Плыви [Russian Translation]

В то утро, когда у Флетчеров было барбекю, которое должно было стать праздничным, потому что, да ладно, еда бесплатная, я проснулась в четыре пятьдесят пять, ни свет ни заря. Было темно. Было холодно. Целых восемь с половиной секунд я думала, что скорее умру, чем встану с постели.

— Грёбаные утренние пташки, — ворчу я, глядя в потолок.

Я отбрасываю пуховое одеяло в сторону и поднимаюсь на ноги, вполне живая и очень недовольная тем, что встала. Со всей скрытностью и изяществом новорожденного слонёнка я приоткрываю дверь спальни (она скрипит) и на цыпочках выхожу в коридор (где, конечно, скрипят половицы).

По счастливой случайности, дверь тёти Рейчел закрыта. Я проскальзываю мимо неё и спускаюсь по лестнице, выставив руки перед собой и ощупью пробираясь через погруженную в кромешную тьму гостиную.

На кухне тоже темно, но, к счастью, окна, выходившие на океан, пропускают немного тусклого голубого света. Я хватаю домашний телефон с зарядного устройства на столе и плюхаюсь на кафельный пол, скрестив ноги и глядя на дисплей микроволновой печи. Четыре пятьдесят девять. Идеально.

Я кладу большой палец на кнопку разговора.

В тот момент, когда часы на микроволновой печи показывают пять часов, телефон у меня на коленях загорается и играет начальная строка мелодии звонка (Рэйчел настроила свои домашние телефоны так, чтобы на них играла инструментальная версия хита Снуп Догга 2004 года "Drop It Like It's" в исполнении ксилофона). Я нажимаю "Говорить", прежде чем ксилофон успевает включиться, и прижимаю телефон к уху.

— Привет, — бурчу я.

Из динамика доносится смех Блейка.

— Доооооооброе утро, Холден! — Приветствует он с вкрадчивой манерностью ведущего одной из малобюджетных новостных станций Северной Флориды. — Сегодня суббота, 4 августа. Погода выглядит как...ну, на самом деле, она выглядит как полное дерьмо. Надвигается тропический шторм. Вероятно, будет дождь. А теперь, чтобы посмотреть специальный репортаж о барбекю, устроенном семьей Флетчер, мы поговорим с Уэйверли Лайонс, которая только что проснулась. Лайонс?

Я причмокиваю губами.

— У меня во рту вкус просроченного йогурта.

Блейк задумчиво хмыкает.

— Да. Лайонс, это, наверное, одна из пяти самых отвратительных вещей, которые я когда-либо слышал.

Я фыркаю и закатываю глаза.

— Не могу поверить, что проснулась из-за этого, — говорю я.

Ладно, пять часов утра - это нечестивый час. Но формально Блейк под домашним арестом до Нового года, что кажется вполне справедливым, учитывая, что он продолжает тайком убегать из дома, и Хлоя заставила его поработать две недели неполный рабочий день в больнице Марлин-Бэй, в дополнение к его работе спасателя на пляжах и в Общественном бассейне, чтобы повысить его чувство ответственности. Так что я вижу его только тогда, когда он дежурит на пляже.

Однажды днём, после того как Блейк спросил меня, когда я буду свободна на следующий день, я с сарказмом прокомментировала, что могу говорить с ним с пяти до шести часов утра.

Блейк воспринял меня всерьёз.

И я, будучи дурой, согласилась.

Существует мало дел, ради которых я бы встала с постели так рано.

Блейк является одним из них.

— Знаешь, — фыркает он, — у нас бы даже не возникло этой проблемы, если бы у тебя был телефон. Как и у любого другого человека, живущего в этом десятилетии. Тогда мне не пришлось бы ждать до пяти утра, чтобы рассказать тебе обо всём том дерьме, что произошло накануне. Я мог бы просто написать тебе, как цивилизованный человек. И отправлять тебе мемы. Ты знаешь, как трудно описать мем, Уэйверли?

Я усмехаюсь.

— Ох уж эта молодежь.

— Даже мой отец больше никому не звонит по домашнему телефону.

— Эй, — говорю я, изображая обиду и стараясь не рассмеяться, — Джордж опередил своё время. Законодатель моды. Икона.

— Он носит рубашки с длинными рукавами под гавайскими футболками.

— Потому что не хочет обгорать на солнце! Не начинай этот разговор. Ты не знаешь, каково это - бояться солнца.

