Плыви [Russian Translation]

К тому времени, когда Блейк остановил серебристый седан своего отца на подъездной дорожке к своему дому, солнце уже начало опускаться за горизонт, и всё в Холдене залилось оранжевым светом. Я вцепилась пальцами в край кожаного сиденья и держусь за него изо всех сил, зная, что как только я отпущу его, мне придётся признать тот факт, что я вынуждена нянчиться с двухлетней Изабель. И всё потому, что глупый Блейк шантажирует меня.

Ублюдок.

Я смотрю ему в затылок, пока он вытаскивает ключи из замка зажигания и открывает дверцу со стороны водителя, впуская в машину поток влажного воздуха. Я стону и глубже вжимаюсь в сиденье, наслаждаясь ощущением прохладной кожи на своих голых ногах. Если бы я могла вечно сидеть в этой машине с кондиционером, я бы умерла счастливой.
Но, конечно же, Блейк прерывает моё умиротворение, просунув голову обратно в салон и нетерпеливо нахмурившись.

— Пошли, — говорит он, кивая в сторону своего дома.

— Ладно, — бормочу я.

Я не двигаюсь с места.

Блейк закатывает на меня свои ярко-голубые глаза и встаёт, скрестив руки на груди, ожидая, пока я выйду на подъездную дорожку. За его спиной распахивается входная дверь дома Гамильтонов. Я вытягиваю шею, чтобы заглянуть за торс Блейка, и вижу, как Хлоя выходит на крыльцо, одетая во всё белое, держа Изабель на руках. Она замечает Блейка, стоящего возле машины, и улыбается. Затем она замечает меня, сидящую на пассажирском сиденье и, вероятно, неохотно морщащую, и хмурится.

— Привет, эм...вам двоим, — начинает она, явно стараясь казаться весёлой, а не смущённой, переводя взгляд с одного на другого и хмурясь всё сильнее.

— Привет, Хлоя, — отвечает Блейк, воплощение беззаботности.

— Ты подвёз Уэйверли домой, Блейк? — Спрашивает Хлоя, едва скрывая удивление.

— Вообще-то, — начинает Блейк, прислонившись к серебристому седану своего отца, — она вызвалась присмотреть за Изабель сегодня вечером.

Вызвалась, чёрт бы его побрал.

Если бы не мой ремень безопасности и присутствие его мачехи, я бы выскочила из машины и повалила Блейка на землю. Держу пари, он ухмыляется. Я ненавижу эту его глупую ухмылку. Я чувствую, как злорадная улыбка расползается по моему лицу, когда я представляю, как вдавливаю его идеально очерченный нос в гравий подъездной дорожки. Конечно, это избавило бы его от ухмылки.

Господи, с каких это пор я стала такой жестокой?

— Уэйверли! — Восклицает Хлоя, лучезарно улыбаясь мне. — Это так любезно с твоей стороны!

Я не могу удержаться от ответной улыбки и ослабляю свою смертельную хватку на краю сиденья.

— Это не проблема, миссис Гамильтон! — Щебечу я.

Я не уверена, но мне показалось, что Блейк вздрогнул. Было ли это из-за моего напускного веселья или из-за того, что я упомянула титул его мачехи, я не уверена. В любом случае, мне нравится наблюдать, как он корчится. Так что я продолжаю вести себя до тошноты мило и выскакиваю из машины. Я практически вприпрыжку добираюсь до крыльца и поднимаюсь по ступенькам, перепрыгивая через две за раз.

Когда я подхожу к входной двери, Хлоя улыбается.

— Смотри, Иззи! — Воркует она, обращаясь к малышке у себя на руках. — Это Уэйверли!

Изабель вздергивает подбородок, её тонкие белокурые локоны прыгают вокруг головы, и смотрит на меня своими большими шоколадно-карими глазами.

—Уэйве-ри! — Хихикает она.

Достаточно близко.

— Привет, Изабель! — Говорю я, слегка сгибая колени, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

Изабель снова хихикает и тянет пухлую ручку, чтобы схватить меня за нос. Я смеюсь и отступаю на дюйм, а затем протягиваю руку, чтобы она могла схватить меня за большой палец.

