Штиль

«И все же мы остались»

Утро в «Хиллстоуне» начиналось одинаково: сиренево-серый свет, пыльный воздух, чужие голоса за стенкой.
Парадный паралич.
Несса с трудом проснулась, будто утонула ночью и всплыла обратно, хриплая и немного злая. На завтрак не хотелось — но надо было.

После короткого построения и очередной лекции от одного из кураторов, не такого холодного, как директор, его звали мистер Рейнс, им объявили, что их отряд отправится на общую прогулку к озеру — в сопровождении вожатых, конечно. На улице было душно, трава липла к ногам, и вся прогулка казалась бессмысленной — просто растянутое молчание с обязательной улыбкой. Несса шагала рядом с Теей и Лили, иногда оглядываясь на Карла, ища его фигуру среди остальных. Он был где-то позади, и она ловила себя на том, что хочет снова сцепиться с ним взглядом. Чёрт бы его побрал.

— Слушай, — сказала Тея шепотом, — на обратной дороге можно будет срезать к курилке.

— Ну конечно, — фыркнула Лили. — Нас же никто не поймает.

Они переглянулись. Несса не вмешалась. Честно — ей было всё равно. Она не хотела сигарету. Она хотела выйти из своей головы.

Вскоре, когда они вернулись, и толпа начала рассасываться по корпусам, Тея и Лили исчезли. Несса вернулась в комнату одна, не удивляясь. Часа через полтора дверь резко открылась — обе влетели на цыпочках, с напряжёнными лицами.
— Нас спалили, — выдохнула Тея.

— Куратор с кухни, прикинь.

— Мы моем столовку после ужина, три дня.

— Да уж, — с усмешкой отозвалась Несса. — Весело хоть кому-то.

— Очень смешно, — буркнула Тея, но улыбнулась.

***

После ужина, когда Тея и Лили ушли отбывать наказание, Несса осталась одна с Эл. Та читала на кровати — какое-то потёртое издание на английском, без обложки. Запах зелёного чая и сухого жасмина тянулся от неё лёгким шлейфом. Тонкий, но цепкий.

Через полчаса Лили вернулась — уставшая, с запахом моющего средства и чем-то ещё — весёлым.

— Кто-то тебя развеселил, — заметила Несса.

— Луис. Один из тех, с кем живёт Карл. Подошёл, говорит: «Ты вроде та, что с подвеской. У тебя не будет пары?» — Лили приподняла бровь. — Я дала. Он вроде милый.

— Просто просил сигарету?

— Ну. — Лили хмыкнула. — Я бы сказала — нашёл повод. Он как будто уже знал, что я с Карлом... ну, типа знакома.

Несса фыркнула.
— Подставной шпион.

— Или мостик, — загадочно протянула Лили.

В ту ночь, когда все разошлись, а Тея вырубилась сразу после душа, Несса долго не могла уснуть. Она снова смотрела на потолок, на трещины гипса, и думала: «И я всё ещё не знаю, где заканчивается этот лагерь. Где заканчиваюсь я.»

Без телефона мир становился тише, но не спокойнее. Он начинал греметь внутри. Не было Харпер. Не было возможности пожаловаться, рассказать, просто... быть собой.

Как же мне не хватает её.

Как же всё бесит.

Она встала, не разбудив никого, тихо вышла из комнаты и пошла в душ. Когда вернулась, волосы были влажные, по спине пробежал холодок. Эл спала, повернувшись к стене.
Утро было близко, а сон — всё ещё где-то на границе разума.

***

Утро началось иначе.

Не с раздражения и не с автоматического движения рукой к тумбочке в поисках телефона — его, как и у всех, не было. А с глухого чувства: как будто кто-то держал Нессу за плечи, не давая пошевелиться. Сначала она лежала, уставившись в потолок, где играли лучи рассвета. Потом — заставила себя подняться, умыться, привести себя в порядок. Лили молча пила воду из пластиковой бутылки. Тея листала блокнот, Эл, как всегда, молчала, не показывая ни усталости, ни раздражения.

