Штиль

– Знаешь, мне до сих пор кажется, что единственная возможность выбраться от сюда – это быстро и по прямой, но я пока все же предпочту походить по лабиринту. Тут отстойно, но это мой выбор.

30 июня. Утро: Усиление давления.

Перекличка длилась подозрительно долго.

Их выстроили на плацу ещё до звонка. Над лагерем стоял тяжёлый, липкий воздух, солнце только-только начинало обжигать кожу, а кураторы мерили взглядом каждого. Хокинс стоял чуть поодаль, руки за спиной, взгляд — ледяной и пустой.

— Где Харви? — спросил один из кураторов, сверяясь с планшетом.

— Он был в столовой, — пробормотал кто-то из старожилов. — Наверное...

— "Наверное" не устраивает, — перебил куратор. — Привести. Сейчас.

Началась возня. Харви — высокий парнишка с уставшим взглядом — появился минут через пять, с расстёгнутой рубашкой и полусонным выражением. Его сразу увели за угол, где обычно не было камер.

Несса почувствовала, как Карл чуть напрягся рядом. Она скользнула взглядом к нему — он уже смотрел на Луиса. Луис, в свою очередь, кивнул им обаятельно, но холодно. Связь понятна без слов: Хокинс начал действовать. Кто-то попался. Или почти попался.

Потом всех отправили завтракать. Но это не было обычное утро.

В комнате 17А Тея уже хлопотала, будто всё шло идеально: складывала одежду, заправляла кровать, шептала что-то про погоду. Эл наблюдала молча, из-под полуприкрытых век. Несса мельком увидела, как её рука скользнула по странице дневника, но не задержалась. Тея тут же улыбнулась:

— Кажется, сегодня будет жара. Интересно, дадут в футбол поиграть?

— Может, во что-то другое, — заметила Эл, чуть наклонив голову.

Несса молча достала майку из шкафа. В голове всё шумело — не от жары.

Позже. После завтрака. Луис собирает «своих».

Он нашёл их у старого сарая, где раньше хранили спортивный инвентарь, а теперь редко кто заходил — в основном из-за вони резины и плесени.

— Вечером, — сказал он, глядя на них по очереди. — После отбоя. У лагерного душа, который за спортзалом. Там тихо, никто не шастает.

— Зачем? — спросила Лоу, но голос её был спокойным, скорее ритуальным.

— Будем собирать ниточки, — сказал Луис и усмехнулся. — У кого что есть — приносим. Всё, что видели, слышали. Всё, что кажется "просто странным".

— Как мозговой штурм, — бросил Карл.

— Как охота, — поправил Луис. — Только тихая.

Эл кивнула первая. Несса — чуть позже, как будто внутри всё ещё что-то отказывалось верить, что они действительно это делают.

Лоу пожала плечами:

— Если будет душно — я уйду. Но если есть шанс скинуть Хокинсу зубы... я за.

Они разошлись, каждый в своём направлении. И день ещё только начинался.

Уже после утреннего сигнала Луис перехватил Карла и Нессу в коридоре между спортзалом и административным крылом. Он шёл быстро, говорил негромко, но чётко:

— Есть кое-что. Хендрикс, куратор старших, — раньше работал в "Сандер-Филде". Это было закрытое учреждение. Закрыли его после расследования — давление, манипуляции, психотренинги под видом терапии.

Карл переглянулся с Нессой. У той на лице появилось выражение холодного, почти отчуждённого интереса.

— И его взяли сюда? — хрипло уточнил Карл.

— Не просто взяли, — сказал Луис. — Его сюда перевели. Специально. Год назад.

— Кто-то об этом знает? — спросила Несса.

— Только те, кто умеет слушать, — бросил Луис. — Вот и узнайте. Начните с "тихих". Кто давно тут. Кто редко открывает рот, но всё видит.

Они разошлись. Карл поддел камешек ногой, как будто выплёвывал раздражение, а Несса уже прикидывала, кто мог бы знать Хендрикса с прошлых смен.

В столовой, ближе к обеду, она подсела к тихому парню с пятнами от ожогов на предплечье — Джейкобу. Он почти не поднимал глаза, но ел медленно, как будто всё время думал.

