Работа, работа, перейди на Федота!
Перелет в Норвегию дался нам не совсем легко. У заядлых тусовщиков вчерашних посиделок (включая меня) трещала голова, и нас принялись отпаивать антипохмелином.
— Триф, — прохрипела я, — я в рот делала такие посиделки.
— Полностью согласен. — Поддержал Занин также хрипло.
Коллега что-то невнятно промычал, и, махнув рукой, мы забили на него. В самолете мы все дружно спали до самого прибытия.
Расселившись по своим номерам, кто-то завалился спать, а кто-то — разбирать вещи. По правде говоря, моему бардаку позавидовал бы сам Мамай.
— Открыто! — Гаркнула я, услышав стук в дверь.
— Так, у тебя опять тут минное поле? — Вошла в номер Чуфи. — Ну сколько можно?
— Ой, вот кто бы говорил вообще. — Прыснула я. — У самой срач похуже моего, зуб даю.
— Ну, мне положено. — Деловито ответила она, уперев руки в боки.
Швырнув в нее кофту, я сказала:
— У кого положено, у того на... Сама знаешь что.
— А ты дерзкая, однако.
И вернула мне кофту так же, как и я ей. Тяжела и неказиста жизнь спецкорра и биатлониста.
***
16 марта
Заключительный этап Кубка Мира по биатлону. Совсем скоро мы выясним обладателей Больших и Малых Хрустальных Глобусов, а также победителей зачета Кубка Наций. Но это все — чуть позже, а пока...
— Я объявляю последний этап Кубка Мира в этом году открытым! — Прогорланила я и поднялась с постели.
Сегодня выйдет выпуск нашей программы с интервью Антона и моей семьи. Подумав об этом, я поняла, что это чересчур потрясающее комбо, и улыбнулась. Надо бы посмотреть его вместе со своими любимыми коллегами, чтоб им неладно было! (ну тут я, конечно, шучу).
Собравшись и позавтракав, я отправилась на поиски операторской, но в коридоре столкнулась с Йоханнесом. Меня будто шарахнуло молнией, и мозги стали медленно расплываться. Облюбовав друг друга с ног до головы, мы разошлись в разные стороны. В коридоре напряженно начал сгущаться воздух, и я почувствовала, как наружу вырывалась недосказанность между нами. Во мне начала кипеть злость, обида и гребаное чувство вины. Честно, честно...я ощущала себя в какой-то мере виноватой перед ним, но я не думаю, что после всего пережитого заслужила к себе такое дерьмовое отношение. Отныне теперь все будет по принципу «взаимности»: как люди ко мне, так и я к ним. Я хотела остановиться, но гордость двигала меня вперед, яростно плюясь и шипя мне в душу «Не смей». Так я и продолжила свой путь, пока не услышала громкое:
— Стой!
Я мгновенно приросла к полу.
— Ничего не хочешь мне сказать? — С нотками высокомерия произнес рыжий.
Вина утонула в пучине бешенства и злости. Круто повернувшись к нему, я высоко задрала нос и спросила:
— А что ты хочешь услышать?
Бё-младший самодовольно ухмыльнулся.
— В телефонной дифирамбе ты мне хуев в спину натыкала, а сейчас тебе сказать нечего? Странная политика.
По ушам дико резало то, как Йоханнес матерился. Похоже, что он и не собирался стесняться в выражениях.
— Если ты с первого раза не услышал того, что я хотела тебе сказать, то это полностью твои проблемы.
Его рука полетела в стену мимо моей головы, тем самым вжав меня в нее. Я испугалась, но лишь на долю секунды.
— Умная дофига, я смотрю.
— Ты же знаешь, я за словом в карман не полезу.
Йоханнес запыхтел и со злости взял меня за грудки. Мы были на таком предельно близком расстоянии, что я видела полопавшиеся сосуды в его глазах. Сощурившись, он процедил сквозь зубы:
— Какая же ты все-таки...
Решил поиграть со мной в игры? Хорошо. Только играть он будет по моим правилам.