И вскоре — визит к куратору. Первый обязательный, «вводный».

Куратор, женщина лет сорока, с пронзительными глазами и усталым лицом, представилась как мисс Эллис. Кабинет был неожиданно уютным — мягкие стулья, чайник в углу, тёплый свет из окна, открытая дверь на улицу. Казалось, будто она больше учитель, чем надзиратель. Несса уселась, скрестив руки на груди. Она не собиралась рассказывать ничего лишнего.

— Ну что ж, Ванесса, — сказала мисс Эллис, — расскажи мне, как тебе здесь. Пока. Первые дни.

— Хиллстоун — как клетка. Только решётки из распорядка.

— Красиво сказано. Но мне нужно чуть более прямой ответ, — мягко улыбнулась куратор.

— Тогда честно? Я ненавижу это место.

Небольшая пауза. Мисс Эллис кивнула, не записывая ни слова.

— Это нормально. Ты не одна такая. Но тебе нужно понять — ты здесь. И как ты это проведёшь, зависит от тебя.

— Я не просила сюда. Меня отправили.

— Но теперь это — часть твоей истории.

Несса сжала губы. Она терпеть не могла, когда взрослые говорили красиво.

— Есть ли что-то, чего тебе не хватает здесь больше всего?

Несса посмотрела в окно. Там кто-то проходил — кто-то в чёрной майке, с мешковатым шагом. Она узнала Карла, но быстро отвела взгляд.

— Телефона. Музыки. И... — она замолчала. — Моей сестры.

— Харпер, верно?

Несса не ответила. Просто кивнула. А потом поднялась, даже не попрощавшись. Она не могла быть открытой, не здесь. Ни с кем.

Позже, ближе к полудню — первый урок рисования.

В группе было человек десять: кто-то рисовал от скуки, кто-то — с талантом. Лили пошла с ней, но заняла стол поодаль, начав срисовывать логотип с банки лимонада.

Несса уселась в уголке, открыла блокнот и молча начала рисовать. Она не знала, что именно — просто линии. Но постепенно это превратилось в цветы. Лилии. Глубокие, тяжёлые, с длинными лепестками и тенью, как в старых ботанических альбомах.

Она не замечала времени. Только дыхание, карандаш, холодная гладь бумаги. Это был единственный момент, когда она чувствовала контроль.

— Крутые, — прошептала Лили, заглянув через плечо.

— Лилии, — отозвалась Несса. — Любимые.

— Я бы удивилась, если б были розы.

Она усмехнулась.

Они не заметили, как мимо двери прошёл Карл. Он остановился на секунду, услышав фразу Лили:

— А тот Карл, он что? Тебе не показалось, будто он специально нарывался?

Карл, за углом, прислонился к стене. Дышал чуть тяжелее, чем нужно. Слушал.

— Он просто мудак. — голос Нессы был холодным. — Типичный пацан, который думает, что ему всё можно.

— Ты на него даже не посмотрела как следует.

— Вот именно. Не хочу. И не собираюсь. Он из тех, кто сначала наступает на ногу, а потом ещё улыбается.

Карл чуть прищурился. Его уголки губ дёрнулись. Он уже хотел уйти, но остался.

— А ты из тех, — добавила Несса, — кто сам себе всё портит, но винит в этом других.

Лили не ответила. Только бросила на неё быстрый, внимательный взгляд.

— Может, он просто несчастный.

— Тогда пусть ищет психотерапевта, а не конфликтов.

Карл наконец оттолкнулся от стены и пошёл прочь, сжав кулаки в карманах. Он не знал, почему это так задело. Просто всё внутри будто стало шероховатым. Он хотел быть равнодушным, но не вышло.

А Несса продолжала рисовать. Лепестки были уже почти живыми. Как будто каждый — часть чего-то, чего ей сейчас не хватало.

***

По тропинке вниз.

