11
В назначенный день, залечив синяки под глазами от бессонных ночей и разбитые костяшки от постоянных ударов в стену, опрокидываю в себя несколько рюмок рома и еду на праздник. Встречает меня счастливый Озник, провожает к гостям, где меня поджидает тот самый приставучий друг Хеля — Пит. Я направляюсь к барной стойке, прежде чем подойти к молодожёнам, которые в данный момент принимают поздравления от подружек Лили.
— Скучаешь? — спрашивает Пит, подкрадываясь сзади меня.
— Ещё не начала.
— Вечер обещает быть весёлым. Они так хорошо смотрятся вместе. Мы могли бы также, — Пит опускает свою ладонь мне на бедро.
— Я ещё недостаточно выпила. Исчезни на пол часика.
— Девушке двойную порцию, — командует Пит бармену и уходит к своим друзьям.
Двойная порция — то что доктор прописал. Мой алковечер начался достаточно давно, чтобы я была «навеселе». Пока я в состоянии говорить, иду к семейной паре, выразить свои поздравления.
— Прекрасно выглядите, семейная жизнь вам к лицу. Как говорится, детей побольше, проблем поменьше и пусть у вас всё будет хорошо.
Быстро целую в щечку сначала Лили, потом Хеля, и возвращаюсь к бару. Заказав двойной скотч, решив смешать в себе сегодня весь бар, да в двойном размере, ощущаю, как на плечо кто-то кладёт руку и садится рядом.
— Ты выглядишь неважно, на звонки не отвечала. Я же волнуюсь.
— Гельмут, у тебя медовый месяц, нужно думать сейчас не обо мне. Я в полном порядке, просто была занята. И вот я здесь, жива здорова. Ты тоже выглядишь отлично, кстати.
— Пит хороший парень, но не самый лучший... Партнер.
— Ты мне, что? Партнёра подбираешь? Делишься мудростью женатого человека?
— Тебе пора переходить на кофе, — он машет бармену, чтобы тот унёс мой скотч, но я не даю это сделать.
— На вечеринке то? Веселись, Хель. Я тоже буду.
Мне тут начинает нравится. Эти пустые разговоры подружек невесты о том, у кого каким цветом покрашены волосы, где Катрин наращивала ногти для свадьбы, а Адель купила свое платье. А вот последний бокал виски был лишним. Сейчас, в моём затуманенном алкоголем взгляде, Пит выглядит очень даже соблазнительно, а заметив мой взгляд на себе, тот оживился, стал заигрывать со мной бровями. Кретин, но сейчас он привлекательный кретин. Подойдя ко мне, тот спрашивает:
— Не хочешь уединиться?
— Хочу, как никогда.
На этой ноте мы уходим из большой гостиной и должны были дойти до моей спальни, но Пит тащит меня в кабинет Хеля, потому что тот ближе. Мы даже не запираем дверь, я для этого слишком пьяна, а Пит возбуждён. Он жадно целует меня, не давая толком вздохнуть, его руки забрались мне под кофту и пытаются расстегнуть лифчик, а своим телом он подталкивает меня к столу. Обычно, я тешила себя романами на одну ночь, подбирая одиноких и согласных на это мужчин, а если они оказывались никудышными любовниками — брала всё в свои руки, направляла их мысленно в нужное русло. Пита контролировать я не собираюсь. Хочу забыться и пусть действует как умеет. Заодно и узнаю, на что он способен.
Хорошим любовником его не назовешь, расстегнуть моё бельё Питу так и не удаётся, тогда я перехватываю его руки и кладу на свою грудь, своими же начинаю расстёгивать ремень. Целуется он неплохо, но вдруг наш долгий влажный поцелуй прерывается. Хель оттаскивает от меня Пита и начинает избивать его.
— Гельмут, стой, что ты делаешь? Остановись, — кричу ему, но меня, кажется, не слушал.
— У нас всё по согласию, — выплевывая кровь, говорит лежащий на полу Пит.
— Пошёл вон, — кричит Хель, и Пит уползает из кабинета.
— Да что ты творишь? Я взрослая девочка, могу спать с кем захочу. Что ты о себе думаешь? Я же сказала, что в порядке и отдаю отчёт своим действиям. Что, ещё, нужно?!
— Мне нужна ты, — сказав это полушепотом, он бросается меня целовать так, будто от этого зависит жизнь.
