Штиль

«В какой-то момент пластырь просто необходимо отодрать - больно, но потом все, и становится лучше.»

21 июня. Утро.

На утренней пробежке воздух тянул хвоей и пеплом — будто за ночь кто-то сжёг дневник, и теперь его остатки висели в воздухе. Майлз Хокинс стоял у спортплощадки, в белой рубашке, застёгнутой до последней пуговицы. Лицо у него было напряжённым, как перед бурей. Несса едва не сбилась с ритма, когда он поднял мегафон.

— Лагерь Хиллстоун — не курорт и не пансион. Это место, где вы либо взрослете, либо ломаетесь. У вас будет шанс. Один. Только один. До конца июня — промежуточная аттестация. Нарушители — домой. Или в закрытую программу. Надеюсь, это понятно. Разойдись.

Он говорил спокойно, но голос отозвался в груди как выстрел. Несса машинально сжала плечи, взглянула на Лоу. Та молча пожала плечами. На бегу позади фыркнула Тея:

— Ага, ага. Пусть сначала попробует нас сломать.

Никто не засмеялся. Даже Карл, бежавший чуть позади, с потухшим лицом, будто ему это было давно не интересно. Когда разминка закончилась, тишина повисла такая, будто все ходили по стеклу.

День. Волейбол.

После обеда кураторы собрали всех на спортплощадке. Волейбольная сетка уже была натянута, мяч — новенький, синие и белые полосы. «Турнир на доверие» — так назвали это мероприятие. Идея заключалась в том, что команды собирались случайным образом, чтобы «научиться сотрудничать вне привычных кругов».

Несса оказалась в одной команде с Карлом, Тайлером, той Виолой, какой-то девчонкой из 20А, которую все звали Просто Николь, и еще одной из 16А – Оливия.
В другой команде — Тея, Лоу, Луис, Райдер, Винни из 82С и Эмма из 45Е.

— Серьёзно? — буркнул Карл, глядя на Тайлера. — Ну только не это.

— Потерпишь, косички, — отозвался Тайлер с усмешкой.

Матч начался под палящим солнцем. Песок обжигал ступни, мяч летал быстро. Несса сыграла пару неплохих подач, Карл — ловко отбивал, но Тайлер регулярно срывался.

На третьем сете Тея и Тайлер сошлись у сетки. Он шёл на мяч, она — тоже. Столкнулись.

— Смотри, куда прёшь, психованная, — прошипел Тайлер.

— Сам бы глаза протёр, — рявкнула Тея. — Ты вообще мяч видел?

— Или тебе просто не нравится, что тебя выносят? — Тайлер толкнул её плечом.

Она толкнула в ответ. Мяч катился по песку, а кураторы уже шагали к ним.

— Всё, прекратите! — сорвался голос. — Тайлер, Тея — пять баллов штрафа каждому. Идёте убираться в спортзале после ужина!

Несса почувствовала, как Карл рядом втягивает воздух сквозь зубы.

— Придурки, — пробормотал он.

Когда сет закончился, и команды стали расходиться, он остался сидеть на корте, утирая лоб. Несса подошла неуверенно, вспоминая их последний разговор — ту злость в его голосе.

— Эй... — Она присела рядом. — Слушай, я хотела кое-что сказать.

Он повернулся к ней, глаза — усталые, но уже не враждебные.

— Только не начинай с «мы должны поговорить».

— Не начну, — тихо усмехнулась она. — Просто... Насчёт блокнота. Я правда не читала. Только почерк сверила. Извини.

Он молчал, мял мяч в руках, потом посмотрел на неё.

— Я бы тоже сверил. Наверное.

— Я была не права, — прошептала она. — Просто всё закрутилось...

— Знаешь, — перебил он, не резко, а почти задумчиво, — ты вроде бы злишься на всех, но когда реально косячишь — сразу теряешь эту броню.

— Потому что я её ненавижу. Просто не знаю, как без неё.

Он кивнул. И протянул ей мяч.

— Готова проиграть ещё одну партию?

— Я только начинаю разогреваться, — усмехнулась Несса.

***

После ужина. Прогулка с Лоу.

Солнце садилось, окрашивая горизонт в тёплую медь. После ужина у девочек было полчаса свободного времени. Лоу и Несса шли вдоль деревянного забора, мимо яблоневых кустов. Тени от деревьев ложились на землю, как растянутые руки.