— Кстати, как твои плечи?

— Эм...

Последние несколько дней я таскалась за Блейком и Джесси по пляжу во время перерывов, оттачивая свой сёрферский акцент и напевая за спиной Джесси песню The Jaws, когда обстановка становилась слишком скучной.

Раз или два я забывала о солнцезащитном креме.

На это ушло целых две бутылки алоэ вера, но мои плечи в конце концов из фиолетовых превратились в красные, а затем из красных в коричневые, которые шелушатся чешуйками, вызывающими зуд. Я трогаю одно плечо пальцем и морщусь. Всё ещё чувствительное.

— Знаешь, — наконец говорю я, — бывало и похуже.

— Это действительно расстраивает.

— Да. Этим летом такого больше не повторится. Рейчел не выпускает меня из дома без солнцезащитного крема.

— Отлично, — говорит Блейк.

— Мы купили в Костко большую упаковку для барбекю на сегодня.

— Ты ходила в "Костко" без меня?

Он кажется искренне расстроенным.

— Я возьму тебя в следующий раз. Сможешь толкать тележку.

Блейк что-то бормочет, его голос звучит немного умиротворённо.

— Так на что же все-таки похож дом Флетчеров? — Спрашиваю я, стряхивая ворсинки со своих носков. — Я представляю себе дом из фильма "Один дома". Повсюду бегают люди. Множество мини-ловушек. Светловолосые дети затопляют подвалы и выпускают тарантулов на волю.

— Знаешь, — смеётся Блейк, — ты не так уж и далека от истины.

Мы разговариваем, как мне кажется, несколько часов, и в то же время всего несколько минут, прежде чем Блейк внезапно замолкает, и я слышу приглушённый плач малышки где-то на другом конце провода. Изабель проснулась. А это означает, что Хлоя и Джордж тоже должны проснуться с минуты на минуту. Только тогда я смотрю на микроволновку и понимаю, как долго мы разговариваем.

Шесть сорок восемь.

— О, чёрт, — шепчу я. — Ты опоздаешь.

— Чёрт. Уже действительно так поздно?

— Поздно - понятие относительное, — бормочу я.

— Мне нужно в бассейн, — говорит Блейк, игнорируя меня.

На другом конце провода слышится какое-то шуршание и несколько неразборчивых раздражённых возгласов. 

— Где моя грёбаная обувь.... Ладно, и свисток. Дерьмо. У меня даже нет времени почистить зубы.

Я морщу нос.

— Ты же сделаешь это перед барбекю, да?

Блейк вздыхает я практически слышу, как он закатывает глаза.

— Конечно. Как только я закончу, я приму душ и почищу зубы.

Я открываю рот, чтобы возразить о душе. Мне вроде как нравится, что от Блейка пахнет хлоркой и солнечным светом, но решаю, что на самом деле нет способа сказать всё это, чтобы не показаться жутковатой.

— Увидимся на барбекю, — шепчу я.

— Увидимся, — шепчет Блейк в ответ и вешает трубку.

Я немного сижу на кухонном полу, сжимая в руках телефон и пытаясь привыкнуть к тишине, царившей в доме.

Я представляю себе Блейка, бегающего по дому с растрёпанными волосами и раскрасневшимися щеками, в то время как Изабель кричит в своей кроватке. Блейк был единственным ребёнком в семье большую часть своей жизни. Мне интересно, каково это, когда к тебе на колени падает сестра с пухлыми щёчками, трясущимися конечностями и протухшими подгузниками. В глубине души я ему завидую. Я всегда мечтала о брате или сестре. Соучастнике. Ком-то из моей команды. Живом существе, которое понимало бы, какими абсолютными придурками могут быть мои мама и папа.

Тем не менее, у меня было несколько преимуществ, связанных с тем, что я была единственным ребёнком у двух родителей, которые перестали заботиться обо всём, включая потомство.

Для начала, никто не замечал, что я запиралась в своей спальне, чтобы посмотреть восемь сезонов подряд телевизионного шоу. Никто не замечал, что я позволяла куче грязной одежды на моём рабочем стуле превратиться в водопад и образовать море свитеров и вывернутых наизнанку джинсов на полу. Никто не замечал, что я разгуливала без штанов и пробовала странные, нелицеприятные домашние маски для лица.

