Штиль

Иногда можно проиграть одну битву, но в войне обычно побеждают хулиганы.

Утро 29 июня: Последствия вброса.

С самого рассвета лагерь будто подменили. В утренней прохладе висела напряжённость — не такая, как обычно перед зарядкой или в очереди на душ, а настоящая, тяжёлая, с металлическим привкусом в горле. Казалось, даже птицы над Хиллстоуном кричали тише.

В коридоре, по пути в столовую, Несса заметила, как несколько ребят — младшие, кажется из корпуса B — шепчутся, наклоняя головы, а потом резко замолкают, когда мимо проходит куратор. Один из мальчишек держит в руке сложенный листок бумаги, быстро прячет его в карман.

— Видела? — Лили догнала её, кутаясь в тёмную толстовку, хотя было уже тепло. — Оно повсюду. Даже на нижнем этаже в сортире, говорят, кто-то на стене цитату написал из вброса. Прямо над зеркалом.

— Какая цитата?

— "Некоторые двери открываются без ключа". Подпись — "Х".

Несса не ответила. Она вспомнила, как Луис, с полуулыбкой, монтировал ролик ночью, как крутил петлю видео — темный силуэт крадётся по коридору, чуть пригибаясь, лицо скрывает капюшон. Ничего не видно, но что-то в походке, в движении руки — нервировало.

В столовой было шумно. За столами — гул, как в улье: кто-то спорил, кто-то делился теориями. Несколько девчонок из 18С демонстративно хихикали, глядя на экран телефона — контрабандного, наверняка. У одной из них, Мел, была наброшена кофта с капюшоном, и она театрально кралась за подругами, изображая «ночного шпиона».

— Ничего смешного, — бросила Эл, проходя мимо. Голос у неё был резкий, отстранённый, и Мел замолчала.

Наблюдение было чётким: кураторы явно стали нервничать. У одного, Джеффа — обычно пофигистичного и ленивого — сегодня блестели глаза, как у сторожевой собаки. Он стоял у входа в столовую, как будто выискивая кого-то взглядом. Другие ходили между рядами, оглядывали сумки, заставляли снять капюшоны и даже попросили у нескольких ребят вывернуть карманы.

— Ты видела, как Хокинс на перекличке стоял? — прошептал Луис, когда они сели за столик в углу. — Он не просто напряжён. Он зол. Значит, попали в точку.

— Значит, скоро начнётся охота, — отозвался Карл, ковыряя кашу, которую даже сахар не спас. — Вопрос времени. Они уже нас винят. Просто пока не знают, как доказать.

— Или делают вид, что не знают, — добавила Несса. Она держала в руке кружку чая, но не пила. Пальцы нервно касались керамики. — Если он нас вычислит...

— Пока — нет, — уверенно сказал Луис. — Первый ролик — неоспоримый. Там никто не узнаваем. А второй — чисто нагнетание. Мы не утверждаем, что знаем кто это. Просто подкинули вопрос. Всё.

— Но долго так не протянем, — нахмурился Карл. — Они обыщут комнаты.

— У них нет оснований, — пожал плечами Луис. — Но могут придумать.

Из-за спины донёсся знакомый голос — негромкий, но очень чёткий:
— Иногда те, кто больше всех борется за истину, просто боятся, что правда разоблачит их самих.

Они обернулись. Это был Хокинс. Он прошёл мимо их столика, будто случайно, но голос бросил безошибочно в их сторону. В его движениях было что-то хищное — не грубое, но точно не педагогичное. Спина у Несс буквально онемела.

Когда он скрылся за поворотом, они молчали. Луис медленно поставил чашку на стол, и Несса впервые увидела, как он по-настоящему задумался. Не играл, не усмехался — а всерьёз о чём-то размышлял.

— Он подозревает. Уже. — сказал Карл. — Этот взгляд...

— Он всегда так смотрит, — пробурчал Луис, но уверенности в голосе не было.

Рядом Эл мрачно наблюдала за куратором, который дежурил возле раздачи. Его звали мистер Кларк. Обычно он был вялым, равнодушным, ел печенье прямо на посту и читал старые газеты. Сегодня он был собран, как пружина, и несколько раз подряд оглянулся через плечо, будто чувствовал спиной взгляды.