— У тебя лицо мягче стало, — сказала Лоу, жуя соломинку. — Вы с Карлом опять враги или уже нет?

— Что-то среднее. Мы... поговорили.

— Это уже победа.

Они остановились у невысокого холма, с которого был виден почти весь лагерь. Несса взглянула на подругу.

— А ты с Луисом? Что у вас?

— Пока ничего, — Лоу чуть покраснела. — Он... странный. Умный. Тихий. Мне это нравится. Но он не торопится.

— А ты хочешь, чтобы торопился?

— Я хочу, чтобы он был рядом. Даже если не сразу.

Несса усмехнулась:

— Ты гораздо романтичнее, чем выглядишь.

— Никому не говори. Я это отрицаю.

Они рассмеялись. Смех был лёгким, как первый ветер перед ливнем.

***

Вечер. 21:00. Сплетник.

Когда все возвращались к корпусам, на двери столовой висела белая бумага. Почерк был тот самый — резкий, будто царапал. Кто-то первый подошёл, прочитал вслух:
«Слишком спокойно? Ну, держитесь.
Завтра кое-кто вспомнит, что писал. Завтра кое-кто поймёт, кто его на самом деле боится.

А пока...
Косички и художница - думаете, никто не заметил?
Хиллстоун все видит.

Спокойной ночи.»

Шум поднялся почти сразу. Кто-то засмеялся, кто-то замер. Несса почувствовала, как сердце сжалось. Карл в стороне, у стены, смотрел в сторону — взгляд тяжёлый.

— Чёрт, — прошептала Лоу. — Завтра?

Несса не ответила. Внутри было ощущение, что что-то грядёт. Что завтра станет хуже.

Через десять минут, после отбоя, она накинула толстовку, выскользнула из комнаты и пошла в сторону курилки.

Карл мог быть там.

Курилка тонула в полутьме — лампа над входом то загоралась, то мигала, словно боялась сама себя. Пахло табаком, сырой древесиной и горелыми фильтрами. Несса остановилась у бетонного бордюра, стараясь вглядеться в тени.

Он был там. Сидел на перевёрнутом ящике, курил медленно, почти лениво. Свет сигареты озарял его лицо изнутри, как пламя в лампе, и от этого он казался старше, чужим. На его коленях лежал блокнот — тот самый, только теперь переплет сдернула резинка.

— Я знала, что ты здесь, — сказала она тихо, подходя ближе.

Он не поднял глаз.

— Все всегда думают, что я здесь.

Она села напротив, на деревянный ящик с надписью «Инвентарь», запах дыма ударил сильнее. Несса тоже достала сигарету, зажгла. Пару секунд они просто молчали, в воздухе повисала дымка — как экран между ними.

— Это был Сплетник, — сказала она.

— Ага.

— Про нас.

Карл кивнул. Затянулся.

— Люди всегда замечают, когда им что-то не нравится.

— А тебе не нравится?

Он посмотрел на неё. Медленно, будто впервые видел по-настоящему.

— Не то чтобы. Просто... это никогда не бывает просто.

Несса отвела взгляд, уткнулась в дым. Он горчил на языке, будто внутри всё сопротивлялось.

— Я не хотела, чтобы это было вот так, — выдохнула она. — Чтобы всё было между строк.

— А как ты хотела?

Она замолчала. Потом ответила, не сразу:

— Я не знаю. Я вообще почти ничего не знаю. Кроме того, что рядом с тобой я... меньше вру.

Он усмехнулся — не злобно, скорее устало.

— Ты думаешь, что я знаю больше?

— Нет. Думаю, ты просто привык прятать.

Карл замолчал. Потом медленно убрал сигарету в банку с песком, прижал пяткой.

— Завтра что-то будет, — сказал он. — Не просто про нас.

— Я знаю. Но не знаю, готова ли.

— А хочешь — чтобы я был рядом?

Она не ответила. Он тоже не настаивал.

Тишина курилки снова воцарилась, но теперь она была не про одиночество — скорее, про то, что внутри каждого из них кто-то сел на корточки и ждал. Чего-то.

Когда они вышли, ночь уже сгустилась, как вода в пруду. Несса шла чуть позади. Ни один из них не сказал "спокойной ночи".

