part 4
Я плохо помню вчерашний вечер, голова, прежде забитая размышлениями о Максе, переключилась на восторг от посещения достопримечательностей и общения с друзьями, так что к ночи я уже была без сил: как физических, так и социальных. Пройденные десятки тысяч шагов по Пекину негативно сказались на и без того ноющем ушибе бедра. Стоически держась, я продолжала шагать следом за Настей, Яном и Катей, решивших выбраться к храму, который, что иронично, был закрыт. После этого мы решили прогуляться по китайскому рынку, зашли в фирменные магазины, которых уже давно нет в России, и дальше всё как в тумане. Помню только, что вернулась в номер, кажется, после полуночи и практически сразу отключилась. Сон наконец завладел моими беспокойными мыслями, и я смогла ненадолго отвлечься от дурацких переживаний по поводу Тарасенко.
Чертыхнувшись от резкого падения во сне, я вдруг ощущаю непривычную тяжесть в теле. То ли так сказываются долгие прогулки по городу, то ли меня что-то придавливает к кровати. Решаю проверить одну из теорий, поэтому кое-как разлепляю один глаз и вижу расплывчатое тёмное пятно. Я крепко зажмуриваюсь и двигаю рукой, но ничего не выходит. Сонный паралич?
Непонятный объект на мне шевелится и издаёт звук, похожий на протяжный выдох. Я испуганно распахиваю глаза и резко толкаю неопознанный объект всеми своими затёкшими в процессе сна конечностями. Что-то снова шевелится, и мой взгляд наконец фокусируется. Я узнаю эти каштановые кудри, щекочущие мою шею, и эти руки, подминающие под себя моё бедное, измождённое долгими пешими прогулками, тело.
Макс лежит, навалившись всей тушей на меня и уложив тяжёлую голову чуть выше груди. Одна его нога покоится на моих бёдрах, а непослушные кудри елозят по чувствительной коже на ключицах и шее. Стоит мне дёрнуться, как эта идиллия нарушается. Тарасенко переворачивается набок и неприязненно морщит нос, не разлепляя век. Что-то бубнит себе под нос и тут же обнимает меня снова, возвращая голову на место, только на этот раз прижимается к самой груди. Я с трудом могу дышать и всеми силами отпихиваю Максима ладонями в плечи, пока ещё не задаваясь вопросом, как он вообще оказался в одной постели со мной.
— Тарасенко, вставай, ёб твою мать! — Пыхчу я и судорожно ёрзаю на постели, пытаясь выкарабкаться из-под тела друга. — Ты меня сейчас придушишь, — голос хриплый и требовательный, хотя в нём явно проскальзывает нотка бессилия.
Максим хмурит брови и наконец нехотя приоткрывает сонные глаза. Глядит сначала так, словно не понимает, где вообще находится, затем присматривается к положению своего тела, пальцами нащупывает мою талию и бёдра, а затем нарочито медленно поднимает взгляд на моё лицо, будто боясь столкнуться с реальностью. Его испуганные карие глаза смотрят на меня с непривычного ракурса, и я замечаю, как краснеют его щёки.
— Доброе утро, — бормочет он хрипло, почти шепчет и давит из себя некое подобие улыбки.
— Оно бы было добрым, если бы ты не придавил меня своей тушкой! — Зло бубню я, в глубине души понимая, что, пожалуй, это даже приятно — чувствовать вес его тела на своём, слышать его спокойное тёплое дыхание и знать, что ему хорошо и безопасно рядом со мной. Эта мысль меня успокаивает на мгновение и даже заставляет улыбнуться уголком губ, пока глаза Макса в последний раз пробегаются по моему лицу с явным волнением.
— Прости... — Тут же спохватывается он, быстро избавив меня от тяжести своего тела. Максим упирается локтем в матрас и отсаживается на самый край постели, протерев ладонью лицо. — Я не знаю, как так вышло, — признаётся он, и моё сердце болезненно ёкает. Он лёг рядом случайно, а не осознанно. Возможно, забыл, что я тоже в этом номере, возможно, просто перебрал вчера и пришёл сюда, не разобравшись, что я уже легла спать. На нём всё те же футболка и шорты, он, кажется, даже не переодевался. Просто скинул кеды и лёг рядом, не задаваясь вопросом, куда ложится и с кем.
— Ты выпил? — Решаю поинтересоваться я и тут же стыдливо прикусываю нижнюю губу. Меня правда волнует этот вопрос или я хочу потешить своё эго?
Макс запускает пятерню в отросшие кудри и заправляет пряди назад, шумно вбирая воздух через нос. На его лице отчётливо считывается сложный мыслительный процесс. Тарасенко молчит несколько секунд, которые мне в этот момент кажутся долгими невыносимыми минутами ожидания.