Ровно две секунды. Две секунды я боролась с осознанием того, что он женатый мужчина. Я никогда не заглядывалась на женатых, не смотрела в их сторону и не рассматривала как партнёров. Если мужчина занят, то его для меня не существует в романтическом плане и это непреклонное правило, внутренняя установка. Но... Это же Хель... Две секунды и я сдаюсь, отвечаю на поцелуй и обхватываю его шею руками. Он хватает меня за бёдра и усаживает на стол, не отрываясь ни на мгновение от моих губ. Его левая рука путается в моих волосах, а правая блуждает по спине, вызывая мурашки по всему телу.
— Ты любишь меня? — спрашивает Хель.
— Только тебя. А ты меня хочешь?
— Только тебя, всегда.
Не могу оторваться от его прекрасных глаз, которые сейчас потемнели от возбуждения, от его растрепанных волос и того, как тяжело он дышит. Одной рукой Хель расстегивает мой лифчик и начинает ласкать грудь. То посасывая, то покусывая сосок, он дразнит меня. И мне это нравится, чертовски нравится. Продолжая ласки, он снимает мои джинсы и не оставляет никакой одежды. Я же царапаю ему шею и снимаю рубашку. До брюк не дотянуться и это сводит меня с ума. Хель продолжает спускаться ниже и целует мои ноги, проходится по всей длине, целуя каждый сантиметр, каждый шрам, а добравшись до пальчиков, начинает снова подниматься своими поцелуями, наблюдая за реакцией. Моё дыхание окончательно сбивается, когда он добирается до внутренней стороны бедра и останавливается.
— Тебе придётся ответить за все годы воздержания, — шепчет Хель и начинает ласкать мой клитор.
Почти мгновенно я получаю удовольствие в первый раз. Тело отчаянно требует большего и, заметив это, Хель, не останавливаясь, добавляет сразу два пальца, начиная активно ими двигать во мне. Хорошо, что ещё на стадии поцелуев, я закрыла дверь в кабинет и включила шумоизоляцию в комнате силой мысли, потому что сейчас я почти кричу от удовольствия. Даже в самых смелых своих фантазиях, я не могла представить, что мне может быть так хорошо. Пока я не сжимаюсь второй раз от нахлынувших волн жара, Хель не собирался меня отпускать, как бы я не умоляла. Дрожь в моих конечностях сообщает, что можно приступать к большему. Теперь он поднимается с колен и я замечаю, как тесно ему в брюках, он и сам на грани. В одно мгновение снимаю с него ремень и расстегиваю ширинку, а после притягиваю к себе любовь всей моей жизни.
— У меня нет защиты.
— Я не только свой метаболизм контролирую. Тебе не нужна защита. Хочу чувствовать тебя, всего тебя.
Хель утягивает нас в жаркий поцелуй, начинает входить в меня медленно и осторожно. Всё ещё сидя на столе, ногами притягиваю его к себе, чтобы дать понять, что Хель может двигаться быстрее, мы оба к этому готовы. Пока мы набираем темп, Хель целует мою шею, а я покусываю его плечо. Толчки начинают становиться более резкими, мы на грани. Ещё минута и он наполняет меня впервые. Это вызывает в каждом из нас тихий стон удовольствия. Выходить из меня Хель не спешит и я осознаю, что хочу, чтобы этот момент никогда не заканчивался, а тело отчаянно хочет, чтобы он оставался во мне. Мы смотрели друг другу в глаза, а после он одаряет меня нежным и лёгким поцелуем.
— Я с тобой ещё не закончил. Готова ко второму раунду?
— Заставь меня забыть своё имя.
Подхватив меня на руки, Хель садится на диван и я оказываюсь сверху. Он всё ещё во мне и мне это нравится. Я начинаю медленно двигаться на нём, зарываюсь руками в волосы, такие мягкие и манящие. Губы мои блуждают по его лицу. Я буквально осыпаю Хеля поцелуями в нос, щеки, лоб, губы, подбородок и спускаюсь на шею. Хель руками направляет меня, пока я двигаюсь на нём. Как бы мне хотелось, чтобы это не заканчивалось. Хель меняет позицию и подминает меня под себя, теперь он снова главный. Его толчки прекращаются и я не понимаю, что происходит. Почему он остановился? Начинаю прижиматься к нему ближе, будто надеясь склеиться навсегда, но он ждёт.
— Попроси меня продолжить, если хочешь.