После кураторов, прежде чем каждый разошёлся по своим кружкам, их повели «на осмотр территории». Маршрут вёл по лесной тропке вниз — к озеру, мимо спортплощадки, дальше — к столовой и небольшому амфитеатру. Всё это подавалось как «первичное знакомство», но в действительности казалось испытанием: жара, пыль, комары, незнакомые лица, и постоянный надзор пары взрослых с рациями.

— Как будто в лагерь не детей, а бунтарей завезли, — пробормотала Тея, шагая чуть позади с Нессой и Лили.

— Так и есть, — отозвалась Лили. — «Исправить», «направить», «вовлечь». Инструктаж.

— Нас же, типа, проверяли, прежде чем сюда отправить?

— Типа. — Несса поморщилась. — Как будто у родителей опции были. «Нам нужна надёжная починка, пожалуйста».

— Знаешь, что бесит? — сказала Лили. — Что будто бы у нас выбора нет.

Именно это и раздражало Нессу. Эта ложь в каждой фразе взрослых.

На поляне у озера — остановка. Старшие, очевидно, уже всё здесь знали: сидели на камнях, болтали, кто-то швырял камни в воду, кто-то листал блокнот. Парень с косичками — Карл — был среди них, прислонившись к дереву. Он кого-то слушал, кого-то перебивал. Луис был рядом — тёмная куртка на распашку, упрямый подбородок, наглый смешок.

Несса отводила глаза.

— Нас будто всех на кастинг позвали, — усмехнулась Тея. — Каждый типаж: «интроверт», «смешной», «опасный», «тот, кто нюхал траву», «тот, кто врёт, будто не нюхал».

— А я? — спросила Несса.

— Ты? — Тея задумалась. — «Та, кто могла бы всё разнести, но молчит».

— В точку, — Лили хмыкнула. — А я?

— Ты — «девочка с сердцем, которое слишком громко стучит».

— Поэтично, — пробормотала Лили. — Хочется умереть.

Когда их повели дальше, Несса оглянулась. Карл как раз поднял взгляд. Их глаза встретились на мгновение — не враждебно, но и не нейтрально. Напряжение — как перед грозой.

Он отвёл взгляд первым.

— Этот лагерь — как тест: кто дольше протянет, не сойдя с ума, — сказала Несса, когда они уже поднимались обратно, по тропе.

— Я вот думаю, — Тея тяжело вздохнула, — если кто-то реально уйдёт в лес и не вернётся, что тогда?

— Скажут: «Это часть процесса».

Все трое засмеялись. Но смех был коротким.

— Мне не хватает тишины, — вдруг сказала Лили. — Не вот этой, лесной, а... тишины без чужих глаз.

— А мне — Харпер, — прошептала Несса. — Никого не хватает так, как её.

— Она старшая?

— Да. Старшая.

— Она крутая?

— Она... — Несса замолчала. — Да.
Если кто-нибудь спросит, с чего всё началось — скажи, с неё.

Они снова замолчали.

Воздух был густым. Солнце клонилось к закату. Всё впереди.

"Уроки" закончились. Вечер становился липким, неохотливым. После ужина кто-то пошёл на веранду, кто-то на спортплощадку, кто-то за угол столовой — туда, где не видно кураторов.

Несса смотрела, как Тея и Лили шепчутся, словно это всё — школьная переменка, а не зона строгого режима с унылыми правилами.

— Пойдёшь с нами? — спросила Лили, подмигнув.

— Нет, — ответила Эл, не отрываясь от книги.

— Несса?

— Я позже.

Их не было минут десять. Потом — визг, шорох кустов, чей-то голос:
— Девочки! Вы что тут делаете?!

Несса отреагировала первой: вышла на крыльцо. За поворотом столовой две фигуры — Лили и Тея, стоящие перед кураторшей в жёлтой ветровке. Слишком вежливые, слишком притихшие. В руках у Лили — сигарета, уже погашенная. На лицах — смесь вины и раздражения.