— Джей, — мягко сказала она. — Ты ведь с зимы здесь?

Он кивнул. Пауза.

— Помнишь Хендрикса с прошлой смены?

Парень резко перестал жевать.

— Помню.

— Слышала, он раньше работал в другом месте.

Тишина.

— Это правда?

Он долго молчал, потом сказал очень тихо:

— Хендрикс умеет делать так, чтобы ты сам поверил, что виноват. Даже если просто дышал.

Он снова уткнулся в еду, и разговор закончился.

Несса почувствовала, как в груди оседает неприятное тепло. Словно кто-то незримо отодвинул завесу — и там была воронка, не дно.

После обеда.
странные "соревнования"

Где-то в середине дневного отдыха, когда жара расплавила дорожки, а большинство свалилось на кровати, куратор Дейли забежал в корпус и проорал:

— Все на спортплощадку! Волейбол! Командный дух! Внеплановое мероприятие!

Голос его звучал неестественно бодро.

— Серьёзно? — Эл приподнялась на локте. — Сейчас?

— Они издеваются, — проворчала Лоу, — у меня ещё желудок не улёгся.

— Какой к чёрту волейбол, — сказала Несса, но уже тянулась за шортами.

На площадке было жарко и странно. Кураторы стояли не как обычно — расслабленно, с вялыми наблюдениями. Они смотрели. Сканировали. Словно искали в толпе не игру, а поведение. Реакции. Лицо.

Команды формировали сами кураторы, быстро, без оглядки на возраст, уровень или симпатии. Несса и Тея попали в одну — "жёлтые". Карл — в противоположную — "зелёные". Эл и Лоу остались вне поля — якобы "резерв".

— Ну и что это за комедия? — шепнула Лоу Эл.

— Это не для духа, — спокойно ответила Эл. — Это как ультразвук. Чтобы посмотреть, кто вибрирует.

Игра была вялая, неслаженная. Несса старалась не смотреть на Карла, но чувствовала — он следит. Мяч стучал по ладоням, но в голове были чужие фразы: "поверь, что виноват", "если просто дышал".

А в какой-то момент, в тени от раздевалок, Несса заметила, как один из старожилов — высокий, неловкий Дуг с короткой стрижкой — незаметно свернул в сторону. Его не хватилось. Никто не позвал. Просто... исчез.

В животе сжалось. Она знала: его увели.

Вечер.

Все накаляется. Тревожно.

Всё началось с пустяка. Слишком точного вопроса, произнесённого Тейей между делом, как будто она просто болтает. Но Несса уже научилась отличать «болтовню» от замаскированного контроля.

Они сидели в комнате. Лоу скинула на пол пару книг с кровати, ворча, что устала после «этой тупой волейбольной показухи». Эл как всегда молча заполняла страницы дневника. Тея сушила волосы, скидывая с плеча полотенце. Несса сидела у окна, кофта всё ещё пахла озером. Мысленно она возвращалась к разговору с Карлом, к их полушепоту под тёмным небом, к тому, как он вдруг сжал её руку — и не отпустил.

Тея бросила взгляд через плечо:

— Слушай, Несс, а у Луиса в шкатулке до сих пор лежат те круглые сигареты с золотыми полосками?

У Нессы внутри что-то щёлкнуло.

Она подняла взгляд. Вопрос звучал почти лениво. Почти.

Но дело было в деталях. Про шкатулку знал только Луис. И Карл. И Несса — потому что именно она передавала Карлу ту пачку в одной из первых вылазок, когда они обсуждали план. Это была не просто сигарета. Это был знак — своего рода маркер доверия. Вроде пустяка, но значащий слишком многое.

Несса моргнула. Лицо Теи — совершенно обычное, даже с лёгкой улыбкой.

— Ты же говорила, что тебе не нравится запах от них, — сказала Несса, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— М? — Тея чуть качнула головой. — Да, вроде говорила. Но потом подумала — может, не такие уж и противные.

— А откуда ты знаешь, что они с золотыми полосками?

