Откровение
Я вышла из спортзала, слегка уставшая, но с облегчением ощущая, что на час-другой могу забыть о постоянной тревоге, которая витала в воздухе, когда Алехандро был рядом. Я знала, что он уехал с Энрико по делам, и хотя это не обещало мне свободы, я хотя бы не жила под его взглядом, который всегда заставлял меня чувствовать себя пленницей.
Однако я не могла расслабиться полностью. Он вернется, и я знала, что, как всегда, меня ждет ночь ада. Все эти ночи, когда он возвращался злой и агрессивный, наказывая меня за всё, что только мог придумать в своей голове. Я не могла ничего сделать. Мои действия, слова, даже молчание не имели значения. Я была его игрушкой, и это чувство не покидало меня.
В этот раз, когда я сходила в душ и легла отдыхать, я уснула почти сразу, как только положила голову на подушку. Я мечтала о том, чтобы все это просто закончилось, но знала, что этот кошмар — это мой мир, который я не могла изменить.
Проснувшись утром, я сразу ощутила что-то странное. Обычно Мари будила меня, помогала с утренними делами и всегда была рядом, если Алехандро уходил. Но сегодня её не было. Я огляделась по комнате, как бы проверяя, не пришла ли она неожиданно, но всё было тихо. Я чувствовала, как тревога снова нарастает внутри. Почему она не пришла? Почему я не услышала её шагов?
Я решила выйти из комнаты. Всё было странно. Обычно, как только Алехандро уезжал, он всё равно оставлял меня под контролем, но сегодня, похоже, что-то было не так. Я тихо спустилась по лестнице и направилась в столовую. Внизу стояла только Мари. Она сидела за столом, как обычно, но её взгляд был каким-то отстранённым.
— Где Алехандро? — спросила я, чувствуя, как моё сердце пропускает несколько ударов. Это странно — вчера вечером меня никто не разбудил.
Мари подняла взгляд и ответила с лёгким беспокойством:
— Он не приехал домой. Вчера не вернулся.
Её слова повисли в воздухе, как гром среди ясного неба. Я замерла. Почему? Почему он не вернулся? Что произошло? Это было совсем не похоже на него. Но что я могла знать? Его мир был тёмным и непроглядным, и я не понимала, что может происходить в его голове.
После завтрака я тихо сидела в столовой, пытаясь осознать происходящее. Все было как обычно, но я чувствовала, что в воздухе что-то изменилось. Вдруг я услышала шаги по коридору. Я узнала их — это был шаги Алехандро. Звук его шагов всегда был определенным, тяжелым, уверенным. Он подошел к своей комнате и хлопнул дверью кабинета. Я знала, что он вернулся.
Через пару часов, когда я уже не могла оставаться в четырех стенах, я решила выйти. Пошла к саду, где меня иногда отпускали, чтобы я могла немного побыть на свежем воздухе. Оказавшись на скамейке, я попыталась успокоиться, не зная, что будет дальше. Ожидание всегда было мучительным, и я боялась того, что может произойти, когда он проснется.
Как только я села, я заметила Мари. Она подошла ко мне и села рядом. Я не сразу заговорила, просто смотрела перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Мари вздохнула, как будто сама переживала за меня.
— Он приехал пьяный, — тихо сказала она, взгляд её был наполнен состраданием. — Всю ночь играл в казино, всю ночь не спал. Сейчас он уснул, но у тебя есть время до вечера. После того как он проснется, будет как всегда — злой.
Я кивнула, ощущая, как напряжение спадает хотя бы немного. Мари встала, готовая уйти, но перед этим она добавила:
— Постарайся немного отдохнуть, пока можешь. — И, не сказав больше ни слова, ушла.
Осталась я одна, сидя на скамейке, с мыслями о том, что мне нужно успокоиться, забыть о своих страхах хотя бы на время. Но было сложно. Я знала, что рано или поздно все вернется, и он снова будет рядом.
Я прикрыла глаза, пытаясь избавиться от мыслей, но все равно не могла успокоиться. Старалась сосредоточиться на чем-то другом, забыться хоть на минуту. Но тишину нарушили шаги. Твёрдые, уверенные... но не тяжёлые и гневные, как у Алехандро. Это был кто-то другой. Сердце на мгновение сбилось с ритма.
И тут я ощутила... аромат. Едва уловимый, но до боли знакомый. Чистый, с лёгкими нотками дорогого табака и чего-то тёплого, родного. Я не открыла глаз — не сразу. Мне не нужно было видеть, чтобы понять.
Энрико.