— Что, дар речи потерял? — Хмыкнула я. — Так и скажи, что я божественна, не стесняйся.
Биатлонист толкнул меня, и стал внимательно изучать. Наклонив голову то влево, то вправо, он не спускал с меня глаз, пытаясь увидеть что-то очень ценное. Потирая свои ладони, он сказал:
— Я и не думал, что ты можешь быть такой мразью.
— Серьезно? — Возмутилась я. — Это я-то мразь?
Бешенство вышло на лидирующую позицию.
— Не хочешь вспомнить ситуацию с похищением, когда твое лицо превратили в кусок мяса? — Я видела, как руки Йоханнеса задрожали. — Я старалась принять все удары на себя, лишь бы тебя не тронули. А поступи я по-другому — и, возможно, лежал бы ты сейчас в белых тапочках с переломами, или того хуже — с пробитой черепушкой.
Я наступала на него до тех пор, пока он не воткнулся в стену. От него исходила волна страха вперемешку с нервозностью. Приподнявшись на цыпочки, я злостно вглядывалась в его глаза, пытаясь понять, чего же он хочет. Пришла пора расставить все точки над Ё.
— А вообще знаешь что? — Спросила я. — Если ты считаешь меня мразью, то можешь смело поцеловать меня в мою шикарнейшую задницу!
Йоханнес смотрел на меня во все глаза, пораженный моей смелостью и дерзостью. Похлопав длиннющими ресницами, он перевел взгляд на мою тазобедренную часть.
— А задница у тебя ниче.
Тоже мне, капитан Америка. И без него это прекрасно знаю.
— Как жаль, что ты ее потерял.
Душа требовала хлеба и зрелищ, и потому я отвесила ему знатную пощечину. Полюбовавшись этим действом, я улыбнулась и пошла в операторскую. Люблю обескураживать людей не только своими фразами, но и действиями.
***
— Темнова, мы тебя уже с собаками искать хотели! — Завизжал Триф, как только я вошла в помещение.
Улыбнувшись, я ответила:
— И я вас рада видеть.
— Ты че такая довольная, как мартовский кот? Прям светишься вся от счастья.
— Антоха молодец, старается.
Я толкнула локтем Трифа и села между ним и Заниным.
— Ох, знали бы вы, что я сейчас натворила...
— Опять подралась с кем-нибудь?
Я пропустила предположение Ильи мимо ушей. Свободно развалившись в кресле, я предвкушающим голосом объявила:
— Пристегните ремни, парни, ибо настало время охуительной истории.
— Опа! — Воскликнул Дима. — Такая Темнова мне нравится куда больше.
— Ой, подхалим. — Хихикнула я и начала свой рассказ.
Я рассказывала ярко, эмоционально, подкрепляя все это активной жестикуляцией, но парней поразил не мой яркий рассказ, а сам факт случившегося.
— Уж не думал, что когда-нибудь скажу это, — просквозил Илья, — но я ему с огромным удовольствием разнесу черепушку.
— Триф, угомонись! — Гаркнул Занин. — Этим не ты должен заниматься явно.
— Я не буду вмешивать сюда Антона! — Воскликнула я. — Это мои проблемы, и решать я буду их сама.
— Проблемы может и твои, но решать их будет Антон. Я его знаю. — Сказал Триф. — И да, спорить с ним бесполезно.
— Я. Не буду. Его. Сюда. Вмешивать.
— Тогда он вмешается сам. — Пожал плечами Дима.
Я поджала губы.
— Наташ, хватит из себя уже героиню строить, ей Богу! — Вскочил с места Илья и начал маячить перед нами. — Догеройствовалась пару раз, харош уже.
— Мы все прекрасно знаем, какая ты смелая, бойкая и терпеливая, но мы также знаем, — потыкал меня в грудь Занин, — что внутри тебя сидит ранимая, добрая и нежная девушка. Пора бы ее уже показать не только нам, но и себе тоже.
