Плыви [Russian Translation]

На следующий день после полудня раздался стук в дверь.

Мы с Рейчел сидели в противоположных концах гостиной, обе всё ещё одетые в пижамы. Всё утро мы старательно игнорировали друг друга, если не считать редких взглядов, которые Рейчел бросала в мою сторону, но тишина в доме начинала действовать мне на нервы. Если быть до конца честной, я подумывала о том, чтобы начать петь, просто чтобы заполнить пустоту, прежде чем мы услышали стук во входную дверь.

— Я открою, — говорю я, делая движение, чтобы встать с кресла, в котором сидела.

— Нет, — отрезает Рейчел, — я сама открою. Ты оставайся там.

Она вскакивает с дивана и шаркает по гостиной в своих пушистых голубых тапочках по деревянному полу. Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю  лицо руками, чувствуя себя несчастной.

Каким бы доверием ни пользовалась Рейчел, я умудрилась потерять его за один вечер неверных решений и чистой воды глупости. Я последовала за Блейком на вечеринку. Формально я украла машину Рейчел. И я проделала всё это с двухлетним ребёнком на руках.

Я не слишком преуспела в плане ответственности.

Рейчел открывает входную дверь. Я прислушиваюсь, мне немного любопытно узнать, кто же может зайти в дом.

— Лена, — Щебечет Рейчел, её голос всё ещё немного дрожащий.

— Здравствуйте, мисс Лайонс, — голос Лены звучит бодро, но в нём слышится намёк на расчёт.

Я опускаю руки обратно на колени и вижу Лену, стоящую в дверях, с копной светлых кудрей, собранных в пучок, и сияющими карими глазами. Она выглядит отдохнувшей. По крайней мере, одна из нас хоть немного поспала прошлой ночью.

— Что привело тебя сюда так рано? — Спрашивает её Рейчел, зевая, словно для пущей убедительности.

— Вообще-то, уже почти три часа.

Рейчел смотрит на Лену так, словно та только что сказала ей, что Земля квадратная. Но я не могу её за это винить. У неё была тяжелая ночь, и в основном это моя вина.

Рейчел всегда ездит на автобусе между Марлин-Бей и Холденом и обратно, отчасти потому, что это дешевле, чем платить за бензин, а отчасти потому, что это проще, чем сорок пять минут сидеть за рулём автомобиля после долгого дня рисования. Когда она наконец ввалилась в дом, вся в брызгах краски и выглядевшая так, словно всё, чего она хотела - это упасть в обморок на диване, я уверена, что меньше всего на свете она хотела бы видеть свою племянницу с подбитым глазом.

Следующие три часа были посвящены тому, чтобы понять, что, чёрт возьми, произошло и что нам нужно сделать, прежде чем я смогу заснуть.

Рейчел включила свой компьютер и поискала слово "сотрясение мозга" на одном из медицинских веб-сайтов, но после пяти минут чтения она убедилась, что у меня какая-то форма столбнячной инфекции, которой, позвольте заметить, можно заразиться только в водах у порта Акапулько, и собиралась обратиться к врачу. 

Поэтому я заставила её выключить компьютер и позвонить одной из её подруг, медсестре, из больницы в Марлин-Бэй, чтобы спросить, что на самом деле происходит, когда у тебя сотрясение мозга.

Был, наверное, час ночи, когда Рейчел повесила трубку и отправила меня в мою спальню, сказав, что мы обсудим это утром. Я преодолела половину пути наверх, прежде чем поняла, что так и не извинилась за то, что заставила Рейчел так нервничать. Но к тому времени, как я развернулась на верхней площадке лестницы, и на кончике моего языка вертелось слабое "прости",  Рейчел уже крепко спала на диване, а декоративные подушки были разбросаны по полу.

Я вздохнула и поплелась в постель.