— Ну что ж, — сказала кураторша, делая пометку в блокноте. — Утром вы обе идёте в столовую. Генеральная уборка. До обеда.

Позже, уже в комнате, когда Эл принялась расчесывать волосы, а Несса молча копалась в тетради с зарисовками, Лили вернулась — усталая, но всё ещё живая.

— Пипец как спалили.

— Быстро? — спросила Эл.

— Как будто они сидели там изначально, — Лили сбросила кеды. — Под фонарём. Как сова.

— Кто именно? — Несса оторвалась от листа.

— Эта из жёлтого. С голосом, как будто она хоронит эмоции.

— Что теперь? — Эл.

— Мыть. Пол. Столы. Всё. Завтра.

— Класс.

— А ещё... — Лили уселась на кровать и улыбнулась.

Луис

— Он подошёл сразу после того, как нас спалили. Типа: «Ну, девочки, уже отличились».

— Кто? — Несса приподнялась на локтях.

— Луис. Ты его видела — тот, с глазами как у кошки.

— Мгм.

— Говорит: «Есть ещё?» Я — такая: «Конечно нет». А он: «Жаль. А я хотел угостить тебя чаем за смелость».

— Флирт?

— Смешной флирт, — Лили хмыкнула. — Но милый.

Она замолчала, явно пережёвывая момент в голове.

— Кажется, я ему понравилась.

— Осторожней, — сказала Эл тихо. — Он живёт с тем парнем... Карлом.

Несса резко отвела взгляд.
— Вот уж кто не понравился, — буркнула она.

— А тебе не обязательно со всеми дружить, — сказала Эл. — Но и не обязательно сразу драться.

***

Позже, лёжа в кровати, Несса смотрела в потолок. Тени от веток на стене напоминали что-то зыбкое и нереальное.

Она чувствовала тяжесть.

Это место... как будто тянет вниз. Слишком много шума. Слишком много чужих лиц. Где Харпер? Почему я не могу просто ей написать? Почему телефон — преступление?

Она вспоминала, как Харпер гладит её волосы. Как приносит чай с мёдом, когда у неё бессонница. Как просто есть, не спрашивая, что случилось.

Мне не хватает её. Всё бесит. Даже Эл. Даже Лили с её улыбками. Даже эта чёртова жара. И Карл. Этот взгляд. Эта спесь. Эта тень во мне, которая начинает шевелиться, когда я думаю о нём.

***

Утро. Грязь и кошкины глаза

Лили

Утро пахло мокрой пылью и унижением. Лили зевала так, будто этим можно было отменить назначенное наказание. Рядом, в таких же растянутых футболках, стояли Тея и ещё трое провинившихся, из младших. У всех были швабры, перчатки и одинаково подавленный вид.

— Начнём с пола, — сказала кураторша из жёлтой ветровки. — Потом — столы. Затем — плиты.

Уборка столовой — не самое страшное, что могло произойти, но определённо не то, чем Лили хотела заниматься в летний лагерьский вторник.

— Пахнет как в школьной столовке, — прошептала Тея. — Или хуже.

— Школа хотя бы закончилась, — буркнула Лили.

Когда с плитами было покончено, Лили откинулась на швабру, вытирая лоб. И вот тогда, как будто из пыльного воздуха, возник Луис.

— Утомительно быть хулиганкой с утра пораньше? — спросил он, облокотившись о косяк.

Лили слегка прищурилась.
— Ты что, патрулируешь лагерь на случай новых преступлений?

— Не-а. Просто пришёл позавтракать, а тут — ты.

— Неловко.

Он усмехнулся. Глаза — золотистые, действительно как у кошки. Одет будто невзначай: мешковатые штаны, порванная футболка, волосы в беспорядке.

— Есть ещё сигареты?

— Нет.

— Жалко. Я бы тебя пригласил на перекур за заслуги перед хаосом.

— Ты всегда такой?

— Скучаю красиво.

