Благочестивый обман

Все новостные сайты и ленты в соцсетях пестрели его именем. «Марио Россетти,
владелец винного бизнеса и галерей во Флоренции и Милане, задержан по
подозрению в причастности к торговле людьми». Я смотрела на экран, не мигая.
Он был там — в кадре, в дорогом костюме, с тем самым выражением лица, каким
улыбался мне. Только теперь улыбка исчезла, а глаза казались стеклянными.
Сначала я ничего не чувствовала. Потом — всё сразу. Тошноту. Озноб. Я едва не
стала частью этого. Ещё шаг — и нас с Кларой могли не просто использовать, нас
могли просто «убрать». Невесёлое слово, которое теперь казалось слишком
реальным.
Я снова увидела в голове ту ночь на яхте. Его голос, его взгляд, его рука на моей
талии. Всё выглядело изысканно, притягательно, почти как во сне — и всё это
было ложью. Вся атмосфера, музыка, алкоголь — всё только для того, чтобы ты
расслабилась. И согласилась.
Но внутри меня тогда вдруг что-то сжалось. Словно выключатель. Не голос, не
видение. Просто резкое, почти физическое ощущение — нет. Уходи. Немедленно.
Если бы не это — не знаю, что бы случилось. Возможно, я больше никогда бы не
открыла глаза под этим небом.
Я подумала о тех девушках, которых показали в репортаже. Испуганные, но
живые. И мне вдруг стало трудно дышать. Кто-то из них могла быть я. Или Клара. И
всё могло закончиться совсем иначе.
Я закрыла ноутбук. Пошла к мольберту. Там, в полумраке, стояла та самая
картина, которую я начала после той вечеринки. Я вдруг поняла, о чём она. Не о
страхе. И не о боли.
О защите.
Силуэт мужчины, повернутого спиной, в лёгком полупрофиле. Он не смотрит на
тебя. Но ты знаешь — он видит. Чувствует. Он рядом. Он — причина, по которой ты
сделала шаг назад, а не вперёд.
Я не знала, кто он. Но он был.
Может, ангел-хранитель. Может, моя интуиция, которой я наконец научилась
доверять.
— Видела? — Клара вошла, хлопнув дверью, и, даже не снимая очков, бросила на стол пачку
журналов. — Я всю ночь не спала. У меня сердце чуть не выскочило, когда утром в новостях
всплыло его лицо.
Я кивнула молча.
— Представляешь, Вив, если бы ты согласилась? Если бы... — Она осеклась, махнула рукой.
— В общем, к чёрту. Всё обошлось.
Я хотела что-то ответить, но горло сжалось.
— Я ведь тоже чувствовала, что в нём что-то не так, — продолжила Клара, уже мягче. —
Просто, знаешь, иногда так хочется верить, что человек перед тобой — не очередной
ублюдок, а действительно интересный, тонкий, с внутренним миром...
— А он просто — торговец женщинами, — тихо закончила я.
Мы помолчали. Клара вздохнула, поправила волосы.
— Ладно, хватит о нём. У меня есть новости поинтереснее. Помнишь ту женщину с
вечеринки, что всё щебетала с блондином в очках?
— С трудом, — пробормотала я.
— Так вот. Она — не просто богатая кукла. Это секретарь директора миланского
аукционного дома Bellarte. Правая рука босса, решает, какие картины брать на торги. И, по
слухам, она на неделю прилетела в Леричи — отдохнуть от этой миланской суеты. Говорят,
живёт где-то рядом с набережной.
— Ты предлагаешь...?
— Конечно. Не будешь же ты ждать, пока она сама свалится тебе в мастерскую. Слушай: я
дам тебе работу у себя в кафе. Чисто номинально. Будешь «официанткой на подмене». Если
зайдёт — узнаешь. Если не зайдёт — просто отработаешь смену и попьёшь кофе. Мы и не
такое делали, Вив.
Я усмехнулась. Она была права. Мы и правда не такое делали.
