Крис
Я не должен был жить здесь.
В женской секции. С незнакомой девушкой. В комнате, где всё пахло лавандой и проклятым порядком.
Я должен был быть с братьями. В нашей "трёшке", где всегда стоял запах еды, носков и дешёвого одеколона. Где телевизор орал, даже если никто не смотрел, а в полночь начинались споры о том, кто снова забыл смыть своё дерьмо.
Это был мой привычный хаос. Моя территория. Моя семья.
А теперь — лаванда, тишина и Эмма.
У неё был характер. Стержень. Она смотрела на меня так, будто готова выбросить с балкона, но сдерживалась из-за уголовного кодекса.
Меня это бесило. И... интриговало.
Я пытался не показывать, но мне было чертовски неудобно. Спать в такой тишине, делить кухню, ощущать, как кто-то слушает твои шаги поздно ночью.
И я не знал, что с этим делать. Поэтому делал то, что умел: задевал.
Эмма стала моей личной мишенью.
Ну а что, она — под рукой. Под боком. Под угрозой.
— Зомби проснулась, — сказал я на третий день, когда она ввалилась на кухню с видом, будто я всю ночь снился ей в грёбаных кошмарах.
Она даже не ответила. Только вскинула бровь — и этого было достаточно, чтобы я расплылся в улыбке.
Скучал ли я по братьям? Чертовски.
С ними всё было проще. Я знал, как действовать. Кто как реагирует. Кто первый психанёт, если съесть его йогурт. Кто будет спорить до утра на самые глупые темы.
С Эммой всё было по-другому. Она была новой территорией. Неизведанной. И я, как дурак, вёл себя так, будто у нас баттл.
Иногда мне казалось, что она вот-вот сорвётся.
И я ждал этого. Нет, не из злости. Мне просто нужно было это. Шум. Реакция.
То, что заполнит ту пустоту внутри, которую я ощущаю.
Иногда я представлял, как даю ей новое прозвище.
«Злой бобр».
«Птичка из энгри бёрдс».
«Мисс Пассивная-агрессия».
Хотелось сказать вслух. Проверить, как она отреагирует.
Но что-то останавливало. Странное. Необъяснимое.
И всё же... она не была мне врагом.
Просто оказалась рядом, когда я не знал, что делать с собой.
И теперь — это её участь. Быть моей мишенью. Моим раздражающим фактором. И, черт побери, моим единственным собеседником в этом странном временном заточении.
— Улыбнись хоть раз, Эм, — сказал я на балконе однажды. — Обещаю, от этого ты не умрёшь.
Она закатила глаза.
А я снова улыбнулся. Потому что всё шло по плану.
Моему личному, идиотскому плану выживания.
Я проснулся от звуков на кухне.
Не громких — просто тихое позвякивание кружки, щелчок кнопки на чайнике, шорох упаковки.
Если бы я был нормальным человеком, я бы перевернулся на другой бок и уснул дальше.
Но я не был нормальным человеком.
Я был Крисом, застрявшим в женской секции с девушкой, которая смотрела на меня, как на нежелательную форму жизни. И эта форма жизни, чёрт возьми, заинтересовалась.
Я вытащил одну ногу из-под одеяла, потом вторую. Протёр лицо, как будто мог стереть остатки сна и раздражения. И, черт подери, почему она просыпается так рано?
Я не шпион.
Просто любопытный.
Очень.
Когда я вышел из комнаты, она стояла у плиты, спиной ко мне, волосы собраны в небрежный пучок, худи до колен, носки с каким-то мультяшным котом. В одной руке — кружка, во второй — ложка, которой она помешивала кофе. Медленно. Почти ритуально.
Она выглядела... спокойно. Почти уютно. Как будто этот момент — её. Только её.
— Если это кофейный обряд, то ты забыла чёрную свечу, — хрипло пробормотал я, опираясь плечом о дверной косяк.
Она даже не вздрогнула.
— Это обряд защиты от идиотов, — сухо ответила Эмма, не оборачиваясь.
Я усмехнулся.
Стабильность — залог успеха.
— А ты всегда такая душка по утрам, или это я тебя вдохновляю?
— Ты меня раздражаешь, — сказала она. Всё так же спокойно. Всё так же не глядя.
— Ну хоть какие-то эмоции, — пробормотал я и взял с полки свой стакан. Чистый — чудо. Наверное, Эмма помыла. Вряд ли это я.
Она вынула ложку из кружки, поднесла её к губам и молча сделала глоток.
И тут я заметил: у неё дрожали пальцы.
— Всё нормально? — вырвалось прежде, чем я успел обернуть вопрос в сарказм.
Она посмотрела на меня впервые с утра. Устало. Без злости. Просто — устало.
— Первая пара — искусство зарубежного кино. Три часа лекции и дядька с голосом, под который нельзя не уснуть.
Я кивнул.
— Жестоко.
Мы замолчали. Она продолжала пить кофе, я делал вид, что мою стакан. Хотя просто держал его под водой и смотрел на её отражение в хромированной поверхности чайника.
— Хочешь, я включу тебе Веном вместо лекции? Там тоже ужасный голос, но хотя бы есть Том Харди, — сказал я и краем глаза заметил, как у неё дёрнулся уголок губ.
Может, показалось. А может, нет.
— Не трогай меня, чувак. Мне надо сохранить хоть каплю сил, чтобы пережить этот день.
— А если я сделаю тебе тост?
Она взглянула. Долго. Потом медленно произнесла:
— А если ты прыгнешь с балкона?
— Какая ты злая женщина, я уже начинаю бояться тебя — усмехнулся я.
Эмма закатила глаза и вышла из кухни.И, кажется, я услышал... ну совсем-совсем слабый смешок, прежде чем она скрылась за дверью.
Я налил себе воды.
И почему-то улыбался.
Она не убила меня.
Уже что-то.