Она хотела ответить что-то остроумное, но Тея уже окликнула её. Лили бросила взгляд через плечо.

— Увидимся.

— Считай, что уже. Я в двадцать первой комнате.

Карл

Карл проснулся, как всегда, резко, будто кто-то кинул в него утро. В комнате было душно. Луис ещё не вернулся — наверное, опять болтается где-то, строит глазки.

Он вышел на улицу — размяться, проглотить кофе из лагерного автомата, который выдавал странную жидкость с горьким послевкусием.

И тут — она.

Ванесса Холл стояла в углу, курила с Лили. Пол-лица было скрыто волосами, губы плотно сжаты. Что-то в ней раздражало его. И дело было не в утреннем происшествии, не в словах, не в взгляде. А в самой её позе, в этой колючести. Она будто постоянно защищалась — даже когда никто не нападал.

Что за пафос? Что за театр молчания? Все тут ненормальные?

Карл прислонился к дереву, наблюдая. Он не слышал слов, но видел, как Лили рассмеялась. Несса — нет. Только хмыкнула. Стёрла пепел.

Она бесит. Эта девчонка реально бесит. Смотрит так, будто знает про тебя что-то мерзкое. Как Харви из прошлого лагеря. Только Харви был дурак, а она — думает, что умная.

Он вспомнил, как она ответила тогда — с этим холодом в голосе, почти взрослым. Взрослее, чем должна.
Кто тебя так научил?

Он знал таких. Знал по дому, по улицам, по подворотням. Эти, что ставят между собой и миром стену из колючек. Иногда — просто так, на вырост. Иногда — чтобы не умереть.

Но всё равно. Всё равно бесит.

Позже, когда он возвращался в комнату, Луис уже был там — развалился на кровати, улыбался в потолок.

— Что такой довольный? — спросил Карл.

— Знаешь Лили?

— Эта блонди с веснушками?

— Угу. Я с ней говорил. Крутая. Не из стекла.

Карл не ответил. Просто лёг и закрыл глаза.
А твоя подруга из стекла. Только битого.

Он не хотел думать о Нессе. Но образ её почему-то застревал — не в голове, а где-то между рёбер. Как крошка стекла под кожей. Невыносимо мелкая. Но царапающая.

Только не привыкай. Только не думай о ней. Это не история. Это лагерь. Через три месяца все забудется.

Но он уже знал — с этой девчонкой ничего не будет просто.

Карл: Невыносимо ясно

Он вышел из тени коридора, будто чужой. Его рука непроизвольно сжалась в кулак, хотя никакой драки не было, не предстояло. Просто так — привычка, когда злость подступала, не находя другого выхода.

"Я просто хочу, чтоб меня оставили в покое".
Вот ведь.
Он не специально стоял там. Он просто шёл. Но голос — сначала Лили, потом Нессы — зацепил, как наждачка по коже. Глубже, чем следовало бы. Зачем он вообще слушал? Он ведь знал, что это ничем хорошим не закончится. И всё равно остался.

Скрипнула дверь, за ним захлопнулась. Комната — как всегда полупустая, но не в хорошем смысле. Два стола, две кровати, шкаф, окно с сеткой от насекомых и солнечное пятно на полу, которого он не выносил. Он стянул с головы резинку и провёл рукой по косичкам, нервно, будто пытался вычесать раздражение из самого себя.

Луис где-то болтался — наверное, опять клеил девчонок или торговался за сигареты, притворяясь невинным. У Карла не было иллюзий насчёт соседа. Зато он был молчалив, не мешал и знал, когда замолчать. Удобно.

Карл сел на край кровати, поставил локти на колени и уставился в пол. В голове — Несса. Невыносимо ясно. Голос, интонация, эта её интонация — будто она смотрит сверху вниз даже тогда, когда едва держится.

