Наследие дьявола

Я сидел в своем кабинете, внимательно следя за отчетами, когда услышал шаги. Вошел Алехандро, как всегда, с холодным выражением лица. Он не стал тратить время на приветствия.

— Мы должны решить вопрос с полицейским, — сказал он, подавая мне папку с документами. — Его люди наступают нам на пятки. Нужно убедиться, что он не станет проблемой.

Я взглянул на него. Конечно, я знал, что с ним не стоит спорить, но... этот политический грязный бизнес меня всегда раздражал.

— Как ты собираешься решить эту проблему? — спросил я, не скрывая усталости в голосе.

— Пожертвования на его избирательную кампанию, несколько встреч с «правильными» людьми, — ответил он, усаживаясь за стол. — Мы должны дать ему понять, что его будущее зависит от нашего участия. Или он работает с нами, или его карьера закончится.

Я мог бы рассказать о тонкостях манипуляций, о том, как легко купить нужных людей, но это все было слишком банально. Я подумал о том, как каждый наш шаг требует продуманности. В этом мире все решают деньги и сила.

— Ты уверен, что это сработает? — спросил я, чувствуя, как напряжение нарастает. Но, несмотря на мои сомнения, я знал, что у нас нет выбора. Мы не могли позволить себе проиграть в этой игре.

Алехандро не ответил сразу, но его взгляд был уверенным.

— Все будет по плану, — произнес он наконец, взгляд его был твердым, как камень. — Ты знаешь, как я обращаюсь с такими людьми. Они понимают только язык денег и угроз.

Я знал, что он прав. Наша мафия могла управлять целыми регионами, благодаря точно выстроенным контактам. С каждым годом эта сеть становилась все шире, и даже политики и правоохранители, которых мы контролировали, не могли не подчиняться нашим условиям.

— Ты же понимаешь, что если его люди начнут искать проблемы, мы не будем сидеть сложа руки, — добавил я. — Мы действуем быстро и жестко, это наш принцип.

Алехандро усмехнулся, его взгляд стал еще холоднее.

— Мы всегда решаем проблемы, брат. Это только вопрос времени.

Я кивнул. Мне не нравились эти политические игры, но, к сожалению, наша жизнь была связана с ними. Чтобы оставаться на вершине, нужно контролировать все: от маленьких магазинов до крупных городских структур, а для этого нужно было манипулировать с людьми, их амбициями и желаниями.

Я встал, готовясь к следующей встрече. Мы должны были встретиться с несколькими важными людьми из окружения этого полицейского, и, как всегда, я знал, что нужно быть готовым ко всему. Но самое главное было одно — я не мог позволить себе ошибиться. В этой игре проигравших не бывает.

Когда мы покинули кабинет и направились к машине, я почувствовал, как все это сжимает меня. И я знал, что каждый шаг в этих играх не только укрепляет нашу власть, но и затягивает нас в трясину, из которой можно выбраться только убив всех, кто встает на нашем пути.

— С ним мы разберемся, — сказал Алехандро, выходя из машины и оглядываясь. — Все будет в порядке.

Я знал, что он прав. Но мне не нравилось, что «в порядке» означало контроль, насилие и манипуляции. В конце концов, в нашем мире не бывает места для слабых.

Мы приехали в ресторан, закрытый для посторонних. В зале нас уже ждали трое мужчин в дорогих костюмах. Полицейский начальник — Гутьеррес — сидел в центре, а по бокам от него двое его людей, которые явно нервничали. Они знали, с кем имеют дело.

Я сел напротив, Алехандро — рядом. Он спокойно зажег сигару, откинулся на спинку стула и выжидающе посмотрел на Гутьерреса.

— Я думаю, ты знаешь, зачем мы здесь, — сказал Алехандро, выпуская кольцо дыма.

Гутьеррес кивнул, но выглядел он напряженно.

— Ваши люди вмешиваются в мои дела, — продолжил Алехандро. — Это не в наших интересах.

— Это не в моих интересах, — резко ответил Гутьеррес, опустив взгляд. — Начинается проверка, не от меня зависит, я не могу просто закрыть глаза.

