До ужина оставалось ещё полчаса. Контейнеров — штук десять. Щётка в руке — тяжёлая. А на душе — как будто свинец. Но она продолжала. Потому что если не делать — сойдёшь с ума.

Потому что если уж и держаться, то хотя бы не отпуская руки.

***

Вода в умывальнике была ледяной. Несса склонилась над раковиной, прижала запястья к холодному металлу и долго смотрела на своё отражение. Кожа чуть сероватая от усталости, уголки губ опущены, глаза — тяжёлые, будто кто-то налил туда гравий.

Она быстро умылась, смахнула воду рукавом, натянула на себя свежую футболку, перекинула волосы через плечо. Медленно вышла из ванной и вошла в комнату.

Лили сидела на кровати с подогнутыми ногами, что-то рассказывала Эл, оживлённо, с мягкой усмешкой. Эл слушала, кивала, подперев щеку ладонью. В комнате пахло клубничной жвачкой и жасмином. Была какая-то почти домашняя, тихая атмосфера — без Теи, без её колкого смеха, без напряжения в воздухе.

Несса ничего не сказала. Просто прошла, немного шаркая босыми пятками, и забралась на свою кровать. Повернулась к стене. Колени к груди. Подушка под щеку.

— Ты не идёшь на ужин? — первой заговорила Лили. Тон был осторожный, почти шёпот.

Несса не оборачивалась.

— Нет, я просто полежу. — Голос вышел с хрипотцой, как будто простуженный.

Пауза.

— Я устала, просто полежу. Если усну — разбудите, ладно?

— Хорошо, — тихо отозвалась Эл.

Несса закрыла глаза. Не потому что хотела спать, а потому что так было проще. В темноте под веками можно было хоть на секунду спрятаться от всего — от лагеря, от тревоги, от мыслей о семье, от того чувства, что где-то по пути она сама себя подставила. Можно было не видеть ни контейнеров, ни куска клея под ногтем, ни Луиса с его голосом, как заточенный нож.

Снаружи кто-то прошёл мимо, громко хлопнула дверь. Несса не вздрогнула. Просто осталась в этой своей тени, внутри, где безопаснее. И где хоть немного тише, чем в реальности.

Перед ужином.

На дорожке, ведущей к столовой, солнце било в глаза, и Несса почти щурилась. Шла чуть позади девочек. Лили что-то оживлённо рассказывала Эл, Эл кивала, тихо посмеивалась. Всё как будто по старому — обычный день, обычный лагерь, обычная ерунда. Только внутри — всё было иначе.

— Эй. — Голос позади, негромкий, чуть хрипловатый. Несса остановилась.

Развернулась. Луис. Без улыбки, руки в карманах. Карл стоял чуть поодаль, молча, будто просто решил задержаться на дорожке, но она чувствовала — он слышит.

— Я... — Луис почесал затылок, потом выдохнул. — Короче, прости. Я тогда повёл себя, как придурок.

Несса приподняла бровь. Не ожидала. Даже не знала, что сказать сразу.

— Правда, — добавил он. — Сорвался. Не подумал. Не на тебя злой был, а на всю эту хрень. Но вылилось на тебя. Не дело.

— Мда, — протянула она. — Не дело.

Он усмехнулся. Легко, криво.

— Ну, ты хотя бы не вмазала мне в ответ — уже прогресс.

— Да я подумывала, — она скосила на него глаза, уголок губ дёрнулся. — Просто подумала, что тогда Карл, наверное, добавил бы сверху.

— Ещё как, — раздалось оттуда, где стоял Карл. Луис хмыкнул, глядя в сторону, будто только сейчас заметил, что тот рядом.

— Всё, не держи зла. Лады?

Несса кивнула. Чуть. Сдержанно. Но достаточно, чтобы Луис понял: проехали.

Ужин.
Запах был необычный — что-то мясное, насыщенное, почти ресторанное по меркам лагеря. Даже Эл, которая всегда ела с вежливым безразличием, оживилась.

Сегодня на ужин были сочные куриные стрипсы, картошка по-деревенски, салат с нормальной заправкой (не водой!), а в конце — маленькая шоколадка на каждого. Настоящая шоколадка. Несса крутила её в руках, как будто это был билет на поезд, увозящий куда-то подальше.

Парни подошли ближе, с подносами. Луис сел рядом с Лили. Карл — чуть в стороне, но с той же стороны стола, где сидела Несса. Он ел молча, но время от времени смотрел на неё — пристально, изучающе. Она знала. Чувствовала затылком, шеей, внутренним барометром.

Играла в нормальность. Откусывала картошку, улыбалась на реплику Лили, даже облизала ложку после шоколадки. Не хватало только воздушного шарика.

— После ужина пойду с Луисом пройтись, — вполголоса сказала Лили, повернувшись к ней. — Я вернусь до отбоя, не ссы.

Несса усмехнулась, чуть прищурившись.

— Точно до отбоя? Или как в тот раз, когда мне пришлось прикрывать твою «медитацию под одеялом»?

Лили прыснула, Эл покраснела, Луис отвёл взгляд с самым невинным выражением лица, которое мог изобразить.

— Это был стресс! — театрально возмутилась Лили. — Я справлялась, как умела.

— Ага, дыхательной гимнастикой.

