Плыви [Russian Translation]

Возможно, в первый (и, надеюсь, в последний) раз в своей жизни я проснулась до того, как сработал будильник на пять часов, который я поставила накануне вечером. После более чем месячного перерыва, когда я спала допоздна и просыпалась от ослепительного солнечного света, я открываю глаза и обнаруживаю, что в моей спальне кромешная тьма. И на несколько секунд я прихожу в ярость. О чём думал мой мозг, когда будил меня ни свет ни заря во время летних каникул?

Потом я вспоминаю. У меня свидание.

Я вскакиваю с кровати, спотыкаясь о разбросанную по полу одежду, и щёлкаю выключателем. Вспышка флуоресцентного света от светильника, закреплённого на потолке, ослепляет меня. Я щурюсь и моргаю, пока шаркаю по комнате, отыскивая своё бикини в бело-голубую полоску, шорты и майку. На то, чтобы одеться, у меня уходит секунд десять, но я стою над раковиной в ванной и чищу зубы достаточно долго, чтобы трижды промурлыкать песню "С днем рождения". После этого я трачу почти пятнадцать минут, пытаясь правильно заплести волосы.

Приведя себя в порядок, я засовываю шлёпанцы под мышку и на цыпочках спускаюсь вниз. Я понятия не имею, насколько рано Рейчел любит вставать по будням, но поскольку накануне просмотра шоу она не ложилась до часу ночи, я решаю, что не увижу её до полудня.

Я уверена, что она тоже не ожидала, что я встану так рано. Вероятно, именно поэтому она кричит и подпрыгивает почти на метр, когда я заворачиваю за угол на кухню и чуть не выбиваю миску с хлопьями у неё из рук.

— Господи, Уэйверли! — Стонет она, прижимая миску к груди.

— Прости! Извини! Я не знала, что ты уже встала.

— Ну, я почувствовала вдохновение, — фыркает она.

Волосы Рейчел собраны в пучок, а слишком большая рубашка на пуговицах с длинными рукавами, которая на ней надета, забрызгана краской. Она отправляет в рот ложку хлопьев и, прищурившись, смотрит на меня.

— Почему ты не спишь? — Спрашивает она с набитым ртом.

— Иду гулять, — бормочу я, пожимая плечами.

Рейчел приподнимает бровь.

— В пять утра? В среду?

Следует долгая пауза.

— Я собираюсь в бассейн, — признаюсь я.

Понимающая улыбка, появившаяся на лице Рэйчел, заставляет меня поднять глаза к потолку, желая, чтобы какое-нибудь божественное существо метнуло в меня молнию и избавило от этого невыносимого смущения.

— Ага, — говорит Рэйчел, медленно кивая. — Понимаю.

— Что понимаешь? — Требую я ответа, моё лицо начинает гореть. —  Нечего придумывать. Я просто иду в бассейн. Поплаваю несколько кругов. Кардиотренировка.

Рейчел снова кивает, самодовольно улыбаясь.

— О, конечно. Конечно.

С всё ещё ярко-красным лицом, я хватаю батончик мюсли из вазы на кухонном столе и спешу обратно в гостиную. Я огибаю диван и уже на полпути к входной двери, когда Рейчел окликает меня певучим голосом.

— Наслаждайся своей кардиотренировкой!

Я забочусь о том, чтобы захлопнуть за собой входную дверь.

Снаружи воздух свежий и, к моему приятному удивлению, холодный. Я бросаю шлёпанцы на крыльцо и медленно надеваю их, наслаждаясь знакомыми порывами холодного ветра на щеках и поглядывая на соседний дом. Ни один из огней не горит. Я чувствую, как у меня чуть-чуть сжимается сердце, но тут же одёргиваю себя. Я веду себя глупо. Мы с Блейком договорились встретиться у общественного бассейна Холдена в шесть часов, чтобы успеть на урок задолго до того, как бассейн откроется для посетителей в десять.

Мы с Блейком не виделись с субботы. Он всё ещё под домашним арестом, так что моим единственным сообщением с ним была небольшая записка, отправленная особенно самодовольной Леной.

Среда. Бассейн Холдена. 6 утра.