Честно говоря, я до конца не осознавала, насколько привыкла к тому, что меня оставляют в покое, пока часов в десять утра, после того, как я снова легла в постель, а затем снова проснулась, в более подходящее время, чтобы принять душ, тётя Рейчел не распахнула дверь моей спальни своим бедром, и вошла, подпрыгивая, с корзиной белья под мышкой.

— Моя дорогой маленький белый медвежонок, я только что сложила твоё...о.

Она моргает, глядя на меня.

Я моргаю в ответ. Капля солнцезащитного крема скатывается с моей ноги, которая поднята в воздух с грацией пьяного танцора, пытающегося встать на пуанты. Я только что использовала примерно полбутылки средства с SPF, чтобы намазать руки и ноги так, как маленький ребёнок мог бы разрисовывать белоснежный холст — неаккуратно, но с большим энтузиазмом. На мне, естественно, нету брюк. Или рубашки. Мой лифчик не подходит к трусам.

— Что случилось? — Спрашиваю я так небрежно, как только можно, когда ты полуголая и намазана солнцезащитным кремом.

— Я сложила твоё платье, — объявляет Рейчел, поднимая сложенный квадрат кобальтово-синего цвета - самое длинное платье Лены, которое она сунула мне, когда в последний раз заявлялась к Рейчел, чтобы потребовать, чтобы мы покрасили ногти и посмотрели видео об экстремальных видах спорта на YouTube.

— О. Спасибо. Хм. У меня руки немного...э-э-э...липкие.

— Я положу его на твою кровать, — говорит Рейчел, проделав замечательную работу по притворству, что она не раздумывает, смеяться ей надо мной или извиниться за то, что ворвалась без стука.

— Отлично. Идеально. Да.

— Увидимся внизу через пятнадцать минут? — Спрашивает она.

— Подтверждаю. Ага. Именно.

Она выскальзывает из моей комнаты, и я с тихим влажным стуком опускаю ногу на ковёр.
Я заканчиваю втирать солнцезащитный крем. На этот подвиг ушло четырнадцать из пятнадцати минут, отведённых мне тётей Рейчел, и натягиваю платье Лены, которое  бабушкиной длины, но едва подходит мне. Я одёргиваю подол платья и бросаюсь в ванную, чтобы покрутиться перед зеркалом, проверяя, не превратит ли порыв ветра барбекю в непрошеный и малобюджетный показ мод Victoria's Secret.

Убедившись, что у меня всё в порядке, я достаю тюбик туши для ресниц из ящика рядом с раковиной. Я пытаюсь не обращать внимания на то, что мой обычный тональный крем кажется бледнее, чем в начале лета. Я стараюсь не прищипывать свои секущиеся кончики и удивляюсь, когда же солнце успело придать им золотистый оттенок. Мне не нравится думать о том, сколько времени я провела в Холдене и как сильно изменилась (снаружи и внутри), потому что у моего лета есть свой срок годности, который нельзя нарушить.

Когда я спускаюсь вниз, всё ещё смущённо теребя подол платья Лены, Рейчел сидит у кухонной раковины на табурете с ведёрком растворителя и чашкой с испачканными кистями. Её волосы заплетены сзади во что-то похожее на французскую косу (трудно сказать наверняка из-за всех этих беспорядочных завитков), и она надела свои модные туфли, на которых нету клейкой ленты и брызг краски.

— О, посмотри на себя! — Сияет она, когда я направляюсь к холодильнику. — Тебе пришлось подождать, пока на нас обрушится тропический шторм, чтобы надеть платье.

— Смешно, — фыркаю я.

— Ты выглядишь очень красиво, Уэйверли. Совсем взрослой.

Я рывком открываю дверцу холодильника и ныряю за него, чтобы Рейчел не заметила, как внезапно вспыхнули мои щёки. Её слова были утешением, которое я отложила в своей голове на потом, если снова начну сомневаться в себе.

Прошлой ночью я не спала допоздна, пытаясь попрактиковаться в нанесении подводки для глаз и домашнего несмываемого кондиционера для волос, гадая, воспользуется ли Блейк барбекю у Флетчера как возможностью снова представить меня Хлое и Джорджу в качестве своей девушки, или он уже рассказал им о нас, или решил, что не хочет, чтобы его родители знали, что он начал встречаться с соседской девушкой.

В любом случае, мне вдруг стало страшно ехать к Флетчерам в своей обычной футболке безразмерного размера и с небрежным хвостом на голове. Тот факт, что Рейчел заметила мой внезапный всплеск заботы о том, как я выгляжу, является несколько обнадеживающим.