— Он сегодня другой, — пробормотала Эл, чуть прищурившись. — Он что-то знает. Или боится.

— Кто? — Несса чуть подалась вперёд.

— Кларк. Посмотри, он не смотрит людям в глаза. Два раза уже пересчитывал один и тот же поднос. А потом вытирал руки, хотя не ел ничего. Он нервничает.

— Думаешь, он в деле? — Лили подтянулась к ним с соседнего стола.

— Думаю, он чего-то ждет, — медленно сказала Эл. — Или кого-то.

Они переглянулись. В этой утренней сумятице было что-то странное, нереальное. Казалось, лагерь начал сам против себя разворачиваться. Никто больше не верил в "нормальность". Даже старожилы — те, кто всегда знал, что и кому сказать, чтобы выжить — теперь выглядели уставшими. Опасливыми. Тревожными.

Когда отбойный гонг прозвучал, Карл не встал сразу. Он смотрел на потолок столовой, на чёрную камеру в углу. Потом хрипло сказал:

— Значит, пора готовиться. Если начнут рыть — мы должны быть на шаг впереди.

— Что предлагаешь? — спросила Несса.

Он взглянул на неё. В глазах — усталость и жёсткость.

— Сегодня вечером. Мы с тобой — опять на обход. Луис даст цель. Надо найти ещё одного, кто знает, что скрывает Хокинс. Или хотя бы дёрнет глазом, когда мы заговорим про архив.

Несса кивнула. Она чувствовала: в этом утре что-то треснуло. Как будто лагерь стал другим. И если раньше они шли в наступление ради защиты — то теперь, похоже, началась настоящая война.

***

Подготовка и задание.

После напряжённого утра, когда перекличку проводили дольше обычного, а в комнатах вновь объявили "внеплановую проверку порядка", всё казалось как будто затянутым тугой резинкой: потяни — и порвётся.
Карл вернулся с утреннего построения молчаливый, с привычным прищуром. Луис окликнул его на лестнице, махнув рукой, чтобы тот свернул к боковой галерее, туда, где обычно тусовались "серые тени" — те, кто не хотел светиться ни у старожилов, ни у кураторов.

Несса подтянулась следом.

— У нас новое, — начал Луис. Его голос был спокойным, но быстрым. — Если они начнут ковырять вброс, нам нужно опередить их на шаг. Сегодня ночью ты и Карл — как обычно, но днём... будет дополнительная задача.

Он достал из внутреннего кармана сложенный листок, нарисованный от руки. Не карта, скорее схема — имена и стрелки между ними.

— Вот. Те, кто был связан с Хокинсом больше обычного. Не кураторы, не админы. Парни и девчонки из старших, кто "вдруг" получил неплохие позиции: библиотечный доступ, ключи от складских, смену маршрутов. И никто не спрашивал, почему. Ни объяснений, ни жалоб. И Хокинс их почти не трогает.

Несса наклонилась.
На листке было около восьми имён. Некоторые ей знакомы — Джоэл, молчун с третьего корпуса, вечно в серой толстовке; Синтия — девчонка с синими волосами, резкая, которая вела актовый кружок, а ещё Тайлер упоминал какого-то "Лэна", мол, он "знает, как выжить без последствий".

— Нам нужны те, кто может проболтаться. Не очевидные подлизы, а те, кто знает, как всё устроено, но не держится за лояльность. Или хотя бы даст направление, — продолжил Луис. — Двое. Сегодня. Остальных пока оставим. Ходите парами. Слишком палиться нельзя. И не лезьте на рожон. Просто разговор.

— Джоэл, — сразу сказал Карл. — Видел, как он дважды заходил в техблок с Кларком. Без пропуска. А на вопрос — "перепутал двери".

— И Лэн, — добавила Несса. — Его недавно поставили на инвентаризацию медикаментов. Это странно, учитывая, что у него две выговорки за драки и одну за пропуски.

— Вот и отлично, — кивнул Луис. — Начинайте с них. Не в одно время. Разведите разговоры. Найдите, кто прикрывает кого. И... — он прищурился, — если кто-то скажет про "архив" — сразу ко мне.