Пауза. Короткая. Почти незаметная.

— Кажется, Карл как-то болтал. Или Луис, я не помню уже. У вас ведь там свой клуб по интересам, — фыркнула Тея.

Эта фраза — у вас ведь там свой клуб по интересам — резанула. В ней было всё: и обида, и презрение, и тонкий намёк, что она знает больше, чем должна.

Несса встала.

Лоу уловила перемену в тоне. Эл подняла взгляд от страницы.

— Ты что, следишь за мной? — тихо спросила Несса.

— С чего бы? — Тея склонила голову, в голосе — почти насмешка.

— Ты знаешь то, чего не должна знать.

— А может, ты просто слишком плохо хранишь секреты?

Несса сделала шаг ближе. Воздух в комнате стал плотным.

— Ты с самого начала лезла. Слушала, выспрашивала, делала вид, что не вникаешь. Но всё записывала у себя в голове. Почему?

Тея отвела взгляд. Потом пожала плечами:

— Я просто стараюсь быть в курсе. Это... безопасность. Никто не хочет снова оказаться в жопе. А вы с Луисом — как будто ищете на неё билет.

— Безопасность? — Несса усмехнулась. — Это называется страх. А ещё предательство.

Тея стиснула зубы. В этот момент что-то мелькнуло в её взгляде — что-то тревожное, почти сломанное.

— Ты ничего не понимаешь, — бросила она. — Думаешь, если копаешь, значит, сильнее остальных? Это всё — бессмысленно. Всё равно нас держат за горло.

— Лучше копать, чем ползать, — бросила Несса.

Лоу всё это время молчала, опустив взгляд. Эл — смотрела на обеих, не вмешиваясь.

Молчание повисло в комнате, и было оно не просто тяжёлым — оно было последствием. Линией, которая только что была прочерчена.

Когда Несса вышла, Эл догнала её в коридоре. Несса, прижав руку к стене, старалась сдержать дрожь.

— Ты не одна, — сказала Эл, мягко, но твёрдо. — Мы разберёмся.

Несса кивнула. Губы дрожали, но она не позволила себе ни слезы.

Девочки разошлись. Эл пошла в библиотеку. Не зная зачем. Может найдет что-то?

Библиотека.

Пыльная тишина. Стеллажи — как стены в лабиринте. Эл шагала медленно, держа в руке книгу по психологии, которую вытащила наугад — для "задания". На самом деле — прикрытие.

В дальнем углу два голоса. Мужские. Знакомые.

— ...если до конца недели не выйдет на связь, Хокинс перекроет доступ.

— Ты понимаешь, что будет, если снова сорвётся? Прошлый раз — это был край.

Эл замерла. Сердце — колотилось. Она знала один из голосов — это был мистер Хендрикс.

Шаги. Один из кураторов что-то уронил. Бумагу.

Эл не двигалась, пока они не ушли. Потом подошла, подняла лист.

Это был график. Что-то вроде таблицы с номерами комнат, рядом — цветовые обозначения и аббревиатуры.
Она прижала бумагу к груди и вышла, стараясь не издать ни звука.

Она писала в дневнике. Аккуратными, но решительными буквами.

Я не понимаю, но они что-то тестируют. Или отбирают. И это идет уже давно. Может быть, с самого начала смены.

Позже. У старого склада.

Карл сидел, подперев голову руками. Его красная кофта на замке была мокрая на плечах — он недавно вернулся из очередной «случайной прогулки». Когда Несса подошла, он только кивнул.

— Ну?

— Она сдала нас, — сказала Несса. — Или сдаёт. Я не уверена, есть ли у неё конкретный "заказ", но она слушает, как будто ей за это платят. Или... обещали безопасность.

Карл выругался.

— Слишком рано расслабились. Я говорил — всё это выглядит слишком гладко.

— Она раньше никогда не спрашивала лишнего. А теперь каждое её слово — с намёком. Словно ловит, как мышеловка.

Карл посмотрел в сторону лагеря. Вдалеке мигали фонари, но в этом углу было темно.