— Нет наклейки Даши путешественницы, — заметила Лена. — Должно быть, он действительно настроен серьёзно.

Я отправила её обратно к нему домой с неубедительным, но действенным ответом.

Увидимся утром!

Я зеваю, шагая по тёмной извилистой улице, и от холодного воздуха у меня онемели щёки, всё ещё красные и воспалённые после субботних занятий серфингом. В суматохе, вызванной попытками не утонуть, я забыла, что мне нужен солнцезащитный крем толщиной в дюйм, чтобы не сгореть. С воскресного утра все мои души были ледяными, а рубашки - из дышащего хлопка без рукавов.

К тому времени, когда я в паре кварталов от дома Рейчел, я уже не чувствую ни носа, ни ушей, ни коленей. В это лето я не сильно тоскую по дому — на самом деле, у меня нету причин скучать по Аляске, когда мои родители, конечно, не скучают по мне, — но я скучаю по погоде, которую нельзя сравнить с подмышкой сатаны. В холоде есть что-то освежающее. Это придаёт моей походке бодрости.

Что ж, хорошо. Возможно, у моей походки другая причина. И, возможно, этой причиной являются блестящие глаза и ленивая улыбка.

Ещё через квартал я замечаю беседку и высокую оштукатуренную стену общественного бассейна Холдена. Все парковочные места перед зданием свободны, но само здание освещено, как рождественская ёлка. Внутри, через окна, я могу видеть диваны в зоне отдыха. Снаружи бирюзовые буквы, установленные над стеклянными входными дверями, подсвечены, отчего влажный асфальт под ними переливается сине-зелёным светом.
Только пройдя половину парковки, я замечаю, что входная дверь открыта настежь. Кто-то втиснул декоративного розового пластикового фламинго между двумя оконными стеклами.

Я обхожу фальшивую птицу и проскальзываю внутрь.

— Привет? — Зову я, как будто громкого стука моих шлёпанцев по кафелю недостаточно, чтобы возвестить о моём прибытии.

Ответа не следует.

Я протискиваюсь в вестибюль, огибаю стойку регистрации, в то время как мой взгляд блуждает по стопке брошюр и журналов на кофейном столике между диванами. Я открываю рот, чтобы снова окликнуть его, но останавливаюсь, заметив фигуру во внутреннем дворике через раздвижные стеклянные двери. Он стоит спиной ко мне, но я узнаю его по взъерошенным тёмным волосам. И фамилии, напечатанной на его футболке спасателя.

Блейк Гамильтон чистит бассейн.

Ещё нету и половины шестого утра, а он уже расхаживает взад-вперёд по периметру бассейна с тем, что мой усталый мозг сначала принял за слишком большую мухобойку, и наушниками, которые он прижимает к груди каждый раз, когда наклонялся над водой.
Я останавливаюсь в дверном проёме, упёршись носками своих шлепанцев в металлическую направляющую для раздвижных дверей, и скрещиваю  руки на груди.

Ему требуется целых десять секунд, чтобы заметить меня.

Когда он это делает, то, заикаясь, останавливается и вытаскивает один наушник из уха.

— Уэйверли, — говорит он, затем достаёт из кармана телефон и смотрит на подсвеченный экран. — Ты рано.

— Ты пришёл раньше, — возражаю я.

Он откладывает сачок, с помощью которого собирал листья в бассейне, и на мгновение я остро осознаю тот факт, что понятия не имею, как вести себя с ним сейчас. В последний раз, когда мы были наедине, Блейк поцеловал меня. Моим обычным запасным вариантом в общении с ним было насмехаться и называть его мудаком, но это кажется не слишком уместным, учитывая обстоятельства.

К счастью, он говорит прежде, чем я успеваю ляпнуть какую-нибудь глупость.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не слышала, как я пою, — говорит Блейк, выглядя настолько мрачным, насколько это возможно для человека, одетого в плавки, разрисованные маленькими ананасами.

— Ты пел? — Спрашиваю я, широко раскрыв глаза.

Мысленный образ Блейка, поющего в сине-зелёном сиянии огней подводного бассейна, невыносим. Я едва сдерживаюсь, чтобы не топнуть ногой от досады.