Но даже в моём коконе из мягких одеял и пышных пуховых подушек мне было трудно заснуть. Всякий раз, когда я закрывала глаза, всё, что я могла видеть - это лицо Блейка Гамильтона, которое приближалось всё ближе и ближе, очень медленно, но так и не касалось моего. Слова Джесси, сказанные ранее тем вечером, эхом отдавались в моей голове.

Ты тоже нравишься Блейку.

От этой мысли у меня в груди возникает странное чувство. Это чудесно и поднимает настроение, почти как то чувство, которое я испытывала, когда видела какую-нибудь вывеску, рекламирующую бесплатную еду.

Блейк Гамильтон хотел поцеловать меня.

Излишне говорить, что я почти не спала.

— Так что же привело тебя сюда? — Спрашивает Рейчел, протирая глаза.

— Я просто хотела зайти и убедиться, что Уэйверли жива, — объясняет Лена, снова взглянув на меня.

Я бросаю на неё свой лучший взгляд "Мне-нужно-поговорить-с-тобой-прямо-сейчас", и она кивает в ответ.

— С ней всё в порядке, — говорит Рейчел, ткнув большим пальцем в мою сторону, — просто сотрясение мозга.

— Я так и подозревала, — вздыхает Лена.

Затем её лицо морщится, и она указывает пальцем в сторону гостиной.

— Вы не будете возражать, если я войду? На улице сегодня немного душно.

На улице довольно влажно.

Волны липкого, горячего воздуха медленно проникают в дом через широко открытую входную дверь, заменяя идеальную прохладу от кондиционера, которую я предпочитаю.

Рейчел хмурится.

Я могла бы сказать, что у неё внутри идёт спор. Очевидно, ей никогда раньше не приходилось сажать ребёнка под домашний арест, поэтому она понятия не имеет, каков надлежащий протокол для визитов друзей.

И меня никогда раньше не наказывали, так что я тоже не знаю.

Ни один из моих родителей никогда не был силён в вопросах дисциплины, а я не была большим нарушителем спокойствия, так что худшим наказанием, которое я когда-либо получала, был строгий выговор и угроза отобрать у меня телефон, что, в любом случае, не было бы большим наказанием учитывая, что я почти никогда никому не писала.

Казалось, что у каждого второго подростка есть что рассказать о своих диких проделках и последовавшем за ними периоде домашнего ареста. Так что, когда Рейчел сказала мне со своим лучшим видом "я-строгий-родитель-и-отказываюсь-мириться-с-твоим-дерьмом", что я наказана, я сделала то, чего, думаю, никто из нас не ожидал.

Я рассмеялась.

Что, конечно же, привело меня к более длительному сроку заключения.

Но я смирилась с этим, потому что знаю, что заслужила пару недель строгого режима.

— Вот правила, — наконец объявляет Рейчел. — Уэйверли не должна выходить из дома. Вы двое можете поговорить в гостиной или на кухне, но наверх не поднимайтесь. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пытался улизнуть через окна второго этажа. Учитывая её, — она тыкает в меня пальцем, — послужной список, она сломает себе обе руки. А сегодня у меня выходной, так что я действительно не хочу ехать в Марлин-Бей. Поняли?

Мы с Леной киваем в унисон.

Рейчел настороженно смотрит на нас.

Затем, наконец, она вздыхает и отступает в сторону, пропуская Лену в дом.

— Спасибо, мисс Лайонс, — говорит Лена.

Когда Рейчел закрывает дверь, Лена подмигивает мне и поднимает вверх большой палец.

Мне приходится прикусить язык, чтобы не захихикать.

— Принести тебе что-нибудь выпить, Лена? — Спрашивает Рейчел, возвращаясь в гостиную, шаркая резиновыми подошвами своих пушистых тапочек по деревянному полу.

— Если можно, то воды, — отвечает Лена.

Рейчел кивает и направляется через комнату. Мы с Леной, кажется, затаили дыхание, наблюдая, как она проходит мимо дивана. Как только она скрывается на кухне, Лена бросается ко мне и хватает за плечи.