— Привет, Ри! — Снова радостно восклицает она.

— О, это просто восхитительно! — Восклицает Хлоя.

Её взгляд переводится к подъездной дорожке, и улыбка слегка гаснет.

— Мне нужно поговорить с Блейком минутку. Вот, возьми Изабель.

Мои глаза расширяются, когда Хлоя сует малышку мне в руки.

Я издаю невнятный протестующий возглас, но Хлоя не обращает на это внимания, а вместо этого вытирает ладони о свои белые джинсы и начинает спускаться по ступенькам крыльца. Изабель взвизгивает от восторга и быстро приглаживает мои спутанные волосы. Я слабо улыбнулась ребёнку у себя на руках. Затем я поворачиваюсь и вижу, как Хлоя идёт через лужайку к Блейку, который смотрит на меня странным взглядом своих ярко-голубых глаз. Однако, когда наши взгляды встречаются, Блейк быстро опускает взгляд на Хлою.

Я хмурюсь, чувствуя, как жар приливает к моим щекам.

— Уэйве-ри! — Кричит Изабель.

Я снова обращаю внимание на ребёнка у себя на руках и улыбаюсь.

— Как дела, Иззи? — Воркую я, перекладывая её на одну руку, чтобы свободной рукой развязать бретельку её ярко-розового комбинезона.

Изабель, без сомнения, великолепный ребёнок, но, похоже, мамино чувство стиля уже начинает портить её. На ней отвратительная рубашка с цветочным принтом под комбинезоном и полосатые фиолетово-белые носочки на маленьких ножках.

— Ты красивая, Уейве-ри, — говорит мне Изабель, теребя пряди моих спутанных, всё ещё влажных волос, которые она держит в своей маленькой ручонке.

— Спасибо, — говорю я, — ты тоже.

Изабель хихикает.

— Я? — Повторяет она, глядя на меня с удивлением в своих больших карих глазах.

Я киваю.

— Очень красивая.

Изабель улыбается мне и снова тянет за волосы. Я вздрагиваю, но ничего не говорю.

— Блейк, я серьёзно! Сейчас! — Над лужайкой разносится разочарованный голос Хлои.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на подъездную дорожку, и вижу Блейка и Хлою, увлечённых, похоже, жарким спором. Что ж, он быстро разгорелся. Всего несколько мгновений назад они были очень спокойными. Теперь Блейк стоит неподвижно и с красным лицом над Хлоей, у которой тоже порозовели щёки, и держит её руку перед Блейком. Я наблюдаю, как Блейк сердито бросает ключи от машины в подставленную ладонь Хлои.

— Блейк в беде! — Изабель хихикает.

— Да, — вздыхаю я, — похоже, у Блейка проблемы.

— Плохой мальчик! — Изабель кричит на своего сводного брата.

К счастью, Блейк слишком занят, сверля Хлою взглядом, чтобы услышать. Мне кажется, что все затаили дыхание. Затем Хлоя поворачивается и идёт через лужайку, и напряжение спадает. Я молча наблюдаю, как она поднимается по ступенькам и улыбается мне.

Однако улыбка получается фальшивой. Улыбка, которая не коснулась её глаз.

— Я заберу Джорджа, и мы уйдём, — говорит она мне, сделав глубокий, прерывистый вдох, прежде чем смущённо рассмеяться. — Если тебя не затруднит, Уэйверли, я попрошу, не могла бы ты проследить, чтобы Блейк не выходил из дома сегодня вечером? Просто позвони мне, если он выкинет какую-нибудь глупость.

Отлично. Теперь я нянчу двоих детей.

— Конечно, миссис Гамильтон, — отвечаю я.

Я могла бы поспорить, но Хлоя, похоже, не нуждается в ещё одной причине для расстройства. Поэтому я молчу, пока она проходит мимо меня и исчезает в доме. Краем глаза я замечаю, как Блейк направляется к крыльцу. Я слишком нервничаю, чтобы смотреть ему в глаза, поэтому вместо этого смотрю на Изабель.