— Хорошо. Только без фальшивых усов и шпионских микрофонов, ладно?
Клара широко улыбнулась.
— Никаких усов. Только фирменный фартук и немного обаяния.
Следующие несколько дней прошли в ритме нового. Утро — кисти, краски, немного попыток
понять, что вообще теперь рисовать. После обеда — смена у Клары в кафе.
Коллектив оказался разношёрстным, но тёплым. Особенно бармен, Давиде — высокий,
ироничный, с вечно закатанными рукавами и безумной коллекцией рубашек с принтами
фруктов.
— Не бойся, художница, — подмигнул он в первый же день. — Здесь главное — не уронить
поднос на детей и не спорить с синьорой Лаурой, если она попросит больше льда в капучино.
— Она что, серьёзно?
— Увы. Но ты привыкай. Это Леричи, здесь всё возможно.
С официантками тоже было не скучно. Сара — младше меня, спокойная, как весеннее утро.
Всегда вежливая, немного рассеянная, будто бы не здесь, а где-то среди облаков.
И Джулия — её полная противоположность. Громкая, быстрая, болтающая без остановки и
способная за минуту успеть принести четыре заказа, пожаловаться на жизнь и обсудить чей-
то наряд. Она сразу взяла меня «в оборот».
— Ты симпатичная, — заявила она, вглядываясь в меня прищуром. — Тебя точно заметят.
Только не падай в обморок, если клиент — урод. Такое бывает.
Мне стало легче. Люди отвлекали. Работа тоже. Почти исчезла тревога, которая давила после
вечеринки.
Но не совсем.
В новостях продолжали всплывать всё новые подробности. Суд. Переписки. Камеры. И
каждый раз я ловила себя на мысли — а если бы я тогда не ушла? А если бы Марио...
Я останавливала себя. Хватит.
Вместо этого я начала незаметно всматриваться в лица посетителей. Проверяла фотографии в
интернете. Вбивала в поиск «сотрудники Bellarte». Присматривалась к женщинам, особенно
к тем, кто выглядел чересчур дорогой для обычного туриста.
Но ничего.
Никто не совпадал.
До того дня.
Он вошёл в кафе, как будто ему всё было подвластно. Ни громко, ни демонстративно —
просто с таким видом, будто знал: ему ничего не нужно объяснять. Спокойный, размеренный
шаг . Простой, но дорогой льняной костюм. Волосы чуть растрёпаны ветром, взгляд —
колкий, прищуренный, хищный. Словно он всегда смотрит чуть глубже, чем принято. И чуть
дольше, чем комфортно.
Он подошёл к стойке и бросил, не глядя на меня:
— Заказ на 18:00, стейк и вино красное.
Внутри всё сжалось. В его голосе было что-то слишком знакомое — эта хриплая, холодная
нота, будто он не разговаривает, а ставит точку. Харизма — такая, что можно перепутать с
угрозой. И наглая уверенность в каждом движении. Я не знала, кто он, но сразу поняла —
такой человек не приходит просто за ужином.
Я подошла ближе, сдерживая волнение. В голове всплыли лица, голоса, яхта, Марио.
— Может, начнём с «здравствуйте»? Или сейчас так не принято?
Он поднял на меня глаза. Серые. Лёд. Без намёка на улыбку, без желания быть понятым.
— Здравствуйте, — сказал он после долгой паузы. — Рауль.- неожиданно произнес свое имя.
— Вивьен.
Пауза. Воздух между нами стал будто тяжелее.
— Сейчас вообще сложно кому-то верить, — добавила я, и будьто вылила масла в огонь. Но
злость от его поведения заставляла его дальше колоть и будить совесть.— Особенно таким,
кто ведёт себя так, будто весь мир у него в кармане.
Он смотрел спокойно. Слишком спокойно.
— Тогда, может, лучше вообще ни с кем не говорить? Безопаснее будет.
— Особенно с теми, кто не умеет даже сказать «пожалуйста».