— Посмотри на свой глаз, Уэйверли! — Восклицает она, поворачивая меня взад и вперёд, чтобы рассмотреть багровый синяк. — Чёрт возьми, ты выглядишь так, словно снималась в боевике! Это так круто!

— Я рада, что хоть кто-то из нас получает от этого удовольствие, — ворчу я.

— Извини, — бормочет Лена, отпуская мои плечи и падая обратно на диван, — просто это выглядит очень круто. В любом случае, Джесси нормально отвёз тебя домой прошлой ночью? Он не проехал ни одного знака "стоп" снова?

Снова?

Насколько он плохой водитель?

— Нет, — я качаю головой, слегка рассмеявшись, — он ни во что не врезался.

— Слава богу, — вздыхает Лена, — не думаю, что наша страховая компания сможет справиться с ещё одним судебным иском.

— Ещё одним? — Я хмурюсь, глядя на неё.

— Долгая история, — говорит она, пренебрежительно покачав головой. — В любом случае, как долго ты будешь под домашним арестом?

— Два дня, — отвечает Рейчел, прежде чем я успеваю ответить.

Мы с Леной оборачиваемся и видим, как она плетётся обратно из кухни со стаканом воды в руке. Она передаёт стакан Лене, которая робко бормочет "спасибо".

— И прежде чем ты скажешь мне, что два дня - это ерунда, подумай о том факте, что Уэйверли здесь всего два месяца. Если бы эти два месяца равнялись восемнадцати годам, я бы наказала её примерно на восемь месяцев. Не знаю, как ты, но я называю это суровым воспитанием.

Лена смеётся.

— Мне нравится ваша логика, мисс Лайонс, — говорит она.

Рейчел кивает, и, хотя я вижу, что она пытается сохранить серьёзное выражение лица, уголки её губ приподнимаются. Наверное, это был первый раз, когда кто-то похвалил её за родительские способности. Рейчел, должно быть, поняла, что мы с Леной заметили её улыбку, потому что она прочищает горло и спешит обратно на кухню.

Когда я убеждаюсь, что Рейчел нас не слышит, я поворачиваюсь к Лене.

— Мило, — одобрительно шепчу я.

Лена улыбается.

— Я стараюсь, — пожимает она плечами, — но это, знаешь ли, хорошая новость. Ты пропустишь завтрашний турнир Джесси по волейболу, но, по крайней мере, сможешь пойти с нами на пляж в субботу.

— На пляж? Блейк тоже придёт?

Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела его остановить.

Лена моргает, глядя на меня.

Затем её глаза сужаются.

И и именно тогда я понимаю, что попала в беду.

— Я так и знала, — говорит она.

— Знала что?

Мои щёки горят. Откуда она может знать? Как она может понять по одному маленькому вопросу, что я влюбилась в Блейка? Неужели это так очевидно? Фу. Вычеркните профессиональную актрису из моего списка потенциальных будущих профессий.

— Я должна была догадаться раньше, — небрежно говорит Лена.

— О Боже, — стону я, наклоняясь вперёд на стуле, упираясь локтями в колени и пряча лицо в ладонях, — пожалуйста, не говори Алиссе.

— Почему я не должна говорить Алиссе? — Лена хмурит брови.

Я смотрю на неё, разинув рот.

Для того, кто казался такой умной, Лена, несомненно, ведёт себя как идиотка.

— Потому что она выцарапает мне глаза! — Я хнычу. — Ты можешь себе представить? Эй, Алисса, я знаю, что я новенькая в этом городе и всё такое, и я приехала сюда меньше недели назад, но, кажется, я влюблена в твоего бывшего парня! Она съест меня живьём, если...

У меня нету возможности закончить эту мысль.

— Ты влюблена в Блейка? — Спрашивает Лена, её карие глаза широко раскрыты, как мячики для гольфа.

Я моргаю.

И затем я моргаю ещё раз.