Он присел рядом. Молча. Не касаясь, не нарушая моего пространства. Просто рядом.
Я медленно открыла глаза, не поворачивая головы. Его профиль — спокойный, сосредоточенный — был повернут к саду. Мы молчали. Но это молчание было громче любых слов.
Я не знала, что делать, как реагировать. Боялась поднять взгляд, боялась, что он заметит, как тронута его близостью.
Он сидел рядом, не нарушая тишины, но его присутствие было ощутимо, как тень, тянущаяся за каждым моим движением. Я почувствовала его взгляд на себе, даже не взглянув в его сторону. И вот, наконец, он нарушил тишину.
— Ты прячешься, — тихо сказал он, глядя вперёд, будто разговаривал не со мной, а с самим воздухом.
Я не ответила. Его голос был таким спокойным... таким ненавязчивым. Почти шёпотом. Будто он боялся спугнуть меня.
— Он снова... — он не договорил. Просто вздохнул и сжал кулаки на коленях. — Мари мне рассказала . И я решил, что тебе, может быть, нужно... просто не быть одной.
Я повернула голову. Его взгляд по-прежнему был устремлён вперёд, в сторону клумбы с бледными розами.
— Я не хочу спрашивать, что случилось, — продолжил он. — Потому что и так всё вижу.
Он медленно повернулся ко мне, и в его зеленых глазах не было ни капли осуждения. Только боль. И гнев, сдерживаемый до последнего.
— Ты не будешь так жить, Эванджелина, — прошептал он. — Ты не вещь.
Моё горло сжалось. Слёзы подступили к глазам, но я не позволила им упасть. Я слишком долго училась терпеть.
Он чуть подался вперёд, будто хотел взять мою руку... но остановился.
— Если бы я мог... забрать тебя отсюда прямо сейчас, я бы сделал это, — сказал он с горечью. — Но я ещё не готов. Пока.
Его рука медленно потянулась к моей, будто спрашивая разрешения без слов. Осторожно, будто я могла разбиться от малейшего прикосновения, он коснулся моих пальцев. Его тепло было почти непривычным — слишком настоящим, слишком человеческим.
Я не отдёрнула руку. Наоборот — сжала его пальцы, будто в них была последняя надежда не утонуть.
— Да, — выдохнула я. — Он снова.
Голос дрогнул, но я не позволила себе сорваться. Я должна быть сильной. Хотя бы сейчас.
— Он разозлился... из-за тебя. Из-за того, что ты всё узнал, — продолжила я, глядя на нашу сцепленную ладонь. — Он сказал, что ты не имеешь права вмешиваться. Что ты испортил ему "игру".
Энрико тяжело выдохнул, и я почувствовала, как его пальцы чуть сильнее сжали мои.
— Это не игра, — прошептал он. — Это ад. И я не позволю ему держать тебя в нём.
Он говорил тихо, но в этих словах звучала такая решимость, что мне на миг захотелось поверить. Хоть капельку.
Затем его голос стал более серьёзным, он взглянул на меня, и его выражение сменилось на более сосредоточенное:
— Расскажи о себе, Эва. Ты не похожа на тех девушек, которых он покупает.
Его слова были как тонкая игла, пронзающая тишину между нами. Вопрос был простым, но скрывал в себе нечто большее. Я не знала, как отвечать, что говорить, но понимала, что этот разговор может изменить всё.
Что-то в его взгляде заставило меня открыться. Я не знала, почему, но его спокойствие и уверенность заставили меня почувствовать, что он не осудит. И так, не заметив, как это произошло, я начала говорить.
— Мой отец... — я немного замолчала, пытаясь подобрать слова. — Он был тираном. Он ненавидел меня, презирал. Мама умерла, когда мне было всего шесть. Она любила меня, и я это чувствовала.Он бил меня. Он морил меня голодом, заставлял меня терпеть унижения и зло, но при этом заставлял учиться. Я всегда думала, что смогу сбежать, когда вырасту... но он... он меня продал.
Я не могла продолжить, у меня сжалось сердце, и слова снова заперлись в горле. Но как-то всё это вышло, словно сама судьба заставила меня рассказать ему.
Я не могла встретиться с его глазами, боялась, что увижу там жалость или презрение, но его молчание говорило о том, что он просто слушал, внимая моим словам.
— Я поступила в медицинский, — продолжила я, чувствуя, как горечь в голосе исчезает. — Всегда хотела помогать людям, но... как видишь, я не успела закончить. Жизнь повернулась так, что я оказалась здесь, в этом месте, и... потеряла все, о чем мечтала.