— Что? Ты серьёзно? Хель, умоляю тебя, ну же, трахни меня.
Моя просьба вызывает довольную улыбку, ведь это то, чего он ждал — чтобы я просила его о близости.
— Ты моя?
— Только твоя.
За свою честность и покорность, получаю то, чего так отчаянно хотела. Несколько сильных толчков доводят нас до эйфории, и моё тело, которое так долго и настойчиво вколачивали в обивку кожаного дивана, наконец расслабляется. Мой последний стон вырывает Хель своим поцелуем.
Выходит из меня он только после того, как наше дыхание выравнивается. Мы продолжаем лежать на том же диване. Теперь его руки блуждают по моей талии, а мои по его торсу и я снова целую Хеля, прежде чем встать.
— Ты куда?
— Я не знаю. Ты женат, это не правильно, — начинаю одеваться. — Я лучше пойду.
Хель мгновенно встаёт и подходит ко мне, разворачивает за плечи к себе.
— Ты никуда не пойдёшь. Я люблю тебя, ты моя. Давай уедем, забудем обо всех, кроме нас с тобой, а дальше будь что будет.
Ну и как можно отказать ему? Мне даже дышать без него тяжело. У меня такого никогда не было. Ничто в этой жизни не сравниться с этим. Близость с любимым человеком всегда будет лучшей в жизни. Только попробовав, можно это осознать.
Следующие три недели мы проводим на Аляске. Пусть до Рождества ещё далеко, это наше с ним место. Никаких телефонов, связи с миром и сверх способностей. Беззаботно мы проводили время в компании друг друга и я бы хотела прожить так всю жизнь.
Сегодня особенный вечер. Обычно, мы готовим с Хелем вместе, но сегодня ужин только на нём. Мне же было велено надеть своё лучшее платье, но не очень закрытое. До самого ужина я валялась в кровати и читала какую-то фантастику. Как только ужин был готов, Хель зовёт меня ужинать, заглядывая в нашу спальню, а я стою в его белом халате, который намного больше меня, с мокрыми волосами. Нежно меня поцеловав, он сообщает, что выгляжу я очень соблазнительно в его одежде, даже если это просто халат.
Ужин потрясающий. Так Хель умеет готовить без меня? После третьего бокала вина, он наконец нарушает тишину.
— Почему ты, после нашего первого поцелуя, так странно себя вела? Я всё не могу уложить это в голове.
— Не поняла вопроса. Это же ты меня на стол усадил. Надо было идти в спальню?
— Что? Нет, я про бар на Мейпл стрит. Мы поцеловались, а на утро ты делала вид, что ничего не было.
— Да ты о чем вообще? Мейпл стрит? Когда?
Хель ненавязчиво смеётся, а после и вовсе зарывается лицом в ладони.
— Я только сейчас понял, что ты забыла наш поцелуй, а не игнорировала меня.
— Ты про наш первый отпуск? Когда я напилась в стельку? Я же ничего не помню. Так мы целовались?
— Да ты с меня чуть ли не одежду срывала, а когда мы дошли до номера отеля, ты уснула... А в самолёте, когда мы летели в Лос-Анджелес, помнишь, я просил тебя мне спеть? Что это была за песня?
— Это когда ты спросил, знаю ли я русский? — дождавшись кивка головы в знак согласия, я вспоминаю слова и теперь напеваю эту же песню на английском, чтобы он понял суть. — «А ты мне нравишься так, что потеют ладони. И без тебя я не знаю, кто я. Ну почему ты влюблён в другую? А я тебя ревную».
— Я люблю тебя, Сэмми. Черт, но я не могу продолжать любить тебя, не зная, что нас ждёт дальше. Нам надо вернуться, мне нужно развестись. Я больше не хочу тебя терять, никогда. Мы так много времени потратили впустую. Я всегда искал кого-то похожего на тебя, но ты неповторима.
— Я тоже люблю тебя. И пойду куда угодно, но... Ты уверен?
— Как ни в чем другом, уверен, как никогда. Вернёмся завтра, сегодняшняя ночь будет только нашей.
На следующий же день мы прилетаем в Заковию, стоим перед дверьми его особняка и я не могу решиться войти. У меня плохое предчувствие. Хель целует меня в висок и открывает дверь, заходит абсолютно уверенно и решительно. В гостиной нас встречают Озник и счастливая Лили.