— Всё в порядке, Иззи, — шепчу я, заметив страдальческую складку у неё между бровями.

— Мамочка злится, — бормочет она.

Я открываю рот, чтобы сказать ей, что у мамы просто плохой день, но слова застревают в горле. Блейк задевает меня плечом, когда врывается в дом. Я отступаю на шаг и крепче обнимаю Изабель.

— Блейк тоже зол! — Замечает малышка.

— Ну, — говорю я, пожав плечами, — в этом нет ничего нового.

Изабель только хмурится, глядя на меня.

— Пойдём, малявка, — вздыхаю я, поворачиваясь к входной двери.

Как только я вхожу в дом, по широкой лестнице через гостиную грохочат две пары шагов. Я замираю в маленькой прихожей и смотрю, как Хлоя и Джордж спускаются по ступенькам, оба одетые во всё белое. Они проходят через гостиную, сердито бормоча что-то друг другу, и внезапно останавливаются, заметив меня, стоящую в маленькой прихожей.

— Уэйверли? — Спрашивает Джордж, на лице которого отражается удивление.

— Здравствуйте, мистер Гамильтон! — Щебечу я, изо всех сил стараясь сделать вид, что не заметила семейной драмы, разыгравшейся в его доме.

Я даже неловко машу ему одной рукой.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Джордж, всё ещё удивленный моим появлением. Впрочем, я не могу его винить.

— Присматриваю за малышкой, — отвечаю я, небрежно кивнув в сторону Изабель, как будто она является моим доказательством.

Брови Джорджа сходятся на переносице, и он хмурится.

— Я думал... — начинает он.

— Твой сын хитёр, надо отдать ему должное, — шепчет Хлоя, тыча пальцем в выступающий живот Джорджа, — но каким-то образом он уговорил эту бедную девочку согласиться посидеть с Изабель.

— Хлоя, — Джордж тяжело вздыхает, закрывает глаза и поднимает руку, чтобы ущипнуть себя за переносицу.

В тот момент я не могу не осознать, насколько он похож на Блейка; конечно, он намного старше, и живот у него немного больше, но у него такие же тёмные брови, которые так часто хмурятся.

— Я забрала ключи от его машины, Джордж, но ты же знаешь, что он найдёт способ улизнуть сегодня вечером, — говорит Хлоя, прежде чем её муж успевает что-либо сказать.

Она скрещивает руки на груди и глубоко вздыхает; я могла бы сказать, что у неё внутри идёт напряженная борьба. Кажется, ей хочется плакать и кричать одновременно.

Когда она говорит снова, её голос звучит мягче.

— Он уже ненавидит меня, — почти шепчет она. — На этот раз твоя очередь проявить дисциплинарность. Мне надоело играть в злую мачеху.

С этими словами Хлоя поворачивается и проходит мимо меня.

Я прислушиваюсь к её шарканью каблуков, когда она сбегает по ступенькам крыльца и направляется через лужайку. Когда я слышу слабый хруст гравия и щелчок дверцы серебристого седана, я поднимаю глаза на Джорджа. Он слабо улыбается мне.

— Прости за всё это, Уэйверли, — говорит он, теребя серебряные часы на левом запястье. — Можешь идти домой, если хочешь. Я позвоню кому-нибудь и узнаю, может, кто-нибудь ещё...

— Нет, мистер Гамильтон, всё в порядке. Я останусь.

— Ты уверена?

Я киваю.

— Спасибо, — говорит Джордж, тяжело выдохнув, — я действительно ценю это. Хлоя тоже. Мне жаль, она просто...знаешь, у неё тяжелые времена с Блейком, и...

— Джордж, — перебиваю я, — я понимаю.

Он виновато улыбается.

— Отлично, — говорит он, хлопая в ладоши.