— Чёрт возьми. Я пропустила это. Сделай это ещё раз.

Блейк закатывает глаза и опускает голову, но я замечаю его улыбку.

— Ни в коем случае, — говорит он. — Ты не представляешь, как тебе повезло, что ты не пришла сюда две минуты назад. Я дерьмовый певец.

Я улыбаюсь, очарованная тем фактом, что он в чём-то является профаном.

— Ну, теперь ты обязан спеть для меня.

Блейк смеётся и выходит из-за бортика бассейна, чтобы встретить меня. У меня перехватывает горло, когда он останавливается передо мной на расстоянии полуметра. Каков социально приемлемый порядок действий в данном случае? Будем ли мы снова целоваться? Обнимемся ли? Ударим друг друга кулаками?

Блейк прищуривается, глядя на меня, и тихо присвистывает.

— Кто-то забыл солнцезащитный крем, — говорит он.

Я краснею под своими и без того красными щеками.

— Это очень заметно? — Я съёживаюсь.

— Ты практически человек-знак "стоп", — говорит мне Блейк, а затем добавляет, слегка скривив губы. — Хотя, очень симпатичный знак "стоп".

Странного сочетания насмешки и серьёзности в его голосе достаточно, чтобы растопить во мне последние остатки нервной энергии. И, как будто это самое очевидное, что можно сделать, я приподнимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к губам Блейка. Он издаёт негромкий звук удивления у моих губ, прежде чем одна из его рук обхватывает меня сзади за шею.

Его нос, касавшийся моего, холодный. Я смутно думаю, как долго он простоял у бассейна.

— Я думала, ты сказал в шесть часов, — бормочу я, откидываясь на руку Блейка и поднимая голову, чтобы, прищурившись, посмотреть на него.

Он небрежно пожимает плечами.

— Мне нужно было почистить бассейн. Какое у тебя оправдание?

Я фыркаю.

Блейк смеётся и взъерошивает мне волосы.

— Я почти закончил, — говорит он мне, кивнув в сторону бассейна. — Если хочешь, начинай готовиться. Не забудь немного размять руки.

И вот так сразу всё переходит к делу.

Пока Блейк заканчивал выуживать из бассейна последние пучки опавших листьев, я сняла шорты и майку, сбросила шлёпанцы и изобразила руками "ветряные мельницы". Блейк вернул сетку для бассейна в комнату, спрятанную в углу патио, но не взял кикборд, как в прошлый раз.

Должно быть, он заметил, что я нахмурилась.

— Тебе больше не нужен кикборд.

— Ты уверен? — Осторожно спрашиваю я.

— У тебя есть навык плавания, — говорит он мне. — Ты можешь держать голову над водой, когда тебе нужно. Давай, прыгай в воду. Начни с нескольких кругов по мелководью.

Вода ледяная.

Конечно, я не понимала этого, пока не окунулась с головой. Я выныриваю, отплёвываясь, откидывая мокрые волосы со лба, и открываю глаза, обнаружив, что Блейк смотрит на меня с бортика бассейна, мужественно пытаясь сдержать улыбку.

— Ты можешь включить обогреватель? — Я вздрагиваю.

Он усмехается. 

— Сейчас август, Лайонс.

Я хмурюсь, глядя на него.

— Сейчас не...

Сегодня утро среды. А это означает, что, если мои расчёты в уме верны, сегодня первое августа. Сегодня первый день моего последнего месяца в Холдене.

— О, — тупо заканчиваю я.

Губы Блейка внезапно сжимаются в тонкую линию, и я думаю, что, возможно, мы думаем об одном и том же. Лето рано или поздно должно закончиться, и когда это случится, мне придётся сесть на самолет и вернуться домой, на Аляску, в выпускной класс. Блейк останется, в этом крошечном, влажном городке, и зимой мы будем рассылать заявления о поступлении в университет. 

Мне не хочется думать об этом. Мой желудок скручивает в узел, когда я пытаюсь представить, как покидаю Холден, покидаю тётю Рейчел, Лену, Джесси и Блейка. Если быть до конца честной, я бы даже скучала по Алиссе.