— Итак, мы берём пирог, верно? — Спрашиваю я.

— Да, мэм. Вторая полка, рядом с яйцами. Да, и не забудь прихватить кетчуп с задней полки.

Я засовываю кетчуп под мышку и беру лаймовый пирог, который тётя Рейчел испекла накануне вечером, пока мы три часа подряд смотрели сериал, и я мариновалась в алоэ вера.

— Хорошо, я просто замочу эти кисти в воде на весь день, пока нас не будет, — объявляет Рейчел.

Она встаёт и разглаживает перед своего джинсового платья с длинными рукавами. 

— Боже, как я проголодалась. Думаю, прямо сейчас я бы убила человека за бургер с индейкой.

Я надеваю шлёпанцы и выскакиваю за дверь, прежде чем Рейчел успевает взбеситься.

Я уже на полпути к крыльцу, мой взгляд блуждает по пустой подъездной дорожке к дому Гамильтонов, когда порыв ветра проносится по улице и чуть не срывает фольгу с пирога. Я издаю неприятный возглас и как раз вовремя хлопаю по нему ладонью.

— Похоже, шторм действительно надвигается, — комментирует Рейчел, присоединяясь ко мне с ключами в руке и, задрав голову, щурясь на хмурое небо. -—Я надеюсь, он не испортит наше барбекю.

Я морщу нос.

Мы с Рейчел вместе забираемся в неоново-зелёный Фольксваген, лаймовый пирог благополучно устраивается  на заднем сиденье, а бутылка кетчупа стоит у моих ног. Рейчел заявляет, что слишком холодно, чтобы оставлять окна машины открытыми из-за пронизывающего ветра и всего остального, поэтому мы прибавляем громкость на радио и подпеваем песням, которые, я знаю, позже засядут у меня в голове, как это обычно бывает с хитами.

Флетчеры живут примерно в десяти милях от Холден-Пойнт, где пальмы и высокая трава уступают место болотам. Рейчел не помнит дорогу наизусть, поэтому мне приходится читать ей указания с телефона. Когда монотонный голос навигатора сообщает, что пункт нашего назначения находится слева, я поднимаю глаза и вижу широкую подъездную дорожку, которая ведёт к белому дому в стиле плантации с широким крыльцом и малиново-красной входной дверью. Это небольшой дом, во всяком случае, для Флориды, но он немного напоминает уменьшенную версию дома из "Форест Гамп".

Во дворе перед домом растёт одинокий дуб. С верхних веток свисают лохмотья мха, а также качели из покрышек и пара кроссовок (похоже, Джесси), шнурки которых связаны до того, как кто-то забросил их в гущу дерева.

На подъездной дорожке стоят четыре машины, в том числе забрызганный грязью джип Джесси и серебристый седан Гамильтонов. Рейчел паркует свой неоновый Фольксваген позади них. Снаружи в воздухе пахнет сыростью и зеленью, как в продуктовом отделе супермаркета или в ботаническом саду, который, как я смутно помню, посещала на экскурсии в третьем классе.

На суше значительно теплее, чем на берегу океана, достаточно тепло, чтобы я могла бегать в купальнике, если бы действительно была настроена держаться лета, но небо по-прежнему затянуто тучами.

Я беру с заднего сиденья машины лаймовый пирог. Рейчел осторожно указывает на место на моей шее, где я не до конца намазала солнцезащитным кремом.

Мы проходим остаток пути бок о бок, и подол кобальтового платья Лены развивается вокруг моих бедер. Здесь, в глубине материка, ветер слабее, но всё равно проносится над передним двором, заставляя тетю Рейчел одергивать рукава своего джинсового платья.

К балкам над передним крыльцом подвешено восемь разных наборов колокольчиков. Рэйчел звонит в дверь, и я думаю, сможет ли кто-нибудь услышать нас за этой какофонией.

Дверь открывает Лена.

Она бросает на меня один взгляд, прежде чем просиять и всплеснуть руками, как мать, провожающая дочь на выпускной бал.

Я фыркаю и протискиваюсь мимо неё.

— Ничего не говори, — предупреждаю я.

— Даже не чертовски горячо?

— Нет.

— С тобой неинтересно, — ноет Лена, отступая от дверного проема, чтобы мы с тётей Рейчел могли зайти внутрь.