Я выхожу из прихожей, когда Джордж направляется к входной двери. Я наблюдаю, как он спускается по ступенькам крыльца, пересекает двор и садится за руль своего серебристого седана. Хлоя сидит на пассажирском сиденье, лихорадочно вытирая глаза и размазывая по щекам следы туши. Я неловко перекладываю Изабель на одну руку и машу им свободной рукой, когда они выезжают с подъездной дорожки.

Когда их машина скрывается из виду, я глубоко вздыхаю.

— Уейве-ри, — говорит Изабель со своего места у меня на руках, — я хочу есть.

— Хорошо, детка, — отвечаю я, захлопывая ногой входную дверь. — Что бы ты хотела поесть?

— Пас-сту! — Щебечет она.

— Вас поняла, босс. Я посмотрю, есть ли макароны.

Дом Гамильтонов построен точно так же, как и дом Рейчел: жилые комнаты того же размера, лестница располагается в том же углу, и, судя по всему, кухня находится на том же месте. Но дом Гамильтонов совершенно другой, когда дело касается внутренней отделки. В то время как гостиная Рэйчел в основном белая и бледно-голубая, с необычным белым диваном в центре комнаты, у Гамильтонов другой подход.

Стены гостиной расписаны толстыми вертикальными белыми и лавандовыми полосами. В центре комнаты, вокруг телевизора с плоским экраном, установленного на стене, стоят кресла с цветочным принтом и один длинный диван цвета баклажана. Над головой висит старинная люстра, выкрашенная в белоснежный цвет.

Я чуть не смеюсь вслух.

Это выглядит так, словно Хлоя устроила обряд украшения гостиной. Мне почти стало жаль бедных Джорджа и Блейка. Какой мужчина захочет жить в таком...женском доме?

— Уэйве-ри! — Хнычет Изабель.

— Прости, прости, — говорю я, подбегая к дивану цвета баклажана и усаживая её на бархатные подушки. — Почему бы тебе не посмотреть что-нибудь по телевизору, пока я готовлю пасту?

— Да! — Изабель визжит от восторга.

Я хватаю пульт с маленького белого журнального столика, стоявшего перед диваном, и включаю телевизор. У Гамильтонов один из тех нелепых кабельных провайдеров с более чем тысячей каналов. Я начинаю искать детские каналы в путеводителе. Когда я нахожу  их, то потрясена, увидев почти пятьдесят различных шоу, из которых я узнаю только два или три.

— Что насчет "Улицы сезам"? — Спрашиваю я малышку, лежащую на диване. — Дети твоего возраста всё ещё смотрят это?

— Улица Сезам — Изабель улыбается.

Я щёлкаю по каналу. Внимание Изабель почти сразу же приковывается к экрану телевизора.

Я откладываю пульт и спешу на кухню, молясь о том, чтобы где-нибудь за безупречно отполированными дверцами кухонного шкафа были макароны. К счастью, рядом с двухдверным холодильником из нержавеющей стали я нахожу коробку с сухой лапшой в форме бабочек.

Похоже, что по крайней мере один из Гамильтонов является серьёзным шеф-поваром, потому что белая мраморная столешница рядом с большой раковиной заставлена баночками со специями. Я смотрю на бутылки, приподнимая несколько, чтобы прочитать этикетки. Но я не являюсь хорошим поваром. Насколько я знаю, слова "эстрагон" и "орегано" могут быть шведскими словами, обозначающими острые специи, убивающие детей. Ладно, я сомневаюсь, что это то, чем они являются на самом деле. Но всё же я не хочу отравить Изабель. Поэтому я откладываю необычные специи и просто беру немного соли и перца.

Поставив на плиту кастрюлю с водой, я кипячу её, высыпаю туда половину упаковки макарон и помешиваю в течение минуты, прежде чем встать на цыпочки, вытянуть шею и выглянуть в гостиную. Изабель всё ещё сидит на диване.

Я улыбаюсь про себя и уже собираюсь вернуть своё внимание к кастрюле с макаронами, стоящей на плите, когда что-то привлекает моё внимание.