Алехандро усмехнулся и посмотрел на меня. Я понял, что сейчас будет что-то интересное.

— Не можешь? — Алехандро постучал пальцами по столу. — А если я помогу тебе?

Гутьеррес напрягся.

— В каком смысле?

— В том смысле, что у тебя выбор: или ты начинаешь работать с нами, или завтра твои люди найдут в прессе интересные фотографии, — ответил я, вытащив из кармана телефон и показывая ему снимки.

Гутьеррес побледнел. Я знал, что у нас есть материал на него — не первый год собирали компромат. На этих фотографиях он был запечатлён в компании несовершеннолетних девушек. Этого было достаточно, чтобы разрушить его карьеру и посадить за решетку.

— Это... подделка... — выдавил он, но голос его дрожал.

— Ты правда хочешь это проверить? — усмехнулся Алехандро.

Я наклонился ближе.

— Мы можем сделать так, что ты останешься при должности. Более того, даже поднимешься выше. Но для этого тебе нужно всего лишь закрывать глаза на наши дела.

Гутьеррес закрыл лицо руками. Его люди переглянулись, явно понимая, что выбора у него нет.

— Если я соглашусь, вы... больше не будете мне угрожать?

— Мы никогда никому не угрожаем, Гутьеррес, — улыбнулся Алехандро. — Мы предлагаем сотрудничество.

Полицейский тяжело вздохнул и кивнул:

— Хорошо.

Алехандро хлопнул его по плечу:

— Умный выбор.

Я тоже кивнул, вставая. Сделка была заключена. Теперь у нас в руках была еще одна марионетка.

Выходя из ресторана, я почувствовал странное чувство. Удовлетворение? Нет. Это было что-то другое.

Может быть, усталость от всего этого дерьма.

Мы с Алехандро вышли из ресторана, вдыхая прохладный ночной воздух. Он выглядел довольным, закурил новую сигару и посмотрел на меня с насмешкой.

— Ты сегодня был убедителен, брат, — усмехнулся он, стряхивая пепел. — Даже мне понравилось.

Я не ответил. Что-то внутри меня неприятно скребло. Это было не первое наше дело с шантажом, но каждый раз я ощущал, как становлюсь все больше похож на него.

Мы сели в машину, и Алехандро откинулся на сиденье.

— Пожалуй, нужно отметить удачную сделку. Как насчет казино?

— Без меня, — ответил я, глядя в окно.

— Ох, ну конечно, Энрико — святой, — фыркнул он. —Тогда просто отвези меня.А после утром , я буду развлекаться со своей игрушкой.

Я резко повернулся к нему.

— Она не игрушка.

Он усмехнулся.

— Ой, братец, ну не смеши меня. Не говори, что ты действительно решил её спасти?

Я промолчал, потому что сам ещё не знал ответа.

— Знаешь, что самое забавное? — продолжил он, усмехаясь. — Ты можешь сколько угодно строить из себя рыцаря, но мы с тобой одинаковые.

— Нет, Алехандро. Мы разные.

Он посмотрел на меня и на мгновение перестал ухмыляться.

— Разные, говоришь? — Он выпустил кольцо дыма. — Что ж, посмотрим.

Когда машина остановилась,он вышел, хлопнув дверью.

Алехандро был прав в одном: я не мог просто оставить её.

Но если я пойду против него — это будет война.

Как только Алехандро скрылся в дверях казино, я резко выехал на дорогу. Внутри меня всё кипело. Он думал, что я такой же, как он? Что я могу просто наблюдать, как он уничтожает её?

Дорога до его дома заняла не больше двадцати минут. Я въехал через задние ворота, которые знал с детства, и припарковал машину в тени деревьев. В доме было темно, но я знал, что охрана на месте.

Мари открыла дверь, как только я постучал.

— Сеньор Энрико? — удивление в её голосе быстро сменилось тревогой. — Он ведь не вернулся?

— Пока нет, — коротко ответил я. — Где Эва?

— В своей комнате.