Из прихожей я могу видеть гостиную и то, что, по-видимому, является библиотекой. Всё в доме представляет собой беспорядочную смесь нового и старого — большие шезлонги, расставленные вокруг камина, и огромный телевизор с плоским экраном, установленный на каминной полке; репродукции с видами Майами и Орландо начала двадцатого века в рамках между фотографиями юного Джесси, позирующего с футбольным мячом под мышкой, и улыбающейся крошечной Лены, щерящей зубы, в белоснежной униформе с желтым поясом на талии.

Я никогда не была в подобном месте. На мгновение я чувствую себя астронавтом, исследующим чужой мир, мой скафандр слишком громоздкий и сковывает движения, чтобы я могла представить, что это моя родная планета.

— Здравствуйте, мисс Лайонс, — говорит Лена у меня за спиной.

— Привет, дорогая, — здоровается Рейчел. — Мне нравится твой фартук.

Лена усмехается .

— Спасибо. Папа назначил нас с Блейком готовить на гриле.

Моё глупое сердце ёкает при звуке его имени, и я оборачиваюсь слишком быстро. Это невыносимо жалко.

— Куда мне это положить? — Спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, когда я держу пирог тёти Рейчел.

Лена, конечно, сидит меня насквозь.

— Почему бы мне не взять это, — говорит она, обхватывая себя руками за талию, чтобы развязать завязки фартука, — а ты можешь идти готовить на гриле.

Мы меняемся. Лена спешит прочь с пирогом, тётя Рейчел следует за ней по пятам, а я отстаю на несколько шагов, накинув фартук на шею и завязав завязки небрежным бантом на спине.

Кухня у Флетчеров огромная.

У них два холодильника и островок с мраморной столешницей, окружённый восемью или девятью барными стульями разного размера. Повсюду еда — картофельный салат, фруктовый салат, обычный салат и двухгаллонный кувшин со сладким чаем, по всей видимости. В центре всего этого долговязая блондинка, поразительно похожая на Лену - от светлых волос до веснушек и манеры резать лимон нарочито большим ножом.

— Босс! — Поёт Лена, торжественно объявляя о нас.

Её мама поднимает глаза и видит меня.

И направляет свой нож в мою сторону.

— Ты. Должно быть.  Уэйверли.

Отлично.

Ещё один Флетчер, добавленный к моему списку Флетчеров, которых я сдержанно опасаюсь.

— Здравствуйте, миссис Флетчер, — говорю я.

Мама Лены откладывает нож и бросает две горсти лимонных долек в кувшин со сладким чаем. Затем она огибает островок и останавливается прямо передо мной, чтобы положить руки мне на плечи и слегка их сжать.

Я чуть не мнусь, как лист папиросной бумаги.

Теперь я понимаю, откуда у Лены взялись силы.

— Очень приятно с тобой познакомиться, — говорит миссис Флетчер, затем отступает на шаг и протягивает мне руку для рукопожатия. — Я Аманда.

— Но мы все зовем её Босс, — вставляет Лена из-за моей спины.

Миссис Флетчер-Аманда-Босс? У неё рукопожатие политика, но в то же время в улыбке столько дружелюбия, что создаётся впечатление, будто вы вместе участвуете в розыгрыше. Это то же самое дружелюбие, которое Лена проявила ко мне, когда я впервые встретила её на вечеринке у костра в начале лета.

— У вас прекрасный дом, Босс, — говорю я.

Аманда смеётся и взмахивает рукой.

— О, это очень мило с твоей стороны, — говорит она. — Это место - настоящий свинарник. Я не могу заставить никого из моих детей убирать за собой. Даже самого большого.

Я уже собираюсь спросить, что она имеет в виду, когда самый высокий мужчина, которого я когда-либо видела в своей жизни, ныряет в кухню из коридора справа, перекинув через плечо огромный пакет со льдом.

Аманда стонет.

— Гаммер, ты оставляешь следы воды на моих деревянных полах.

Монтгомери Флетчер  очень похож на своего сына, за исключением того, что его волосы, хотя и растрёпанные и вьющимиеся, немного поредели. Это, а ещё он носит очки и носки до щиколоток с кроссовками New Balance.

Однако у него такая же беззаботная улыбка Джесси.

— Что ж, хорошо, что у нас есть швабра, — поддразнивает он.

— У тебя рубашка промокла, — говорит Босс, приподняв бровь.

Гаммер пожимает плечами.