Я хмурюсь и подхожу  к дверцам холодильника, которые покрыты таким толстым слоем расписаний, школьных тетрадей, рисунков карандашами и списков покупок, что я едва могу разглядеть поверхность из нержавеющей стали под ними. На дверце несколько вещей, которые меня удивляют. Во-первых, нарисованные Изабель карандашом Блейк, Джордж и Хлоя получились точными. Не говоря уже о том, что кто-то записал то, что выглядит как тест по истории, который Блейк сдавала в мае. Я не уверена, что меня больше удивило - безукоризненный почерк Блейка или большая жирная буква "А", написанная вверху страницы его учителем истории.

Но не это изначально привлекло моё внимание.

В правом верхнем углу холодильника висит маленькая фотография, не длиннее и не шире моего большого пальца. Она выцвевшая и грязная по краям, но всё ещё достаточно чёткая, чтобы я могла разглядеть три фигуры на фотографии. Сзади стоит мужчина и улыбается в камеру. Очевидно, это Джордж, только более молодой и стройный. У него вдвое больше волос. Рядом с ним сидит незнакомая мне женщина, державшая на руках маленького мальчика.

Я прищуриваюсь и наклоняюсь к фотографии.

И у женщины, и у малыша знакомые голубые глаза.

Это Блейк...и его мама?

Не успевает  у меня отвиснуть челюсть, как звонит кухонный таймер. Я бросаюсь к кастрюле с макаронами, стоявшей на плите. Когда макароны готовы, я кладу в них несколько кусочков сливочного масла и растапливаю их в лапше. Я быстро кладу немного макарон в маленькую розовую пластиковую мисочку и направляюсь обратно в гостиную, молясь, чтобы "Улица Сезам" отвлекла настолько, чтобы Изабель не рассердилась на моё прискорбно медленное обслуживание.

Я прохожу только половину дверного проёма, прежде чем замираю.

И, клянусь, я чуть не смеюсь.

Блейк сидит на диване цвета баклажана в гостиной, как можно дальше от Изабель, насколько это возможно, не забираясь при этом на подлокотник. Его спина напряжена, и он выглядит напряжённым, как будто ему неудобно сидеть так близко к своей сводной сестре.

Изабель, однако, кажется, наслаждается обществом Блейка.

— Смотри, Блейк! — Она указывает на экран телевизора и хихикает. — Монстр из печенья!

— Знаю, малышка, — бормочет Блейк, — я вижу его.

Изабель придвигается  на несколько дюймов ближе к старшему брату, улыбается ему и садится. Её ноги такие короткие, что только ступни и лодыжки свисают с края подушек. Блейк отодвигается от Изабель. И снова мне приходится подавить желание рассмеяться.
Что за человек может бояться двухлетнего ребенка?

— Уэйве-ри! — Восклицает Изабель.

Я была так занята, стараясь не хихикать над смущением Блейка, что не заметила, как Изабель повернулась, чтобы посмотреть поверх спинки дивана, и её тонкие белокурые локоны подпрыгнули.

Блейк резко поворачивает голову.

Его голубые глаза сужаются, когда он смотрит на меня.

— Эм... — заикаясь, выдавливаю я, в конце концов, просто поднимая розовую пластиковую миску и пряча за ней лицо. Я выглядываю из-за миски и бормочу. — Я приготовила пасту.

— Паста! — Восклицает Изабель, вскакивая на ноги и протягивая обе руки к спинке дивана.

Я улыбаюсь и кладу миску вместе с детской вилкой в её нетерпеливые руки.

— Не урони ничего на диван, — говорит Блейк на Изабель, когда та плюхается обратно.

Я думала, что это я присматриваю за Изабель.

Кроме того, разве Блейк не должен, ну, знаете, дуться в своей комнате? Разве не так поступают подростки, когда ссорятся со своими родителями? Я прищуриваюсь, глядя на Блейка, который теперь пристально смотрит на Изабель, которая подносит ко рту вилку с макаронами. Одна лапша в форме бабочки соскальзывает с её вилки и чуть не падает на диван, но, к счастью, приземляется на край розовой пластиковой миски.

— Эй! Я же просил тебя ничего не ронять! — Ругается Блейк.