— Может, это не она одна, — сказал он. — Я тут начал думать... А что, если таких, как она, несколько? Связанные. Кто-то получает задания, кто-то передаёт дальше.

— Что, сеть?

— А что? Хокинс же не идиот. Он не только следит. Он действует руками тех, кто у него на крючке. Думаешь, почему "внезапные соревнования"? Или странные переклички?

Несса обняла себя руками. Её кожа была липкой от влажного воздуха, но она не хотела уходить.

Карл встал. Подошёл ближе.

— Послушай. Если ты думаешь, что всё рушится — нет. У нас есть мы. Луис, Эл, Лоу. Я. И у тебя башка работает, лучше, чем у любого из них.

— Только теперь всё как на нитках. Малейшее движение — и...

Он обнял её. Не быстро, не с напором — он просто подошёл и обнял. Тело Нессы напряглось, но потом расслабилось. Она прижалась лбом к его груди. Стук сердца — ровный, надёжный. Она не помнила, когда в последний раз кто-то обнимал её без причины, просто потому что видел, что ей надо.

— Мне страшно, — прошептала она.

— Мне тоже, — сказал он. — Но мы не одни.

Отбой.

Свет в комнате 17А гаснет с привычным щелчком. Тишина ложится сверху, как ватное одеяло — плотная, странно тяжёлая. Но под этой тишиной что-то дышит. Напряжение, притворство, тревожный пульс скрытого.

Несса лежит на кровати, вытянувшись почти идеально прямо, как будто тело само не хочет выдать мысли. В уголках рта — привкус вины и адреналина. Рядом, на своей койке, Лоу почти незаметно сжимает и разжимает пальцы под одеялом. Эл сидит у стены, спиной к изголовью, её глаза уже привыкли к темноте. Тея... Тея дышит ровно, глубоко, как спящий человек.

Они не были уверены, что сработает. Пакетик со снотворным Лоу достала ещё неделю назад, "на всякий", и Несса всё это время носила его, пряча в футляре от наушников. Сегодня — сегодня им надо было быть уверенными. Что она не встанет. Что она не услышит. Что не спросит утром, куда они ходили. Не задаст очередной "случайный" вопрос с подковыркой, от которого внутри всё каменеет. Поэтому чай в термокружке, милый "жест примирения", и подушка, на которую Тея уронила голову с привычным ворчанием.

Теперь Тея лежит на боку, лицом к стене, её дыхание размеренное, даже не шелохнулась с момента отбоя. Несса смотрит на неё несколько секунд — просто чтобы убедиться. Она даже не чувствует облегчения, не может позволить себе расслабиться.

— Всё чисто, — шепчет Эл почти неслышно. Глаза блестят в темноте. Она сидит на своей постели, будто готова сорваться в любую секунду.

Несса коротко кивает. Сердце бьётся громко, как будто кто-то барабанит внутри грудной клетки. Она садится. Лоу уже натягивает толстовку, стараясь не зашуршать. Всё давно подготовлено: фонарики, закрытая обувь, даже жвачка, чтобы перебить табачный запах от Нессы — если вдруг что. Они готовились, потому что рискуют.

Потому что это важно.

Потому что никто не должен узнать.

Несса открывает дверь первой.

Щелчок замка — как выстрел. Простой звук, но в темноте он звучит громко, будто на всю округу. Девочки замирают. В комнате — только дыхание Теи и слабо тикающие часы под подушкой Эл. Несса чувствует, как от напряжения свело челюсть. Ещё один взгляд — на Тею. Та не шелохнулась. Хорошо. Всё идёт по плану.

Они выскальзывают одна за другой — Несса, потом Лоу, потом Эл. Ни слова. Всё уже сказано — шёпотом, жестами, взглядами. Сейчас — только действие. Только точность.

Коридор пуст. Тот самый мёртвый промежуток времени, когда кураторы только вернулись в свои комнаты после обхода, когда охрана чуть расслаблена, когда даже камеры на минуту кажутся сонными. Они двигаются быстро и почти бесшумно — как тени. Лоу крадётся мягко, кошачьи движения. Эл идёт почти по следам Нессы. У неё цепкий взгляд: на углы, на повороты, на темноту. В любой момент она готова сказать "стоп" — если вдруг что-то пойдёт не так. Но пока всё тихо.