Поэтому я решаю не думать об этом.

Я поднимаю голову на Блейка и пытаюсь избавиться от мысленного образа себя, стоящей в очереди на досмотр в аэропорту и вытирающей глаза от слёз.

— У меня немеют пальцы на ногах, Гамильтон.

Блейк вздыхает.

— Я думал, ты привыкла к холоду, — говорит он, направляясь через внутренний дворик к большой металлической панели управления на стене бассейна. Он вытаскивает из кармана толстовки связку ключей.

— Флорида сделала меня слабой, — кричу я ему вслед.

— Начинай плавать, Аляска, — кричит он в ответ.

Когда я убеждаюсь, что Блейк открыл дверцу панели управления и помешает мне превратиться в человека-ледышку, я разворачиваюсь и отталкиваюсь от стенки бассейна.

Холодная вода обжигает мою обнажённую кожу, но к тому времени, как я добираюсь до противоположного конца мелководья, онемение проходит. Я поворачиваюсь и плыву обратно через бассейн, мои глаза жжёт, когда хлорированная вода хлещет сквозь веки, и я чуть сильнее двигаю ногами. Хотя, кажется, я не прибавляю скорости.

Что-то падает в воду передо мной, отчего по воде пробегает рябь. Мгновение спустя чья-то рука хватает меня за плечо. Я опускаю ноги на дно бассейна и встаю, зачёсывая волосы назад и изо всех сил стараясь не выглядеть запыхавшейся, потому что, да ладно, я плаваю всего полминуты.

Блейк хмуро смотрит на меня.

И он без рубашки. Я немного расстраиваюсь, что не заметила, как он снял её, но вид его обнажённых плеч над водой становится для меня отличным утешительным призом.

— Ты не держишь спину прямо, — говорит он мне, — поэтому твои ноги слишком глубоко погружаются в воду.

— Что ж, — говорю я. — Это многое объясняет.

— Ты чувствуешь, как тебя тянет вниз?

— Больше похоже на погружение, — фыркаю я.

— Держи спину прямее, — советует Блейк.

Я киваю и снова поворачиваюсь.

— И не торопись, Лайонс. Ты жульничаешь, — говорит он, когда я начинаю ходить по дну бассейна.

— Здесь метр глубины, — протестую я.

— Тебе нужна практика.

Я стону.

— И, Лайонс?

— Что?

Рука Блейка хватает меня за запястье под водой. Он притягивает меня к себе, так что мои кривобокие груди упираются в его грудь, и целует меня в лоб.

— Постарайся не брызгаться так сильно. Ты как стая пираний.

А потом у него хватает наглости снова взъерошить мне волосы.

— Ты ребёнок, — говорю я ему, ничуть не удивившись.

— Ну вот, теперь ты задела мои чувства.

Мгновение мы смотрим друг на друга. Блейк смотрит на мои волосы, затем снова на моё лицо. Затем его взгляд возвращается к моим волосам, и его губы дрожат, когда он сдерживает смех.

— Насколько всё плохо?

Блейк прищуривается в притворном раздумье.

— По скале от одного до Дональда Трампа? — Предлагает он.

Моя рука поднимается и ударяет о твёрдую стену его груди. Блейк начинает смеяться ещё до того, как я к нему прикасаюсь, и в тот момент, когда я слышу его смех, мне почти невозможно сохранять серьёзное выражение лица.

— Ты такой хулиган, — обвиняю я его.

Блейк приседает на корточки, так что его подбородок касается поверхности воды, и улыбается мне.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — Внезапно спрашивает он.

— Э-э-э, — говорю я, размышляя, можно ли как-нибудь сформулировать "Пойду домой, сяду на диван и съем целую пачку "Орео" во время киномарафона".

— Не знаю. Ничего.

Блейк снова встаёт, вода стекает с его веснушчатых плеч.

— Тебе стоит пойти на пляж, — говорит он, не отрывая взгляда от своей руки, которую он положил на поверхность бассейна, позволяя воде слегка покачивать его руку. — У меня смена с Джесси, которая начинается в полдень. Ты могла бы прийти потусоваться с нами.

— С удовольствием, — говорю я смущённо и поспешно.

