part 3
Вся ночь проходит в странном ожидании. Я почти не смыкаю глаз, продолжая прокручивать всё произошедшее за последние дни, особенно наш последний крайний диалог с Максом. В голове ничего не может нормально состыковаться и я себе придумываю лишнее или у нас и правда стало всё внезапно запутанно? Засыпаю я лишь к утру, и то сон тревожный, обрывочный, дурной. Я машинально перекатываюсь по постели на другую сторону огромной кровати и тут же сталкиваюсь с болезненной прохладой простыней. Максим так и не лёг рядом, предпочтя твёрдый неудобный пол вместо моей компании.
Приподнимаюсь на локтях и, кое-как разлепив веки, окидываю быстрым взглядом комнату. Пусто. Тихонько перегибаюсь через кровать и заглядываю на пол под собой. Тоже пусто. Разочарованный выдох сам срывается с моих обветренных губ, и я тут же улавливаю отвратительный запах изо рта. После ночного рандеву я забыла почистить зубы и улеглась спать после бургера, картошки и небольшого количества конфет, так и не сумевших подсластить концовку прошедшего вечера.
Подсаживаюсь поближе к краю постели и устало свешиваю ноги на пол, касаясь ступнями мягкого ковролина. Ещё недавно там спал Максим. Хорошо ли? Или его голову тоже могли терзать тревожные мысли? Хотя он всегда был таким спокойным, не жаловался на проблемы и даже не говорил о них, будто ничего и не ощущает, не переживает, ни о чём не волнуется. Если он что-то и чувствует по поводу вчерашнего вечера, то явно об этом не расскажет. Только не мне.
Лениво тянусь к телефону на прикроватной тумбочке и, смахнув экран блокировки, проверяю оповещения в телеграме. Пара сообщений от Насти и одно голосовое от Яна. Прочитываю всё присланное, но не нахожу ответа на свой главный вопрос: «Куда и зачем Макс ушёл этим утром, если мы всей компанией договорились собраться на завтраке к девяти?».
Слегка встряхиваю тяжёлую, словно налитую свинцом голову и прикрываю веки, прокручивая всё, что выдаёт беспокойный мозг. Всё это так сильно давит эмоционально, что я решаю скрыться от этих переживаний за шумом воды, поэтому юрко проскальзываю в ванную и, уложив резиновый коврик на пол, встаю под горячие струи. Вода заглушает всё, что творится в голове, но ненадолго. Когда я выключаю кран, а капли перестают стекать по стеклянным стенкам душевой кабины, переживания снова накатывают с новой силой.
Обматываюсь полотенцем и выхожу обратно в комнату, сталкиваясь с распахнутыми карими глазами. Максим стоит посреди номера, застыв на одном месте, и глядит на меня неотрывно, словно пойманный с поличным. Его кадык двигается, и я понимаю, что он сглатывает слюну. Тонкие губы приоткрыты, но я не слышу ничего, чтобы вылетело из них, кроме шумного выдоха. Тарасенко резко меняется в лице, становится совсем холодным и безучастным, лишь забирает свою камеру со столика у стены и кидает в рюкзак, направляясь к выходу.
— Доброе утро, — в недоумении бормочу я, провожая его взглядом и придерживая одной рукой полотенце на груди, чтобы оно не повторило участь своего товарища по несчастью.
Макс застывает с протянутой к дверной ручке ладонью. Он почти касается холодного металла, когда я здороваюсь, но тут же сжимает пальцы в кулак и выпрямляется в спине, так и не удосужившись повернуться в мою сторону.
— Доброе, — бормочет он себе под нос. Так угрюмо и безжизненно, что неприятные мурашки ненароком пробегаются по моим позвонкам.
— Ты идёшь на завтрак? — Дрогнувшим голосом продолжаю я, готовая вцепиться в его худое плечо и развернуть к себе, лишь бы взглянуть ему в глаза и поговорить наконец.
— Я уже был там, — сухо цедит он сквозь зубы и крепче сжимает лямку от рюкзака на плече.
— Мы же договаривались все вместе сегодня позавтракать, — парирую я, заочно понимая, что звучу по-детски наивно.
— У меня планы на съёмку, — снова этот пробирающий до костей холодный тон голоса! Максим нажимает на ручку и с силой распахивает дверь, покидая номер и меня в тихом одиночестве.
Я наспех одеваюсь в короткий белый топ и льняную юбку ниже колена, заплетаю ещё слегка влажные волосы в две тугие косички и уже готова обуваться, как взгляд сам цепляется за скомканную серую футболку в приоткрытом на полу чемодане Тарасенко. Присаживаюсь на корточки и приподнимаю одну половину сумки, аккуратно подцепляю пальцами запримеченную вещицу и тяну на себя, однако задеваю ещё один слой одежды. Из внутреннего кармашка выпадает небольшой предмет, с характерным грохотом прокатываясь по полу. Пальцами нащупываю цепочку под столом и подтягиваю вверх.
Мой кулон! Кулон, который я подарила Максу на прощание, когда думала, что уеду в Штаты на стажировку. Кулон несбывшихся мечт и разрушенных надежд. Почему он всё ещё хранит его?