— Ну наконец, Гельмут, куда ты так надолго пропал? Мы волновались. — Лили скачет от избытка чувств и бросает Хелю на шею, тысячекратно целя его. — У меня отличная новость. Как хорошо, что Сэм здесь.
— Лили, подожди, нам нужно поговорить наедине, давай мы... — Хель не успевает договорить. Лили продолжает, она очень взволнована.
— Гельмут, милый, я беременна.
Она бросается ему на шею с новой силой, а меня бросает в жар. Всё это время я стояла справа от Хеля и не могу заставить себя повернуть голову, чтобы увидеть его реакцию. Озник, что стоит прямо передо мной, на которого я и смотрю тупым взглядом, выглядит далеко несчастным. Все же мне надо увидеть, как на эту новость реагирует Хель и я вижу, что он счастлив. Конечно, он часто рассказывал мне, что хочет большую семью, детей. Нет ничего удивительного в том, что Хель рад новости о своем отцовстве.
Я не могу так. Не могу увести из семьи, у беременной женщины, отца её ребёнка. Жизнь меня и так накажет за те три недели счастья, что мы провели с ним. Я не позволю Хелю развестись с беременной женой. Тем более он рад ребёнку.
— Поздравляю, Лили. — Через силу говорю и пячусь спиной. — Извини, что мы пропали, были важные дела. Теперь он весь твой. Гельмут, позаботься о своей жене как следует. Может загляну к вам ещё как-нибудь, позже.
— Подожди, будешь его крёстной? — уточняет Лили.
— Прости, дорогая, я не католичка, но я буду любить вашего ребёнка, не сомневайся.
— Я провожу тебя! — кричит мне в след Хель и бросается догонять.
На улице он останавливает меня и я не могу сдержать слез. Я рыдаю в три ручья. Не могу смотреть на него. Всё кончено.
— Что ты делаешь? — всерьёз спрашивает Хель.
— «В семье Земо не принято разводиться и брак бывает один и на всю жизнь». Она беременна от тебя.
— Не будь жестокой...
— Это ничего, я найду кого-то похожего на тебя. Я желаю тебе только самого лучшего.
— Не забывай меня, прошу.
— Сначала я напьюсь, а потом забуду последние три недели. Оставлю в памяти последним воспоминанием то, как сильно напилась на той вечеринке подружек невесты после свадьбы. Для тебя я того же сделать не могу. На твоё сознание повлиять нельзя, ты ведь помнишь?
— Если ты сделаешь это — я не хочу, чтобы ты появлялась в моей жизни больше никогда.
— Значит прощай, Гельмут Земо. Ты был светом в моей жизни. Это была наша последняя встреча.
Уходя прочь, я больше не чувствую, что меня догоняют. Он не побежит за мной больше. Мне этого сейчас и не нужно.
Я ушла в работу с головой и снова изводила себя, работая без отдыха. Забыть Хеля оказалось невозможно. Мне больно от того, что он женат, ждёт ребёнка с другой женщиной и больше не хочет меня видеть, но забывать его будет ошибкой, я не пойду на это. Чтобы не делать себе ещё больней, я не наблюдаю за ним, не знаю как он.
Сначала это давалось тяжело, потом легче. Так я вру себе. Прошло девять месяцев. Лили, примерно в это время, должна родить. Прежде чем уйти из их дома в последний раз, поздравляя её, я заглянула к ней в разум и убедилась, что это ребёнок Хеля. Не то чтобы она вызывала у меня подозрения, но я должна быть уверенной. И это будет мальчик... У Гельмута будет наследник.
Страх, боль и паника. Я чувствую это, значит Хель носит ещё моё кольцо на цепочке и ему нужна помощь. Перемещаюсь на зов помощи и оказываюсь в больнице. Останавливаю силой доктора и вижу, что Лили рожает. Ребёнок запутался в пуповине, доктора делают всё, что могут. Я вижу красный свет, а значит не могу вмешаться в это, потому привожу Карева через портал. Он заходит в палату, а я не могу решиться выйти из-за поворота коридора больницы. Там Хель. Он опирается на стену, чтобы не рухнуть от стресса.
Решаюсь выйти, подхожу к нему на ватных ногах, а он скатывается по стене вниз и смотрит пустым взглядом перед собой, не замечая меня. Только когда я подошла вплотную к Хелю, он поднял глаза. Протягиваю ему руку, которую он берёт, тяну Хеля вверх и он встаёт, делает глубокие вдохи и выдохи, ходит взад-вперед, а я стою рядом и не могу даже дышать. Просто не знаю, чем помочь.