Она его бесила. С первого дня. С этой своей закрытостью, с этим напряжением, которое чувствовалось даже на расстоянии. С этой холодной, недоступной грацией, которой она точно не пыталась обладать — но которая была в ней. Бесила тем, как держится. Как будто он — никто, а она — за сто шагов от всего этого мира.

И всё же... Он знал этот взгляд. Это "оставьте меня в покое" не про гордость. Оно — про страх. Про то, что если подступить ближе, всё посыплется. И он знал это состояние. У него самого оно было когда-то так плотно под кожей, что он перестал ощущать, где заканчивается злость и начинается одиночество.

Но это всё — не оправдание. Он не обязан её понимать. Он не обязан вообще о ней думать. Это ведь просто лагерь. Несколько месяцев. Потом все разъедутся. Забудут. И это, к чёрту, не важно.

Он поднялся, подошёл к столу, наугад вытащил из ящика блокнот и ручку. Иногда он записывал. Не как в дневник — не "дорогой дневник", ни хрена. Просто слова. Мысли. Осколки. Если их не выписать, они застревали где-то в груди и мешали дышать.

"Она как лёд. Холодная, чёткая, тихая. Хрупкая. Уколешься — не заметишь, пока не пойдёт кровь.
А я... я слишком громкий для таких как она. Меня слышно издалека, и я сам себе не нравлюсь.
Она смотрит, как будто знает, но не скажет.
И всё это раздражает. Потому что это про меня.
Потому что я бы хотел, чтобы она смотрела иначе."

Он вырвал лист, смял его и бросил в мусорное ведро. Ни хрена.

Карл подошёл к окну. Лагерь застывал в полуденном мареве. Дети рассасывались по корпусам, на спортплощадках кто-то играл в мяч, кто-то — просто сидел на лавке и ловил солнце. Он видел их — смеющихся, суетящихся, свободных. А себя — будто нет.

Он не был отсюда. Ни снаружи, ни изнутри.

Несса.
Тоже не отсюда.
Но и не с ним.
Не рядом.
И чёрт подери, это бесило.

Он вспомнил их первую стычку — колкое слово, её взгляд, удар в ответ. Слова, сказанные на автомате, как укол. А потом — этот дым, чужой и родной, и то, как они молча стояли в тени. То, как она уходила, не оглядываясь. Как будто он был пустым местом. И всё, что он мог — это чувствовать раздражение. И досаду. И какое-то странное, непрошеное влечение, которое никуда не годилось.

Карл закинул ноги на кровать, раскинулся, уставился в потолок.

— Ну и что ты с этим сделаешь, гений? — пробормотал он себе.

Ответа не было.

Может, и не нужно было никакого ответа.

Пока.

***

Ближе к ночи. Комната 12В.

Карл сидел на подоконнике, раскуривая сигарету. Окно было приоткрыто — чтобы дым не висел в воздухе тяжелым слоем, но и не настежь, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сосед по комнате Луис лежал на кровати с руками за головой, глаза полуприкрыты. Тайлер куда-то слился, может, к кому-то пробрался, Райдер, как обычно, мямлил втихую с телефоном, который каким-то чудом умудрился сохранить. Карл знал, но не сдавал. Он не был доносчиком.

— Опять эта твоя, мятная, — лениво протянул Луис, не глядя. — Пахнешь, как зубная паста в стрессовом состоянии.

Карл усмехнулся.

— Лучше, чем как твои вонючки с запахом сырой тряпки. Кстати, ты говорил, что тебе Лили нравится?

Луис повернул голову и открыл глаза. Его лицо было спокойным, почти ленивым, но в глазах читалась ирония.

— Ага. Есть в ней что-то. Она не боится молчать. Не лезет с ерундой. И взгляд у неё такой... будто знает, что ты скажешь, прежде чем ты рот откроешь.
Он сделал паузу.
— Она мне улыбнулась сегодня, когда я попросил у неё сигарету. И дала. Без "а что ты мне за это?" Без "сам купи". Просто — "держи".

— Ну, кайф, — отозвался Карл, откинув голову к стене. — Надеюсь, она не такая, как её подруга.

