Штиль

«Грязные игры и мята.»

18 июня.

Утро в комнате 17А началось не с гула подъёмного колокольца, а с ощущения — будто в воздухе кто-то развесил невидимые струны, и теперь каждое движение задевает их, давая дрожь. Несса проснулась раньше всех. В потолок упирался рассеянный свет, за окнами кричали птицы, но казалось, что этот крик — не про свободу, а про тревогу. Эл лежала на спине, стиснув руками край одеяла. Тея спала на животе, подложив руку под щеку. Лоу в полудреме дёрнула плечом и снова затихла. Ни одна из них не улыбалась даже во сне.

Душ был занят. Несса пошла первой, чтобы успеть вымыть голову — тёплая вода сегодня ощущалась почти как прощение, но не совсем. Перед зеркалом она долго рисовала стрелки, медленно, сосредоточенно, будто от их симметрии зависело, продержится ли она до вечера. Запахи малины, табака и мяты заполнили ванную. К моменту, когда Эл появилась в проёме двери, Несса уже была в чёрной футболке и тёмно-серых шортах, с растрёпанной прядью на лбу.

— Пошли. — Лоу стояла у двери, подбросив на ладони свою ложку-зажигалку.

Столовая гудела. 18С сидели кучно, как всегда, но сегодня — слишком идеально. Скарлетт поправляла волосы, Клэр пила сок с прямой спиной, Дженна что-то нашёптывала и смеялась в кулак, а Мел ловила взгляды. Они переглядывались, оценивая. Когда в зал вошли девочки из 17А, стол Скарлетт притих на секунду. А потом зашептался.

— Нам показалось? — спросила Эл тихо.

— Нет, — отрезала Тея. — Не показалось.

За завтраком почти не говорили. Овсянка казалась липкой, чай — выдохшимся. Несса ощущала, как взгляд Скарлетт скользит по ней, как холодный палец. Чужая уверенность бесила. Значит, готовят что-то. Или уже сделали.

В коридоре их перехватила кураторша с короткой стрижкой, одна из тех, что обычно ходит с блокнотом.

— После завтрака — в актовый. Вас всех.

— Снова? — буркнула Лоу. — Мы ж уже были.

— Распоряжение директора.

Их повели через весь корпус, в уже знакомое помещение. Никто ничего не объяснял. Внутри пахло пылью и старым деревом. На сцене — те же папки, те же стулья, те же лица кураторов. Но на этот раз что-то было не так. Не Агата. Не её анкеты. Просто... повторение. Старое и забытое.

Они начали зачитывать старые анкеты — те, что выдали в первую неделю. Некоторые звучали нелепо. Кто-то писал про семью, кто-то — про любимые книги, кто-то — просто матерился в каждом ответе. Нессе стало неуютно, но не от того, что её читали. Её — не читали. Просто само это действо ощущалось, как попытка вскрыть чужую кожу.

Карл сидел двумя рядами позади. Несса поймала его взгляд на себе. Он поднял брови, слегка усмехнулся, будто спрашивал: «Ну что, весело?». Она не ответила. На мгновение ей захотелось, чтобы он просто сел рядом. Не сказал ничего — просто был.

Когда всё закончилось, их отпустили. На выходе девочки из 18С переглянулись и вышли первыми. В коридоре Скарлетт обернулась, встретилась взглядом с Тей. Медленно, хищно усмехнулась.

Это было началом.

Они вернулись в корпус молча. Эл шла последней, чуть замедлив шаг, будто прислушиваясь к тому, что не сказано. В комнате снова повисло напряжение. Лоу забралась на кровать, положив под голову подушку.

— Они что-то готовят, — сказала она. — Слишком спокойно.

— Слишком заранее радуются, — поправила Тея.

Несса достала блокнот. Полистала. Слова не складывались. Внутри зудело — как перед чем-то, что вот-вот случится.

И случилось.

Через сорок минут в их комнату постучали. Не куратор. Парень с бумажкой — перепуганный, из младших.

— Это... вам. Из штаба.