Смех прошёлся по столу. Несса тоже засмеялась — легко, звонко. Карл всё так же молчал, но взгляд не отводил. Не ел. Почти не двигался. Просто наблюдал, будто пытался сложить её из кусочков: откуда у неё сила смеяться, если утром в ней было столько холода?

Толпа зашуршала — как вода, сбегающая по склону. Сначала медленно, потом с ускорением. Кто-то хлопнул другого по плечу, кто-то протянул руку с куском арбуза, кто-то громко зевнул. Ужин завершился — неофициально, по ощущению. Много говорящих голосов, стулья заскрипели, кто-то уронил вилку.

Все начали высыпать из столовой вразнобой. Эл и Несса держались вместе, не торопясь, но шаг был направлен к выходу. Лили, хихикая, говорила с Луисом, Тея где-то сзади пересекалась с кем-то из ребят. Ничего не было организовано, всё — как хаос, но в этом хаосе вдруг — точечный взгляд, точно пульс.

Несса подняла голову. Карл стоял немного в стороне, возле выхода, чуть опираясь плечом о стену столовой, как будто просто ждал, пока народ рассосётся. На самом деле, конечно, нет. Он не выглядел расслабленным — у него была эта своя, узнаваемая настороженность. Он заметил её взгляд. Она чуть замедлила шаг, Эл ещё на секунду осталась с ней рядом, а потом, интуитивно поняв, скользнула вбок — будто дала пространство.

Несса подошла ближе. Не впритык — оставила между ними шаг, может, два. Говорить первой не хотелось. Но он заговорил.

— Ну что, разговор в силе? — сказал он вполголоса, чуть наклонив голову. Было сложно сказать, шутит он или серьёзен, но во взгляде было что-то внимательное. Слишком внимательное.

Несса кивнула. Немного в сторону, будто не хотела, чтобы кто-то видел этот кивок.

— Да. Конечно. Только скажи когда.

Он провёл рукой по затылку, почти машинально. Потом сказал:

— Полдесятого. Курилка, но с обратной стороны, там где за угол можно уйти. Без фанатизма. Просто если что — ты не одна.

Она усмехнулась, уголком губ, почти без выражения.

— Я и не собиралась быть одна.

На мгновение они просто стояли — глаза в глаза. И это был контакт, без лишних слов, но с остаточным напряжением, которое не разрядишь никакой фразой. Потом Несса чуть мотнула головой, и Карл отступил на шаг, уходя в сторону пацанов. Она поймала, как он скользнул рукой по карману, доставая зажигалку.

Эл уже ждала неподалёку, делая вид, что разглядывает небо.

Несса догнала её — и пошла дальше, но внутри уже всё знало: встреча будет. Сегодня. В полдесятого. За углом.

Воздух был тёплый, чуть влажный, пахло сосновыми иголками, горячим гравием под ногами и уже подостывшей, но крепкой едой, как отголосок прошедшего ужина. Двор лагеря потихоньку пустел: подростки расходились — кто-то медленно плёлся к корпусам, кто-то торопливо звал кого-то по имени.

Эл и Несса шли рядом, не торопясь. Несса держала руки в карманах, голова чуть опущена, как будто она вглядывалась в камешки под ногами. Эл шагала чуть поодаль, ровно, тихо, но присутствие её было ощутимым. От неё по-прежнему пахло жасмином и чем-то чистым, сухим. Они шли молча, пока Эл не нарушила тишину.

— Ты в порядке? — спросила она, как будто между делом, будто не придавала вопросу особой важности. Но голос её был мягким, почти осторожным.

Несса кивнула. Небрежно. Как будто просто отреагировала на звук, а не на смысл. Потом чуть повернула голову и сказала:

— Ну... вроде да. Ужин был нормальный.

— Да. Даже вкусный, — сдержанно усмехнулась Эл, — почти не похоже на Хиллстоун.

Они прошли мимо низкого забора с плющом, за которым цвели какие-то кусты — в полумраке белые цветы выглядели призрачными. Несса коснулась плечом Эл легко, почти незаметно, как будто случайно, но не отпрянула.

— Ты всегда такая спокойная? — вдруг спросила она.

— Почти, — Эл пожала плечами. — Просто научилась не показывать, когда не спокойная.

— Удобно, — коротко сказала Несса, глядя вперёд. — Надо бы мне тоже научиться.

Эл не ответила сразу. Они вышли на дорожку к корпусу, мимо фонаря с жёлтым тусклым светом, который отбрасывал длинные тени.

— Ты, по-моему, и так неплохо притворяешься, — тихо сказала Эл. — Просто не всегда надо.

Несса хмыкнула — не то от признания, не то от иронии — и кивнула, почти про себя. Потом добавила:

— Спасибо, что не давишь.

Эл не улыбнулась, но в её взгляде мелькнула мягкость.

— Не люблю, когда на меня давят. Логично.

Они дошли до крыльца. Несса первой взялась за ручку двери. Эл чуть задержалась у входа, как будто собиралась что-то сказать, но передумала. Просто кивнула.

— Я пойду почитаю. Если что — стучи.

— Ага.

Дверь захлопнулась за ними, и ночь постепенно опускалась на корпус 17А.

Лили и Луис.
прогулка.