Я задумалась над его словами, и... Он оказался прав. Я слишком долго пыталась быть сильной, тащила на себе весь груз проблем и старалась разрулить все проблемы самостоятельно. За крепким орешком скрывалась маленькая девочка Наташа, которая в истериках вырывалась наружу, но потом ее загоняли обратно в угол. Сейчас же мне есть кому довериться, и также у меня есть крепкое мужское плечо. Так может пора раскрыться и показать, какой я могу быть на самом деле? Нежной, доброй, лучезарной и обаятельной девушкой. Может быть, вот он — знаковый момент?
***
Мысли о возможном перевоплощении преследовали меня весь мужской спринт. Мой мозг был забит ненужным хламом вместо рабочих идей. Я сидела возле ограждения, поглядывая за гонкой одним глазом, но результата это никакого не дало — я упустила главное.
— Нат, — присел рядом со мной Занин, — ты так из-за нашего разговора загрузилась?
Я кивнула головой. После тяжелого вздоха коллега поджал губы и притянул меня к себе за плечо.
— Знаешь, — начал он, — не все так просто в этом мире, как нам кажется. И если бы я хотел, то по щелчку пальцев у меня был бы дом на Мальдивах, мои родные всегда были бы рядом, а в мире не существовало бы всяких там козлов, но увы.
Я хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
— Одного твоего желания здесь будет маловато. Тебе надо искренне этого захотеть, а потом постоянно работать над собой и своей головой. Психология — штука тонкая, знаешь ли.
— Знаю, Дим, но... — выдохнула я, — я боюсь, что не справлюсь. Боюсь, что снова сорвусь.
Он улыбнулся и щелкнул меня по носу.
— Никогда не отказывайся от игры из страха совершить ошибку. И Рим не сразу строился, а постепенно. Ты, главное, начни, а мы... Мы тебя поддержим.
Мне крупно повезло. От осознания того, что жизнь меня свела с этими нереально крутыми людьми, по щекам заструились слезы. Я крепко обняла Диму, показывая ему, как он мне дорог.
— Спасибо тебе большое, Зань. — Прошептала я, утираясь рукавом куртки.
— Ты — наша маленькая сестричка, и мы за тебя горой встанем. — Улыбнулся он. — Но и пиздюлей получать ты тоже будешь, даже не обольщайся на этот счет.
— Ой, все. — Закатила я глаза.
— А вообще спасибо в карман не положишь.
И даже после столь трогательных разговоров товарищ Занин всегда мог вызвать мою улыбку самым незамысловатым образом.
— Я готова отработать.
— Серьезно? — Вопросил он. — Пойдем, докажешь это.
Подняв меня, мы проследовали к нашим операторам. И все-таки жизнь прекрасна!
***
Раньше лидеров Малых Хрустальных Глобусов по видам гонок объявляли после последних стартов. В этом году организаторы решили отступить от этой традиции и объявить их на официальной церемонии закрытия биатлонного сезона. Что ж, действо обещает быть интересным.
У мужчин призовая тройка выглядела так: на третьем месте был Йоханнес Бё, на втором — Симон Шемп, ну, а первенствовал тут (впрочем, как и всегда, почти) Мартан Фуркад.
Несмотря на то, что россияне не смогли побороться за подиум, четверо из них плотно обосновались в десятке: 4 место у Антона Шипулина, 6-м стал Матвей Елисеев, на 8 строчке расположился Антон Бабиков, а десятку замкнул Максим Цветков.
Собственно говоря, об этом и многом другом я и мой коллега Илья Трифанов решили поговорить с парнями в прямом эфире.
***
Спокойный денек, но скучноватый. Ни тебе движух активных, ни тебе разборок... А может, это затишье перед бурей? Да черт его знает! Вечером нас собрал в операторской его Величество Дмитрий Викторович Губерниев.
— Так, все? Все в сборе? — Проверещал начальник, осматривая нас.
— Ну, да. — ответил Занин.
— Прекрасно! Я объявляю домашний просмотр очередного выпуска нашей программы!
Хихикнули мы все, но подзатыльник прилетел только Трифу. Ох, невезучий он парень! Совсем невезучий!
