CHAPTER 5
— Что с тобой? - удивленно спрашивает меня сама на утро после вчерашнего.
Открываю один глаз и вижу тень мамы на самом краю простыни. Если верить тени, у мамы сейчас на голове с сотню бигуди и она в своем любимом домашнем розовом халатике. Ненавижу, когда она надевает его.
— Я надралась и подралась, — сонно пролепетала я, и глаз самовольно стал закрываться.
— Что? — маму мой ответ всерьез озадачил. — Зачем тебе это надо было?
Я не выдерживаю некомфортного потока маминых наивных слов и наивного мозга, и тогда вновь мои глаза распахиваются.
— Не верь всему, что говорит Оливия! — выскакиваю и сажусь на огромной моей кровати. Смотрю маме в глаза. — Так заведено в этом доме? Ты же знаешь, я несу чушь чаще, чем хожу в туалет, так почему бы не привыкнуть к этому? —меня всерьез разозлила мамина наивность, но я от любви к ней я не отказывалась. Просто я все ещё зла на неё. У меня есть на это несколько причин и право.
— Ты надралась, — выпаливает она, и тогда уже дурнушкой становлюсь я:
— Это да... но драться нет, — потираю поврежденное колено.
Мама натянула волосы на бигуди еще более жестоко, что мне аж самой стало больно от увиденного. Потом улыбнулась и ушла с подозрительным взглядом.
— Ты пила, — прощебетала мама, наигранно удивляясь и удаляясь из комнаты. Она была похожа на шпиона под прикрытием, клянусь своим любимым плюшевым медведем Николасом, подаренный мне Фредериком на день рождения в восьмом классе.
— Все знают, что я часто пью, — я злилась и улыбалась, комкая в руках одеяло. — Спроси папу, даже он в курсе!
— Ты пила! — вконец воскликнула мама, что меня окончательно разозлило. Она знает все трюки, которые могут меня выбесить. Это один из них — говорить о проблеме в такой манере, будто бы она ни есть проблема, но на самом деле ещё какая проблема. Все чересчур сложно.
Сейчас день, и меня позвали гулять.
Обгоняю нескольких девушек, успешно перепрыгиваю через бордюр и забегаю в торговый центр, где меня ждет Фредерик с его лучшим другом. Обвожу нескольких парней похожих на моего друга взглядом, и бегу на второй этаж. Скорее всего, именно там будет Фредерик — недавно рассказывал, что хочет прикупить себе новый спортивный костюм, а продаются они на втором этаже.
На втором этаже впопыхах останавливаюсь, смотрю вперед и тогда понимаю, что моя интуиция настолько крутая, что нет ей придела — рядом с отделом спорттоваров стоял Фредерик. Такой же была в молодости и Виолетта. Она всегда знала наперед, где будет ужинать бывший муж Чарльз, который бросил ее одну, будучи беременной Виолетта вторым ребенком. Первый ребенок был от другого мужчины, но это не значит, что Виолетта была шлюхой. Шлюхами оказывались все мужчины в жизни этой девушки. Кроме Николаса. Но он был лучшим ее другом, а не парнем. И точно помню, что инородных чувств к нему никогда не было.
— Вы что, идиоты? — я до конца расстегнула зеленую мастерку и подошла к этим двум непонимающим человеческого языка парням. — Мы договаривались встретиться внизу. — показываю пальцем себе за спину.
— Я всего минуту здесь, — протестует Фредерик, смотря на друга и толкая локтем его в плечо.
Я выставляю обе руки перед собой, и восклицаю:
— Фред!
Фредерик перестает говорить, а друг его перестает на меня глазеть.
— Кажется ты снова забыл, что нельзя уходить с того места, где назначена встреча, — начав я говорить, Фредерик понял, о чем я. — Если честно, мне не хочется быть изнасилованной и убитой в чужом доме в конце города. Однажды ты чуть не допустил этого...
Примерно четыре месяца назад Фредерик попросил меня съездить с ним к человеку, который может дать ему немного денег безвозмездно. Когда мы приехали, точно также и оказалось. Деньги Фредерику дали просто так, а когда он отошел в туалет, этот ублюдок стал меня принуждать к интиму. В грубой форме отказав ему, этот пропащий наркоман (судя по его морде) стал пытаться засунуть руку мне под футболку. За такой ход он получил по морде кулаком три раза, и причем ни один из этих ударов не поступил от Фредерика. Я сама разобралась с ним. В тот день я поклялась, что уйдя Фредерик надолго от места, где мы должны быть вдвоем, я буду бить его по заднице ногой несколько раз в знак нарушения нововведенного правила Оливии Паркер.
— Это торговый центр, — говорит Фредерик. — Здесь тебя бы не тронул никто.
— Ты нарушил правило Оливии! — мне было смешно от своих же слов.
— Ты серьезно? — он расставил руки в стороны и склонив голову ухмыльнулся.
Я приготовилась бить, не отвечая на вопрос. Ответ на вопрос был перед носом, и всем стало понятно, что ответ очевидный. Шон — друг Фредерика достал телефон и скрытно стал снимать меня. Конечно, иметь на друга такой компромат — это до упаду хорошо.