Я вздохнула, сжав губы, чтобы не дать себе снова расплакаться. Мои слова повисли в воздухе, и, казалось, между нами вдруг возникла какая-то тишина, полная понимания.
Вдруг я почувствовала, как его рука мягко сжала мою. Его прикосновение было неожиданным и теплым.
— Эва, — его голос был тихим, почти шепотом. — Ты не одна.
Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, как его слова достигают меня не только словами, но и чем-то глубже, чем простое сочувствие.
Я встала, почувствовав, как холод пронзает меня. Мои ноги стали неуверенными, и, несмотря на все усилия, я не могла скрыть волну отчаяния, которая накрыла меня.
— Ты ничем мне не поможешь, — произнесла я с холодной решимостью в голосе. — Я рабыня, он бьет меня... ,насилует , каждый день. И так будет всегда, пока он не убьет меня.
Я оглядела его глазами, полными боли, и, казалось, эти слова вырвались из меня без всякой надежды на спасение. Мои слова звенели в воздухе, как приговор, который я сама себе вынесла. Я понимала, что ничего не изменится.
И тогда он вскочил, и его движение было настолько быстрым, что я едва успела заметить. Он подошел почти вплотную, так близко, что я почувствовала его дыхание. Энрико стоял передо мной, его глаза смотрели на меня с таким напряжением, что я едва удержалась от того, чтобы не отшатнуться.
— Ты думаешь, я позволю ему делать с тобой все, что угодно? — его голос был напряженным, едва сдерживаемым гневом.
Я попыталась отвести взгляд, но его присутствие было настолько мощным, что я не могла оторваться от его глаз.
— Ты ошибаешься, Эва, — его голос был напряженным, он сделал еще один шаг ко мне, и я почувствовала, как воздух между нами стал плотным. — Ты не рабыня. И я не позволю ему тебя сломать.
Я почувствовала, как его слова резали пространство между нами, как что-то сильное и решительное в его тоне заставляло меня замереть.
Он был близко, слишком близко. Я могла ощутить его дыхание, и сердце пропустило удар. Я стояла в полном напряжении, готовая отступить, но не могла. Он продолжил, и его голос стал жестче.
— Я не позволю ему бить тебя и насиловать . Если тебе нужно уйти, ты уйдешь. Я найду способ, и ты будешь в безопасности.
Энрико подал мне руку, его взгляд был мягким, но в нём читалась решимость. Он сказал тихо, но уверенно:
—Ты не первая в этом доме, но ты единственная, кто смог пробудить во мне смелость в сторону брата.
Его слова прозвучали как признание, как нечто, что он давно скрывал от себя самого. В его руках я почувствовала поддержку, которую не ожидала найти в этом хаосе, и это давало мне надежду на что-то большее, чем просто выживание.
Он смотрел на меня, его глаза полны уверенности, и голос был тихим, но решительным.
—Ты не должна бояться меня,— сказал он, — Я найду способ спасти тебя.
Эти слова словно мягкий оазис в пустыне страха, и хотя я не могла полностью поверить ему, что-то в его тоне заставило меня надеяться, что в этом аду всё ещё есть шанс на спасение.
Я взглянула на него с тревогой в глазах и, сдерживая дрожь в голосе, осторожно спросила:
—Алехандро убьёт тебя, если пойдёшь против него?
Мои слова повисли в воздухе, и я почувствовала, как напряжение в комнате возросло, словно этот вопрос мог стать решающим для нас обоих.
Он взглянул на меня, его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась решимость.
—Он может попытаться,— сказал он, его голос был твёрд, как камень, —но я больше не могу жить с этим. Он перешел все грани.
А затем , он резко развернулся и ушел, не дав мне времени на ответ.
Я осталась стоять, чувствуя, как в груди разгорается неопределенность, которая не давала мне покоя. Вопросы метались в голове, не давая мне сосредоточиться.
В безопасности ли я? Этот вопрос терзал меня, как нож в сердце. Мог ли Энрико действительно помочь мне? И если да, то как?Зачем ему это ?
Уйду ли я? Внутри меня разгорался конфликт. Я не знала, что делать. Могу ли я довериться ему? Я привыкла жить в постоянном страхе и не могла представить, каково это — жить без него.
Он думает, как спасти меня? Я не могла отделаться от мысли, что Энрико, несмотря на свою жестокость и холодность, возможно, чувствует что-то большее. Я пыталась понять, что на самом деле происходит в его голове, но ответы все ускользали.
Тишина вокруг казалась заглушенной моими мыслями. Мне не было ясно, что делать, но одно я точно знала — что-то должно было измениться.