Мне требуется целых две секунды, чтобы осознать, какую огромную ошибку я только что совершила.

— Я думала, ты сказала, что знаешь, — выдавливаю я, и мой голос звучит тихо.

— Что? Нет! — Лена качает головой. — Я имела в виду, что знаю, что ты не расстроишься из-за пропуска волейбольного турнира Джесси! Потому что ты даже не пыталась изобразить разочарование...Это не важно! Не пытайся сменить тему. Ты серьёзно? — Её голос понизился до шёпота, и она наклоняется ко мне. — Ты действительно влюблена в Блейка?

Я хмурюсь.

Я никак не могу быть влюблена в Блейка. Я познакомилась с ним всего неделю назад. Я даже не знаю, какой у него любимый цвет! Как я могу влюбиться в человека, о котором так мало знаю? Я использовала слово "любовь" только потому, что оно было короче.

— Нет, — качаю я головой, — просто немного нравится.

Ложь. Она размером с грёбаный Техас.

— Но я думала, ты его ненавидишь! — Восклицает Лена. — Думала...

Она замолкает, а затем внезапно на её лице появляется выражение ярости.

От этого у меня скручивает живот.

— Лена, мне очень жаль, — хриплю я так быстро, как только могу, — пожалуйста, не говори Алиссе. Клянусь, я оставлю вас одних до конца лета. Я не подойду к Блейку ближе, чем на шестьдесят метров. За исключением, знаешь ли, тех случаев, когда мы дома. Но, кроме этого, я не буду...

Брови Лены сходятся на переносице.

— О чём ты говоришь?

— Пожалуйста, не злись на меня, — молю я, впиваясь ногтями в обивку кресла, в котором сижу.

О, Боже.

Я могу это видеть. Всё моё лето ускользает у меня из-под ног.

— Не злиться? — Растерянно повторяет Лена.

На мгновение она хмурится, но потом её лицо озаряется пониманием.

— Нет, нет, я не злюсь на тебя, Уэйверли! Я злюсь на себя!

Мгновение я смотрю на неё в полном замешательстве.

— Что? — В конце концов, я спрашиваю.

— Я злюсь, что не заметила этого раньше! — Объясняет Лена.

И вдруг меня осиняет.

Лена не злится на меня. Она не испытывает ко мне ненависти, и она не считает меня каким-то паразитом в её прекрасном лете, и она не собирается  выбегать из дома моей тёти и требовать, чтобы я никогда больше не пыталась связаться с ней. Волна облегчения захлёстывает меня, и у меня возникает внезапное желание броситься на диван и крепко обнять Лену.

Но я понимаю, что, с моей-то удачей, я, скорее всего, просто покалечу нас обоих. Поэтому вместо этого я издаю короткий пронзительный смешок.

Мои слова звучат на грани истерики, но Лена достаточно мила, чтобы не испугаться.

— Значит, ты не расскажешь Алиссе? — Спрашиваю я снова.

— Конечно, не скажу, — фыркает она. — Я не глупая, и у меня нет желания умереть.

— Спасибо! — Я вздыхаю..

— Не благодари меня пока, — говорит Лена, и уголки её потрескавшихся губ приподнимаются в хитрой ухмылке.

Она наклоняется вперёд и опирается локтями о колени, затем подпирает подбородок руками и хлопает ресницами, выглядя крайне подозрительно.

Она что-то замышляет.

— Что означает этот взгляд? — Требую я ответа.

— Какой взгляд?

— Тот, которым ты смотришь прямо сейчас. Тот, что выглядит так, будто ты замышляешь убийство.

— Я не замышляю убийство! — Возражает она.

— Но ты что-то замышляешь, — настаиваю я.

— Ну, да, — признается Лена, закатывая глаза, — но разве ты можешь винить меня? Это похоже на тот потрясающий момент, когда ты понимаешь, что два твоих любимых персонажа в телевизионном шоу влюблены друг в друга! Теперь всё, что вам двоим нужно, - это немного руководства и...