Он исчез, как только бумага оказалась в руках Эл. Она развернула её, и на минуту воцарилась тишина.

На листе был список. "Подозрения в нарушении лагерного кодекса. Камера №17А. Открыт запрос на обыск личных вещей по делу о хищении медикаментов и курении в неположенном месте."

— Что за... — начала Тея и уже подскочила на ноги.

— Это 18С, — прошептала Лоу.

— Конечно. — Несса сжала кулак. — Подстава.

В комнату вошли кураторы. Начали обыск. Медленно, методично, под взглядами девочек. Из-под кровати Теи достали пачку сигарет. Из рюкзака Лоу — какой-то флакон с наклейкой от сиропа. У Эл ничего не нашли. У Нессы — блокнот. Долго листали. Задержались на одном рисунке — силуэт человека с зашитым ртом.

— Символизм, — сказала Несса без выражения. — Не запрещён.

Их оставили в комнате наедине.

— Это всё ложь. — Эл сидела у окна, не поворачиваясь. — Но теперь это неважно.

В коридоре раздался голос Сплетника — подброшенный через чьё-то окно:

"Некоторые из 17А умеют не только воровать, но и молчать, когда надо. Особенно, когда дело касается Карла Г. И тайной встречи у старого спортзала."

Несса замерла.

— Что?.. — тихо сказала она.

Тея сжала губы.

— Это не я. Не я написала.

— Я знаю, — отозвалась Несса.

Они переглянулись. Слова стали бесполезны. Осталось только ждать.

Позже, уже вечером, когда сумерки подступили к лагерю, Несса вышла из корпуса. Притворилась, что идёт в душ. Повернула — и оказалась возле старого спортзала. Он сидел на ступенях. Курил.

Карл.

— Я думал, ты не придёшь, — сказал он, не оборачиваясь.

— Я тоже.

Они сидели молча. Сигарета перешла к ней. Она затянулась. Мята и табак.

— Это ты рассказал? — спросила она наконец.

— Нет. — Он повернулся. Глаза — серо-голубые, уставшие. — Я не такой идиот.

— А какой ты?

— Злой. — Он усмехнулся. — Как и ты.

Она кивнула. И вдруг — села ближе. Он не отстранился.

— Знаешь, — сказала Несса, — я думаю, у нас обоих есть проблемы. Но ты хотя бы не прячешься за чужими словами.

Он не ответил. Просто дотронулся до её пальцев.

И этого, на тот вечер, оказалось достаточно.

Когда она вернулась, в комнате пахло успокоительным. Эл зажгла лампу. Тея рисовала на стене сердитую карикатуру на Скарлетт. Лоу писала что-то в блокноте.

— Готовы? — спросила Тея.

— К чему?

— К войне, — отозвалась Эл.

И тишина в комнате стала уже не страхом — а обещанием.

***

19 июня.

Утро выдалось душным, как будто не воздухом дышали, а паром. Пот стекал по шее, ещё до подъёма. В комнате 17А почти никто не говорил — Эл молча шнуровала кеды, Лоу крутила в руках резинку, глядя в окно, а Тея тихо материлась, пытаясь найти вторую серую майку. Несса села на кровати, расчесывая спутанные волосы. С каждой прядью — как будто выдёргивала остатки сна.

После проверки постелей куратор Лейн раздал план на день. Утром — работы на территории, после — групповые занятия по адаптации, а потом можно было выбрать кружок: рисование, бег по тропе или дежурство в библиотеке. Несса, Лоу и Эл без слов переглянулись — кружок был спасением, хоть каким-то.

На завтраке 18С сидели чуть ближе, чем обычно. Скарлетт что-то шептала Клэр, бросая взгляды на стол 17А. Дженна смеялась громко и неестественно, будто по команде. Было ощущение, что они что-то знают. Или только делают вид, что знают. Несса медленно пила остывший кофе — мятный вкус не перебивал горечи в животе.

После завтрака распределили на работы. Комната 17А попала на прополку ограды, вместе с Карлом, Луисом и парой других. Стояли в очереди за перчатками. Луис что-то тихо шепнул Карлу, тот усмехнулся, и бросил взгляд на Нессу. Она отвернулась.