Фредерик повернулся ко мне спиной, и тогда я пнула его под зад. Шон растворился в смехе, как и некоторые проходящие мимо люди. Было смешно и Фредерику до того момента, как он понял, что есть видео, где девочка бьет вполне сильного парня.
— Я не удалю! — кричал со смехом Шон. А Фредерик угрожал всем, чем только можно. Даже что расскажет всем историю без хорошего конца, где Шон испытывает какую-то боль. Я не знаю, что это означало, ведь этот секрет не всплыл по причине, что видео после этой угрозы было удалено.
Друг повернулся ко мне лицом и сказал, что готов за двадцать долларов купить у меня права на этот уговор. Я согласилась. Наша дружба всегда была такой веселой. Говорят, что дружба между мальчиком и девочкой — сказка, но не верьте этим людям. Просто эти люди читали очень плохие сказки. Такая дружба настолько же реальна, как банальный банан.
О том, что день приближается к окончанию нас уведомил прекрасный закат. Он сочился сквозь витрины и бил в глаза, заставляя человека думать, что жизнь красивой делает не человек, а природа. Я не вижу мысли других людей, но точно знаю, что именно так думаю я и Виолетта Майер — человек, душа которого теперь принадлежит мне. При закате жизнь Виолетты налаживалась. Но всего на несколько коротких минут. И мне, моя беспечная и не процветающая чем-то хорошим жизнь, стала мне казаться лучшим на свете подарком.
— Смотри, какой закат, — прощебетала девочка с розовым ободком на голове своей маме. Мне от этих слов стало тепло на душе, и я приложила голову к плечу Фредерика, пропахший весь кинотеатром, который расположен на третьем этаже торгового центра. Это кстати один из моих любимых ароматов, если кому интересно. А если даже и неинтересно, то вы все равно теперь об этом знаете.
— Что ты делаешь? — спросил меня Фредерик спустя десять секунд после того, как его плечо стало для меня опорой.
— Дерере, побудь для меня хоть иногда милым парнем, — пробормотала я, пропуская в себя поток энергии, что дарили мне темно-оранжевые лучи уходящего солнца.
— Ладно, — тихо ответил Фредерик, дожидаясь, пока я перестану наслаждаться обычным для него, но не обычным для меня природным явлением.
После того, как закат совершил антракт, мы вышли на улицу после всех запланированных нами покупок, и каждый разошелся по домам. Точнее, Шон пошел в одну сторону, а мы с моим любимым другом (так на меня повлиял закат — сегодня я буду добрая) в другую. Нас с Фредериком разделяет только лишь один угол. Я живу в конце одной улицы, а Фредерик в самом начале соседней. Итог: наши дома расположены спиной к спине друг с другом. Вот так вот нам повезло, да. Можем выйти на улицу даже босиком, если вдруг мне что-нибудь от него понадобиться.
— Генри, ты в курсе, что Оливия выпила на школьной ежегодной вечеринке? — так меня встретила дома мама. Она снова взялась за свое. Хочет меня принудить к исправлению этого недуга в себе. Это ужасный способ.
— Да? — отчим саркастичным голоском поддержал провокацию мамы.
Но меня это только позабавило. Я не шутила, когда сказала, что закат на сегодня излечит мне настроение. Теперь шутки мамы кажутся мне не ржавой булавкой в заднице, а неким утешением, что у моих родителей все хорошо с чувством юмора.
— Да, папа, я надралась, а потом подралась с мальчиком, — сценарий, придуманный мамой и мной сегодня утром поддержала и я, положив пакет с купленными мной вещичками в торговом центре.
— Что? — кажется, папа поверил моим словам также, как и мама утром. Я подмигнула маме и отправилась в ванную комнату, чтобы сразу перед сном принять душ. Так-то родители, теперь счет 2:0. И я веду.
Запираю дверь и слышу, как папа интересуется у мамы, мол не подралась ли я на самом деле, ведь нижняя губа у меня действительно повреждена. И царапины на щеке до сих пор не прошли, хоть и были незначительными. А разодранного колена моего никто к счастью не видел. Ни Фредерик, ни Шон, ни мама с папой. Коленная чашечка ноет при каждом шаге. Не представляю, как сейчас буду купаться без боли.
Раздеваюсь и слышу, как телефон начинает вибрировать. Полуголая беру телефон и захожу в твиттер, который и заставил мой телефон задрожать. Там был новый твит Фредерика. Он написал, что день был бы ничтожным без одного человека. Позже под этим твитом появился комментарий от Шона — красное сердечко. Я ответила Шону так: «Даже и не думай уводить у меня Дерере!», и пару ехидных смайликов.
Бросаю телефон на пол — на грязную одежду, чтобы экран остался целым. Залазаю в ванну и поворачиваю кран. Вода начинает меня сразу же прожигать горячими пульками воды, словно в меня кто-то плеснул кислотой, и я со стуком в сердце отпрыгиваю — организм принял это не хорошо.
— Мама, что вы там делаете? — кричу я маме. Если открывать воду еще где-то помимо ванной комнаты, вода начинает бушевать и бить человека или кипятком, или до ужаса холодной водой. Сегодня она решила меня зажарить.