— Оставь её в покое, Блейк! — Огрызаюсь я. — Просто дай ей поесть!

Глаза Блейка на секунду расширяются, а затем сужаются в жёстком взгляде. Мышцы на его челюсти напрягаются, когда он стискивает зубы, очевидно, пытаясь не выругаться в мой адрес в присутствии двухлетнего ребенка. Почему у парней обязательно должны быть такие квадратные челюсти? Это немного пугает.

— Как забавно! — Изабель хихикает.

Блейк переводит взгляд на малышку, сидящую рядом с ним.

— Спасибо, Иззи, — щебечу я, радуясь, что Блейк перестал смотреть на меня.

— Не за что! — Отвечает Изабель, лучезарно улыбаясь мне.

Она поворачивается к Блейку и, всё ещё улыбаясь, показывает ему свой крошечный розовый язычок. Глаза Блейка расширяются, а рот приоткрывается. Я фыркаю от смеха, когда он что-то невнятно бормочет.

Блейк слышит мой тихий смешок и вскидывает голову.

— Ты оказываешь на неё ужасное влияние, — обвиняет он меня, ткнув длинным пальцем прямо мне в лоб, прежде чем ткнуть большим пальцем в Изабель.

Я закатываю  глаза. 

— Конечно, конечно.

Как будто ты оказываешь гораздо большее влияние.

— Нет! Уейве-ри красивая! — Изабель утверждает, будто я  каким-то образом лучший пример для подражания.

Я начинаю смеяться.

Но потом я встречаюсь взглядом с Блейком, и мне кажется, что из моих лёгких выкачали весь воздух. Я хочу отвернуться, потому что знаю, что мои щёки заливает непривлекательный яркий румянец, но я не могу оторвать взгляда от ярко-голубых глаз Блейка. Внезапно он, кажется, заинтересовался каждым квадратным сантиметром моего лица. Кажется, он всерьёз обдумывает заявление Изабель.

Моё сердце болезненно колотится о грудную клетку.

Блейк считает меня красивой?

После минутного молчания уголки губ Блейка опускаются, и он снова смотрит на экран телевизора.

Ладно, очевидно, я не соответствую его стандартам. На самом деле, в списке того, на что Блейк хотел бы обратить внимание, я стою на втором месте после "Улицы Сезам". Но это не моя вина, его бывшая девушка великолепна. Алисса Хастингс задала чертовски высокую планку. Как я могу конкурировать с такой, как она?

От одной этой мысли у меня скручивает живот.

— Доедай свою пасту, Изабель, — хриплю я, удивлённая тем, насколько хрипло прозвучал мой голос.

Не в силах больше находиться в одной комнате с Блейком без того, чтобы не разрыдаться или не уставиться на него как на ненормального, я спешу на кухню. Я наливаю себе два стакана воды и выпиваю каждый по одному большому глотку.

Ладно, значит, Блейк не считает меня красивой.

Но разве я этого уже не знала?

Я прислоняюсь спиной к холодильнику и испускаю долгий, тяжёлый вздох. Не знаю, сколько времени я так стою, сжимая в одной руке почти пустой стакан с водой, а другой опираясь о холодильник. Но не успеваю я опомниться, как слышу приближающиеся тяжелые шаги.

Я тут же выпрямляюсь и отхожу от холодильника.

Блейк входит, крепко скрестив руки на груди, отчего его идеальная белая футболка мнётся. Он быстро оглядывает комнату, вероятно, оценивая кухню на предмет возможного ущерба, который я могла нанести, прежде чем позволить своему взгляду остановиться на мне. Внезапно я отчётливо осознаю тот факт, что мы с Блейком на кухне одни.

Больше здесь никого нету, чтобы увидеть нас.

Его губы приоткрываются, и я готовлюсь к признанию в любви.

Или, по крайней мере, извинениям за то, что он всё время был таким придурком.

— Изабель спит.

Ладно, это было не то, на что я надеялась.

— Уже? — Спрашиваю я, мой голос слегка дрожит от долгого бездействия.