Трава цеплялась к пальцам, будто живая. Ветер был душный, будто дул изнутри. В какой-то момент Тея обожглась крапивой, крикнула и швырнула перчатку, чуть не попав в Дженну, которая "случайно" проходила мимо. Между ними промелькнула искра, но Эл встала между. Дженна цокнула языком и ушла. Несса удивлённо посмотрела на Эл — та молча продолжила работу, будто ничего не случилось.

После обеда всех собрали в актовом зале. Со сцены выступал куратор Грейс — с безжизненным лицом и бумажкой в руках. Читали старые анкеты. Не те, что раздавал психолог Агата в начале июня, а те, что были «для кураторов». Ощущение, что лагерь отчаянно пытался доказать, что занимается «эмоциональной открытостью».

— «Я не доверяю взрослым. Здесь тоже не планирую. Но если надо сказать, что у меня проблема — у меня проблема с тем, что мне всё надоело».

Несса узнала руку Лоу, хотя та делала вид, что ковыряется в ногте. Потом читали чью-то анкету о том, что «все фальшивые, особенно соседки по комнате». Эл замерла, но не отреагировала. Всё прошло, как дежавю — старые бумажки, без последствий. Никто не вспоминал, что когда-то были и другие анкеты.

После зала дали полтора часа свободного времени. Несса ушла на кружок рисования. Бумага была серая, карандаши затуплены, но руки сами начали выводить контур: шея, губы, глаза. В какой-то момент Эл подошла, села рядом. Несса не смотрела, но чувствовала тепло её плеча.

— Это кто? — спросила Эл, глядя на рисунок.

— Просто лицо, — пожала плечами Несса.

— На него похоже.

Несса не ответила.

Потом Эл добавила:
— Я бы хотела так уметь видеть. Ты не просто срисовываешь, ты будто вытаскиваешь их наружу.

Это был комплимент. Настоящий. Несса чуть прижала губы, чтобы не улыбнуться.

Позже, уже ближе к вечеру, их отправили на групповую адаптацию. Агаты не было, её заменял куратор Грейс. Темы были те же — «построй круг доверия», «нарисуй, как ты себя чувствуешь». Лоу нарисовала нож и губы. Тея — пламя. Эл — клетку.

Несса нарисовала руки, вытянутые в воздух. Потом зачеркнула.

После занятий разрешили выйти на территорию лагеря в пределах внутренней ограды — так называемое "свободное движение". Лоу увела Тею в сторону спортплощадки. Эл осталась в библиотеке. Несса пошла в сторону складских построек — там был маленький тенистый участок, где можно было посидеть на бревне. Она достала мятные сигареты — три штуки у неё всё ещё были, спрятанные в подоле матраса. Закурила, пытаясь не думать ни о 18С, ни о завтрашнем дне.

— Ты вообще не скрываешься, — сказал кто-то сбоку.

Она вздрогнула. Это был Карл. Вышел из-за здания, с руками в карманах. Свет падал сбоку, и от его ресниц отбрасывали тень.

— А ты вообще не предупреждаешь, — буркнула она, затушив сигарету.

— Прости, не хотел испортить момент одиночества с дымом и внутренним отчаянием.

Она фыркнула.

Он подошёл ближе и сел на край бревна.

— У тебя лицо грязное, — сказал он.

— У тебя мозги пыльные.

— Комплимент засчитан.

Несса не знала, что ответить, и снова закурила. Он не просил, не тянулся, просто сидел. Несколько секунд — тишина.

— Тебя раздражаю, да? — спросил Карл.

— Спросил бы что-то пооригинальнее.

— Ладно. Почему ты на меня смотришь, как будто я напомнил тебе о чём-то, что ты пытаешься забыть?

Это выбило из-под ног. Она опустила взгляд.

— Потому что ты действуешь мне на нервы, — сказала она тихо.

— И всё?

— И ещё потому, что... — она прикусила губу, — ...ты похож на выбор, который я не должна делать.