Воздух снаружи холоднее, чем ожидалось. Ночная влага цепляется к коже, как чья-то рука. Несса сжимает в пальцах мятую сигарету — не зажигает, просто держит, как якорь. Она ощущает, как всё тело пульсирует от тревоги. Не страх — тревога, разлитая в крови. Она даже не понимает, дрожит ли от холодного воздуха или от осознания того, что сейчас начнётся самое главное.

Они обходят по левому флангу — между корпусом и забором, потом скользят вдоль стены столовой, и, наконец, оказываются за старым спортзалом. Там — тьма, земля с остатками песка, несколько перекошенных лавок и высокий кустарник, отгораживающий угол от основной территории. Тут почти не видно камер, а кураторы ночью сюда не суются. Луис говорил: "Безопасное место. Старожилы раньше прятались тут, когда курили или дрались."

Карл и Луис уже на месте. Луис сидит, уткнувшись в блокнот, рядом с ним фонарик, свет которого закрыт ладонью. Карл стоит, прислонившись к стене, курит медленно, взгляд метнулся к ним, как только они показались из темноты.

— Быстро, — хрипло сказал он. — Никто не видел?

— Всё чисто, — шепнула Эл, первая переступая невидимую черту. Пальцы её дрожали, но глаза были резкими, как у охотника.

— Наконец-то, — сказал Луис. Его голос был негромким, но в нём был металл. — Время пошло.

Он бросил окурок, раздавил его кроссовкой и развернул лист бумаги, сложенный вдвое. На нём была наспех начерченная схема: блоки комнат, стрелки, цифры, имена. Несса встала рядом, доставая свою пачку "Pine Mist". Когда огонёк зажигалки вырвался из темноты, все на секунду замерли.

— У нас всего час, — напомнил Карл. — Потом возвращаемся. Тея спит, но не навсегда.

— Она не узнает, — отрезала Лоу. — Если узнает, то поздно.

Эл присела на корточки, раскрыв свой дневник. Плотные страницы в клетку, на одной — тот самый листок, который она подобрала в библиотеке. Пожелтевший край, смазанные чернила и... структура. В этих строчках не было случайности.

— Вот. Это — список активности по комнатам. Но если смотреть глубже — это как карта. Они отмечают, кто как себя ведёт. Кто с кем сближается, кто ломается. Здесь не просто поведение — здесь... изменения.

— Как в наблюдении, — медленно сказал Луис. — Как в чёртовом эксперименте.

— Именно, — кивнула Эл. — И сегодня в разговоре один куратор сказал: «Если до конца недели не выйдет на связь, Хокинс перекроет доступ.» Понимаете?

Несса стояла чуть в стороне, затягиваясь медленно и глубоко. Табачно-мятный запах обволакивал её, словно броня. Она слушала. Не перебивала. Но когда Эл закончила, наконец сказала:

— Джейкоб сегодня со мной заговорил. Я спросила про Хендрикса. Он сказал: «Он умеет делать так, чтоб ты сам поверил, что виноват. Даже если просто дышал.» Это цитата. Дословно.

Карл повернулся к ней:

— Джейкоб? Тот самый тихоня, который не говорит даже «привет»?

— Он слышал про прошлое Хендрикса, — вмешался Луис. — И это не слухи. Хендрикс работал в другом центре, он был закрыт после скандала. Что-то про «этическое нарушение методики». Это фраза из старого отчёта, я нашёл её пару недель назад.

— Так значит... — Лоу подалась вперёд. — Они что, реально... делают из нас объект?

— Не всех, — сказал Луис. Он ткнул пальцем в бумагу. — Смотри. Вот эти комнаты — почти нет изменений. А вот 17А... — он обвёл круг. — Слишком активны. Слишком много взаимодействий. Это как будто специально...

— Они нас проверяют, — прошептала Эл. — Или подбирают. Кто сломается, кто сдастся, кто станет шпионом.

— Как Тея, — бросила Лоу.