— Джордж поливает из шланга холодильник в гараже. Кто-то пролил туда немного кока-колы, когда мы пользовались им в последний раз.

— Ты единственный в этом доме, кто пьёт колу.

— Кто-то пролил туда немного. Я не говорил, что это не я.

Лена прочищает горло.

— Папа, это Уэйверли. Племянница Рейчел Лайонс. И я собираюсь отправить её готовить на гриле, так что, если вы нас извините, — Лена хватает меня за фартук и тащит к задней двери.

—  Здравствуйте, мистер Флетчер, — говорю я, помахав рукой.

— Приятно наконец-то познакомиться с тобой, Уэйверли.

Лена уже оттесняет меня на полпути к двери.

— Мнетожеприятнопознакомитьсяс...

И мы уходим.

— Давай, тебе нужно перевернуть бургеры, — говорит мне Лена, слишком гордая собой, когда ведёт меня через заднее крыльцо.

Задний двор Флетчеров огромен. Я вспоминаю, как однажды Джесси пошутил, что ему постоянно снятся кошмары, в которых он видит аллигаторов в своей ванне. Я и не подозревала, что он живёт в сотне ярдов от болота.

Лужайка мокрая от росы, которая покрыла мои шлепанцы и промочила пальцы ног, пока мы шли к огромному каменному патио, окружённому бассейном в форме фасоли с изящной пластиковой горкой и трамплином для прыжков в воду.

Повсюду стоят белые пластиковые шезлонги; Хлоя развалилась на одном из них, выглядя слишком хорошо для матери с маленьким ребёнком в белоснежном цельнокроеном платье. В дальнем конце внутреннего дворика - несколько диванчиков на открытом воздухе и большая встроенная гриль-станция с мини-холодильником. Но таинственное очарование мини-холодильника, наполненного неизвестно чем, почти не подействовало на меня, потому что в двух метрах справа от него стоит Блейк .

Без рубашки.

Готовя на гриле.

Мне это нравится.

А потом, когда мы с Леной обходим бассейн, он поворачивается с лопаткой в руке, и я замечаю, что на нём надет фартук.

Я смотрю на мужской торс в плавках, видневшийся на моём собственном фартуке.

— Так, я полагаю, это парный комплект, да? — Кричу я.

Блейк прищуривается на солнце, один уголок его рта изгибается в ленивой улыбке, когда он наблюдает за нашим приближением, и проводит свободной рукой по переду своего фартука, прямо по одной из огромных сисек в форме воздушного шара на мультяшном женском теле, одетом в красное бикини на два размера меньше.

— Я решил, что это этот подходит мне, — говорит он. — Торговаться не буду.

Лена фыркает.

— Перестань, — говорит она ему, отпуская мой фартук и усаживая меня рядом с ним у гриля, где уже шипят восемь идеально круглых, всё ещё розовых булочек.

Блейк смотрит на свою грудь.

— Я чувствую, что они действительно тяжелые, — думает он.

Рука Лены поднимается, чтобы ударить его по запястью.

— Прекрати, извращенец.

— Может быть, они наполнены воздухом, — предполагаю я. — Как поплавки для бассейна. Или мячи.

Блейк задумчиво хмыкает.

— Универсально.

Лена закатывает глаза.

— Я помогу твоему отцу с холодильником, — говорит она Блейку.

Он подбрасывает лопатку в воздух и, поймав её за ручку, с размаху тычет ею в Лену.

— У тебя получится, суперзвезда.

Она медленно моргает, затем поворачивается ко мне.

— Проследи, чтобы у него не подгорели бургеры, — ворчит она.

Я торжественно киваю.

— Будет сделано.

Лена направляется к дому, и я наконец-то остаюсь наедине с Блейком. Ну, за исключением его мачехи, которая отдыхает на другой стороне бассейна. Но она лежит на животе, повернув голову в другую сторону, и на ней наушники.

— Итак, — говорю я, поворачиваясь, чтобы осмотреть гриль, и уперев руки в бока в деловой манере. — Что мы...

Блейк хватает меня за запястье свободной рукой, слегка притягивает к себе и наклоняет голову, чтобы прижаться своими губами к моим.

Я так удивлена, что на полсекунды забываю ответить на поцелуй.

Как только мой мозг осознаёт, что происходит, он отступает. И я, будучи полной идиоткой, хмыкаю и поднимаюсь на цыпочки, чтобы последовать за ним. Я в восторге от этого. Кажется, мой язык коснулся одного из его передних зубов. Блейк издаёт низкий горловой рык.