Молчание. Только ветер.

Он повернулся к ней:

— А если ты уже сделала?

Она хотела сказать что-то острое, оттолкнуть. Но не смогла. Он был рядом, ближе, чем надо. Запах табака, пота, чего-то мятного — не её сигареты. Их взгляды встретились, как будто между ними возник прозрачный стеклянный мост — хрупкий, но прямой. Она почувствовала, как он чуть наклонился. Не на поцелуй — нет, но будто пытаясь разглядеть в ней что-то.

Она встала.

— Мне пора.

Он не удерживал. Только сказал:

— Завтра будет жарче.

— Пусть сгорит к чертям, — бросила она, не оборачиваясь.

***

В комнате вечером был странный покой. Даже Тея молчала. Лоу листала тетрадь, Эл сидела у окна. Тучи собирались с севера, по небу шёл серый тяжёлый вал.

Несса легла на спину, смотря в потолок. В голове крутились его слова.
«А если ты уже сделала?»

Она не знала, о чём он спрашивал. Или знала.

День закончился без скандала. Без подстав. Но с ощущением, что что-то подкралось — не сбоку, а прямо изнутри. Завтра будет 20 июня.

Ночь была без дождя. Только ветер, шепчущий под окнами, как будто сам лагерь перешёптывался о том, кто тут кто. И кто первый рухнет.

***

20 июня.

Утро было натянутое, как тонкая струна перед срывом. Воздух ещё не пах грозой, но тучи уже сгущались где-то на горизонте — не на небе, а в головах. В корпусах было тихо, будто лагерь затаил дыхание, ожидая, кто сорвётся первым.

Несса проснулась раньше всех. Лоу ещё дышала медленно, сжав кулон в руке. Эл лежала на спине, глядя в потолок. Тея ворошилась, ругаясь сквозь сон. Тревожность сидела в груди у Несс тяжёлым грузом, но она уже почти привыкла к этому — как к запаху табака в вещах, как к царапинам от жёстких разговоров, как к ощущениям, что весь мир теперь в этом заборе с колючкой, и больше ничего нет.

В столовой было гулко. Много говорили шёпотом, и почти никто не смотрел друг другу в глаза. Кто-то из новых не вернулся с работы вчера — ходили слухи, что его на неделю перевели в изолятор за высказывание куратору. Несса не знала, правда это или нет, но не сомневалась — могли.

После завтрака они построились у поля, в группе номер шесть. Сегодня на них вывалили полный день работы — и не символической, как в первые дни, а настоящей. Настоящая, с грязью под ногтями, болью в спине и глухим напряжением, которое кураторы называли «развитием выносливости».

— Я не буду это таскать, — прошептала Тея, уставившись на ящики с кирпичами. — Я не мужик.

— Ты будешь, — сказал куратор Джейсон, не повышая голоса. Но взгляд его был стеклянным.

Несса вздохнула. Они были назначены на расчистку старого сарая — тот, что у южной стены. Жара душила, но работать заставляли в форме, длинные штаны прилипали к ногам, рубашки были сырыми от пота.

Сначала она думала, что справится — просто отключить голову, делать, не думать. Но после второго часа даже эта защита начала давать сбои. Руки дрожали. Плечи ныли. Эл дважды уронила инструменты — куратор наорал. Где-то неподалёку орали и на других — мальчишка из седьмой группы пошёл против, и его увели. Несса даже не запомнила, как звали — у всех сейчас лица были одинаковыми.

— Холл! — крик. — Быстрее, мать твою!

Она вздрогнула, спина выпрямилась автоматически.

— Да, сэр, — глухо сказала она. Горло было сухим.

Через какое-то время у неё начало плыть перед глазами. Мир стал расплывчатым, как будто картинка в старом телевизоре, когда антенна сбита. Она уронила лом. Куратор не заметил. Или сделал вид. Она подняла снова. Мел и Тея переговаривались через зубы. Эл молчала. Только Лоу раз за разом бросала на Нессу взгляд — будто проверяя: ты ещё держишься?