Лили и Луис шли чуть в стороне от остальных — они задержались, когда группа вышла со столовой, и теперь почти одни плелись по дорожке, освещённой редкими фонарями. У Лили руки были в карманах, и каждый её шаг был лёгкий, упругий, почти танцующий. Луис шёл рядом чуть лениво, но в глазах у него плясало движение, как будто он наслаждался моментом.

— Ну, веди, раз позвал, — сказала Лили, не глядя на него, но с уголком усмешки.

— Я звал? — лениво удивился Луис. — Ты сама сказала, что хочешь выйти. Я просто не возражал.

— Ага, — фыркнула она, — именно так ты всегда приглашаешь девчонок на свидания, да?

— Тебе виднее, — пожал он плечами. — Уж кого-кого, а тебя не обманешь.

Она обернулась, глядя прямо в его лицо. Ее зелёные глаза были почти светящимися.

— Вот именно. Так что говори честно: ты звал или нет?

— Звал, — честно ответил он. — Но не хотел быть слишком прозрачным.

— Это мило, — сказала она. И в её голосе прозвучала нота чего-то настоящего.

Они свернули в боковую тропинку — туда, где между корпусами пролегал узкий участок леса, как небольшой оазис тишины. Здесь было прохладнее. Над головой шумели ветки, и где-то в траве стрекотали насекомые. Луис смотрел вперёд, иногда бросая на неё быстрые взгляды.

— У тебя красивые глаза, — сказал он вдруг.

Лили усмехнулась, но взгляд её смягчился.

— Неужели? А я думала, ты просто хочешь поцеловать меня с самого начала.

— Ну, это тоже, — признался он, — но всё же ты не из тех, с кем можно просто взять и — пшик — сделать это. Ты умеешь держать.

— Я умею дразнить, — поправила она, слегка касаясь плечом его руки. — И смотреть, кто не выдержит первым.

Он не ответил, только хмыкнул, и это хмыканье было почти довольным. Они шли всё дальше по тропинке, и, когда лагерь остался позади, за деревьями, Лили остановилась, приподняв брови.

— Ты думаешь, нас ищут?

— Пусть попробуют, — сказал Луис, опираясь плечом на дерево. — Мы вернёмся. До отбоя.

— Не как в прошлый раз, — усмехнулась она.

— В этот раз я всё предусмотрел, — сказал он. — Даже фонарик взял.

— О, как предусмотрительно, — хмыкнула Лили. — Всё ради меня?

— Не совсем, — улыбнулся он, — но ты можешь считать, что да.

Лили поднялась на цыпочки и мягко, без предупреждения, коснулась его губ. Коротко. Не по-детски. Потом отошла на шаг назад и сказала, не оборачиваясь:

— Пошли дальше. Пока время есть.

Он пошёл за ней без слов. Вокруг шумел лес, а ночь накрывала лагерь — неспешно, как мягкое одеяло.

Корпус 2. Комната 17А.

Дверь щёлкнула, как будто в комнате кто-то тихо выдохнул.

Наконец — тишина. Та, в которой не нужно держать спину прямой, не нужно слушать чужие голоса, не нужно показывать, что ты — в порядке. Эл первой прошла внутрь, бросив беглый взгляд на кровать Теи — пусто. Затем обернулась на Нессу, будто проверяя: всё ли с ней нормально. Несса просто кивнула.

— Ужин был... странно хорош, — пробормотала Эл, скидывая кофту и садясь на край кровати. — Даже шоколадка. Это пугает.

— Может, кого-то хотят ублажить перед большим сюрпризом, — отозвалась Несса, уже доставая из сумки свой блокнот. Её голос был спокойно-усталый, как вода в тёплом бокале. — Или мы на грани мирового катаклизма, и это прощальный подарок.

Она устроилась у себя, подогнув ногу, блокнот лег на колени. Перелистала пару страниц, потом остановилась. Эл не стала мешать, просто легла и уставилась в потолок.

Несса взяла ручку — потёртую, с надкусанным колпачком. Сначала просто провела линию — длинную, тонкую, почти невидимую. Потом подпись под ней, будто чужими словами, будто изнутри:
"Молчание тоже бывает громким. Особенно, когда знаешь кто мог бы его прервать."

Ниже — маленький набросок. Не лицо, не фигура. Только силуэт. Девять косичек. Спина. Сигарета. А в стороне — чёрный прямоугольник: как будто стена. Или тупик.

Снова слова. Почти шёпотом — даже себе:
"Мы говорим не то, что хотим, а то, что можем."

Рядом — ещё один штрих, словно прицельно небрежный: ключ, вписанный в клетку, но без замка.

За её спиной Эл всё ещё молчала. Но это молчание было живым, не угрюмым.

В комнате повисла тишина — впервые за день не тревожная, а почти мягкая. Таяла, как шоколад на языке. Несса продолжала писать. Или рисовать. Или прятаться в этих строках. Сама не знала.

***

Небо над лагерем уже глубоко потемнело, а остатки закатного золота, затерявшиеся между верхушками сосен, казались почти фантастическими. Луис и Лили шли медленно, не торопясь, будто боялись спугнуть редкую тишину и лёгкость, что поселилась между ними. Камешки похрустывали под подошвами, вечер был почти тёплым, и воздух пах чем-то древесным, добрым.