Я отшатываюсь.

— Прости, — выпаливаю я.

Блейк ошеломлённо смотрит на меня, моргая.

— Прости, — повторяет он. — Тебе жаль.

Это наполовину вопрос, наполовину утверждение.

Я не знаю, что с этим делать.

— Да?

Блейк возводит глаза к небу.

— Господи, дай мне сил, — бормочет он.

Затем он обнимает меня одной рукой за плечи и притягивает к своей груди, прижавшись губами к моим волосам на виске.

— Я не хотела тебя дразнить, — говорю я, съежившись.

— Можешь делать со мной что захочешь, — говорит он.

Я густо краснею и бросаю нервный взгляд на Хлою.

Надеюсь, она из тех, кто любит слушать музыку на полную громкость.

— Не беспокойся о ней, — говорит Блейк, толкнув меня своим бедром и подцепив несколько пирожков кончиком лопатки. — Она спит. Заснула в ту же секунду, как опустила голову. На этой неделе Изабель сильно простудилась, так что за последние три дня они спали часа по четыре.

Я бросаю сочувственный взгляд на уставшую маму.

— Не смотри на неё так, — ворчит Блейк. — Последние семьдесят два часа она вела себя как настоящая стерва.

Я слегка морщусь.

Итак, Блейк и Хлоя по-прежнему не в лучших отношениях. Не могу сказать, что я удивлена, но у меня немного отлегло от сердца.

— Как Изабель? — Спрашиваю я.

— Она быстро пришла в себя, — говорит Блейк. — Джесси присматривает за ребёнком. Он где-то здесь. Думаю, он отвёл её в дом, чтобы посмотреть, не сможет ли он найти что-нибудь из старых костюмов Лены для тхэквондо.

От меня не ускользает, что в голосе Блейка звучит нотка обиды, и, если судить по тому, как он разминает котлету и отправляет её обратно на гриль, можно с уверенностью сказать, что он расстроен.

— А как получилось, что ты стал готовить на гриле? — Рискую спросить я.

— Джесси хорошо ладит с детьми, — говорит он, пожав плечами. — И в последний раз, когда я был на дежурстве по уходу за ребёнком, я всё испортил. Ты, наверное, помнишь это. Ты была там.

Он стучит себе по лбу, как будто мне нужно напомнить о той ночи, когда я получила локтем по лицу и сыграла в самую сексуально напряжённую игру в скрэббл в своей жизни.

— Джесси - ребёнок, — говорю я, решив проигнорировать вторую половину его объяснения.

Блейк слегка фыркает.

Тем не менее, с бургерами ему не легче.

Я прислоняюсь бедром к мини холодильнику и бросаю ещё один взгляд на задний двор, пытаясь придумать, что бы такое сказать,  чтобы он почувствовал себя лучше.

Если быть до конца честной, то нет, Блейк не ладит с Изабель. Я несколько раз видела, как он общался с ней. Он был неловким. Слишком чопорным, слишком неуверенным. Дети обычно на такое реагируют. Но Изабель, кажется, обожает его, каким бы суровым и раздражительным он ни был с ней; я видела, как она смотрела с ним "Улицу сезам". Она была в восторге от того, что он был рядом — её брат. Она слишком мала, чтобы понимать разницу между братом и сводной сестрой.

Но Блейк достаточно взрослый.

И, возможно, в этом проблема.

Я громко зеваю, прежде чем могу себя остановить.

Блейк смотрит на меня, приподняв бровь.

— Я тебе не надоел? — Дразнит он.

Я закатываю глаза.

— Нет, я просто очень рано проснулась сегодня утром.

— Серьёзно? — Спрашивает он, притворяясь рассеянным.

— Да, какой-то идиот решил, что было бы неплохо поболтать в пять утра.

— Ну, я уверен, ему не пришлось бы звонить тебе так рано, если бы у тебя был мобильный телефон, как у всего остального современного мира.

Я пристально смотрю на него.

Он невозмутимо улыбается мне в ответ.

— Мы больше не будем спорить, — ворчу я.

К счастью, отец Блейка выбрал именно этот момент, чтобы выйти на заднее крыльцо с огромным холодильником. Ну, Лена несёт его. Джордж идёт позади неё, глядя на неё с чем-то вроде удивления и выполняя роль (вроде как ненужного) наблюдателя.