— Лена.

— ...вы будете встречаться, а потом...

— Лена.

— ...я буду подружкой невесты и...

— Лена!

Она замолкает на полуслове.

— Что?

— Послушай, — говорю я, перегибаясь через спинку кресла.

Я краем глаза смотрю на дверь, ведущую на кухню, чтобы убедиться, что тётя Рейчел находится вне пределов слышимости. 

— Больше никто не должен знать, ладно? Ни моя тётя, ни мистер и миссис Гамильтон, и уж точно не Алисса Хастингс.

Лена энергично кивает.

— Поняла, поняла, — говорит она мне и добавляет. — Джесси я тоже ничего не скажу.

— Эм, — бормочу я, вспоминая вчерашний вечер, — это не будет проблемой.

Брови Лены сходятся на переносице.

— Почему? — Спрашивает она.

— Он, э-э, уже узнал, — признаюсь я, — что, знаешь, мне нравится Блейк.

Лена приоткрывает рот, и на мгновение она выглядит шокированной.

Затем её лицо искажает гримаса.

— Джесси знал? — Она возмущённо вскрикивает. — Ты сказала ему раньше, чем мне?

— Я никогда ничего ему не говорила! — Возражаю я. — Он догадался об этом...

— Догадался? — Повторяет Лена, затем откидывается на спинку дивана, её ноги задираются вверх и чуть не ударяют меня по лицу, прежде чем она перекидывает их через подлокотник и хватает декоративную оранжевую подушку. Она утыкается в нее лицом, простонав.

— Я идиотка!

Рейчел выбрала этот момент, чтобы вернуться в гостиную, держа в руке дымящуюся кружку с чем-то, скорее всего, с кофе.

— Лена, дорогая, только не с моими красивыми подушками, — говорит она, потягивая свой напиток.

— Извините, мисс Лайонс, — ворчит Лена, садясь и поправляя подушку.

Рейчел плюхается в другое кресло.

— А теперь, — говорит она, хватая пульт с кофейного столика, — что бы нам посмотреть?

— Что угодно, только не "Холостяка", — стону я.

Менее чем за неделю мы с Рейчел успели посмотреть не один, а целых два сезона "Холостяка". Рейчел считает, что шоу никогда не устареет. У меня другое мнение.

Лена открывает рот, чтобы высказать предположение, но её прерывает звонок в дверь.

— Кто это? — Спрашивает она.

— Дай-ка я мне посмотреть в свой хрустальный шар, — невозмутимо отвечаю я.

Лена бросает на меня взгляд, который может означать только одно: я начинаю по-настоящему уставать от твоего дерьма.

— Я открою, — объявляет Рейчел, но не двигается с места.

Вместо этого она смотрит сначала на свою левую руку (в которой держит кружку с кофе), а затем на правую (в которой сжимает пульт).

Я могу сказать, что она ведёт внутреннюю борьбу по поводу того, какой предмет положить на стол, чтобы она могла пойти открыть дверь. Но Рейчел не может выбрать между кофеином и реалити-шоу, поэтому она суёт пульт под левую руку и медленно поднимается со стула, не отрывая взгляда от своей чашки с кофе. Ей удаётся встать, не пролив ни капли. Я думаю о том, чтобы поаплодировать ей стоя, но она, вероятно, подумала бы, что я просто саркастичный умник.

— Ставлю пять баксов, что это Блейк, — шепчет Лена, когда Рейчел направляется к двери.

Моё сердце делает забавнейшую вещь.

Я покачиваюсь, как будто катаюсь на американских горках.

Одна только мысль о том, что Блейк может стоять у входной двери, вызывает во мне прилив адреналина.

— Ставлю пять баксов, что это не так, — шепчу я в ответ, и мой голос звучит странно пронзительно.

Рейчел медленно открывает дверь, чтобы не расплескать кофе.