— Немного, — честно выпаливает он на выдохе. — Я много думал вчера, устал, решил голову прочистить.
Поджимаю губы в тонкую полоску и опускаю взгляд на свои пальцы, нервно теребящие края спального топика.
— Значит, ты не помнишь, как вернулся в номер и лёг рядом? — В глубине души уже потихоньку скребутся кошки, но я всё равно жду ответа.
— Очень смутно, — тянет Макс, нащупывая очки на прикроватной тумбе.
Он поддевает пальцами оправу и берёт её в руки. Краешком своей футболки протирает стёкла и наконец надевает, поправляя очки на переносице. Проходит добрые двадцать минут, прежде чем я набираюсь смелости разузнать побольше информации. Тарасенко успевает за это время принять душ, почистить зубы и сменить одежду, пока я продолжаю сидеть на постели, думая о своём.
— Что-то случилось? — Тихонько спрашиваю я, вскинув взгляд исподлобья на Макса.
— М-м? — Он оборачивается ко мне вполоборота и внимательно глядит через плечо, надевая свежую футболку.
— Ты сказал, что много думал вчера. Было о чём? — Внутри предательски затягивается тугой узел. Мне физически больно слышать всё, что он говорит, словно это возводит между нами высокую стену, через которую всё труднее пробраться.
Макс насмешливо хмыкает. Или мне так кажется?
— Мне всегда есть, о чём подумать, — незаинтересованно отвечает он, глядя в зеркало и наспех расправляя пальцами только что расчёсанные волосы.
— Но ты не всегда пьёшь от этих размышлений, — вырывается из моего рта, и я тут же цепенею, понимая, что ляпнула.
Максим застывает на месте с приподнятыми над головой руками и переводит взгляд в зеркале со своего лица на моё. Он молчит, но в этом молчании я успеваю прокрутить множество негативных вариантов его возможного ответа. И от одного моё сердце болезненно ноет.
— С каких пор тебя волнует, сколько я выпиваю? — Тон голоса неприязненный, снисходительный. Я вздрагиваю от осознания того, что Макс никогда так со мной не разговаривал.
— Ни с каких, — стыдливо прячу глаза за длинными ресницами и выползаю из постели, оставив мятые простыни в тихом ожидании нового вечера.
Я настолько не готова сейчас вести этот разговор, зная, что в любую секунду могу разрыдаться от того, как резко всё между нами накалилось и я понятия не имею, как выйти из этого состояния, что залетаю в ванную комнату и с грохотом захлопываю за собой дверь, пытаясь скрыться то ли от испытующего взгляда карих глаз, то ли от собственных захлестнувших эмоций.
Я сползаю по стенке на пол и, зажав рот ладонью, подавляю всхлип. Не может всё так и закончиться! Какая же тупость...
Через пару минут захлопывается входная дверь, оповещая меня об уходе Макса. Лучше уж так, чем он увидит мои слёзы на пустом месте.
Не знаю, сколько уходит времени на сборы, но когда я, упершись ладонью в небольшой комод, стою и смотрю в зеркало, в которое недавно смотрел Тарасенко, мои мысли вдруг упорядочиваются. Если он настолько не хочет меня видеть, что с самого утра уже второй день сбегает из номера, лишь бы никак не взаимодействовать со мной, то есть смысл уточнить ещё раз на ресепшене о наличии свободных номеров.
Собрав волосы в высокий хвост, я закидываю сумку на плечо и покидаю номер, серьёзно настроенная переехать. Спустившись на первый этаж, я направляюсь к стойке регистрации, но меня тут же за руку перехватывает Ян, оттаскивая в сторону.
— Пахнешь Максом, — его весёлый тон меня раздражает сильнее, чем обычно. Я вырываю руку из хватки Рейзена и отхожу назад, зло глядя на друга.
— Чего ты пристал со своим Максом? — фыркаю я, недовольно сморщившись, как засохший изюм. — Только о нём и болтаешь. Если он тебе так нравится, то бери в оборот сам, а меня оставь в покое! — Я не замечаю, как перехожу на крик. Все вокруг оборачиваются на нас, Ян нервно оглядывается по сторонам и ловит ртом воздух, не зная, что ещё сказать.
Лицо Рейзена тускнеет, а былая улыбка теряется, сменяясь негодованием и растерянностью.
— Могла бы просто сказать, что не хочешь говорить, — тихо бубнит Ян, и мне становится так неловко и стыдно от собственной реакции.
