Штиль

"That's the mystery, isn't it? Is the labyrinth living or dying? Which is he trying to escape—the world or the end of it?"
— John Green

31 мая.

Школа закончилась. Официально.
Утро пролетает как в тумане: Несса скидывает в урну потрёпанный дневник, снимает с локтей последние браслеты — всё, что ассоциировалось с этим учебным годом, хочется стереть.

На улице уже жарко. Воздух пропитан пылью и цветами, будто сам город пытается проститься с весной.

Сегодня у неё встреча с Лоу. Последняя перед лагерем. Внутри странная дрожь — смесь предвкушения и невыносимого сожаления. Они договорились встретиться ближе к вечеру, "на скамейке у спортплощадки, где мы когда-то нашли дохлого голубя" — как выразилась Лоу. Романтика.

Несса стоит у зеркала, пытаясь выбрать между чёрным топом с длинными рукавами и серой майкой с дыркой на плече. В итоге надевает первое. И стрелки сегодня выходят особенно чёткими — почти как щит.

Лоу приходит с двумя банками колы и улыбкой, в которой читается всё: и лёгкая грусть, и "я знаю, как тебе плохо", и "чёрт, я тоже боюсь".

Они идут куда-то без цели. Потом заходят в лавку, берут по пачке сигарет. Несса — свои мятные, Лоу — какие-то с вишнёвым фильтром. Смеются, когда продавец, глядя на них, выдыхает: "лето началось, мать вашу".

Они курят на крыше какого-то заброшенного строения — туда Лоу водит только близких. Это почти ритуал. Каждая из них понимает, что такие дни — на вес золота.

— Готова? — вдруг спрашивает Лоу, глядя на горизонт.

— Нет, — честно отвечает Несса. — А ты?

— Я родилась готовой, — ухмыляется Лоу. — И обосралась минут через пять.

Они обе смеются. Потом долго молчат. Внутри — что-то большое, щемящее, которое не укладывается в слова.

— Обещай мне, — вдруг говорит Лоу, глядя прямо в глаза, — что если будет совсем хреново, ты найдёшь меня. Даже если спрячусь.

— Найду, — шепчет Несса. — А ты — меня.

Лоу молча кивает.

Позже они спускаются вниз, обнимаются крепко. И Несса понимает: она никогда в жизни не ценила кого-то так, как эту дерзкую, зелёноглазую девчонку с подвеской-талисманом.

***

Ванесса идет по тротуару медленно, почти волоча ноги. Только что прошёл дождь. Она вдыхает глубже — в воздухе свежесть, запах мокрого асфальта и листвы. Кроссовки испачканы — в коричневых каплях, на подошве что-то налипло.

Они с Лили распрощались минут десять назад — та свернула в другую сторону, а Несса замедлила шаг, насколько могла. Хотелось оттянуть момент, когда придется вернуться домой.

На экране телефона — время. Она хмыкает. На ужин уже опоздала. Скорее всего, они заканчивают трапезу.

С досадой пинает камешек, сжимает кулаки — ногти врезаются в кожу, оставляя красные следы.

— Сука, — шепчет, увидев в паре домов впереди их крыльцо.

Щелчок замка — и вот она уже в прихожей. Ванесса старается двигаться тихо, не привлекая внимания. Снимает кеды, берёт их в руки — грязные, нужно кинуть в стирку. Завтра снова надевать, а в таком виде — не вариант.

Но крик с кухни заставляет остановиться.

— Дочь, — зовёт Оливер. — Мы, наверное, начали не с того... Давай поговорим?

— Нет, пап, — слова даются с трудом. — Хватит. Вы уже всё сказали.

— Не будь упрямой! Мы хотим для тебя только лучшего, — голос отца становится громче. — Или ты думаешь, нам нравится, что ты пропадаешь из дома на несколько часов? От тебя пахнет сигаретами, ты устраиваешь вечеринки с какими-то подростками, громишь кабинет математики... и это ещё не всё!

У Нессы отвисает челюсть. Они знают? Всё?

— Чего?.. — только и выдавливает она.

— Чего-чего, — передразнивает Оливер, разводя руками. — Да, мы в курсе. И, честно, это катастрофа!

Она молчит. Никаких оправданий. Никаких слов.

— Слушай, — он облокачивается о косяк. — Там будет всё: еда, крыша, общение, развлечения. Как в обычном лагере. Только с акцентом на психологию.

— О, ну спасибо, — фыркает она, с издёвкой.

— И не стоит нас обвинять. Мы делаем это ради тебя. Вот увидишь — тебе понравится.

Может, он и прав?..
Нет. Чёрта с два.

— Вы издеваетесь, — вспыхивает Несса. — Меня изолируют. Заберут телефон. Я должна буду общаться письмами?! Письмами, мать вашу! Вы серьёзно думаете, мне это понравится?

Она разворачивается и уходит прочь, быстрым шагом. Больше ничего слышать не хочет.

— Несса! — зовёт мать.
— Несса! — повторяет отец.
Но она не оборачивается.

– Не трогайте ее, пусть успокоится, – тихо подаёт голос Харпер, глядя на родителей.

Дверь хлопает за её спиной.
Несса быстро идёт в ванную, бросает грязные кеды в корзину для стирки и умывается ледяной водой. Смотрит в зеркало — глаза красные, уставшие. Смахивает воду с лица и выходит, стараясь не шуметь.

В комнате она сразу закрывает дверь на замок.
Свет не включает.
Прислоняется лбом к двери и остаётся так — в полумраке, в полной тишине. В груди жжёт. Как будто всю злость, весь страх и отчаяние расплавили в один тугой ком, и теперь он давит изнутри.

Потом на ощупь находит кровать.
Заваливается на неё, лицом в подушку.
Плачет — без звука.
От злости. От бессилия. Оттого, что завтра всё изменится. Неважно, на сколько дней, недель или месяцев — всё равно слишком надолго.
Её как будто кто-то выдирает из привычной жизни и насильно куда-то тащит.
Она не готова. Не хочет. Не может.

Снаружи за окном капают остатки дождя — по подоконнику, по крыше.
Где-то в коридоре скрипит пол. Кто-то из родителей, может, хотел постучать, но передумал.
Слишком поздно.

Она ворочается, достаёт из-под подушки телефон. В глазах — пелена. Пальцы дрожат.
Открывает заметки, пишет одну короткую строчку:

«Пожалуйста, не отпускай меня».

Никому. Просто так. Впустую.

Удаляет.
Смотрит в потолок. Выдыхает и кидает взгляд на пол.

– надо дособирать вещи, – вспоминает.

Не хотя поднимается на ноги и потихоньку начинает скидывать нужные вещи в сумку.

Ночь тянется вязко, медленно, как густой сироп.
Засыпает нескоро.

***

«Вот в чем загадка, да? Лабиринт - это жизнь или смерть? От чего он пытается сбежать – от мира или от его конца?»