Повисла тишина. Несса подняла глаза, в которых вился дым, и медленно выдохнула. Пламя сигареты освещало ей пальцы.

— Она сдала нас? Или просто передаёт?

— Неважно, — Луис заговорил быстро. — Важно то, что она уже не с нами. И у нас остаётся время. Недель максимум. А потом — всё.

Он разворачивает ещё один лист. Карта лагеря. Метки, тайные тропы, «мертвые зоны» камер.

— Я думаю, они собираются на следующей неделе начать активную фазу. Увеличить давление. Сломать тех, кто не поддаётся. Или вывести.

— Вывести? — Карл сдвинул брови.

— Не физически. Психологически. Убрать из системы. Записать в "неспособных к социальной адаптации". Сделать бумажный крест.

Несса не выдержала. Она резко встала, сделала несколько шагов в сторону и ударила по трухлявой стене. Пыль осыпалась.

— Мы что, реально — лабораторные крысы?

— Нет, — сказал Луис. — Мы — ошибка в их системе. И пока мы на ногах, у нас есть шанс. Надо собрать всё. Имени. Схемы. Кто с кем. Где утечки. Всё.

— Мне нужно больше времени в библиотеке, — вмешалась Эл. — Там что-то есть. Я чувствую. Мне нужно проверить старые списки кураторов. И возможно, журналы входов.

— А мне нужно, чтоб ты была осторожна, — тихо сказал Карл. — Если они поймут...

— Я знаю, — перебила Эл. — Но я не могу не копать. Мне нужно понять, зачем мы им.

Эл встаёт, мягко отряхивает штаны от пыли. На лице — будто пустота, но глаза блестят. Луис поднимает голову:

— Эй, ты куда?

Она на секунду замирает, потом почти шепчет:

— Всё равно толку больше не будет. Мы уткнулись.

— Подожди, — говорит Лоу, — ты в порядке?

Эл делает полшага назад, не глядя на них:

— И... сегодня у меня день рождения. В полночь. Хотела встретить его в тишине.

Мгновение — и она исчезает за углом, как тень. Несса смотрит ей вслед, а потом медленно тушит сигарету о камень. Лоу молчит, Луис и Карл переглядываются.

Они остаются вчетвером.
Тишина — будто на мгновение обрушилась. Никто не говорит. Даже Луис, у которого всегда есть комментарий.
Карл хрустит пальцами, пытаясь сбросить напряжение.

Несса стоит чуть поодаль, у стены сарая. На её губах — сигарета, вторая за этот час, прикрытая ладонью. Она делает глубокую затяжку, вдыхая медленно, будто пытается стабилизировать дыхание. Пламя зажигалки вспыхивает и тут же исчезает. В темноте едва заметен тонкий след дыма.

— Мы всё равно ничего не знаем наверняка, — хрипло бросает Карл. — Только догадки. Бумажки, странные слова, недомолвки.

— А ты что, хочешь дождаться, пока нас по одному начнут выдёргивать? — голос Лоу жёстче, чем обычно. В её зелёных глазах отражается свет фонаря, где-то вдалеке.

— Я говорю, что нужно быть аккуратнее, — сквозь зубы бросает Карл. — Они не идиоты. И если мы ошибёмся, нам не простят.

Луис, сидя на земле, чертит на старом листе бумаги: схемы, связи, линии. Слова — "Хокинс", "отбор", "Группа 17А", "Старожилы", "эксперимент". Он соединяет точки.

— Это не просто сбор инфы, — медленно говорит он. — Это... что-то большее. Вы слышали, что сказала Эл? "Если до конца недели не выйдет на связь..." Они что-то ждут. Кто-то должен выйти. На кого-то они рассчитывают.

— Или на что-то, — добавляет Несса тихо.

Все оборачиваются. Она медленно подходит, сигарета почти догорела. Голос у неё чуть охрипший, взгляд цепкий.

— У них есть свои методы, — Луис выпрямляется. — Мы и есть эксперимент. Нас не просто исправляют. Нас... моделируют. Подгоняют под что-то. Может быть, отсеивают.