Я сжимаю пальцы в кулаки так сильно, что на ладонях остаются ярко-алые полумесяцы от ногтей. Вбираю воздух через нос и на мгновение прикрываю веки, пытаясь успокоиться.
— Прости меня, — шепчу я сдавленно и неловко поднимаю глаза на Рейзена. Плечи поникшие, взгляд грустный. Ян не просто в недоумении, он расстроен. — Эта поездка выматывает, — хочу оправдаться, но не понимаю перед кем именно — перед другом или самой собой? Мне бы не помешал ответ на вопрос о том, почему я так остро реагирую на темы, касающиеся Макса. — Я не хотела тебя обидеть. И кричать тоже не хотела, — я тяжело вздыхаю и прикладываю большой и указательный пальцы к переносице, немного растирая. — Всё это так... Тупо.
Молчание Яна затягивается. Я мельком окидываю его лицо взглядом и стыдливо опускаю глаза в пол.
— Всякое бывает, я и сам был на нервах в некоторых путешествиях, — внезапное откровение друга немного расслабляет и создаёт ощущение умиротворения. Кажется, он больше не злится на меня. Это хороший знак. Рейзен подходит ближе и обнимает меня одной рукой за плечи в знак понимания и поддержки. — Нам нужно плотно поесть, тогда жизнь станет лучше, а ты — добрее, — его хохот заставляет слегка растянуться и мои губы в улыбке.
Я льну всем телом к груди Яна и благодарно кладу голову на его плечо. Завтрак — это не такая уж и плохая затея, особенно после вчерашнего дня, когда я пропустила первый приём пищи и в итоге поела только к вечеру сомнительные пельмени в китайском ресторанчике.
В этот раз завтрак идёт бодрее. Я набираю в небольшую миску немного овсяной каши, беру чашку свежесваренного кофе и прихватываю пышный круассан, намереваясь выпечкой заесть стресс. Шоколадная начинка становится приятным сюрпризом, а кофе пить оказывается ещё вкуснее. Мы разговариваем с Рейзеном добрые сорок минут, обмениваясь полученными впечатлениями и фотографиями со вчерашнего дня. В этот момент я почти забываю о своей первоначальной цели.
Телефон вибрирует от нового оповещения. Я беру в руки смартфон и заглядываю в экран.
Настя: Пойдёшь с нами на аттракционы?
Т/И: Только если ты пообещаешь сходить на «Летающий поезд» со мной.
Настя: Ясно, значит, не идёшь
Т/И: Водные горки?..
Настя: Ладно, на водные схожу. Будь готова к десяти. Катя сказала, что там огромные очереди, так что лучше выехать пораньше.
Т/И: Понято-принято.
Откладываю телефон обратно на стол и перевожу взгляд на Яна, чуть прищуриваясь, словно пытаюсь одними глазами выбить из него правду.
— Чего ты так смотришь на меня? — Рейзен хмурится и подозрительно глядит мне в глаза. — А, Настя предложила в парк аттракционов выбраться? — Это он такой проницательный или работает мой суровый взгляд?
— Пойдёшь?
— Наверное, — пожимает плечом Ян, — надо же тёте контент откуда-то брать, — друг прикрывает улыбку ладонью и озорно смеётся.
— Сходим на «Летающий поезд» вместе? — Бровь предательски взмывает вверх, а уголки губ растягиваются в хитрой улыбке, выдавая мой настрой с потрохами.
— Я наслышан о нём, — грустно вздыхаю, понимая, что не могу заманить на аттракцион уже второго друга. — Так что сразу пас.
— Сив? — Зыркаю на Яна с хитрой улыбочкой и жду ответной реакции.
— Ах ты какая! — Вспыхивает Рейзен, переходя на довольную усмешку и поигрывая плечами.
Перед выходом из отеля мы решаем переодеться и собрать необходимые вещи, поэтому разбредаемся по своим номерам для подготовки. Зная, на какое время мы обычно уходим куда-то в другой стране, она нам точно необходима.
Заменяю небольшую сумочку на рюкзак, в который укладываю всё необходимое: от бутылки воды до пластырей от натоптышей. Складываю кошелёк с наличкой на всякий случай, немного снеков для перекуса в дороге и упаковку таблеток от укачивания и в последний раз смотрюсь в зеркало, поправляя у висков выбившиеся пряди.
Дорога до парка аттракционов занимает около часа, мы пребываем на место почти в одиннадцать и наблюдаем длинные очереди на почти все интересующие нас позиции, как и предсказывала Катя. Я подхватываю под руку Яна с Настей и веду к первому аттракциону, заглядываясь на его высоту.