Блейк поднимает глаза и встречается со мной взглядом.

— Да?

— Да, — говорю я. — Мне просто нужно раздобыть немного крема с SPF.

Блейк нежно улыбается мне.

— Наверное, это хорошая идея, — кивает он.

По патио проносится порыв ветра, и я погружаюсь в воду, которая, к моему приятному удивлению, оказывается значительно теплее, чем была, когда я прыгнула в неё в первый раз.

Провести день с Блейком и Джесси  звучит в миллион раз лучше, чем "Орео", и киномарафон. И я никогда не думала, что скажу это о чём-то подобном, но это правда. Даже если моя загорелая кожа уже кричит в знак протеста против идеи подвергнуть себя ещё большей пытке ультрафиолетовым излучением.

Я не видела Джесси со времени нашей экспедиции по сёрфингу. Думаю, что Алисса уже обзавелась парой, и рассказала Джесси о своих чувствах к нему. Мне интересно, знает ли Блейк, что его лучший друг и его бывшая девушка на грани того, чтобы сойтись.

— Эй, — внезапно говорю я, — я не уверена, знаешь ли ты об этом, но думаю, тебе следует знать. Джесси...он, э-э-э, он и Алисса...

— Я знаю, — говорит Блейк.

— Знаешь?

Блейк кивает. 

— Джесси рассказал мне об этом, когда мы возвращались из Марлин-Бей. Бедняга выглядел так, будто вот-вот описается, он так нервничал.

— Так что, с тобой всё в порядке? — Медленно спрашиваю я. — Я имею в виду...

Блейк пожимает плечами.

— Я имею в виду, это странно, — признаётся он. — Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли, что у них, ну, знаешь, что-то есть. Мы с Алиссой расстались навсегда, но странно думать о ней и Джесси вместе. Я сказал Джесси, что ещё не уверен, доверяю ли я ей, но он сказал, что доверяет.

Я киваю, а затем добавляю.

— Думаю, он ей действительно нравится.

Блейк вопросительно приподнимает бровь, и я продолжаю.

— Я думаю, она серьёзно относится к тому, чтобы не облажаться, Блейк.

Он на мгновение смотрит на мерцающую воду в бассейне, его глаза остекленели, и он погрузился в размышления.

— Я надеюсь на это, — говорит он.

Наступает ещё одна пауза, а затем Блейк расправляет плечи и глубоко вздыхает. Он смотрит на меня и прищуривается, а в уголках его губ появляется улыбка.

— Ты перестала топтаться на месте.

В течение следующих полутора часов я плавала кругами взад и вперёд по бассейну, в то время как Блейк останавливал меня каждые несколько минут, чтобы покритиковать мою форму и научить, как менять направление, не останавливаясь на середине гребка, и как сделать вдох, не выплескивая при этом галлон воды из бассейна. Солнце выглянуло из-за горизонта, но из-за густых облаков, нависших над головой, было не так ярко, как я привыкла.

Когда пробило семь часов, Блейк вытащил меня из бассейна и предложил свою толстовку.

Он закрыл общественный бассейн, и мы пошли домой бок о бок, сталкиваясь плечами через каждые пару шагов, а наши волосы сушились на ветру. Я спросила Блейка, какой предмет до сих пор был его любимым — биология, потому что ему нравится знать, как устроены живые организмы, а он спросил меня о моём — экологический дизайн, потому что именно так работают частные школы на Аляске. Блейк сказал мне, что ему нравятся фильмы с Томом Хэнксом, а я призналась, что за один трёхдневный уик-энд просмотрела пять сезонов "Игры престолов". Блейк утверждал, что, вероятно, мог бы питаться только пиццей с сыром лет пять подряд, а я сказала ему, что, если он когда-нибудь попытается накормить меня мясным рулетом, я немедленно прекращу с ним все контакты.

Когда мы подъехали к дому Рейчел, Блейк остановился на краю лужайки перед домом и повернулся ко мне лицом.

— Как ты проберёшься обратно? — Спрашиваю я, указывая через его плечо в сторону его дома.