– Суки, – шепчет Лоу.

— Подожди, — Карл смотрит на него. — Отбирают?

— Да. Посмотри. Внезапные "соревнования", переклички, выборочные наказания, слухи, утечки, психологическое давление. Это не просто жесткий режим. Это модель. Кто как реагирует. Кто с кем сближается. Кто сдаёт. Кто молчит.

— Кто ломается, — говорит Несса.

Она тушит сигарету, прижимая окурок к камню. Голос у неё ровный, почти отстранённый.

— Я не хочу ломаться.

— И мы не дадим, — Лоу смотрит на неё. — Ни тебе. Ни себе. Ни Эл.

Луис кивает:

— И это значит, что времени у нас немного. У Эл был лист — там были отмечены группы. Возможно, они "ведут" целые комнаты. И если мы — одна из них...

— То нас уже выбрали, — заканчивает Карл. — На что?

— Вот это и надо узнать, — Луис смотрит на часы. — Осталось пятнадцать минут.

23:25

Время будто подталкивает. Нервы на пределе. Лоу натягивает капюшон, Несса кивает Карлу — взгляд у неё короткий, почти прощальный. Они знают, что с каждым днём будет всё хуже. Что следующая ошибка может стоить кому-то гораздо больше, чем наказания или угроз.

Луис быстро складывает бумажки, стирает следы, Карл заглушает фонарик.

23:30

— Всё. Валим, — кидает Луис, но Лоу уже поднялась.

— Мы вперёд, — говорит она. — У нас дело. У Эл день рождения. Мы хотим её поздравить.

— Ага, — Луис усмехается, но тепло. — Скажи ей... скажи, что она чертовски умная. И пусть не сдаётся.

Несса улыбается слабо.
— Скажем.

Они поворачиваются, двигаются в темноте так же, как пришли — тихо, быстро, как тени. Камера над спортзалом моргает, но никто их не видит.

Луис остаётся стоять в темноте, сжав кулак.
— Осталось мало времени, — говорит он сам себе. — Очень мало.

23:35

Они идут обратно — быстро, но не бегут. Тени от деревьев тянутся по земле, воздух уже прохладный, пахнет сырой хвоей и чем-то немного металлическим — будто гроза на краю горизонта.

На шаг впереди — Лоу. Несса идёт чуть сзади, молча, руки в карманах. Шум травы под ногами, лёгкое дрожание в теле от пережитого.

— Она не спит, — тихо говорит Лоу, не оборачиваясь.

— Знаю, — отвечает Несса. — Я бы тоже не спала.

Пауза.

— Я вообще не думала, что у нас получится, — продолжает Лоу. — Вот так... всё это. Собрать, узнать. Это как в кино. Только страшно.

— Мне нравится, что мы делаем, — говорит Несса чуть хрипло. — Не то чтобы "нравится". Просто... впервые чувствую, что делаю что-то настоящее. Что не просто плыву.

Лоу замедляется, смотрит на неё через плечо.

— Ты вообще в последнее время другая, — говорит она, полушутя. — Молчаливая. Глубокая. Куришь как нуарная героиня.

Несса улыбается одним краем губ.
— У тебя серьёзные проблемы с романтизацией.

— Это лагерь, — пожимает плечами Лоу. — Тут или романтизируй, или сойди с ума. Мы выбрали первое. И свечку из бумаги.

Обе улыбаются. Несса вдруг говорит:

— Спасибо, что ты рядом.

Лоу замолкает. Потом:

— Ты тоже, Хекка. Только без соплей, ладно?

— Даже не начинала.

И они снова ускоряют шаг. Свет из окон корпуса кажется сейчас ненастоящим — он глухой, затуманенный. Все уже спят. В комнате — тоже должно быть тихо. Главное — пройти быстро, не шуметь, не споткнуться.

23:55

Поднимаются на второй этаж. На лестнице Несса вдруг задерживает дыхание — тень! Но нет, просто платяной мешок, брошенный кем-то у двери. Сердце колотится.

Они заходят в комнату.

Тея не двигается. Всё чисто.