— Ты точно хочешь туда? — Опасливо озирается Рейзен и кривит губы в натянутой улыбке.
— Я точно хочу туда, — твёрдо заявляю я, пристраиваясь к очереди.
— Может, лучше доплатим и пройдём через VIP? — Предлагает Настя, тут же получив осуждающий взгляд от Рейзена.
— Точно! — Восклицаю я и направляюсь к кассе, чтобы оплатить счастливый билетик в мир без очередей.
Я настолько воодушевлена этой затеей, что даже не задаюсь вопросом, почему друзья решают отступить и задержаться немного позади, пропуская меня первой. Ну что ж, их право, я быстрее прокачусь на адских аттракционах.
— Thank you, — подходя к кассам, слышу знакомый голос.
Фигура в далеке разворачивается ко мне боком и я снова вынуждена столкнуться с ним. Макс суёт несколько купюр в карман своих джинсовых шортов и закидывает рюкзак на плечо, кажется, совершенно не замечая меня в толпе. А вот я его вижу прекрасно! Решаю выждать пару минут, чтобы он отошёл подальше и я могла спокойно подойти к кассе. М-да уж, дожили, Т/И, избегать лучшего друга в совместном путешествии. Лучше не придумаешь!
Тарасенко мельком осматривается по сторонам, ветер треплет его тёмные кудри, отливаемые в свете лучей примесью рыжего оттенка. Я невольно засматриваюсь и пропускаю мимо ушей вопрос продавца. Встряхнув голову, переспрашиваю и оплачиваю покупку. Вот и билет для богачей, открывающий все двери, а точнее все аттракционы без очереди. Честно ли оставлять ждать ещё дольше тех, кто стоит на жаре уже не один час и проскользнуть перед ними? Возможно, не совсем. Но если есть такая возможность, то почему бы ей не воспользоваться?
Первой я выбираю спокойную горку с небольшим подъёмом и резким спуском. Неплохо, но совсем не бодрит. Для раскачки сойдёт. На следующую тяну Яна и Катю, которые на отрез отказываются идти со мной, но я заманиваю их бесплатной фотосессией по приезде домой, и они соглашаются. Крики людей, записанные на их камеры до посадки, становятся доказательством того, что они крупно пожалеют о сделанном выборе, но будет уже слишком поздно.
Аттракционы плавно чередуются с походом по магазинам, где я не могу отказать себе в маленькой шалости и ободке со Стичем. Несмотря на то, что я фанат практичных и нужных вещей, этот ободок становится самой желаемой частью сегодняшнего дня, даже если я больше никогда в жизни его не надену (что так и будет).
— Может, на водные горки сходим? — Предлагаю я между делом, потягивая остатки молочного коктейля из стаканчика. Ребята смотрят на меня с сомнением, кажется, им не очень нравится идея быть залитыми водой, хотя в нынешней жаре это, возможно, даже небольшая привилегия.
После некоторого времени уговоров за компанию со мной соглашается съездить Катя. Мы усаживаемся на наши места по соседству, и аттракцион начинает работу. Горка ощущается совсем безопасной и даже скучной, пока под конец наши сидения резко не сдают назад и на пути в нас не попадает, кажется, целый холодный водопад. Вот тебе и водные горки...
Я покидаю сидение в наполовину вымоченной футболке, понимая, что зря не захватила запасную одежду, потому что теперь в этом мокром недоразумении мне идти на «Летающий поезд», а ткань во всю липнет к телу и не даёт нормально себя поправить.
Макс возникает рядом со мной слишком неожиданно и тихо. Он молча протягивает мне запасную футболку, вытащенную из рюкзака, и совсем не смотрит на меня. Я от испуга аж отшатываюсь в сторону, взвизгнув, словно поросёнок, которого собираются зарезать.
— Придурок! — С размаху леплю ему ладонью по плечу и недовольно фыркаю, — скоро тебе колокольчик на шею повешу, чтобы не подкрадывался. Нахрена так пугать?
Лицо Тарасенко совсем не меняется, лишь бровь слегка дёргается в осуждающем жесте. Я знаю, потому что он делает так каждый раз, когда кто-то говорит или делает то, что ему не нравится. Он никогда не скажет об этом вслух, пока не спросят его мнения, но этим маленьким движением выскажет своё фи более ёмко, чем гневными тирадами, которые порой вырываются из моего рта.
— Если это твои слова благодарности, то пожалуйста, — холодно бубнит Максим, всё ещё удерживая в одной руке футболку, протянутую в мою сторону.
Я внимательно всматриваюсь в его профиль и вижу лишь серьёзное выражение лица. Он даже не улыбается. Прикусываю щёку изнутри и забираю любезно протянутую вещицу.