Он слегка качнул головой, как будто хотел что-то сказать — но передумал. Просто протянул
руку:
— Вино к заказу. Не положили.
Я поджала губы и молча ушла за бутылкой. Отдав бутылку белого полусухого, и тихо словно
мурлыча сказала.
— Приятного аппетита, Рауль.
— Хорошего дня, Вивьен, — ответил он тихо. Голос стал мягче. Или мне показалось.
Он вышел.
А через пару секунд вошла она — женщина в строгом костюме, с идеальной укладкой,
дорогими часами и холодным выражением лица. Тот самый секретарь. Я узнала её сразу.
Я тут же бросилась за подносом с бокалами — подборка белого и розового вина для гостей
на веранде. Руки дрожали, но я старалась держать лицо. Подошла к женщине, скрыв
волнение за дежурной улыбкой:
— Добрый вечер. Хотите присесть на веранде? У нас хороший вид на закат и... немного
картин. Можно подождать заказ там, я сейчас всё принесу.
Она кивнула, едва взглянув на меня. Голос был отточенным, как у человека, который привык
командовать и не слушать в ответ:
— Вино сухое. Холодное.
— Конечно, — коротко ответила я и повернулась к бару, чтобы отнести заказ.
Я уже почти дошла до нужного столика, как вдруг раздался резкий скрип двери — кто-то
открыл двери и она резко распахнулась, ударив меня в плечо. Поднос дрогнул. Всё, что было
на нём, — четыре бокала, белое, розовое, ледяное — полетело прямо на женщину. Струя
вина окрасила её белый пиджак, рубашку, волосы. Бокалы звякнули и разбились о пол.
Она вскочила:
— Вы с ума сошли?! - она быстро начала поправлять прическу и снимать пиджак дабы
увидеть масштаб трагедии.
Я застыла, не в силах выдавить ни слова. Лицо её стало жёстким, словно из мрамора. Вся
уверенность, которую я пыталась собрать, рассыпалась как стекло у ног.
— Это последний раз, когда я захожу в это кафе! - девушка поспешно направлялась к выходу.
Я только открыла рот, как услышала за спиной знакомый голос:
— Вам бы немного поработать над равновесием- кольнул он с насмешкой
Я обернулась. Это был он. Рауль.
Он стоял в проёме — спокойный, как ни в чём не бывало. Даже не выглядел виноватым.
Просто чуть приподнял бровь и бросил взгляд в сторону разбитых бокалов.
— Ты, — выдохнула я.
— Я, — сухо подтвердил он.
— Надо же, как удобно. Опять ты, и снова проблемы.
— Может, тебе стоит быть внимательнее, когда несёшь вино, — его тон был ровный, но под
ним чувствовалась колючесть.
— Может, тебе стоит закрывать за собой двери. А ещё — не причинять людям боль. Мы уже
видели таких, как ты. Улыбка, костюм, вежливость — а потом исчезают люди, и никто ничего
не знает.
Его взгляд изменился. Появилась тень — то ли злость, то ли рана.
— Интересно. Ты много обо мне знаешь, судя по тону.
Рауль подошёл ближе. Слишком близко.
— Знаешь, ты перепутала в заказе белое и красное вино. Я зашёл за ним. И получил за это
монолог о морали.
На секунду мне стало неловко. Но тут же — злость. Горячая, защитная, почти детская. Всё
смешалось — вина, унижение, его холодная наглость.
Я сжала губы и, не глядя на него, всё-таки выдавила:
— Извините.
Повернулась и пошла за вином. Взяла первое попавшееся — красное, терпкое, как
настроение, и вернулась к нему, не сказав ни слова. Просто отдала бутылку и уже собиралась
идти, чтобы собрать осколки, когда он снова заговорил:
— Вивьен.
Я замерла. Услышать, как он произносит моё имя, было странно. Почти интимно. Словно он
уже знал меня — больше, чем должен был.
Я обернулась. Он стоял спокойно, держа в руках вторую бутылку — белое вино.
— Ты забыла. — Он протянул его мне. И в этот момент он посмотрел на меня.