— Тебе не холодно? — Луис бросил взгляд на Лили, чуть сбивчивый, но внимательный.

— Нет, нормально, — она улыбнулась. — После здешнего душа меня вообще ничем не напугаешь.

Он усмехнулся.

— Это да. Помнишь тот день, когда вода была чуть теплее льда?

— Да, я думала, я окочурюсь. А ты ещё говорил, что «это бодрит». Я с тех пор тебя иначе не слышу.

— Не хотел казаться слабым перед вами, — он пожал плечами. — Вы втроём выглядели как мини-мафия. Особенно Тея.

— Ну, ты ещё не видел, как она будит нас по утрам, — фыркнула Лили. — Но да, мы немного... специфические.

— Мне нравится, — просто сказал Луис.

Она посмотрела на него чуть сбоку, пытаясь понять, шутит он или нет, но встретила серьёзный, почти спокойный взгляд. Без флирта — просто факт. Он сказал, как есть. И это задело её сильнее, чем любой комплимент.

— А ты откуда вообще в Чикаго? — спросила она, чтобы немного сбить этот странный ритм сердца.

— Я не с рождения там. Мы переехали, когда мне было десять. До этого жили в пригороде. Отец уехал, мать не тянула, начали кочевать. Потом осели.

— Сложно было?

— Да. — Он не стал юлить. — Особенно в школе. Вечно не туда, не с теми, всё через жопу. Сейчас вот перевожусь. В другую школу.

— А куда? — Она наклонилась к нему чуть ближе, вглядываясь в его лицо в темноте.

— Lakeview Central. С сентября.

Она остановилась.

— Ты шутишь? — Лили уставилась на него. — Я тоже там учусь. Мы с Нессой.

— Серьёзно?

— Ага. Офигеть. — Она медленно пошла дальше, переваривая.

— Мир тесен, — заметил Луис. — Ты только не сбегай теперь от меня.

— Я подумаю. Зависит, как себя вести будешь.

Он улыбнулся — чуть, боковым уголком рта. Лили видела этот его взгляд и раньше, но только сейчас поняла, как он умеет быть тёплым.

— А ты? — Он повернулся к ней. — Чего ты вообще хочешь после лагеря?

— После лагеря? — Она задумалась. — Вернуться домой, обнять кошку, лечь в ванну, а потом, наверное... не знаю. Как будто всё перемешалось. Я раньше думала, что у меня всё под контролем, но сейчас — фиг его знает.

— В тебе вроде бы всё так ровно и уверенно, но при этом... — Он не закончил.

— Но при этом я разваливаюсь, — закончила она сама, горько усмехнувшись. — Знаю.

— Нет, — он качнул головой. — Не разваливаешься. Просто честнее, чем другие.

Они остановились. Где-то вдалеке шумели голоса, кто-то смеялся — может, из корпуса, может, из курилки, а тут, между деревьев, было почти тихо. Луис посмотрел на неё с какой-то новой нерешительностью, чуть неловко, как будто боролся с чем-то внутри себя.

— Я тебя сейчас поцелую, если ты не против, — сказал он.

Лили смотрела на него, не моргая. Несколько секунд — может, вечность.

— Ну, раз уж предупреждаешь...

Он приблизился. Поцелуй вышел аккуратный, чуть заторможенный — как если бы оба боялись что-то спугнуть. Потом они обнялись — не тесно, не жадно, а как будто наконец нашли точку, где можно остановиться и передохнуть.

— Хочешь, мы будем... ну, как бы... вместе? — Луис спросил тихо, почти в волосы ей.

— Если ты не убежишь через неделю — да, хочу, — прошептала она в ответ.

— Я не убегу, — он улыбнулся. — У нас ещё целое лето.

— И школа. — Лили улыбнулась в ответ.

И вся жизнь.
Если, конечно, мы выберемся отсюда.

Когда Лили и Луис уже подходили к корпусу, она всё ещё улыбалась — не глупо, не вычурно, а как человек, которому действительно хорошо. В её походке была лёгкость, редкая для лагерных вечеров, и Луис то и дело бросал на неё косые взгляды, вроде как стараясь не выдать, что сам весь вечер буквально плавал в этом уютном ощущении, как в тёплой воде.

— Тебя точно пустят? — спросила она, когда они остановились у лестницы крыльца.

— Меня? — он хмыкнул. — Я вообще-то тут старожил. Мне, считай, почётная грамота за обход комендантского часа.

— Ну-ну, герой, — протянула Лили, прищурившись. — Аккуратнее там, с грамотой своей.

Они засмеялись. Она поправила прядь за ухо, и Луис вдруг наклонился — не резко, не неуверенно, а очень спокойно, почти лениво, — и коснулся её щеки губами. Потом чуть сдвинулся к виску и обнял, легко, почти на полшага — не сдавливая, просто давая понять: «Я здесь». Лили застыла только на мгновение, потом обняла в ответ, крепко, тепло, и её подбородок оказался у него на плече.

— Ладно, иди, пока вся комната не проснулась, — сказал он, когда она чуть отстранилась.

— Ты проводил меня до самой стены, Ромео. Можешь гордиться.

— Я, типа, уже распечатал грамоту.

— Хорошо, будешь мне на следующем костре читать с выражением.