Какой смысл иметь такую силу как у меня, если ты не можешь помочь самым близким? Хочу отвести Хеля в зал ожидания и начинаю молча тянуть его в нужную сторону. Он лишь обнимает меня одной рукой и целует в висок. Мы сидим на диванчике в ожидании новостей, в полной тишине. Приходит Карев и говорит, что с ребёнком всё хорошо, через неделю их выпишут вместе с Лили. Хель обнимает Карева и, не оглядываясь на меня, уходит к жене.
— Спасибо, Алекс, — смотря вслед самому дорогому мне человеку, благодарю доктора, который хоть что-то действительно сделал для него.
— Так, а почему вы не разговариваете?
— Не помню, стёрла себе память, а он на это обиделся. Не важно, главное с ребенком всё хорошо.
Для себя я решила, что никому не признаюсь, что память себе оставила.
— Он не сможет злиться на тебя вечно. Ты же знаешь.
— Сможет.
Прошло два месяца, Лили звонит мне, но я не решаюсь снять трубку. Решаю пробраться в их дом ночью, чтобы посмотреть на малыша и убедиться, всё ли в порядке. Удостоверившись, что Хель и Лили спят, иду в свою бывшую спальню, сейчас она стала детской, и вижу, что малыш не спит. Его назвали Карл. В последнюю неделю он очень капризничает, чем доставляет много хлопот родителям. Они не знают, что и делать с ним, а я вижу, что у ребёнка колики. Пока я глажу его животик, он успокаивается и засыпает. Впервые Хель и Лили выспались наконец. Только Лили начала что-то заподазривать. Почему её Карл, который не давал им спать ночами и вечно плакал, вдруг стал спокойным и проспал всю ночь?
Настало время отключить свои способности. Пять дней я каждую ночь укачивала Карла и полюбила этого малыша всем сердцем. У него глаза и носик один в один папины. Договорившись с Озником, чтобы он впустил меня в полночь никому об этом не сказав, я направляюсь в спальню Карла и начинаю петь ему колыбельную, поглаживая животик. Рядом с кроваткой стоит кресло-качалка и я, с Карлом на руках, усаживаюсь в него, жду пока малыш уснёт. В комнату кто-то входит, у меня сердце в пятки ушло. Если это Хель — может произойти всё что угодно. Может он наорет на меня и выставит из дома, может что и похуже.
Это Лили. Будь мои способности при мне, я бы обязательно заметила, как она планирует поймать меня в комнате Карла и не допустила бы этого, но она хитрее, чем кажется.
— Я так и знала. Озник? — скрестив руки на груди, довольная собой, раскрывает карты Лили.
— Озник. — Признаюсь ей, но решаю идти до конца. — Не ругай его. Я применила шантаж, — вру без зазрения совести.
— М-м-м, не думаю. Он любит тебя больше, чем меня. До последнего был против переделывать твою спальню.
— У Карла колики, он уснул, ему нужно гладить животик. Я положу его в кроватку и уйду, только не говори Гельмуту.
— Я не скажу, только если мы поговорим. Жду тебя на кухне.
Как я докатилась до того, что меня шантажирует Лили Земо? Уложив малыша, спускаюсь в кухню, где меня ждёт любимый кофе с корицей. Наверняка Озник ещё никак не может привыкнуть, что меня больше нет в этом доме, потому придерживает для меня пачку, по привычке.
— Не знаю, что произошло у вас. Что ты думаешь обо всём этом. Он скучает по тебе, — говорит Лили и протягивает мне чашку с кофе.
— Нет, ты ошибаешься.
— Он больше не говорит о тебе, но даётся ему это с трудом. Когда он смеётся, то по привычке ищет тебя взглядом, чтобы посмотреть смеешься ли ты. Он никогда не был так откровенен со мной, как с тобой, и теперь ему не с кем поговорить. Скоро Рождество, я хочу, чтобы ты пришла к нам. Вы должны помириться.
— Да... 23 декабря. У меня дела. — Встаю с барного стула, на котором сидела за кружечкой кофе с женой моего любимого, словно это вовсе не странно; и направляюсь к выходу. А обернувшись, добавляю: — Колики почти прошли, но не забывай гладить животик, пока не уснет, иначе слезы начнутся по новой. Теперь ты знаешь это и мне не придётся подставлять Озника. Я не нужна тебе, Карлу или Гельмуту.