— Спасибо, — тихо благодарю я, оглядываясь по сторонам в поисках места, где можно было бы переодеться.
— За углом есть небольшая слепая зона, можешь накинуть футболку там, — словно читая мои мысли, опережает вопрос Макс.
Поджимаю губы в тонкую полоску и тянусь к краям своей вымокшей одежды, поддеваю пальцами низ футболки и быстро стягиваю с себя. Не знаю, какой чёрт дёрнул меня это сделать на людях, но глаза Тарасенко округляются в то же мгновение, как светлый лиф уже выглядывает наружу. Максим моментально загораживает меня собой, почти припечатывая к стене. Его руки покоятся по обе стороны от меня, и я буквально не могу шелохнуться, когда карие глаза словно в замедленной съёмки скользят по моему телу, изучая каждый изгиб. Я скукоживаюсь от смущения, приложив отданную Максом футболку к груди, и чувствую, как вспыхивают щёки стыдливым румянцем.
— Оденься, — почти рычит он непривычно низким голосом, и я будто выхожу из транса. — Пожалуйста, — на выдохе шепчет Тарасенко, подаваясь немного вперёд. Его горячее дыхание едва касается кожи, а мурашки уже во всю бегут по моим позвонкам. Он словно говорит это не потому, что боится, будто меня может кто-то разглядеть в этом тёмном уголке за прилавками с мороженым, а потому что сам боится не оторвать взгляда.
Я встряхиваю голову и отгоняю эти глупые мысли из своей больной головы, наспех натягивая сухую футболку на своё дрожащее от волнения тело. Максим шумно втягивает воздух через сомкнутые зубы и, оттолкнувшись ладонями от стены, отходит назад, освобождая пространство для меня. Краем глаза замечаю, как сжимается его челюсть и как крепко он сдавливает обеими руками лямку рюкзака на плече.
Всё моё тело отчаянно просит почувствовать его ближе, снова увидеть этот взгляд на себе, снова ощутить обжигающее дыхание на коже, но я лишь распрямляю плечи и шустро ухожу в сторону последнего аттракциона, ради которого сюда и выбралась с остальными. Отзывы в интернете обещают всплеск эмоций, крутые виражи, большую скорость и несколько мёртвых петель, когда ты на доли секунды остаёшься висеть вниз головой. Это именно то, что мне сейчас нужно, чтобы отвлечь беспорядочные мысли от образа нависающего надо мной Макса.
Ян: Ты реально собралась туда?
Т/И: Да.
Отправив короткий ответ, я прячу телефон в рюкзак и отдаю стоящему на входе мужчине, так как брать вещи на этот аттракцион строго запрещено из-за высокой вероятности выпадения их из карманов, что сулит травмы и опасные для жизни ситуации. Перед тем, как сесть в кресло, моё тело потряхивает, и я не могу разобрать по какой именно причине это происходит. Решимости прокатиться из-за этих странных моментов с Максимом становится вдвое больше, поэтому я лишь послушно приподнимаю руки, позволяя плотнее пристегнуть себя к сиденью.
Я чувствую сильный поток ветра, бьющего по лицу, слышу крики других людей и свой собственный. И больше ничего. В голове пустота. Только этот момент, ощущение дикого страха и выброс адреналина, который вместе с кровью бьёт по ушам так сильно, что их ненадолго закладывает. Мои волосы превращаются в гнездо на голове, но испытанный кайф того определённо стоит.
Несколько уверенных движений на фиксирующих ремнях — и меня отстёгивают, выпуская из этой шайтан-машины, которую разве что для пыток использовать. Голова кружится, а ноги с трудом ступают по ровной поверхности, поэтому приходится придерживаться за поручни, спускаясь по лестнице. Я не слышу ни слова в диалоге ребят, но замечаю где-то вдалеке о чём-то экспрессивно беседующих Олега и Макса. Притормаживаю на последней ступеньке и пытаюсь сфокусировать внимание на происходящем. Олег размахивает руками и широко открывает рот, словно кричит на Тарасенко, а тот в свою очередь стоит с хмурым выражением лица и время от времени призывно кивает головой, что-то отвечая более спокойным образом. Настя прижимается спиной к груди Олега, словно отгораживая от Максима. И всё в голове идёт кругом. Я сгибаюсь на ступеньке и чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Чёрт, только этого не хватало!
Пока я пытаюсь отдышаться, кое-как устроившись на горячей от солнца металлической лестнице, ребята уже расходятся, поэтому мне не удаётся втиснуться в их оживлённый разговор. Возможно, это даже к лучшему.