— Ты про Нессу?

Карл фыркнул.

— Сама себе королева. Прет, как трактор. То она молчит, как будто ты для неё никто, то выдает такую фигню, что уши в трубочку сворачиваются. – Он затянулся и прикрыл глаза. — Сегодня подслушал, как она с куратором говорила. Я случайно, честно. Не хотел. Но, блин... Она не такая тупая, как делает вид. Есть в ней что-то.

Луис приподнялся на локте.

— О-о-о. Началось.

— Да иди ты, — хмыкнул Карл, выдыхая дым.
— Просто говорю. Ясен пень, она меня бесит. Прямо бесит. Как будто все во мне ей не нравится. Но... – Он пожал плечами. — Иногда она смотрит так, как будто... знает, каково это — когда тебя не слышат.

— Ну, Хиллстоун — клуб по интересам, не забыл? Тут у каждого что-то внутри гниёт. Или болит. Или просто ломается.

Карл долго молчал. Потом подал сигарету Луису, и тот взял её молча, затянувшись. Сидели в полутьме, комната слегка трещала — кто-то в другой стороне здания хлопнул дверью.

— У неё красивые руки, — вдруг сказал Карл. — Я сегодня заметил. Когда она рисовала.

— Так ты глаз с неё не сводишь, — усмехнулся Луис.

— Да не. Просто... – Он замолчал. — Просто заметил. Мне вообще пофиг.

Луис ничего не сказал, только передал сигарету обратно. Потом снова лёг и уставился в потолок.

— Лили что-то рассказывала про неё. Про семью. Про сестру. Кажется, они не очень разговаривают... с родителями, я имею в виду. Может, поэтому они и здесь.

— Кто, как не мы, — буркнул Карл.

Он встал, выкинул окурок в банку с водой, стоящую на подоконнике. Зашторил окно. В комнате потемнело.

— Завтра будет день еще длиннее, чем сегодня. А я уже хочу уйти отсюда.

— Добро пожаловать в Хиллстоун, — сказал Луис. — Место, где время умирает в ожидании.

Карл лег на койку, не раздеваясь. Его голова гудела от мыслей. Перед глазами — силуэт Нессы, опустившей глаза, когда её задели. Голос, сдержанный, будто бы в ней жили двадцать разных женщин, и все они спорили, какую маску выбрать.

Он ненавидел эту её отстранённость. Её снисходительный тон. Как будто он очередной дебил, мешающий ей жить.

Но он знал, что за этим стоит что-то большее. И знал, что это его раздражает ещё сильнее.

"Она либо сломается, либо покажет, из чего сделана," — подумал Карл.

Он знал, что это будет война. И он не знал, хочет ли побеждать.

***

Лили

— Честно, я думала, они просто отберут сиги и всё, — проворчала Тея, закатывая рукава. На ней был тот самый серый худи с порванным манжетом и черные шорты. Волосы стянуты в высокий пучок — слегка растрёпанный, как всегда. — Но нет. Добро пожаловать в великий орден по мытью засаленных столов.

Лили сдержанно усмехнулась. У неё были тонкие латексные перчатки и пластиковый таз с мыльной водой.

— Мы знали, на что шли. По крайней мере, мы не в изоляторе.

— Пока, — буркнула Тея. — Хотя этот взгляд у Клер... я почувствовала, как душа хочет сбежать через пятки.

Они были наказаны "в назидание" — на три дня уборки после ужина. Никаких "соцработ", просто руки в дело, без права обсуждать. Это официально. Неофициально — девчонки из комнаты 17А уже имели свою репутацию.

Столовая после толпы выглядела как поле боя. Крошки, пролитый чай, жирные следы пальцев. Сухие стулья скрипели, а с улицы доносился смех — кто-то играл в мяч на нижней площадке.