Лили что-то говорит мне, но я её не слышу, потому что ухожу без оглядки и слишком стремительно. Теперь Хель празднует Рождество со своей семьёй, а я больше не часть его семьи. Впервые за долгое время, я провожу свой день рождения и Рождество в одиночестве.
Каждый раз, прежде чем отключить свои силы, я проверяю, где сейчас Зимний Солдат. Он ищет меня, я это вижу, но никогда не даю ему подойти слишком близко. А когда я без сил, Зимний должен быть в криогенном сне. В это Рождество я в безопасности, Зимний Солдат спит, а от толпы мафиози, что жаждет меня прикончить, я скрываюсь в Австралии. Больше на Аляску я ни ногой.
Прошло ещё полгода, работа больше не помогает мне забыться, я вымотана, а ведь прошло совсем немного времени с моего последнего отключения, но мозгу требуется отдых. Зимний Солдат сейчас не в спячке, его пробудили для очередной миссии Гидры и если отключиться сейчас... Одна я не справлюсь. Мне страшно, грустно и одиноко. Хель почувствовал это, потому звонит мне и я решаю ответить.
— Что случилось? Я чувствую твой страх, — обеспокоенно спрашивает меня Хель в трубку.
Услышав его голос, мои ноги подкашиваются, от этого я падаю и, сидя на земле, тихо реву от боли и усталости. Сейчас мой голос будет дрожать, я не могу себя выдать, потому молчу.
— Сэмми, что случилось?
— Мне... Мне нужна помощь.
— Скажи где ты и я приеду.
— Тебе нельзя. У тебя семья, это опасно. Пришли ко мне охрану. Того, кому доверяешь.
В один момент силы сами покидают меня, такое случается впервые. Впервые я так сильно вымотана, впервые у меня паническая атака. Сбрасываю вызов. Свои координаты я скину позже, а пока должна успокоить дыхание, иначе получу сердечный приступ.
Как только паника прошла, я перезваниваю. Хелю приходится согласиться не приезжать самому ко мне, поэтому он присылает свою лучшую охрану, десять лучших своих охранников, которые с ним не один год. Я слышу несколько знакомых имён, это меня успокаивает.
На следующий день ко мне приходит долгожданная охрана и отводит в новое, более безопасное место. Так проходит несколько дней, пока я не начинаю подозревать страшное. Тот громила, что у них за главного: ростом более двух метров, крупный, сильный и совершенно глупый; стал раскрываться с другой стороны. Глупым он только прикидывался. Я больше не чувствую себя в безопасности. Мы виделись с этим громилой Джимми раньше. Он действительно давно с Хелем, но я никогда не смотрела, что в его голове, потому что смотрела на Хеля. Сейчас понимаю, как это было глупо.
Я решаю позвонить Земо и мой телефон отбирает Джимми, сдавливает в руках с такой силой, что тот ломается. Это ловушка, которую я сама вызвала. Остаётся надеяться, что Хель почувствует мой страх снова и плюнет на просьбу не приходить. Сейчас я даже надеюсь на то, что Зимний за мной придёт. Уж лучше он, чем...
— Ты всегда была так добра ко мне... — Джимми стал подходит ближе.
— Джимми, будь теперь ты добр ко мне, — начинаю медленно говорить я, но он не слышит.
— Земо никогда не замечал тебя, а я смотрел. Ты так прекрасна.
— Не надо. Стой, подожди! — начинаю колотить его в грудь ладонями. Боже, ладонями! Просто я расклеилась, от моей выдержки не осталось и следа. Всё смылось частыми паническими атаками.
— Тебе не стоит бояться.
— Но я боюсь. Я тебя боюсь и буду кричать.
Получив удар в голову, теряю сознание. Очнувшись замечаю, как привязана к стулу и всё, о чем я думаю: сколько времени нужно, чтобы до меня добрался Гельмут из Заковии? А чтобы Зимний пришёл из Польши? Кто из них находится ко мне ближе? Увидев хищный взгляд Джимми, меня осеняет: «Сэмми, никто не придёт тебя спасти. Если этого не сделаешь ты — не сделает никто. Так было, и теперь ты снова сама по себе, дорогая».