Они снова улыбнулись друг другу, и Лили взлетела по лестнице, как по ступенькам сцены, вся светящаяся. Луис стоял у крыльца ещё с минуту, глядя ей вслед, потом засунул руки в карманы и исчез в темноте, направляясь к мужскому корпусу.

Когда Лили влетела в комнату 17А, волосы чуть растрёпаны, взгляд сияет, а ноги будто и не касаются пола, Эл и Несса тут же оторвались от своих дел. Эл лежала, уткнувшись в книгу, а Несса — сидела на кровати, согнувшись над блокнотом, где между строками вились странные обрывки: полуцитаты, полунаброски — что-то тонкое, будто внутренний шёпот на бумаге. Она подняла голову, как будто что-то почувствовала ещё до того, как Лили заговорила.

— А у тебя что, с собой солнце? — хмыкнула Эл, приподнимаясь.

— Или ты из люка в «Параллельную счастливую вселенную»? — добавила Несса, но с тёплой полуулыбкой.

— Девочки... — Лили подскочила к чемодану, полезла в нижнюю молнию. — Такой повод! Такой повод нельзя просто отпустить.

— Что ты творишь, — хмыкнула Эл.

— Я творю историю, — огрызнулась Лили и, наконец, торжественно вытащила из глубины заначку — плоскую серебристую фляжку и маленькую бутылку чего-то тёмного, без этикетки. — Кто-то однажды сказал, что быть счастливой — это не преступление. А если и преступление, то сладкое.

— Уточни только, — сказала Несса, — за что мы преступно счастливы?

— Девочки, я теперь... Я не знаю, — Лили закружилась по комнате, — я вроде как встречаюсь.

— С Луисом? — Эл подняла брови.

— С кем ещё!

— Я в ахуе, — честно выдохнула Несса.

— Вот и я! — рассмеялась Лили, уже расставляя по стаканчикам. — Всё было так... Я не знаю, так по-настоящему.

Они сели кружком, Лили рассказывала, смеялась, поднимала тосты, Несса выпила первый стакан легко, второй — уже медленнее, и только третий дал в неё теплом, которое даже не алкоголь — просто тепло от подруги, от того, как она сияет.

Через какое-то время, когда рассказы начали перетекать в бессмысленные хихиканья и уютную паузу, Несса скользнула взглядом на часы.

— Чёрт.

— Что? — Эл вопросительно приподняла голову.

— До отбоя меньше получаса, — сказала Несса, и встала.

— Куда ты собралась? — спросила Лили, прищурившись. — Мы вообще-то в разгаре!

— Ну... — Несса пожала плечами. — У меня есть встреча.

— Ну-ну, — Эл улыбнулась, чуть ли не понимая раньше, чем Лили.

— Не смей молчать, когда вернёшься, — сказала Лили. — Мы тебя дождёмся.

— Не напейтесь, — сказала Несса, бросая через плечо.

— Не отморожусь, — кивнула Эл.

Несса коротко взглянула в зеркало, выдохнула. Спокойно, не суетясь, она вышла из комнаты — в ночь, где её уже ждали.

Тепло от алкоголя чуть держалось в груди, как остаточное свечение, но в голове у Нессы всё было на удивление ясно. Не приторно светло, а спокойно — будто мир перестал скрипеть, скрежетать, и позволил ей просто... быть. Всё было до странного красиво: редкие огоньки в окнах, аромат травы, слегка сырой от вечерней росы воздух и это — лёгкое, виноватое тепло под кожей, с которым шагать быстрее не хотелось, но надо было.

Карл сидел на том же месте, где они встретились в прошлый раз — у старой беседки, которую давно никто не красил. В кармане куртки — сплющенный "Lucky Strike", зажатый между пальцами — почти потухшая сигарета. Он не курил — просто держал. Ждал.

Когда шаги послышались за поворотом, он сразу понял, что это она. Даже не из-за походки — скорее по какой-то дёрганой лёгкости в ритме. Несса шла быстро, запоздало, но без паники — будто старалась не показать, что опоздала.

— Эй, — выдохнула она, подходя ближе. Волосы растрёпаны чуть сильнее, чем обычно, в глазах что-то неуловимое. — Сорри. Я опоздала.

— Да ладно, — он смотрел на неё с приподнятой бровью, но без укора. — Повод весомый, что ли?

Она кивнула, присаживаясь рядом. На секунду молчание — как будто в голове перебирает, как бы так сказать, чтоб не прозвучало, как сплетня. Или как-то слишком важно.

— Лили с Луисом, — тихо сказала она, словно это объясняло всё.

Карл чуть прищурился.

— В смысле?

— Ну... типа. У них что-то. Они... вместе, вроде как. Не то чтоб официально, но... она счастливая. А он — вообще улыбается. Это уже подозрительно.

Он фыркнул.
— Вот сучоныш. Улыбается, значит. Всё ясно.

— Ага, — Несса улыбнулась. — Я не могла отказать ей выпить. Повод же. Такой. Первый по-настоящему хороший повод за всё это время. Ну, ты понял.

— Понял, — сказал он, чуть кивнув. — И чё, сильно?

— Не. Просто... расслабило. Ничего такого. Просто чуть-чуть, чтобы мир стал... не таким прямым.