Лили молча шла от стола к столу. У неё было терпение. Не бесконечное, но устойчивое. Она не жаловалась, не возмущалась. Просто делала, как будто знала: есть вещи, которые надо просто прожить, а не спорить с ними.

Тея же мычала под нос, строила рожи и периодически кривлялась в сторону кухни.

— Вот бы закурить, — выдохнула она, вытягиваясь. — Я бы всю эту столовую в дым закутала.

— На второй день — умоемся хлоркой, на третий — получим просветление, — отозвалась Лили.

Когда они закончили и вышли через боковую дверь, на дворе уже темнело. Воздух был влажным, пахло свежей травой и остатками ужина. Тея направилась в сторону жилых корпусов, бросив:
— Я первая в душ. Умру, если не отмоюсь. Если что — ты меня знала.

Лили осталась на ступеньках. Она достала из кармана смятую пачку сигарет. Одна осталась. И она бы оставила её на вечер, если бы...

— Дашь прикурить? — раздалось справа.

Она вздрогнула — не от страха, скорее от неожиданности. Луис стоял у угла стены, полутень скрывала его лицо. Серые джинсы, зелёная футболка, расстёгнутая кофта. Он не выглядел как тот, кто будет навязываться. Но в голосе — тот самый хрипловатый, слегка ленивый тон.

Лили оценила его взгляд. Не липкий. Не залипательный. Просто — прямой. Интерес был, но без нажима.

Она протянула ему сигарету.

— У тебя же есть свои. Ты просто хочешь завязать разговор?

Луис приподнял брови, слегка усмехнувшись.

— Умная. Мне нравятся такие.

Он достал зажигалку, чиркнул. Огонь между ними мигнул, как какое-то маленькое признание. Он затянулся, выдохнул.

— Я тут видел, как ты с Тейей столы оттираешь. Почётное звание «Мученицы Сопротивления» не выдали?

— Только титул «Пыльная Мать Кампуса». — Лили ухмыльнулась. — Тяжко, но не трагично.

— Тебе тут не скучно?

— Скучно, — честно ответила она. — Иногда хочется врубить музыку и не слышать чужие голоса. А тут — тишина такая, будто тебя специально слушают.

Луис кивнул. Взгляд его задержался на ней чуть дольше, чем нужно.

— Ты не такая, как они.

— Все мы тут «не такие», — спокойно отозвалась Лили. — В этом и фишка лагеря.

Пауза.

— Знаешь, ты... — он чуть склонил голову. — Ты напоминаешь мне человека, который не удивится, если завтра начнётся конец света.

Лили усмехнулась, тихо.
— А ты — человека, который встретит его с сигаретой и репликой из Тарантино.

Луис рассмеялся. Улыбка у него была мягкая, но редкая.

— Спасибо за огонёк.

— Пожалуйста. — Лили кивнула и развернулась к корпусу. — До встречи, Луис.

— До встречи, Лили.

***

Комната 17А. Позже вечером.

— Кто это был? — спросила Несса, когда Лили вернулась, слегка тряхнув кроссовкой у двери. Тея уже была в душевой, а Эл — закинув ноги на подушку — читала что-то в мягком переплёте.

— Луис, — ответила Лили, не оборачиваясь. — Попросил сигарету. Перекинулись парой слов.

— И?

— И ничего. Просто... странный. Но не противный. Хочет казаться лёгким, но внутри что-то держит.

Несса задумалась. Луис... Луис — это тот, кто живёт с Карлом. Кто, возможно, слышит, что он говорит. Кто может быть проводником информации. Или нет?

Лили села на кровать и вдруг посмотрела на Нессу чуть внимательнее.

— Ты его ведь снова встретишь. – Она замолчала. — Этого Карла. Всё не просто так.

Несса не ответила сразу. Лишь повернулась к окну. Глубоко вдохнула. За стенами — лето. А в ней — глухой шум, как будто весь день собирался в ком внутри, и не было, с кем его обсудить.

Но Лили была здесь. Сигарета, слова, фразы. Это уже было кое-что.