Мы смотрели выпуск молча, с интересом наблюдая за происходящим. Послегоночные интервью, вырезки с тренерами — это все круто, но интервью с родителями и Бабиковым переплюнули все наши сюжеты, которые мы успели сделать в этом сезоне. Этот выпуск по праву можно назвать самым лучшим, и пусть утрется тот, кто со мной не согласен. Завершающие титры, и операторская взорвалась аплодисментами.
— Это круто! — Воскликнул Занин. — Нереально круто!
— Ну, а мне даже и сказать нечего, — сказал Гу, — кроме того, что вы молодцы! Этот выпуск переплюнул все остальные. Настолько все получилось по-доброму, искренне, но в тоже время серьезно. Я безумно горжусь вашей творческой командой. Мы начали лыбиться, как чеширские коты — довольно и широко. Приятно получать похвалу от вышестоящего руководства.
— Но это не значит, что теперь вы можете халтурить и страдать ерундой. — Погрозил нам Губерниев пальцем. — Работа, работа и еще раз работа.
— Работа, работа, перейди на Федота! — Проныла я, и ребята громко засмеялись.
— Темнова!
Ну, а что я сразу? Вот такие мы — граждане-журналисты: хочешь жить — умей и поныть.
***
10 вечера в Норвегии, и пока Триф куда-то свалил, я с Димасом лепила сюжеты к предстоящему выпуску всеми нами любимой программы.
— Надо бы взять за новшество — брать интервью на борту самолета, а то вся эта официальщина задолбала в край.
— Надо бы по возвращении в Москву засесть нам в офисе и устроить мозговой штурм по полной программе.
— Это какой еще мозговой штурм вы собрались устраивать, а? — Проголосил Губерниев, отчего мы заметно дернулись. — Приятно, что от моего голоса вы дергаться стали.
— Дмитрий Викторович, ну зачем так пугать-то, а? — Выдала я. — Таким макаром и до инфаркта недалеко.
— Милдронат тебе в помощь. — Сострил начальник. — Так, а где третьего потеряли?
В этот момент заходит Илья, держа в руках кофе и булочку.
— Так, понятно, я мог бы и не спрашивать.
***
Спать мне совершенно не хотелось, но я и не знала, чем себя занять. Взяв тетрадку и карандаш, я надумала немного порисовать, но в голову совершенно ничего не шло. Тогда я решила провернуть одну психологическую штуку — написать себе письмо... Из будущего.
«Привет, дорогая Наташа! Это я, только пишу тебе из 2018 года, из олимпийского Пхенчхана.
Знаешь, здесь очень классно: горы, прекрасные пейзажи, а рядом — самые нужные люди.
Хочу сказать, что у меня все отлично. В прошлом году меня признали лучшим новичком спортивной журналистики, и потому ответственность за работу возросла в два раза.
Моя сестра стала девушкой моего лучшего друга, а по совместительству и коллеги — Ильи Трифанова. Мы теперь смеемся, что у нас есть «Таня в Квадрате», покуда у Занина жену зовут тоже Таня. На самом деле, это очень здорово.
Я смогла осуществить еще одну мечту своей семьи, и теперь они со мной в Пхенчхане. На работе — полный порядок, а что касается меня, то... У меня все замечательно с моим любимым тигрулей. ОЙ! ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛА!
Через некоторое время у нас появится маленький тигренок. Сама не верю в это, но я беременна! Антон, конечно, об этом не знает, но я уверена, что он будет счастлив.
Что же я хочу тебе сказать? Самое главное — не падай духом, а все испытания преодолевай играючи и с высоко поднятой головой. Никого не слушай, живи в кайф и... Оставайся собой. В любой ситуации.
Я люблю тебя, моя маленькая девочка. Ты — лучшая!»
Поставив точку, я начала перечитывать написанное. С каждым словом в моей голове начали воспроизводиться картинки, которые заставили меня улыбнуться. Отложив тетрадь в сторону, я прикрыла глаза, и не заметила, как уснула.