Карл снова хмыкнул, посмотрел на неё боковым зрением.

— Ты рада за неё?

Несса сразу ответила — слишком быстро, чтобы сомневаться:
— Очень. Просто... знаешь, иногда смотришь на кого-то и понимаешь — оно у них получается. Без этих всех "а вдруг", "а что если", без паранойи. Просто — они. Вместе. Смешно, у них даже имена похожи.

— Лили и Луис. Да, пиздец романтично, — с ухмылкой сказал Карл. — Как будто кто-то заранее решил.

— Мм, — она пожала плечами. — Я просто хочу, чтоб её это не сломало. Она такая... сияющая сейчас. Это редкость.

— Ну, она — не ты, — заметил он. — Её не сломать.

Несса усмехнулась, но как-то грустно. Опустила взгляд, покрутила в пальцах уголок рукава.
Потом, не поднимая глаз, вытащила из внутреннего кармана блокнот — помятый, с наклеенной стикерами обложкой. Раскрыла — и протянула ему.

— Помнишь записку?

Он взял. Прочитал молча. А потом выдал:
— Ебать.

Она посмотрела на него, ожидая чего-то — может, реакции, может, шутки.

— Оно сбылось? — спросил он. Голос ниже, чем обычно.

— Почти, — сказала она. — Почти.

Они замолчали. Он закрыл блокнот, медленно провёл пальцем по краю обложки. А потом сказал:

— Надо выкрасть флешку.

— Чего? — она заморгала.

— Ну эту. У кого она там. У Сплетника. Или у того, кто её ему дал. У нас ведь ничего нет. Только слухи. Только записки. А если мы её добудем — можно будет всё развернуть.

— И как, блядь, ты это себе представляешь? — в голосе Нессы почти смех. — Мы даже не знаем, с кого начинать.

Карл пожал плечами.
— Стань. И начни.

Она смотрела на него несколько секунд, будто пытаясь понять — он рофлит или серьёзен. Поняла — серьёзен. И в этом было что-то... странно бодрящее. Он правда верил, что у них получится. Или, по крайней мере, хотел, чтобы получилось.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Начну. Только потом не ной.

Он чуть склонил голову:
— Это ты будешь ныть, как всегда.

— Пошёл ты, — но беззлобно. Почти ласково.

На какое-то время они снова замолчали. Но теперь в этой тишине что-то изменилось. Она не давила — она звенела. Как бывает только ночью, когда воздух глухой, а всё вокруг замирает.

— Ты странная сегодня, — сказал он.

— Ага, — Несса кивнула. — Ты тоже. Только... ты всё время странный. И внимательный. Слишком внимательный, блядь.

Он чуть усмехнулся.
— Ну, у тебя же на лбу написано.

— Что? "Психуем аккуратно"?

— Примерно.

Несса вздохнула, посмотрела вдаль. На деревья, на тени. И потом, не оборачиваясь:

— Я иногда думаю... какая бы у тебя ни была семья — хорошая, хреновая, богатая, бедная — всё равно, если ты её подвёл, тебе стыдно. Даже если ты делаешь вид, что тебе всё равно.

Карл чуть наклонился вперёд, локти — на колени.

— Это про тебя?

— Ага. Я её стыжусь. Но себя — больше. За то, что я не умею быть удобной. Не умею не портить. Не умею... не шуметь, понимаешь?

Он кивнул.

— У меня отец — дебил. Алкаш, блядь. Я думал, когда его посадят, станет легче. А стало... просто тише. Знаешь, как будто радио выключили. Ни голоса, ни шума. Просто тишина. Пусто.

Несса не сразу ответила.

— А у нас... у нас с самого начала была тишина. Только не от облегчения, а из холода. Формальность. Как будто я у них гость. Гость, который всё портит.

Он повернул голову, взглянул на неё.

— А ты — неформальная, — сказал он.

— Ты — тоже.

И тогда, будто по внутренней команде, она слегка сдвинулась ближе. Не прямо к нему — просто по лавке, скользя ладонью по шершавому дереву. Он не сразу, но взял её руку. Пальцы сомкнулись, переплелись. И вдруг — стало тихо совсем по-другому.

— Знаешь, что бесит? — выдохнула она вдруг, резко, как будто выстрелила. — Что с тобой у меня эта ебаная... уязвимость вылезает. Как будто всё время без брони, нараспашку.

Она говорила чуть тише, чем обычно, но с каким-то злым напряжением. Не жаловалась — плевалась.

— С другими проще. Можно огрызнуться, сжаться, спрятаться. А тут... как будто вся наружу.

Он молчал. Не обиженно, не ошарашенно — внимательно. Глаза цеплялись за неё, как будто старался не перебить, не сбить.

— Потому что ты — тоже неформат, — тихо сказал он. — И мне с тобой... просто нормально. Как есть. Без схем.
Он чуть усмехнулся.
— По-своему. По-честному.

— Ага, по-честному, — кивнула она. — Не по учебнику. Не по инструкции "как не проебать".

Он не ответил. Только продолжал смотреть. Не в глаза. В губы. Долго. Слишком долго.

Несса почувствовала, как будто под рёбрами что-то пошло волной — туда, к животу, где всё вдруг стянулось в тугой узел. Горло пересохло, дыхание стало неглубоким, будто дышать нормально — уже слишком громко. Пальцы в его руке — влажные, но он не отпускает. И она — не может.

