Глава 12: Между латте и ложью
Город по-прежнему пах мокрыми листьями, грязным снегом, кофе в стаканчиках и чужими разговорами.
Кафе пряталось на втором этаже книжного.
Слишком укромное, чтобы туда забредали случайные,
и слишком простое, чтобы его снимали в сторис.
Но у него был свой плюс —
огромные окна, старый деревянный пол
и лёгкий запах корицы в воздухе.
Ева устроилась у окна.
Кофе — горький.
Свет — мягкий.
День — серый.
Один из тех вечеров, когда можно выдохнуть.
Она то и дело поглядывала на вход.
Ждала Асю.
С тех пор как её одноклассница и близкая подруга уехала учиться в большой город —
стало туже.
Она уехала, как и Дима.
Но с её стороны это не было предательством.
И Ева это понимала. И радовалась, что хоть кто-то нашёл себя.
Когда-то они вместе играли в любительском театре:
Ася — режиссёр,
Ева — актриса и сценарист.
Шутки, смех, абсурдные идеи —
всё было.
Она вспомнила, как Ася вбежала в зал с сияющими глазами:
— Меня приняли! Режиссёрский!
Они прыгали, обнимались, радовались.
А потом Ева махала ей с остановки,
а автобус увозил.
Ася обещала приезжать часто.
Но рутина всё съела. Как всегда.
И вот теперь — наконец — встреча.
— У тебя на лбу написано «кризис самоидентичности», — раздался за спиной знакомый голос.
Ася.
Лёгкая. Точная. Как всегда.
— Неделя ещё не началась, а ты уже выглядишь, как актриса, которую режиссёр уронил в депрессию и забыл достать, — добавила она, садясь.
— Осталось только дождь за кадром.
— В эти дни никаких звонков, — сказала Ася, обнимая Еву. — Только вживую. Я скучала.
— Я тоже, — тихо.
— Ну что там? — Ася подперла щёку ладонью.
— Думаю, — Ева обхватила чашку.
— Страшно представить, о чём. Ты выглядишь так, будто прошла финал драмы.
— Лучше, чем с тяжёлым будущим, — хмыкнула Ева.
— Это про кольцо?
— Допустим, об этом кроме меня и Димы никто не знает.
— Но я теперь знаю, — кивнула Ася. —
Ты же понимаешь, что не обязана соглашаться? Даже если коробочка бархатная.
— Я и не согласилась.
— Но и не выкинула. Значит — думаешь.
— Ася, мы выросли в одном дворе. Ты же знаешь его.
— А ещё я помню, как ты на школьной дискотеке с ним целовалась.
Ева покраснела.
— Это ничего не значит. Просто... он был красивый. Это было приятно.
— Ты неисправима, — рассмеялась Ася. — Любишь драмы, как в своих сценариях.
— Лучше бы это были просто сценарии.
А не реальность.
— Я налажала, Ась.
Если честно — боюсь, что меня лишат стипендии.
— Только стипендии? — подмигнула Ася.
— Чёрт бы побрал этот проект и безответственность Димы.
Теперь наш новый преподаватель думает обо мне плохо.
Очень плохо.
Пауза.
— У тебя на лбу написано: «я постоянно думаю о нём».
— О ком?
— О нём. Я же вижу.
Ты как девочка, которая впервые услышала слово и не может его разлюбить.
— Я проштрафилась. А он... он не просто преподаватель.
— Конечно. Он философ с почерком чертёжника и ароматом сложных решений.
Ева рассмеялась:
— Ты романтизируешь хуже меня.
— Я — твоё зеркало. Говорю то, что ты не решаешься.
— Но всё равно — я должна ему рассказать правду.
— Он простит, — хмыкнула Ася. —
Посмотрит твой спектакль — и простит.
Вот поставишь у нас что-нибудь красивое.
А я... ещё подумаю, участвовать ли.
— А я думаю, к тому времени меня уже здесь не будет.
Пауза.
— Ты ведь не изменила своего решения? — тихо спросила Ася.
— Нет.
— С Мариной жить невозможно.
Школу я окончила досрочно.
Теперь бы ещё университет — тоже досрочно.
С дипломом — к отцу. На свободу.
Ася засмеялась:
— Может, я к тебе приеду. Будем гулять, есть мороженое, смеяться.
Пауза повисла. Лёгкая. Без давления.
В ней была только дружба и вино из правды.
— Что-то мы всё обо мне и обо мне, — сказала Ева, наконец.
— Лучше расскажи, что у тебя. Как твоя режиссёрская жизнь?
— О, моя жизнь скучна и благополучна, — усмехнулась Ася.
— А вот у тебя — внутренний Шекспир и пирог. Это и вкуснее, и драматичнее.
Подошла официантка.
— Нам два пирога. Самых сладких, — сказала Ева.
— Чтобы перекрыть всё, о чём мы молчим, — добавила Ася и подмигнула.
Когда десерт появился,
они больше не говорили ни о кольце,
ни о проектах,
ни о Нике.
Только пирог.
Чай.
И осень за окном.
И пока что —
никакой драмы.