Не ухмыльнулся, не усмехнулся — просто посмотрел. Его глаза были цвета тёмного
шоколада с каплей коньяка — крепкие, глубокие, и что-то в этом взгляде било куда-то в
солнечное сплетение. Почти как глоток крепкого алкоголя на голодный желудок —
обжигающе и неожиданно приятно.
— Спасибо, — сказала я.
— Всегда пожалуйста, — ответил он. Коротко кивнул. — Удачного вечера.
И ушёл.
Я стояла, будто после шторма. Лёгкого, но реального. Как если бы кто-то зацепил твою душу
на секунду — и отпустил, оставив лёгкий след.
— Ну офигеть, — послышался знакомый голос сбоку. — Ты только что устроила личную
драму и мокрый перформанс перед человеком, которого мы пытались поймать уже два дня!
Клара была тут как тут. Схватила меня за руку и потащила в сторону кухни:
— Это была она. Точнее — он. Секретарь. Вернее, она была с ним. Они вместе зашли.
Видимо, на свидание. А теперь, поздравляю, ты облила её вином и обвинила его в... в чём ты
его там обвиняла?! - начала додумывать свои фантазии Клара ко всему хаосу что только что
произошел. Я не поспевала за ходом ее мыслей, но по немногу путаница развязывалась в
моей голове.
— Я не знала, и они не...
— Да никто не знал! — Клара закатила глаза перебивая меня, потом вздохнула. — Всё, ты
идёшь на пляж сегодня после смены. Без обсуждений. Нам всем нужен перерыв. Особенно
тебе.
Пляж был почти пуст. Только наши — вся команда кафе, сбившаяся в кучку у костра, с
вином, пледом и колонкой, откуда доносилась какая-то непринуждённая музыка. Кто-то
танцевал в полутени, кто-то смеялся, разливая вино в пластиковые стаканы. Атмосфера легла
мягко, как тёплое одеяло — без лишних слов, без тяжести. Просто "здесь и сейчас".
Я сидела в стороне, немного в отдалении. Уставшая. Разбитая. И всё же благодарная, что
оказалась здесь, а не в каком-нибудь роскошном аду с бокалом шампанского в руке и
клеймом жертвы на лбу.
Клара подсела рядом, протянула мне стакан с вином.
— Не хочешь?
Я взяла. Сделала глоток. Молча.
— Я тоже боялась, — сказала она вдруг . — Там, на яхте. Честно. Слишком всё было красиво,
чтобы быть правдой. Но я подумала: может, я просто слишком много фильмов пересмотрела.
А ты... ты почувствовала раньше.
Я опустила взгляд, не зная, что ответить. Но Клара не ждала слов. Она просто взяла мою
руку и сжала.
— Мы тут, в Лиричи. Всё остальное — потом.
Я улыбнулась. Едва заметно. Но это была настоящая улыбка.
— А знаешь, что мы сейчас сделаем? — Клара вдруг вскочила. — Мы пойдём и прыгнем в
море.
— Ты с ума сошла? Оно ледяное!
— Тем лучше. Очищение! Символически смоем с себя весь этот ужас. Ну же, Вивьен Россо,
хватит быть героиней трагедии. Вперёд!
Я рассмеялась — впервые по-настоящему за долгое время — и встала. Они с Кларой
сбросили лёгкие платья до белья и, не давая времени передумать, побежали к воде. Я за ней.
Холод сжал тело сразу, но он был освобождающим. Крик, смех, брызги — и вдруг всё, что
тянуло вниз, исчезло. Мы с Кларой нырнули с головой, вынырнули, задыхаясь от смеха,
волосы липли к лицу, а вдалеке, на берегу, ребята хлопали и свистели, подначивая нас.
— Это лучше любого психолога, — выдохнула Клара.
— Это лучше всего, — ответила я.
И правда — в этот момент мне не нужно было ни спасения, ни картин, ни даже слов. Только
ночь. Только море. Только свобода.