Он чуть наклонился. Медленно. Плавно. Без резких движений, но будто тянулся сквозь ток. Почти коснулся. Почти...

БУХ.

Грохот. В темноте, где-то за корпусом. Что-то тяжёлое, металлическое. Как удар по нерву. Они дёрнулись одновременно — будто молния ударила в лавку.

— Блять, — сорвалось с него.

Несса выдохнула судорожно, нервно.

Не ребят, не сегодня.

Он резко выдохнул, почти рассмеялся, тряхнул головой, будто пытаясь стряхнуть остатки того почти-поцелуя.

— В следующий раз, — сказала она хрипло, тихо, себе под нос. Неуверенно, но с долей злой иронии. И надеялась, что он не услышал.

— Обязательно, — отозвался он, снова глядя в её глаза.

Она поджала губы.

Они так и сидели — рука в руке, пальцы сжаты крепко, будто ни один чёртов грохот не способен их разомкнуть. Узел в животе у неё не развязался. Сердце било не по ритму, но жило. Всё жило.

И все только начиналось.

Пауза была долгая, но не неловкая. Просто тишина. Просто дыхание. Просто тепло между ладонями.

Несса слегка повела плечом, будто вспоминая, как секунду назад его лицо было совсем рядом. Горячо внутри — всё ещё. Не отступает. Но и не накрывает. Просто сидит внутри, как кот, свернувшийся в клубок — с когтями.

— Это пиздец, — выдохнула она, почти рассмеявшись, — как мы сюда дошли.

Карл тоже усмехнулся, но не широко. Губы чуть дёрнулись, глаза остались серьёзными.

— Не знаю. Наверное, мимо таблички "не лезь, убьёт".

— Или "не выноси себе мозг — там всё равно срач".

Он хмыкнул, пальцами слегка сжал её руку. Не сильно. Так, чтобы она точно почувствовала — я здесь.

— Думаешь, мы ебанулись? — спросил он после паузы. — Типа, на фоне этой изоляции, всей этой хрени.

— Думаю, мы всегда ебанутые. Просто здесь это быстрее всплывает. Без фильтров.

Она повернула голову, посмотрела на него — долго. Взгляд не испуганный, не вызывающий. Просто прямой. Обычный. Но и не обычный.

— И что делать, если вдруг... если вдруг это не бред?

Он пожал плечами, опустив глаза на их руки.

— Ничего. Не бежать, может. Не говорить себе, что мы прикалываемся.

— А если всё станет, ну... серьёзно?

— Тогда так и будет, — тихо сказал он. — И хрен с ним.

Несса снова отвела взгляд — не от смущения, а просто чтобы выдохнуть. У неё в груди сидела какая-то странная дрожь: не тревога, но и не радость. Будто всё немного не по размеру. Немного слишком... живое.

— Никогда не думала, что это вообще возможно. Что кто-то может... не бесить. Не вызывать "уйди". Не надоедать через два дня.

— Ты думала, я тебе надоем?

— Я думала, что все — да. Всегда.

Карл чуть наклонил голову.

— И я — не все?

Она молчала секунду. Потом кивнула.

— Не все.

И это прозвучало важнее всех признаний, которых у них ещё не было. Потому что впервые не казалось, что кто-то играет в чувства. Просто... было. Вот. Было и всё.

Они снова замолчали. И это была хорошая тишина — тёплая, упругая, как плед.

Карл посмотрел на неё снова — долго. Но теперь не тянулся. Не поднимал руки. Только слегка скользнул большим пальцем по её. Она вздрогнула — еле заметно. Но не отстранилась.

— Надеюсь, тот долбаный грохот — не проклятие, — пробормотал он.

— Да нет, — буркнула она. — Это, скорее всего, просто мир напомнил: "не расслабляйтесь, ебланы".

Они снова засмеялись. Мягко. Вперемешку с усталостью и лёгким, осторожным облегчением.

И всё ещё держались за руки. Даже когда замолчали снова.

Они сидели молча. Минуты текли медленно — вязкие, будто ночь не спешила заканчиваться. Ни один из них не пытался вернуться к тому, что почти произошло. Оно уже случилось — не физически, но достаточно, чтобы остаться между ними. Залечь где-то под рёбрами.

— Пойдём? — негромко сказал он, когда тишина начала превращаться в тревогу.

Несса кивнула, откинула с плеча прядь, пальцы всё ещё немного дрожали, но уже без напряжения — просто остатки. Как эхо.

Они шли рядом, не касаясь, но слишком близко, чтобы это было просто "по пути". Она чувствовала, как воздух между ними всё ещё заряжен. Не электричеством — чем-то другим. Каким-то новым знанием. Что они, оказывается, могут быть вот так.

— У тебя тоже внутри... типа, как будто пульс в животе? — спросила она вдруг.

— Ага, — коротко ответил Карл. — Сначала думал, может, это я просто голодный.

Она усмехнулась.

— А потом?

— Потом понял, что не. Это ты.

Она не сказала ничего. Просто продолжила идти. Но уголки губ чуть дрогнули — не улыбка, а как будто попытка её спрятать.