— Уже около десяти часов, — отмечает Блейк, приподняв бровь и посмотрев на часы на микроволновой печи в другом конце кухни. — Разве большинство двухлетних детей не ложатся спать в десять?

— Точно, — бормочу я, чувствуя себя глупо.

Куда ушло время?

— И поскольку ты няня, — продолжает Блейк, озорная ухмылка появляется в уголках его розовых губ, когда он протягивает палец и тычет меня прямо в середину моего лба, — тебе придётся отнести её в кроватку.

— Но... — начинаю я протестовать.

— Не спорь, Лайонс. Мы заключили сделку, — говорит мне Блейк, всё ещё ухмыляясь и прислоняясь к холодильнику. — А теперь иди.

Я подумываю о том, чтобы пнуть его по яйцам.

— Почему ты вообще здесь? — Спрашиваю я, прежде чем могу себя остановить.

Блейк настороженно хмурится, глядя на меня.

— Что это должно означать? — Тянет он, вставая, прислонившись к холодильнику, и нависая надо мной во весь рост.

— Хлоя сказала, что ты улизнёшь, — заявляю я, стараясь незаметно приподняться на цыпочки и уменьшить разницу в росте.

Блейк хмурится ещё сильнее.

— Ну, я этого не сделал, — отвечает он, поднимая руки и указывая на своё тело, которое, очевидно, всё ещё находится в доме, а не на какой-то безумной подростковой вечеринке.

Я хмурюсь, пытаясь понять, почему Блейк даже не попытался выйти из дома. Я была так занята приготовлением ужина для Изабель, что почти забыла о нём. Он мог выйти из дома, и я, вероятно, никогда бы этого не заметила. Так почему же он не улизнул?

— Почему? — Спрашиваю я.

Блейк открывает рот, но тут же закрывает его. Он хмыкает  и проводит пальцами по своим тёмным волосам, приводя и без того растрёпанные пряди в полный беспорядок.

— Я имею в виду... — Начинает Блейк, но тут же замолкает.

— Почему ты не сбежал? — Повторяю я.

Блейк пожимает плечами.

— Наверное, я хотел убедиться, что ты...не убьёшь Изабель...или что-то в этом роде, — бормочет он.

Я с минуту смотрю на него, моргая.

Наше состязание в гляделках прервано, когда вибрирует мобильник Блейка. Он отстраняется и лезет в карман своих шорт. Пока он отвечает на телефонный звонок, стараясь отвернуться от меня, чтобы я не могла подслушивать или что-то в этом роде, я показываю ему язык в спину, прежде чем развернуться и поспешить в гостиную, где обнаруживаю Изабель, свернувшуюся калачиком на диване. Она выглядит как ангел, её белокурые локоны мерцают в слабом свете телевизионного экрана. Я задерживаю взгляд на мгновение, чтобы улыбнуться ей, прежде чем схватить пульт, выключить "Улицу Сезам" и поднять Изабель с бархатного дивана.

Её маленькая головка утыкается в изгиб моего плеча, и я впервые осознаю, что Изабель пахнет свежей детской присыпкой.

— Куда мне её положить? — Шёпотом кричу я поверх головы Изабель.

Блейк появляется в дверном проеме между кухней и гостиной.

— Последняя дверь налево, — говорит он, на мгновение прижав телефон к груди.

Я киваю ему, давая понять, что поняла, но задерживаюсь , чтобы услышать, как Блейк снова говорит в трубку.

— Джесси? Да, я здесь...Нет, никого...просто няня Изабель.

Почему Блейк не хочет, чтобы Джесси знал, что я у него дома?

Ему, наверное, стыдно, что он общается со мной.

Я крепко обнимаю Изабель и начинаю подниматься по лестнице, стараясь ступать как можно тише, чтобы она не проснулась.

В коридоре второго этажа дома Гамильтонов темно, но когда я толкаю последнюю дверь слева, то обнаруживаю маленькую детскую, залитую лунным светом. Из окна напротив открывается живописный вид на луну, парящую над Атлантическим океаном. Я кладу Изабель в белую кроватку под окном и укрываю её одеялом, затем ещё раз смотрю в окно, прежде чем повернуться и поспешно выйти из комнаты.