В дверях стоит Хлоя Гамильтон в маленьком жёлтом сарафанчике и с белой дизайнерской сумочкой в руке.

— Чёрт возьми, — ругается Лена.

Я смеюсь, испытывая одновременно облегчение и разочарование.

— Ты должна мне пять баксов.

Лена стонет и ещё глубже опускается на диван.

— Привет, Хлоя! — Здоровается  Рейчел, и дружелюбная улыбка на её лице слегка меркнет, когда она сравнивает свой наряд - пушистый халат, тапочки и небрежно собранный пучок - с безупречно милым нарядом Хлои. — Не хочешь зайти внутрь?

— Да, спасибо, — говорит Хлоя, входя в дом. Даже на своих танкетках она ниже Рейчел на добрых десять сантиметров.

— Итак, что привело тебя сюда? — Спрашивает Рейчел, пинком закрывая входную дверь.

— Я пришла посмотреть, как дела у твоей племянницы, — отвечает Хлоя, на секунду оглядев гостиную, прежде чем её тёмные глаза остановились на мне.

На долю секунды её лицо искажает гримаса, прежде чем она может взять себя в руки. 

— Уэйверли! Ты выглядишь...лучше.

Лена фыркает.

— И чувствую себя лучше, — отвечаю я.

Если не считать пульсирующей боли в глазу.

— У меня, э-э, есть кое-что для тебя, — говорит Хлоя, запустив руку с идеальным маникюром в свою белую сумочку.

Немного покопавшись в ней, она вытаскивает маленький голубой конверт, на обратной стороне которого нацарапано моё имя. 

— Это от Блейка.

Я чувствую, как Лена ухмыляется мне в затылок, когда я вскакиваю с кресла и спешу через гостиную. Внезапно мои щёки словно запылали, и я чуть не теряю равновесие, споткнувшись о край коврика под кофейным столиком.

— Спасибо, — бормочу я, выхватывая письмо из крошечной ручки Хлои.

— Я заставила его написать это, — признаётся Хлоя, застенчиво улыбаясь и заправляя локон платиновых волос за ухо. — Это записка с извинениями.

— О, — говорю я, и мои щёки пылают ещё сильнее, — ему действительно не нужно было...

— Нужно. — Перебивает Хлоя.

У меня не хватает духу спорить с ней, поэтому я просто неловко улыбаюсь. Рейчел вдруг смотрит на меня так, словно ожидает, что я вскрою конверт и прочту записку Блейка вслух, и я решаю, что мне нужно немного уединения.

— Я, эм, пойду прочту, — говорю я, размахивая письмом для пущей выразительности, — на кухне.

Я разворачиваюсь и иду прочь.

— Я с тобой! — Кричит Лена, заваливаясь на спинку дивана.

Кухня светлая, отчасти потому, что на улице солнечно, а отчасти потому, что стены выкрашены в невероятно яркий белый цвет. Я бросаюсь к маленькому кухонному столу, на котором лежит целый зверинец журналов по искусству, образцов красок и нераспечатанных упаковок с новенькими кисточками, и сажусь на один из симпатичных стульчиков, сделанных из плавучего дерева и выкрашенных в яркие оранжевые, зеленые и синие цвета. Лена хватает стул, стоявший рядом со мной, и придвигает его так, что наши ноги и плечи оказываются  прижаты друг к другу.

— Открывай, открывай! — Хихикает она.

— Тише! — Шиплю я. — Перестань вести себя как четырехлетний ребенок! Это всего лишь письмо.

Но я тоже взволнована. Я так взволнована, что чуть не хихикаю.

— Да ладно тебе! — Говорит Лена, хлопнув меня по плечу. — Это очень романтично!

— Это будет: Прости, что я нечаянно поставил тебе синяк под глазом, Лена.

— Но...

— Это его мама заставила это написать.

— Не могла бы ты перестать быть такой занудой и уже открыть это чертово письмо?