Вхожу с полотенцем на голове в свою комнату и ставлю тяжелый пакет на письменный стол. Там у меня куча всего интересного и крутого. Купила все это на деньги, что ждали меня все лето на карточке папы, куда он периодически переводит деньги для прихотей своей младшей падчерицы Оливии. У меня есть еще сестра Марта. Она также, как и я, ребёнок от первого брака. Марта вышла недавно замуж и навещает нас только один раз в месяц. Иногда чаще, иногда реже.
Поднимаю трубку и включаю громкую связь на «FaceTime». Это Фредерик. Не может прожить без меня и минуты. Это ясно и так, мы с детства как родные брат с сестрой.
Параллельно с бессмысленной болтовней я расставляла новых членов моей комнаты на свои места. Купленного сегодня плюшевого медведя я поставила рядом с Николасом — самой дорогой мне и любимой игрушкой. Нового медведя мне подарил тоже Фредерик, так как знает, что несмотря на то, что я похожа часто на мужчину своим поведением, меня все равно радуют девчачьи мелочи. Назову этого медведя с красным носом — Дерере. Для меня он будет как напоминалка, какой у меня хороший друг. «Напоминалок» от Фреда у меня уйму. Комната наполовину забита его вещицами.
Ставлю последнюю мной купленную вещь — деревянную фигурку старого дуба — над моей кроватью и слышу мерзкий стеклянный стук . Меня это заставляет напугаться, но я точно знаю, почему услышала этот звук.
Открываю окно и вытаскиваю голову на улицу. На просторах Детройта ветер гораздо горячее, чем дома. Замечаю под деревом белую сексуальную футболку Фредерика.
— Оливка, — он снова назвал меня так. И хотел продолжить говорить, но кто позволит? След не просох.
Я округлила глаза, дав понять Фредерику, что это не лучшая идея.
Фредерик слабо улыбнулся, вздохнул и вконец заговорил:
— Оливия... мне нужен тот магнитофон старый. Ну, тот, который ты обозвала убийцей хорошего слуха и провокатором на грех.
— Да, я помню.
Я не спешила его отдавать.
— Мне зайти к тебе?
— Там родители на кухне, залезай по подоконнику.
— Ладно.
Фредерик уперся босой ногой (о чем я и говорила, Фредерику только и надо, что прошагать от своего газона через мой, и вот — он уже у моих окон. Обувь для нас — это просто дело настроения) о кирпичную стену, и подтянулся на подоконнике к моему окну. Но я не подумала, что там может получится. Подтянувшись он, наши губы почти соприкоснулись. Я чувствовала дыхание Фредерика, что отдавало острыми сухариками с соусом. А он мог чувствовать приятный аромат моего шампуня. Мне хотелось его поцеловать, но черт побери, это же Дерере — самый важный человек в моей жизни. Человек, что мне как родной брат. Эмоции не смогли перебороть меня.
— Залезай, — я отошла от окна и тогда Фреду больше ничего не препятствовало для появления в моей комнате.
Фредерик не томя подошел к своему магнитофону и стал наматывать его шнуры на антенну. Это хорошо, что он ничего не испытал ко мне. Но было бы еще более хорошо, если бы ничего к нему не испытала сейчас я. Да, я всегда знала, что Фредерик в моем вкусе, — коричневые средней длины волосы, накачанное тело, почти черные глаза, красивая улыбка, немножко темноватый цвет кожи, — но у меня и в мыслях никогда не было начать с ним встречаться. И надеюсь больше не будет. Это была просто осечка в сердце. Оно перепутало его с кем-то другим.
— Оливия, — родной мне голос вытащил меня из омута мыслей. Я оттолкнула эти ужасные мысли и вылезла из этого омута.
Я смотрела на ножку стула как на картину талантливого художника.
— Да?
— Что с тобой?
— Все хорошо.
Фредерик указал на меня мизинцем, рассматривая мое лицо. Толи я красная от этих тупых мыслей сейчас, толи он наконец заметил мою раненную губу.
— Ты дралась? — его это заставило улыбнуться. Ему всегда нравилось, когда я дралась. Все меня за это всю жизнь попрекали, а Фред поддерживал. Он был рад, что я могу сама за себя постоять. А когда не могла — он мне помогал. Несправедливо, знаю.
— Нет. Я напилась и упала, возвращаясь домой после вечеринки.
— Правда? — Фредерик подошел ко мне и приложил большой палец руки к моей нижней губе. Клянусь, я хотела в тот момент растворится в воздухе. Мне это нравилось. Но почему?
— Правда, — с трудом натянула беспечную улыбку и убрала руку друга от своего лица.
— Хорошо, — он рассмеялся и отступил на несколько шагов назад. — Тогда я побежал. Мне нужно еще немного повозится с этой штукой, ладно?
Я промолчала. А он уже спускался по стене. Я слышала, как он попрощался со мной, но в ответ ничего ему не сказала. Не думаю, что он обидится. Просто сейчас мне нужен сон. И как можно скорее. Нужно навсегда усыпить эти мысли.