— Я поднимусь.

Мари кивнула, и я быстрым шагом направился вверх по лестнице. Когда я оказался перед дверью Эвы, я постучал дважды.

Тишина.

Я постучал ещё раз.

— Эва, это я. Открой.

Через несколько секунд дверь приоткрылась. Она стояла в проёме, её серые глаза блестели в тусклом свете.

— Энрико? — её голос был полон недоверия. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришёл убедиться, что с тобой всё в порядке, — честно ответил я.

Она смотрела на меня долго, будто пытаясь понять, можно ли мне верить. Потом медленно отступила назад, позволяя мне войти.

Я закрыл за собой дверь и внимательно оглядел её. На лице ещё оставался след от последнего удара Алехандро, но глаза... В них не было того страха, который я видел раньше.

— Он сегодня не приедет, — сказал я, проходя дальше в комнату. — У тебя есть эта ночь, чтобы просто... передохнуть.

Она слабо улыбнулась, но в её глазах мелькнуло что-то ещё.

— Ты приехал, чтобы защитить меня?

Я сделал шаг ближе.

— Я приехал, потому что не могу оставить тебя одну в этом аду.

Она задержала дыхание, а потом прошептала:

— Это опасно, Энрико...

Я знал это. Но я уже сделал свой выбор.

Эва всё ещё смотрела на меня с осторожностью, будто не знала, могу ли я причинить ей вред или же действительно хочу помочь. Этот страх, эта недоверчивость – всё это было следствием её жизни рядом с монстром, которого я называл братом.

Я понял, что просто сказать «доверься мне» было недостаточно. Ей нужно было нечто большее.

Я опустился в кресло у стены, сцепил пальцы в замок и выдохнул.

— Знаешь, я никогда никому не рассказывал про мать.

Она слегка нахмурилась, явно не ожидая этого:

— Про вашу мать?

Я кивнул:

— Алехандро всегда говорил, что она была слабой. Что она не заслуживала быть частью нашей семьи. А я помню её совсем другой. Она была доброй. Слишком доброй для нашего мира.

Эва молчала, но её взгляд смягчился.

— Она любила нас обоих, — продолжил я, глядя в пол. — Но Алехандро никогда этого не ценил. Он считал, что любовь – это слабость. А я... — я горько усмехнулся, — я хотел быть похожим на него. Долгое время я закрывал глаза на то, каким он становится.

Я перевёл взгляд на Эву.

— До тех пор, пока она не умерла.

Её глаза расширились, она прижала ладонь к губам.

— Он видел это , я знаю...

Я медленно кивнул.

— Отец был таким же, как и он. Жестоким, холодным. И в один из дней , их конкуренты расправились с ними..

Эва тяжело сглотнула, её руки дрожали.

— Почему ты мне это рассказываешь?

Я посмотрел прямо в её глаза.

— Потому что ты тоже думаешь, что тебя никто не спасёт. Что ты будешь страдать до конца своих дней.

Её губы задрожали:

— Разве не так?

Я покачал головой.

— Нет, Эва. Потому что в этот раз я не собираюсь просто смотреть.

Я медленно поднял руку и убрал выбившуюся прядь волос с её лица. Она вздрогнула от моего прикосновения, но не отстранилась. Я внимательно осмотрел её лицо, взгляд остановился на синяке у скулы.

Аккуратно провёл по нему пальцами, стараясь не причинить боли.

— Насколько он жесток с тобой? — мой голос был тихим, но в нём звучала ярость.

Глаза Эвы наполнились слезами. Её губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но не могла. И в следующий момент слёзы хлынули по её щекам.

Я не раздумывал. Просто притянул её к себе, крепко обнял, позволяя ей выплеснуть всю боль, которую она так долго держала в себе.

— Тсс... — прошептал я, наклоняясь к её уху. — Я спасу тебя, Эва.

Она сжалась в моих руках, как испуганная птица, но не отстранилась. Я чувствовал, как дрожит её тело, слышал её тихие всхлипы.

Я знал одно — она больше не будет одна.