Я закрываю за собой дверь и на цыпочках спускаюсь вниз.

Не успеваю я сделать и трёх шагов по гостиной, как передо мной возникает Блейк, мрачно хмурясь и держа в одной руке тёмно-синюю толстовку. Я на мгновение смотрю на толстовку, а затем перевожу взгляд на его нахмуренное лицо.

И тут меня осеняет.

Он сбегает.

— Да ладно тебе! — Восклицаю я, хлопнув себя ладонью по лбу, прежде чем обвиняюще ткнуть пальцем в широкую грудь Блейка. — Уже слишком поздно для этого, и я устала! Не заставляй меня звонить твоей матери!

— Ты серьёзно? — Спрашивает Блейк.

Он смотрит на мой палец, всё ещё прижатый к его груди, прежде чем усмехнуться. 

— У меня нет на это времени.

— Я серьёзно, — говорю я ему, скрестив руки на груди, — я позвоню Хлое.

— Нет, не позвонишь, — говорит Блейк.

— Что ты имеешь в виду? — Я взрываюсь от его беспечности. — Конечно, позвоню!

— Нет, не позвонишь , — повторяет он, — потому что ты идёшь со мной.

— Иду куда?

— На вечеринку у Итана. Джесси только что пригласил нас. А теперь пойдём повеселимся.

Это, должно быть, ложь.

Во-первых, Джесси не знает, что я дома у Блейка. Он никак не мог пригласить нас обоих. Не говоря уже о том, что Блейк не выглядит готовым пойти повеселиться. Он выглядит слишком напряжённым, как будто готов к драке или чему-то подобному. Что было бы неудивительно, учитывая, что он собирается на вечеринку к Итану. Он ненавидит Итана.

— Чушь собачья, — обвиняю я его.

— Отлично, — Блейк закатывает глаза, — Итан устраивает вечеринку у себя дома. Джесси позвонил, чтобы сообщить мне, что Алисса напилась в стельку, и попросил меня заехать за ней. Лена думает, что справится, но...послушай, у меня нет на это времени. Мы можем поговорить позже.

Я не ожидала, что Блейк скажет правду.

И уж точно не ожидала, что это окажется правдой.

— У Алиссы неприятности? — Спрашиваю я.

— Да, — шипит Блейк сквозь стиснутые зубы, — теперь, пожалуйста, мы можем идти?

Я бы подумала, что весь этот образ рыцаря в сияющих доспехах является милым, но что-то в том факте, что Блейк всё ещё беспокоится об Алиссе, изменщице, заставляет меня почувствовать себя больной. И я отказываюсь признавать, что это потому, что я хочу, чтобы Блейк проявлял ко мне такую же заботу.

— Может, мне лучше остаться здесь? — Спрашиваю я, отчаянно пытаясь выпутаться из неизбежных неприятностей. — Знаешь, и присмотреть за Изабель. Убедиться, что она не умрёт или что-нибудь в этом роде.

Блейк пристально смотрит на меня.

— В шкафу в прихожей есть автокресло. Мы возьмем её с собой, — заявляет он, натягивая на плечи тёмно-синюю толстовку.

Когда из-под куртки показывается его голова, я чуть не смеюсь. Его тёмные волосы растрёпаны и торчат под странными углами. Мне приходится засунуть руки в карманы шорт Рейчел, чтобы удержаться и не запустить пальцы в его волосы.

— Но мне нужно, чтобы ты пошла со мной.

— Зачем? — Жалобно хриплю я.

— На случай, если ты не заметила, у меня нет машины, — замечает Блейк, засовывая мобильный телефон в карман шорт и поправляя подол толстовки.

— И что? — Я вопросительно приподнимаю бровь, глядя на него. — У меня тоже.

Блейк смотрит на меня, и уголки его рта приподнимаются в ухмылке.

— Я знаю, что у тебя нет машины, — говорит он, — но у твоей тёти она есть.