И Эл сидит у окна. Спиной к ним. Сгорбленная, тихая, в своём свитшоте с длинными рукавами. В окне — темнота и крошечные светлячки внизу. Она не оборачивается, но знает: они здесь.

Несса кивает Лоу — пора.

Они действуют без слов.
Из тумбочки вытаскивают мелкую плитку шоколада, укутанную в бумажную салфетку. Свечка — скрученный листочек, обмотанный ниткой, с крошечной каплей воска на краю. Зажигалка у Нессы в кармане.

— Элинор, — шепчет Лоу, подходя ближе. — Не притворяйся. Мы знаем, что ты не спишь.

Эл оборачивается медленно.
Глаза у неё блестят, но не от слёз — от чего-то другого. От изумления. От того, что про неё помнят. Что её не забыли.

— Ну вы и идиотки, — хрипло говорит она.

— С днём рождения, Эл, — шепчет Несса. И зажигает свечку.

Огонёк колышется — маленький, дрожащий.
Но именно он — их знак. Их сопротивление.

Эл смотрит на них — на их взъерошенные волосы, на Лоу в мятых шортах и майке, на Нессу, чёрные стрелки которой чуть размазались от вечерней жары и сигаретного дыма. Она будто не сразу может поверить, что это — не сон. Что вот они стоят, держат свечку, шоколад, и глаза у обеих — настоящие.

— Я не люблю дни рождения, — тихо говорит Эл, но голос у неё дрожит. — Они всегда какие-то... громкие. Или наоборот — про тебя все забывают. А ты сидишь и делаешь вид, что тебе всё равно.

— У нас не громко, — говорит Лоу, присаживаясь рядом с ней на подоконник. — Только мы и вот это... – Показывает на свечку, – Символ сопротивления. Пламя надежды. Или просто криво скрученная бумага.

Несса садится на пол, вытянув ноги, и, подперев подбородок рукой, смотрит на Эл снизу вверх.

— У тебя, — говорит она, — такое лицо, будто тебе никто ещё не устраивал ничего подобного.

— Потому что никто и не устраивал, — признаётся Эл, и у неё голос срывается. Она отводит глаза.

Пламя свечки освещает её лицо снизу, мягко вырезает скулы, делает тень под нижней губой. Она выглядит старше. И совсем-совсем настоящей.

— Загадай что-нибудь, — говорит Лоу, чуть насмешливо. — И не "хочу, чтобы нас завтра не повели копать яму", а что-то нормальное.

Эл смотрит на пламя. Вдох. Выдох.

— Я хочу... чтобы всё это имело смысл, — говорит она. — Чтобы мы не зря. И чтобы я могла быть собой... без того, что за это нужно платить.

И гасит свечку. Дует не сильно — ровно столько, сколько нужно, чтобы огонёк вспыхнул и исчез.

— Ну всё, теперь нельзя рассказывать желание, — фыркает Несса. — Или оно не сбудется.

— Я и не собиралась, — улыбается Эл, беря в руки кусочек шоколада.

Пауза. Несса смотрит на неё и вдруг чувствует странное тепло в груди — от того, что Эл улыбается. Настояще. Без маски.

— Это, наверное, звучит тупо, — говорит Несса. — Но мне кажется, если бы не лагерь, я бы с тобой даже не познакомилась.

— Не кажется, а точно, — отзывается Эл. — Ты бы меня точно сторонилась в обычной жизни. Как и я тебя.

— Но теперь ты вынуждена принимать нашу странную любовь, — подхватывает Лоу. — И шоколад. И бумажные свечки. И тайные вылазки ночью.

Эл смеётся. Это нечасто случается, и от этого — особенно. Звук у неё низкий, немного хриплый.

— Вы идиотки, — повторяет она. — Но мои.

Они замолкают. В комнате — темно. Тея дышит ровно, неподвижно, словно часть мебели. У окна — трое. На полу, на подоконнике, у стены. Их связь не яркая и не громкая, но в этой ночи она — крепче всех лагерных правил.

Эл снова смотрит в окно.

Там — звёзды.
И что-то новое начинается.

Есть вещи, которые не обсуждаются при свете дня.