Эва плакала долго, но постепенно её дыхание стало ровнее, а плечи перестали дрожать. Она уснула прямо у меня на плече, уставшая, измученная, но, кажется, впервые за долгое время — в безопасности.

Я осторожно провёл рукой по её спине, затем аккуратно взял её на руки. Она была такой лёгкой... Я почувствовал, как она немного сжалась во сне, но не проснулась.

Я уложил её на кровать, стараясь не разбудить. Она чуть повернула голову, шепча что-то невнятное, и я невольно улыбнулся.

Наклонившись, я мягко коснулся губами её лба.

— Спи, Эва, — прошептал я. — Я тебя не оставлю.

Я укрыл её одеялом, задержался на секунду, всматриваясь в её лицо, а затем тихо вышел из комнаты.

Я вышел от Эвы, не оборачиваясь. Хотелось остаться, хотелось прижать её к себе и не отпускать, но внутри что-то рвало меня на части. Я не мог смотреть, как тень Алехандро до сих пор отравляет её жизнь... И самое страшное — я ничего не мог с этим поделать. Пока.

Я заехал в бар в центре Милана — не тот, где шумная толпа, а где пахнет сигарами, дорогим кожаным креслом и слишком крепкими воспоминаниями. Там меня знали. Там не задавали вопросов.

Молча зашёл, сел в дальнем углу и махнул рукой бармену:

— Наливай. The Macallan 25 летний . Чистый.

Бармен лишь кивнул и, не говоря ни слова, поставил передо мной бокал с янтарной жидкостью. Один глоток — и обжигающее тепло растеклось по груди, но боль внутри не ушла. Ни грамма.

Я закрыл глаза, сжал виски в руке и тяжело выдохнул.

Я не заметил, как выпил третий бокал... потом четвёртый. Горло обжигало, сердце ныло. Виски The Macallan шёл гладко, но никакой алкоголь не мог заглушить голос в голове — её голос. Эвы.

Я откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза, и в памяти всплыли её глаза, полные боли... и любви. Её руки, которые держали меня, когда я был на грани. Её шепот: "Я люблю тебя..."

— Налей ещё, — буркнул я бармену, не открывая глаз.

Вскоре возле меня появилась девушка — высокая, с безупречным макияжем, в коротком платье. Она присела рядом, провела пальцами по моему плечу:

— Ты выглядишь... одиноким. Может, я составлю тебе компанию?

Я даже не повернул головы. Просто сказал:

— Уходи.

— Ну же, милый, я не кусаюсь, — она усмехнулась, пытаясь завести игру.

Я резко повернулся и посмотрел ей в глаза. Холодно, мрачно.

— Я сказал — уходи. Я не для тебя. И ты не для меня.

Она фыркнула и ушла, покачивая бёдрами, а через минуту подошла другая. Потом ещё одна.

Они видели во мне только мужчину с деньгами и тенью боли в глазах. Это притягивает хищниц. Но я не хотел ни одну. Все они были не Эва. Ни одна не могла стереть её голос в моей голове, её прикосновения, её тепло.

Я потер переносицу, устало выдохнув. Голова гудела от алкоголя, мысли путались, но одна оставалась ясной — она.

Почему именно она? Почему Эва зацепила меня так глубоко, что теперь дышать больно ?

Я видел женщин возле Алехандро. Красивые, страстные, покорные,... Они приходили и уходили. Были как дым — яркие, но пустые. Ни одна из них не задерживалась в памяти дольше, чем на пару часов.

Но Эва... Эва была другой.

В её глазах не было страха, даже когда она впервые посмотрела на меня. Боль — да. Усталость — да. Но не страх. Она не ломалась, не подчинялась, не играла. Она просто была собой — настоящей, настоящей до боли.

Чёрт, как она меня зацепила...

Она не просила многого. Просто быть рядом. Любить её. Защищать.

И я хотел дать ей весь мир.

Но в этом мире было слишком много грязи, слишком много крови. Я не понимал, за что мне повезло встретить её. И, если быть честным, я не знал, заслуживаю ли я её вообще.