Глава 14: Ты несправедлив с ней
— Она до сих пор злится на тебя?
Голос прозвучал почти шёпотом.
Дарина стояла в дверном проёме, облокотившись на косяк.
Растянутый свитер, локоть в дырке, босые ноги на холодном полу. Лицо — усталое, но цепкое.
Комната тонула в мягком янтарном свете настольной лампы. За окном — темно. Воздух стоял, как будто в ожидании. Дышать было тяжело.
Дима сидел на полу, прислонившись к дивану. Планшет в руках — как прикрытие. Пальцы двигались машинально.
— Тебе уже лучше? — спросил он, не сразу поднимая глаза. — Не такая бледная.
— Моя бледность — часть пейзажа, — пожала плечами Дарина. — Не уходи от ответа. Мы говорим о тебе.
Она вошла в комнату легко — почти неслышно. Как будто её и не было.
Села в кресло, поджав ноги. Взгляд — прямой. Слишком взрослый для двенадцати.
Та же тёмная чёлка, та же тонкая кожа, как у брата.
— Я не знаю, о ком ты, — вздохнул он.
— Знаешь. Просто не хочешь это признавать.
— А тебе не кажется, что для твоего возраста ты хочешь знать слишком много?
Он попытался пошутить, но в её взгляде что-то дрогнуло.
Щель — почти невидимая — приоткрылась. Он почувствовал это.
Он пересел ближе, плечом к плечу.
— Прости. Я не хотел...
Она махнула рукой, глядя в пол:
— Живи, как обычный. Смотри, как обычный. Просто... когда у тебя на лице эта тяжесть — мне трудно дышать.
Молчание. Скрип дерева. Где-то капал кран.
— Отец сильно ругался за чертежи? — спросила она.
— Как будто мир съехал с оси, — Дима вскочил, зашагал по комнате. Руки в волосах. — Полгода назад всё было просто. Эти чертежи... я думал, старьё. А он велел не трогать. Даже близко. А я... полез.
— Кричал?
— Сначала да. — Он остановился, глядя в одну точку. — Я думал, его хватит удар прямо у стола. Потом вдруг — тишина. И он начал говорить... как будто не со мной. С кем-то невидимым.
Дарина напряглась.
— Мама просила нас не злить его.
— А он сам чего-то боится. Это видно. Как запирается. Как смотрит.
Она отвернулась.
— Ты не должен был лезть. Ты всех встряхнул...
Он фыркнул:
— Неужели и ты?.. Ты тоже считаешь, что я всё испортил?
— Нет.
Пауза.
— Но ей ты точно усложнил жизнь.
Он сел обратно. Планшет отложил. Смотрел в темноту.
— Этот новый преподаватель...
Он замолчал. Даже имя не захотел произносить.
— Торгует воздухом. Концепции, слова, прожекты. И она... она слушает, как будто он солнце.
— Ты так красиво ревнуешь, — заметила Дарина с лёгкой улыбкой.
Он замер.
— Что?
— Ничего. Просто ты говоришь о ней так... как будто она до сих пор тебе дорога.
Он отвёл взгляд.
— Мы выросли вместе. Один двор. Это просто... привязанность. Я за неё переживаю.
— Конечно, — тихо кивнула Дарина. — Конечно.
Она знала. Он тоже. Просто вслух — не говорили.
Мать, Ангелина, давно запретила им видеться с Евой.
«Она не из нашего круга. Мы держим планку. Забудьте, что было.»
Вдруг Дарина тихо спросила:
— А когда ты делал ей предложение — ты о чём думал?
Дима пожал плечами:
— Хотел сказать, что она мне не безразлична.
Дарина хмыкнула:
— Кто тебя надоумил на такую глупость, если ты не собирался на ней жениться?
Дима встал, прошёлся нервно:
— Ты как наши родители. У вас всё должно быть по схеме. А если это был импульс? Мне просто так захотелось. Это что — преступление?
— Я бы выкинула тебя с той крыши, — сказала Дарина спокойно.
— Женская солидарность, — огрызнулся он, а потом, чуть тише:
— Я и сам не знаю. Ты права... Я не должен был. С одной стороны — другие. С ними легко, с ними всё просто. А с Евой... будто всё время на краю. Понимаешь?
— Нет, — покачала головой Дарина. — Я думала, если ты влюблён, то ты с этим человеком до конца. Какие ещё могут быть объяснения?
— Ты всё усложняешь, — раздражённо бросил он.
Дарина замолчала. А потом вдруг сказала:
— Кстати, тебе звонила Валерия.
— Скажи, что меня нет, — быстро, резко.
— Мама велела не ссориться с дочкой босса. Её слова: «Никаких проблем. Ни одной. Ни скандала.»
Отец до сих пор не отошёл от истории с чертежами. Ему опять придётся вмешиваться в университет. Он устал.
А Озимин — его босс — этого терпеть не может.
— Пусть делают, что хотят. Я этот факультет не выбирал. Это была мамино решение.
Дарина устала. От этих разговоров. От этого дома. От жалости — словно она вот-вот исчезнет.
Лёгкий скрип кресла. Она пошевелилась.
— Мы давно её не видели, — прошептала. — Я скучаю. Мы раньше больше общались.
Он молчал.
Потом сел рядом. Голос стал тише:
— Мы сходим на её репетицию. Я знаю, ты любишь театр. Она будет рада.
Дарина улыбнулась.
Чуть устало.
Чуть светло.
— Только не устраивай там драму, — сказала она. — Веди себя прилично.
Дима сделал вид, что не услышал. Уткнулся в планшет.
Дарина встала. Подошла к двери.
Но уже на пороге — остановилась.
Не оборачиваясь, сказала тихо:
— Ты был несправедлив с ней.
И с собой тоже.
Валерия — это не выбор. Это испуг.
И исчезла в коридоре.
Как будто выключили свет.