В спортзале пахло резиной и потом. Несса стояла у стены с бутылкой воды, делая вид, что просто пришла "отстояться" от жары. Карл уже был внутри, кидая мяч в кольцо — тренировался один, будто по-настоящему.

Лэн подошёл не сразу. Несколько минут он наблюдал, потом спросил:

— Тебе жарко или ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое?

Несса усмехнулась.

— Второе. Хотя первое тоже.

Он кивнул, прислонился к стене рядом. Молчание. В спортзале гулко отскакивал мяч.

— Ты же из 17А? — спросил он потом.

— Ага.

— У вас, говорят, весело.

— У всех весело, если верить слухам.

Он хмыкнул. Потом, почти без паузы, добавил:

— Ты знаешь, тут есть только два варианта: либо ты молчишь, либо говоришь с нужными людьми. Иначе — либо слетаешь, либо тебя ломают.

Несса повернула к нему голову.

— А с "нужными" — это с кем?

Он слегка наклонился вперёд, понизив голос.

— Тут всё как надо... если знаешь, у кого спрашивать. Но я не из тех, кто даёт адреса. Не люблю, когда потом ко мне возвращаются чужие проблемы.

Несса оценивающе посмотрела на него.

— То есть, ты не "за них", но и не "против"?

— Я просто знаю, как выжить.

Он развернулся и ушёл к турникам, оставив её с гулким стуком в груди и ещё большим ощущением, что Хокинс — лишь вершина чего-то более густого, вязкого.

Позже.

Карл тем временем столкнулся с Джоэлом у курилки. Тот стоял, как обычно, прислонившись к бетонной плите, и выдувал дым, глядя в никуда.

— Сигарета есть? — спросил Карл.

— Сам посмотри, — буркнул Джоэл, протягивая пачку "Granite Red".

Они стояли молча минуты три. Потом Карл осторожно:

— Ты ведь знаешь, кто из кураторов на кого работает?

Джоэл не пошевелился.

— Ты слишком много думаешь, Галлагер.

— И всё-таки?

— Некоторые вещи лучше не знать. Тут, если задаёшь вопросы — тебе улыбаются, пока можешь бегать. А потом ты вдруг ныряешь в бассейн ночью с чужим ботинком на шее.

Карл помолчал.

— Думаешь, за это убьют?

— Нет. Но сломают так, что сам убьёшь себя в голове, — хрипло ответил Джоэл и ушёл, оставив Карла с дымом и щемящим холодом между рёбер.

Несса.

После обеда Несса сидела на крыльце с Эл. Солнце пекло. Несса крутила в руках резинку от волос, будто разматывая мысли. Эл сидела молча, но периодически бросала на неё короткие взгляды.

— Ты дрожишь, — тихо сказала Эл, не поднимая головы.

— Я не дрожу, — отозвалась Несса, натянуто.

— Ты держишь резинку так, как будто это спасательный круг.

Несса выдохнула. Руки опустились. Она не смотрела на Эл, но чувствовала — та рядом, и не осуждает. Просто наблюдает.

— Оно всё начинает... душить, — призналась Несса. — Как будто мы внутри чего-то, что само себя не отпустит.

— Потому что ты чувствуешь, что на этот раз это не просто игра.
Что мы не просто в лагере, а в системе. А системы не прощают ошибок.

Несса кивнула. Молча. Эл тоже не говорила ничего больше. Но между ними проскользнуло нечто — не слова, не обещание, но понимание. Как будто, несмотря на закрытость, Эл приняла сторону. Не потому что надо, а потому что поняла: Несса уже не просто "та, что рисует и курит мятные", а часть чего-то большего. И это её тревожит.

Они сидели на крыльце в молчании, и ветер поднимал пыль вдоль тропинок. А в тени где-то прятались чужие глаза.

Вечер 29 июня: Тея меняется

Воздух к ночи чуть остыл, но тревога, витавшая в лагере, не рассеялась. В комнатах было душно, и открытые окна не помогали — только впускали звуки с улицы: обрывки фраз, хлопки дверей, приглушённый смех и редкий лай из-за забора. Спать никто не торопился.

Тея вдруг стала другой.