Я вздыхаю и смотрю на конверт.

Моё имя, Уэйверли, написано на конверте толстым синим карандашом. Я не могу не рассмеяться, увидев это. Блейк, должно быть, позаимствовал что-то у Изабель. Внезапно в моей голове мелькает образ того, как он достаёт из коробки карандаш. Это странно мило.

Я переворачиваю конверт и вскрываю его.

Внутри я обнаруживаю лист обычной бумаги, сложенный вчетверо, как маленькие открытки на день рождения, которые я дарила всем своим друзьям во втором классе, с большой надписью "Прости", напечатанной спереди, опять же синим карандашом, и наклейкой с изображением Даши-путешественницы с фиолетовым рюкзачком.

— Это самое восхитительное, что я когда-либо видела в своей жизни, — воркует Лена. — Когда вы двое поженитесь, я хочу, чтобы на моём свадебном приглашении была наклейка с изображением Даши-путешественницы.

Я бросаю на Лену убийственный взгляд.

Затем я заправляю прядь волос за ухо и молюсь, чтобы не было слишком заметно, как я покраснела.

Я открываю письмо.

Дорогая Уэйверли. Мне очень жаль, что я заставил тебя пойти со мной на ту вечеринку, и мне очень жаль, что я начал эту драку. Мне также жаль, что парень на той вечеринке сильно ударил тебя локтем, и мне жаль, что ты стояла рядом с ним. Мне жаль, что я заставил тебя играть в Скрэббл. И мне жаль, что из-за меня тебя наказали (Хлоя мне об этом сказала), и мне жаль, что твоя тётя, вероятно, заставляет тебя смотреть "Холостяка". Снова.

— У меня сейчас случится грёбаный сердечный приступ, — говорит Лена, выхватывая письмо у меня из рук и засовывая руку в карман своих шорт, — но сначала я выложу это в инстаграм.

Она подносит свой мобильный телефон к записке.

— Нет! — Кричу я, выхватывая письмо обратно.

Лена издаёт протестующий звук, когда камера её телефона работает с опозданием на секунду, оставив ей размытый снимок кухонного стола.

— Никто не должен этого видеть, ладно?

— Уэйверли! Это золото комедии! Ты не можешь просто...Эй, что это?

Её тонкие брови сходятся на переносице, и она наклоняется вперёд, прищурив свои карие глаза, глядя на письмо.

— Что? — Я хмурюсь.

— Подожди, — бормочет она, склонив голову набок, — разверни.

— Развернуть? — Повторяю я.

Я смотрю на записку в своих руках.

Как я уже сказала, она сложена вчетверо. Я берусь за нижнюю часть записки и тяну её вверх, полностью разворачивая листок бумаги. Там, в центре страницы, ещё несколько слов. Они более беспорядочные, очевидно, набросанные в спешке.

Я также сожалею о том, что пытался сделать после того, как ты выиграла в Скрэббл. Я не буду пытаться сделать это снова, обещаю. Просто, пожалуйста, прости меня. Увидимся на пляже в субботу.

— О чём он говорит? — Спрашивает меня Лена тихим и настойчивым голосом. — Что он пытался сделать после того, как ты выиграла в Скрэббл?

Я пытаюсь открыть рот, чтобы ответить, но у меня внезапно пересыхают губы. В горле возникает странное ощущение жжения, как будто я не могу  дышать. Я снова пробегаю глазами по записке, на этот раз задержавшись на одном предложении. Предложении, от которого меня тошнит. Фраза, которая заставила меня вспомнить, какими вьющимися были мои волосы, и какой бледной была моя кожа, и какой неуклюжей и бессвязной я могла быть. Фраза, которая напомнила мне, что я не из Холдена.

Фраза, которая сказала мне, что я никак не могу нравится Блейку  так, как он нравился мне.

Я не буду пытаться сделать это снова, обещаю.

— Это не имеет значения, — хриплю я.