Лена ставит холодильник рядом с уличными диванами и хлопает в ладоши, явно гордясь собой. Джордж упирает руки в бока и настороженно смотрит на неё.

— Сколько ты жмёшь? — Спрашивает он.

Лена только смеётся.

— О, мистер Гамильтон, — говорит она, качая головой и легонько похлопывая его по руке. — Я пойду помогу маме приготовить сладкий чай.

— Я принесу салфетки или ещё что-нибудь, — предлагает Джордж.

Я наблюдаю, как Лена бежит обратно к дому и взбегает по ступенькам как раз в тот момент, когда на улицу выходят Рейчел и Гаммер — Гаммер с миской салата, а Рейчел с несколькими запечатанными фольгой противнями в руках. Кажется, что уже почти пора начинать вечеринку. Джесси и Изабель, я думаю, всё ещё дома, а Алисса немного опаздывает, но скоро мы все примемся за долгожданный и разрекламированный обед.

Джордж огибает бассейн и ненадолго останавливается рядом с женой, наклонившись на мгновение, чтобы убрать волосы с её лица и перекинуть через плечо, а затем легонько встряхивает её.

Это такой интимный момент, что я чувствую, что должна отвести взгляд.

Поэтому я поворачиваюсь к Блейку, который наблюдает за своим отцом и мачехой со слегка кислым выражением лица. Я слишком хорошо читаю выражение его лица — горечь, вина, обида. Его мучит то, что он не знает, как ужиться с новой половиной своей семьи. Он изображает из себя спокойного подростка, но теперь я слишком хорошо его знаю, чтобы этого не замечать.

Скажи что-то. Подбодри его.

— Знаешь, — говорю я, подталкивая его локтем в бок, — сегодня идеальный день. Не слишком солнечно и не слишком холодно. Есть еда. Я никогда не была на настоящем семейном барбекю. И...у меня никогда не было настоящих друзей. Или настоящей семьи. Так что это, типа, очень, очень круто. А ещё здесь есть сладкий чай, лаймовый пирог и куча других блюд, которые я никогда раньше не пробовала...

Блейк издаёт сдавленный звук.

— Уэйвз, — говорит он очень тихо.

Я стараюсь не встречаться с ним взглядом. Или замолчать.

— ... и это будет здорово. Буквально, самый лучший день. Идеальный.

Именно в этот момент Джесси врывается через заднюю дверь и сбегает по ступенькам крыльца. Изабель сидит у него на плечах, одетая в самый маленький белый тхэквондо-добок, который я когда-либо видела, и широко улыбается, обнажая редкие зубы. Она держит в своих крошечных ручках две пряди буйных золотистых кудрей Джесси и дёргает его за волосы, как будто держит под уздцы лошадь.

Но её скакун выглядит не так уж и великолепно.

Джесси мчится по лужайке, и каждый шлепок его босых ног по траве вызывает радостный визг в животике Изабель. Он переходит на осторожную походку, обходя бассейн (именно тогда я замечаю, что он тяжело дышит и ритмично цокает языком в такт своим шагам, издавая звук, напоминающий топот лошади), а затем демонстративно останавливается передо мной и Блейком.

Затем Джесси обмяк, словно в изнеможении, и пытается отдышаться.

Блейк приподнимает бровь, выглядя наполовину удивлённым, наполовину обеспокоенным.

— Привет, Секретариат, — говорит он.

Джесси поднимает руку.

— Дай мне...минутку, — выдыхает он. — Привет, Уэйверли, я рад, что у тебя получилось прийти.

Блейк закатывает глаза.

— Как ты, Джесси? —  Спрашиваю я.

Изабель хихикает.

—  Лошадка! Вперёд!

— Лошадка, нет, — фыркает Джесси.

— Джесси, — настаивает Блейк, — что случилось?

Он снова выпрямляется, всё ещё держа Изабель за лодыжки, и качает головой, глядя на Блейка.

— Алисса здесь, — говорит он. — Со своей мамой...

Блейк морщит нос.

— Боже, — стонет  он. — Супермодель. Ну, я думаю, мы можем попробовать раздобыть диетическую газировку или что-нибудь в этом роде. Или, может быть, она съест кусочек салата...

Но Джесси всё ещё качает головой.

— ...и отцом, — зловеще добавляет он.

Лопатка Блейка со стуком падает на землю.