— Девки, я чаю сделала, мятного. Хочешь, Эл? Несса?

Она поставила кружки на подоконник, разлив аккуратно, как будто это был не лагерь, а тёплый вечер в доме на побережье. Голос её звучал мягко, почти ласково. Лоу только приподняла бровь. Эл взяла кружку, но молча. Несса — тоже, немного удивлённая.

— Ты чего такая добрая? — бросила Лоу, садясь на пол и вытягивая ноги. — Обычно ты бы послала нас с этим чаем.

— Не знаю. Просто захотелось... чего-то нормального, — пожала плечами Тея. — После всего этого срача. Типа, вспомнить, что мы всё ещё люди.

Несса внимательно смотрела, как она говорит. Руки у Теи были спокойны, взгляд — почти невинный. Почти.

Позже, уже ближе к отбою, когда Лоу ушла умываться, Эл подошла к Нессе. Осторожно. Почти на цыпочках.

— Ты заметила?

— Что? — прошептала Несса, сидя на нижней койке, перебирая записи в блокноте. Рисунки, заметки. Всё казалось слишком громким в тишине комнаты.

— Она слишком милая. И слишком тихая.
Она слушает. А не говорит. Слишком внимательно.

Несса замерла. Блокнот остался открытым на странице с каракулем, напоминающим клетку.

— Думаешь... она?

Эл качнула головой — не "да", не "нет", просто знак тревоги.

— Я не знаю. Но она стала другой после того, как её звали в канцелярию. Два дня назад. Помнишь?

Несса вспомнила. После очередной вылазки Луиса и Карла, когда они спрятали флешку в вентиляции актового зала, кураторы вдруг потребовали Тею "на беседу". Она вернулась раздражённой, но быстро перевела всё в шутку: мол, снова пытались понять, "что у неё не так с характером". Несса тогда не придала значения — Тея часто срывалась. Но теперь... в этом было что-то липкое. Неестественное.

— Она всё слышит. Сегодня, когда мы говорили про Лэна и Джоэла — я видела, как она чуть замедлила движение. Не повернула голову. Просто слушала. Ни одного вопроса. А сейчас вдруг чай, мир, любовь. — Эл говорила негромко, чётко. В ней не было ни ревности, ни паники. Только логика. — Она смотрит на нас, как будто считает наши слова.

Несса опустила глаза. В горле пересохло. Она вспомнила, как Тея внезапно предложила сходить с ней в спортзал "просто размяться" днём, хотя раньше всегда отнекивалась. Вспомнила, как та смеялась над чем-то, что никто не произносил вслух — как будто знала, что они обсуждали накануне.

— Я присмотрюсь, — сказала она, почти не узнавая свой голос.

— Угу, — кивнула Эл. — Только... не оборачивайся сразу. Она это почувствует.

Карл и Несса.

Карл и Несса

Всё началось с взгляда у лестницы.

Карл поймал её, когда она возвращалась с заднего двора. Мокрые волосы стекали на плечи, в руке — пустая бутылка, будто она только что пришла из умывальников. Несса говорила охраннику, что забыла бутылку, и теперь спешила вернуться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Он ничего не сказал, просто махнул ей — коротко, вниз головой. Несса кивнула и задержалась у дверей ещё на несколько минут, чтобы пройти мимо всех. Потом тихо вышла и проскользнула за ним в сторону заброшенного выхода через старую кладовку.

Они шли молча. Ветви скреблись по плечам. Доски у старой части ограды уже плохо держались, одна из них была подточена снизу — лаз, знакомый только тем, кто знал, что искать.

— Ты с ума сошёл, — прошептала она, вылезая первой. — Нас убьют.

— Нас пока не поймали, — буркнул он, следуя за ней.

Они добрались до берега за десять минут. Озеро лежало плоское, как стекло. У воды было прохладно, пахло хвоей и мокрой землёй. Где-то вдалеке крякала птица, может, утка, может, кто-то чужой.

Карл швырнул камень в воду. Несса села у кромки берега, обняв колени.

— Здесь тихо, — сказала она. — Как будто всего этого нет. Лагеря, Хокинса, вбросов. Теи...

Он опустился рядом. Их плечи почти не касались.