У женского корпуса они остановились. Несса оглянулась. Тихо. Только с верхнего окна слабо светилась одна из комнат. Скорее всего, кто-то из её.

— Дойдёшь сама? — спросил он. Без наигранной заботы, просто как факт.

— А ты бы что, донёс?

— Смотри по себе.

Она посмотрела на него. Медленно. Не быстро, не по-школьному. Так, как смотрят, когда что-то внутри слегка выворачивается. Не больно. Просто уже не так, как раньше.

— Спасибо, что проводил.

— Да ладно тебе. Вдруг тебя по дороге снова кто-то чуть не поцеловал — надо же страховать.

— Придурок, — беззлобно сказала она. И уже, сделав пару шагов к двери, обернулась. — Эй, Карл?

— А?

— Если завтра... если я буду вести себя, будто ничего — это не потому, что мне всё равно. Это просто...

Она поискала слова, не найдя, вздохнула.

— ...я так защищаюсь, окей?

Он кивнул.

— Тогда я тоже, может, буду ёрничать. Или ржать не к месту.

— Ну, привычный стиль.

— Не пали контору.

Она фыркнула. Потом уже без слов — только взгляд — и шагнула внутрь. Тихо закрыла за собой дверь, оставив его стоять в темноте.

Он провёл ладонью по лицу, выдохнул сквозь зубы.

Потом развернулся и пошёл обратно в сторону своего корпуса. Неспешно. Весь мир казался как будто другим.

Когда Несса открыла дверь в 17А, в нос ударило резким, тёплым запахом клубники, табака и алкоголя. Лоу сидела на полу, прислонившись к кровати, с кривой улыбкой и пустым пластиковым стаканом в руке. Эл — на кровати, босыми ногами под себя, с румянцем на щеках, волосы чуть растрёпаны. Обе повернули головы на звук открывающейся двери, как будто медленно перемотали сцену обратно.

— Ооо, вернулась, — пропела Лоу, затянуто, как будто слова у неё были на растяжке. — Ну? Что там, прогулка под луной? Или... всё серьёзнее?

— Ничего серьёзного, — спокойно ответила Несса, прикрывая за собой дверь. Она чувствовала, как от неё ещё идёт тот самый вечерний холод, и как он медленно испаряется в тепле комнаты. — Просто... прошлись.

Лоу прищурилась, глядя на неё. Потом — вскинула брови и рассмеялась.

— Ага. Просто прошлись. Ты сияешь, как будто, блядь, тебя кто-то за руку держал и обещал вселенную.

— Может, и держал, — бросила Несса, присаживаясь на кровать. В её голосе не было ни флирта, ни защиты. Просто факт, без деталей.

Эл не сказала ни слова, только посмотрела на неё с лёгкой улыбкой. Та, что понимает. Та, что не требует продолжения.

— Тея не вернулась? — спросила Несса, уже скидывая кеды.

— Неее, — протянула Лоу. — Она, походу, где-то срывает систему. Или... на чьей-то шее. ХЗ. Напишем ей выговор.

— Странно, — сказала Несса, чуть нахмурившись. — Но ладно.

Лоу подползла к тумбочке, достала почти пустую бутылку, плеснула остатки в её стакан. Подала Несс.

— За... ну, ты знаешь, — сказала она. — Не буду портить магию. Просто — за то, что вы всё ещё не встречаетесь, но уже как будто всё понятно.

Несса взяла стакан. Поднесла к губам, глотнула. Обожгло горло, но на этот раз неважно.

— За то, что никто ничего не говорит, но все всё знает, — подхватила Эл, наконец, и чокнулась с ними.

И они сидели так, пили, чуть смеясь, чуть уставшие, со своим мягким, вечерним, полусонным счастьем. Без истерик. Без рассказов. Всё, что нужно, было в их взглядах, в кривых улыбках, в лёгком закидывании головы назад.

Где-то внизу взвизгнули чьи-то голоса — у костра допивались последние, но 17А уже как будто была отдельно. Как остров, куда вернулась одна из своих.

Потом свет погас. Лоу откинулась на подушку, пробормотав что-то вроде «всё, я выключаюсь», Эл устроилась на боку, уже почти засыпающая. В комнате стало темно, только где-то за окном — шелест деревьев, редкий ветер, и вдали еле слышно — чьи-то шаги, остатки чьей-то чужой ночи.

Несса ещё не спала.

Она лежала на спине, глядя в потолок. Пальцы, чуть дрожащие после алкоголя и эмоций, всё ещё чувствовали прикосновение других — его. Где-то в груди, под рёбрами, был тот самый узел: не от страха, не от боли — а будто от чего-то нового, незнакомого. Тепло, но с острым краем.

Она тихо вытянулась к тумбочке, достала блокнот. Писать особо не хотелось, но остановить себя не смогла.
Открыла на случайной странице, почти наощупь, как будто доверяя ночи выбрать за неё.

«Это все не по плану.
И, черт возьми, мне это нравится.»

Закрыла. Засунула блокнот под подушку. И только тогда позволила себе улыбнуться в темноте. Едва заметно. Почти беззвучно.
Как будто не она — а сердце улыбнулось.

Завтра они, может, и не скажут друг другу ни слова.
А может — скажут. Всё, что нужно. Когда надо.

Но это — уже завтра.