— Я оставил окно открытым, — объясняет Блейк, гордо улыбаясь. — Просто заберусь на крышу над задним крыльцом и окажусь внутри. Я делаю это постоянно. Хлоя и отец никогда не узнают.

— Ты уже завтракал? — Выпаливаю я.

— Нет, — говорит Блейк. — Я не хотел шуметь на кухне утром. Хлоя спит очень чутко.

— Я, наверное, могла бы тайком провести тебя в дом за тарелкой хлопьев, — предлагаю я, кивнув в сторону крыльца тети Рейчел.

— Думаешь?

Я киваю.

— Сегодня утром Рейчел чувствовала вдохновение. Она уже позавтракала, так что либо всё ещё рисует, либо отключилась. В любом случае, она, скорее всего, тебя не увидит.

Уголок рта Блейка кривится.

— У тебя есть Лаки Чармс?

Мы спешим на крыльцо. Я отпираю дверь и заглядываю внутрь, чтобы убедиться, что Рейчел не устроилась на диване в гостиной.

— Путь свободен, — шепчу я.

Блейк быстро проходит мимо меня в дом и направляется прямиком на кухню. Я закрываю за нами дверь и следую за ним. Он уже достаёт кувшин с молоком из холодильника.

— Где ты хранишь хлопья? — Он переходит на шёпот.

— Кто-то проголодался, — поддразниваю я.

— Я умираю с голоду, — признаётся Блейк.

Я нашла Лаки Чармс, но не смогла найти чистую миску.

— Что думаешь о кружке? — Предлагаю я.

Он морщит нос. 

— Есть что-нибудь побольше?

И вот Блейк Гамильтон сидит на одном из стульев, расставленных вокруг кухонного островка тёти Рейчел, и ест Лаки Чармс из миски для смешивания из нержавеющей стали размером примерно с мою голову. Я сижу на кухонном столе напротив и ем тосты.

Мы оба так заняты, набивая рты, что ни один из нас не услышал приближающихся шагов, пока тётя Рейчел не прошла половину пути до кухни.

Мы все трое разом замираем: я, одной рукой сжимающая тост, Блейк с набитым ртом, склонившийся над миской для смешивания, и Рейчел, всё ещё в своей рубашке, застёгнутой на все пуговицы и забрызганной краской, со стопкой тарелок в одной руке.

Рейчел смотрит на Блейка, затем на меня, а затем снова на Блейка, её глаза сужаются, а брови сходятся на переносице.

— Ты всё ещё под домашним арестом, не так ли? — Спрашивает она его.

Блейк бросает на меня мимолетный взгляд.

— Вожможно, — бормочет он с полным ртом.

Я готова к лекции о соблюдении правил, или к звонку в дом Гамильтонов, чтобы обсудить местонахождение их сына, или, по крайней мере, к суровому: "Какого чёрта, Уэйверли?" К чему я не была готова, так это к тому, что Рейчел закроет глаза рукой и вслепую поставит стопку грязных тарелок на кухонную стойку.

— Тебя здесь никогда не было, — говорит она Блейку, уже направляясь в гостиную. — Я никогда тебя не видела. Я не несу ответственности!

Блейк проглатывает хлопья и ухмыляется.

— Вы лучшая, мисс Лайонс! — Кричит он ей вслед.

Её ответ доносится с середины лестницы.

— Я этого не слышала! — Восклицает она.

Блейк поворачивается ко мне, тихо смеясь и качая головой.

— Твоя тётя, пожалуй, самая лучшая, — серьёзно говорит он мне, собирая кончиком ложки хлопья.

— Знаю, — говорю я.

— Она безумно тебя любит. Ещё весной она не переставала говорить о тебе. Она говорила моему отцу, что ты приедешь раз одиннадцать.

— О, Боже, — стону я, проводя рукой по лицу, что, как я надеюсь, выглядит как стыд, а не отчаянная попытка сдержать слёзы.

Губы Блейка сжимаются, и я вижу, как он сглатывает.

— Она будет скучать по тебе, когда ты уедешь, — бормочет он, опустив глаза в свою огромную миску.

И по какой-то причине у меня возникает отчётливое ощущение, что он говорит уже не только о тёте Рейчел.