Именно поэтому эта ночь казалась особенной. Как перед бурей.

Лагерь спал, как будто и не дышал. Только редкое потрескивание в стенах и жужжание лампы в коридоре напоминали, что где-то внутри бетонных кишок ещё теплится жизнь.

Несса возвращалась в корпус медленно. Сигаретный запах впитался в волосы, пальцы пахли пеплом и мятой, и всё внутри было натянуто, как тугая леска, дрожащая от каждого шага. Пахло сыростью, чужими сновидениями и чем-то обидно-узнаваемым — как в те вечера, когда с родителями нужно было делать вид, что всё нормально.

Дверь в комнату 17А чуть скрипнула. Свет не горел. Тея сопела во сне, уткнувшись носом в подушку, Лили лежала на спине, обняв одеяло, как ребёнок. Эл повернулась к стене, волосы рассыпались по подушке, будто нарисованы.

Несса села на свою кровать. В темноте её блокнот лежал на подоконнике, открытый. Как будто ждал.

Она взяла его осторожно, будто боялась разбудить бумагу.

На первой свободной странице, дрожащей рукой, она вывела:
Сплетни – это новая власть, а мы – новая угроза.

Она смотрела на строчку долго. Как будто пыталась понять, кто из них здесь действительно опаснее.

Потом, чуть ниже, другим почерком — мягче, неувереннее:
Я не уверенна, что он мне не нравится, но уверена, что это проблема.

Слова остались на странице, как царапины. Она смотрела на них, как на рану, которую сама же себе нанесла.

За окном кто-то кашлянул. Может, из соседнего корпуса. Или просто ночь решила напомнить, что живёт.

Несса обняла блокнот, прижала к груди. Сидела долго, не шевелясь. В голове проносилось всё сразу — карие глаза, фраза про то, что всё никогда не бывает просто, как он держал сигарету, как не стал отводить взгляд. Как будто он ничего не боялся. Или боялся, но привык.

Она не знала, чего ждёт от завтрашнего дня. Но знала, что сегодня что-то сдвинулось.

Медленно, почти не дыша, она легла, прижав блокнот к себе. На губах остался привкус табака и какой-то глупой надежды.

Карл.

Карл лежал на спине и смотрел в потолок. Рядом храпел Тайлер — коротко, порывисто, будто задыхался во сне. Луис тихо щёлкал зажигалкой — снова и снова, не включая огонь. Райдер давно вырубился, лицо уткнуто в стену, рука свесилась с кровати, как в плохом фильме про наркоманов.

Он думал, что разговор с Нессой что-то прояснит.

А стало, блядь, только хуже.

Нет, он не злился. Даже не раздражался. Просто в голове было странно пусто. Как будто кто-то выбил изнутри ковёр, вытряхнул всё — и теперь там только эхо.

Она не читала блокнот. Сказала честно.
Она сверяла почерк. Тоже честно.
И попросила прощения. Первый раз.
Нормально так, врезало.

Он бы, может, посмеялся, если б не было так глухо внутри.

Карл повернулся на бок, потянулся к своему блокноту. Полистал. Всё то же. Его шрифт. Его мысли. Её там нет. Но она — в голове. Как будто на всех полях, между строк, краем взгляда.

Он вздохнул и всё-таки взял ручку. Писал на ощупь, без света. Привычка. Тихо, быстро.

– Она меня не боится. Это, наверное, плохо. Или наоборот.
Не понимаю, чего от нее хочу. Чтобы исчезла? Чтобы подошла?

Она не читала. Не врала. Это важно. Наверное.
Ладно, завтра видно будет.

Не верю в спокойные дни.
Тут тишина - это как предупреждение.
Перед тем, как что-то взорвется.

Он закрыл блокнот и откинулся назад. Под затылком — жесткая подушка, под сердцем — напряжение. Как перед дракой. Или перед тем, как скажешь правду.

Несса.
Он не знал, как она его нашла. Или почему вообще подошла. Но зацепило.

Он перевернулся на живот и уткнулся в подушку, как будто так можно было задушить всё внутри. Все эти недосказанности, все взгляды, все мысли, которых не просил.

А завтра — завтра что-то будет. Он это чувствовал.
Просто знал.

Затишье перед бурей.