— Я не про лагерь думаю, — сказал Карл. — Я про то, что будет, если мы облажаемся. Если всё это... сольётся в никуда.

— Типа... если нас поймают?

— Нет. Если мы останемся с этим одни. — Он вздохнул. — Понимаешь, мне не страшно, что Хокинс прикончит нас морально или кинет в какую-нибудь изоляцию. Мне страшно, что мы всё это затеяли, а за нами — пустота. Никого. Ничего. Что не выгорит. Что мы останемся в грязи, без смысла.

Несса прикусила губу. Смотрела в воду. Волны колыхались почти незаметно, как дыхание большого зверя.

— А мне страшно, что я теряю контроль.
Я всё планирую, всё держу в голове — даже тебя. Даже то, как ты иногда врёшь куратору про время отбоя. А теперь... Тея меня пугает. Она знает больше, чем должна. И улыбается, как будто мы не вместе. А по другую сторону.

— Эл тоже думает, что с ней что-то не так?

— Да. Мы пока молчим, но... — она посмотрела на него. — Я не знаю, что делать, если она сливает информацию. Я не готова к предательству изнутри. Не от неё.

Карл кивнул медленно. Потом сел ближе. Его голос стал мягче.

— Если она сливает, мы разберёмся. Вместе.
Ты не одна, поняла?

Она не ответила. Просто сидела. Он положил руку ей на плечо, чуть неуверенно. Несса вздрогнула — не от неожиданности, а от близости. От того, как он это сделал: не нагло, не притворно. Просто — был рядом.

Она опустила голову на его плечо.

— Ты пахнешь дымом, — прошептала она.

— Ты — мятой и малиной.
Странно, что всё так дерьмово, а ты пахнешь, как леденец.

Она усмехнулась, не поднимая головы.

— Ты хоть представляешь, как глупо мы выглядим со стороны? Пара загнанных подростков, сидящих у озера, обсуждают предательство и сгорают от тревоги.

— Представляю. Но мне, почему-то, сейчас легче.
Ты умеешь делать тишину правильной.

Они сидели так, пока не начало холодать. Когда встали, он сжал её руку — только на миг. Пальцы у него были горячие, грубые. Несса не отдёрнула.

— Мы справимся? — спросила она в полголоса.

— Мы уже начали. Осталось только не остановиться.

Когда она вернулась в комнату, было почти полночь. Тея уже спала. Эл притворялась, что читает, но, заметив Нессу, тихо кивнула. Лоу не было — видимо, всё ещё у Луиса или в туалете.

Несса села на койку. Сердце билось глухо. Всё внутри гудело от напряжения и — неожиданно — от чего-то похожего на тепло. Как будто кто-то вернул ей кусочек себя. Хоть на ночь.

Она уставилась в потолок. В голове проносилось всё:
Карл. Его ладонь. Его слова.
Тея. Слишком тихая. Слишком внимательная.
Эл. Её глаза, как сканер.
Лоу. Которая держится рядом, но в любой момент может устать.

И лагерь. Этот чертов лагерь, где все притворяются и шепчутся, где за дверями живут страх и подслушивание.

Несса выдохнула.

— Пусть они ошибаются. Пусть это просто нервы, — прошептала она себе. — Пусть ещё не поздно.

Ночь: Эл

Элинор писала медленно. Чернила слабо блестели в свете фонарика под одеялом.

29.06. Поздно. Все почти спять.
Но сегодня воздух пахнет чем-то другим.

Не страхом, не предательством.
Точкой.
Как будто они дошли до точки, откуда нельзя назад.

Я смотрела как она вернулась. С запоздалой улыбкой. С чем-то внутри. С чем-то новым.
Я думаю, что они впервые чувствуют, что не одни.
Пусть это продлится хотя бы немного.

Эл аккуратно закрыла дневник, выключила фонарик и легла, укрываясь до подбородка. Она знала, что с утра всё будет по-прежнему. Шаги, подозрения, следы.
Но сейчас... сейчас было что-то человеческое.
И ей хотелось сохранить это. Хоть на дыхание дольше.

«И ты возлюбишь своего ущербного ближнего ущербным сердцем своим»