Закидываю всё на свои места и закрываю чемодан, когда слышу в коридоре какие-то шаги. Тут же подскакиваю с места и нервно прочищаю горло, стоит стуку в дверь вырвать меня из вереницы размышлений. Я едва успеваю открыть дверь и отойти немного в сторону, как Ян врывается в мой наш номер и беспардонно усаживается в кресло с немым вопросом, считываемым на его довольном лице: «Как всё прошло?».
— Я собиралась на завтрак, — недоуменно лепечу я, указывая обратно на дверь. — А ты? — Моя бровь сама ползёт наверх, когда Рейзен удобнее устраивается на мягкой обивке и расплывается в улыбке.
— Только после того, как ты накормишь меня сплетнями, — кажется, ещё немного — и он разотрёт ладони в предвкушении.
Я устало вздыхаю и закатываю глаза.
— Если хочешь послушать скучнейшую историю о том, как мы спали всю ночь напролёт, то я её прямо сейчас и рассказала, — ставлю руки в бока и всем своим недовольным видом намекаю на то, что пора бы уже выходить, чтобы успеть на завтрак, до окончания которого осталось сорок минут, а если мы не поторопимся, то и того меньше.
— Ну... На одной кровати же, — Ян переходит на заговорщический шёпот и глядит на меня исподлобья какой-то хищной ухмылочкой.
— Нет, — коротко отвечаю я, прерывая все последующие догадки друга.
— Как это — нет? — Недоуменно пыхтит Рейзен, разведя руками.
— Макс был галантен и уступил кровать мне, а сам спал на полу, — проговариваю я честно, но намеренно упуская детали.
— И ты позволила? — Не унимается Ян.
Я шумно вбираю воздух через рот и предпочитаю не отвечать на дальнейшие вопросы, игнорируя существование друга вплоть до окончания завтрака. Хватаю сумку, закидываю в неё кошелёк, телефон, гигиеническую помаду и открываю входную дверь в ожидании, что Ян последует за мной. Парень недолго мнётся в комнате, но всё же идёт за мной, потому что я не оставляю ни единого шанса засидеться в номере одному. Рейзен знает, что если я не хочу отвечать, то не стану этого делать даже под дулом пистолета, и если он не хочет разозлить меня с самого утра, чтобы это дуло случайным образом не оказалось у его виска (и, кто знает, насколько это метафорически вообще), стоит прикусить язык и молча отправиться на завтрак, что мы, собственно говоря, и делаем.
Мы идём в полной тишине, я почти не смотрю на сидящую неподалёку и что-то говорящую на камеру Катю, обменявшись лишь короткими приветственными кивками, и отсаживаюсь за отдельный столик с подносом выбранной еды, чтобы побыть одной и никому не мешать. Время тянется невыносимо долго, я незаинтересованно тыкаю в свой рис вилкой и ковыряю кусочки курицы, поддевая несколько волокон и укладывая себе в рот, чтобы хоть чем-то забить желудок. Кусок в горло совсем не идёт, и я решаю выпить кофе, оставляя затею с завтраком.
Телефон вибрирует в руке, оповещая о новом уведомлении. Я замечаю подпись «Пользовать @brianmaps опубликовал новую сторис. Посмотреть сейчас?» и тыкаю прямо на это всплывшее окошко, просматривая историю одной из первых. Чокнутая фанатка? В нынешней ситуации всё выглядит именно так. Ещё и словно отверженная.
На экране появляется фото с бабочками, летающими над цветами и небольшая приписка: «Снимаю тут кое-что». Палец сам тянется к реакции сердечка, и я на автомате лайкаю историю, тут же откладывая телефон в сторону.
Ну что ж, прекрасно, Т/И, пока он делает вид, что тебя не существует, ты лайкаешь его сторис в первую минуту после публикации, словно специально следила за обновлениями!
Весь день я пытаюсь отвлечься от навязчивых мыслей, хожу с ребятами по достопримечательностям, ем мороженое, периодически всё равно умирая от жары, и делаю фотографии. Много фотографий. Почти порываюсь отправить самые смешные Максу, но быстро отдёргиваю себя от этой затеи. Ему не до меня, он ясно дал это понять утренним холодом в диалоге и избеганием.
Когда время близится к ночи, я возвращаюсь в номер безумно уставшая, с истоптанными ногами от количества пройденных шагов, и моя голова уже едва способна думать о чём-то, кроме скорейшего соприкосновения с подушкой. Я наспех принимаю душ и надеваю пижаму, не обращая внимания на то, что Макса всё ещё нет. Стоит мне прилечь на постель и взять напоследок телефон в руки, чтобы проверить сообщения, я не замечаю, как падаю без задних ног в страну Морфея, и сознание расплывается где-то в безумных фантазиях моих сновидений.
Я далеко не сразу понимаю, что происходит, когда что-то толкает меня в спину посреди ночи, но мой уставший мозг совсем не хочет выходить из сладкого сна, что не даёт возможности даже один глаз приоткрыть. Чувствую только, как мои вечно холодные пальцы ног встречаются с чем-то тёплым и мягким. Улыбаюсь сквозь сон и плотнее подминаю под голову уголок подушки, настырно придвигаясь к источнику тепла.