— Я задыхаюсь, — пробормотала Несса. — Я реально задыхаюсь.

В какой-то момент произошёл срыв. Она случайно ударила себя по руке лопатой — боль резанула, адреналин выбил страх наружу, и всё прорвалось.

— ЗАЧЕМ НАМ ЭТО НАДО? — выкрикнула она в никуда.

— Меньше воплей! — заорал куратор, подходя ближе. — Холл, ещё одно слово — и будешь отрабатывать в одиночке!

— Да пошли вы, — бросила она уже тише, но Мэл услышала.

— Не выноси мозг, принцесса, — отрезала та. — Ты не одна тут.

— А ты заткнись, — рвано сказала Несса. — Никто не спрашивал.

— Скажи спасибо, что я вообще с тобой говорю, — с издёвкой ответила Мел.

— Спасибо скажу, когда ты в грязи захлебнёшься, — прошипела Несса.

Их разняли. Куратор зыркнул так, что стало ясно: если бы не жара, он бы их уже наказал. Но он лишь процедил сквозь зубы:

— После обеда обе ко мне. И молитесь, чтобы у меня было хорошее настроение.

После обеда было чуть легче — кружки. Вышивка, глина, рисование, книги. Несса, Эл и Лоу пошли на рисование. Тея отправилась в спортзал — выпустить пар. Воздух уже был другим — липким, давящим. Далеко гремел гром. Но они сидели в классе с окнами, в которых виднелся лес, и рисовали.

Несса просто водила карандашом по бумаге. Выходило нечто среднее между лицом и цветком. Ей всё равно. Она чувствовала, как пальцы дрожат. На стене — полки с красками, кистями, засохшими банками. Рядом Эл аккуратно выводила линию за линией, что-то сложное. Лоу нарисовала кулон — тот, что у неё на шее.

— Тут хоть можно дышать, — прошептала Лоу.

Несса кивнула. Она не говорила о ссоре с Мел. Просто старалась забыть. Пусть всё это уходит, растворяется в тишине и краске. Пальцы вновь дрожат, но она рисует. Линия за линией. Так легче.

Вечером лагерь снова замер. Перед ужином куратор у корпуса 3А сорвался на одного из мальчишек. Орал громко, на весь двор. Кто-то заснял бы, если бы были телефоны. Но тут — только память. Гром грянул ближе. Тучи сгущались. Лагерь замер в ожидании грозы, как в ожидании войны.

Несса стояла у окна в корпусе. Лес темнел, гроза нависала, будто дышит в затылок. Внутри было тревожно. Мир сужался — до корпуса, до комнаты, до собственных мыслей. Всё привычное — телефоны, музыка, ленты, люди — исчезло. Осталась только тишина, стена, рисунок. И ощущение, что этот лагерь — всё, что теперь есть.

Она медленно вышла наружу, просто подышать перед отбоем. Свернула за угол — и почти врезалась в кого-то.

Карл.

— Аккуратнее, Холл, — сказал он и едва не усмехнулся, но взгляд был напряжённый.

— Ты чего тут? — Она не отступила. Просто смотрела на него.

— А ты?

— Гуляю, если тебе не по нраву — можешь не смотреть.

Карл прищурился.

— Ты выглядишь, как будто готова укусить кого-нибудь.

— А ты выглядишь, как будто снова лезешь не в своё дело.

Молчание.

Гроза прогремела совсем близко.

— Слушай, — вдруг сказал он. — Ты там... нормально?

Она не ответила сразу.

— Нет. Но кто тут нормально?

Карл кивнул. Медленно, будто соглашался с тем, что и сам не знает, зачем спросил. Они стояли в тишине, между двумя корпусами, под небом, которое вот-вот прорвётся.

— Ладно, — бросил он. — Увидимся.

— Не надейся, — сказала она, но не слишком резко.

И когда он ушёл, Несса поймала себя на мысли, что ей стало чуть легче. Как будто кто-то увидел, что она ещё держится — и этого оказалось достаточно.

Гроза началась через десять минут.