Мой взгляд от испуганного переходит в уверенный. Теперь я осматриваю Джимми на предмет слабых мест. На что будем давить? Начнём с психологии. Может ей и придётся ограничиваться, ведь он слишком крупный.
— Я тебя долго ждал, — с добродушной улыбкой сообщает Джимми.
— Можешь подождать ещё. Как насчёт следующей пятницы? Я буду свободна. Сводишь меня в ресторан.
— Давно не слышал, как ты остришь.
— Какие уж тут шутки? Проверь моё расписание. Ах да, мой телефон то ты сломал.
— Как давно ты догадалась?
— Что прятаться стоило от тебя? Непозволительно поздно. Ты ведь не сделаешь мне больно.
— Больно? Нет. Только приятно.
— Мне так приятно быть свободной. Вот развяжи и мне сразу станет хорошо.
— Ты эти шутки придержи для своего дружка.
— Гельмута? Мы не друзья.
— Ну да, конечно. Теперь ты будешь моей «подружкой».
— Придётся взять меня силой, а тебе это не понравится. Ты же влюблен в меня, по глазам вижу.
Он срывается с места и набрасывается на меня, разрывает верёвки руками и бросает на пол, на спину.
— Тебе, не, понравится. Ты себе не представляешь, какого это — быть с любимым человеком. Дай мне шанс тебя полюбить, — стараюсь спокойно донести эту мысль до Джимми, который выводит носом на моём теле бессмысленные узоры, изучая свою жертву вблизи.
— Заткнись.
— Если бы ты хотел меня просто трахнуть, то сделал бы это несколько дней назад, или пока я лежала в отключке. Ты же хочешь, чтобы я получила удовольствие?
Он нависает сверху, я же лежу неподвижно. Бить его нет смысла, а ещё ему любой физический контакт с моей стороны будет приятен, я это знаю. Он начинает целовать моё лицо и я чувствую, как от его губ остаются мокрые следы на щеках, губах и на носу. Он останавливается, глубоко выдыхает прямо мне в губы и встает.
— Я же говорила, ты не хочешь делать мне больно. Давай узнаем друг друга.
Боже, спасибо Вселенной за то, что я превосходно вру, увиливаю и при этом имею дар убеждения. Он не замечает, что всё, что я говорю ему, ложь. Джимми просто верит в мои россказни и всю свою жизнь мне пересказывает в ответ.
Так проходит целый день. Он позволил мне спать одной. Видимо почувствовал «родство душ», но вечно заговаривать зубы у меня не получится. Никто из других охранников не вмешивается, они даже не заходят к нам. В крошечной квартирке нет ничего острого в зоне досягаемости и мне лишь остаётся пытаться пробудить свой мозг снова.
Джимми даже завтрак мне сделал, но взгляд не стал менее решительным. Зайдя ко мне ближе к обеду, он садится рядом и кладёт руку на мою ногу.
— Вместо ужина был завтрак. Ты же это понимаешь?
— Нельзя завтрак назвать ужином и делать вид, что так и должно быть.
— Можно. Я буду осторожным.
Он наваливается сверху и закрывает мне рот рукой, крепко зажимая на кровати своим телом. Теперь Джимми не остановится. Слезы катятся из моих закрытых глаз и как только его рука начинает спускаться от моего живота ниже... Я взрываюсь. Нет, я не девушка в беде. Мне не нужно, чтобы меня кто-то спасал. Я спасу себя сама.
Открыв глаза, чувствую, что моя сила при мне и не буду милосердной. Джимми я обездвиживаю, девять его подопечных, которые должны были охранять меня, расстреливаю из дробовика, который подобрала у одного из этих ублюдков. Кровь разбрызгивается по стенам, руки начинают дрожать, но миссия не окончена. Я снимаю с себя ветровку, которая была поверх майки, и остаюсь только в ней. Сажусь сверху Джимми и, смотря ему в глаза, произношу лишь «тебе не будет приятно». Накидываю ветровку ему на лицо и стреляю через неё.
Встаю на ноги, почти падаю на труп Джимми, но удерживаюсь. Он был хуже всех, пытался поступить правильно, но всё равно выбрал тёмную сторону. Ощущаю, как эмоции накрывают меня с головой. Стоя посреди гостиной, напротив входной двери, начинаю рыдать, а через секунду понимаю, что за дверью кто-то стоит, но не стучится. Терять мне нечего, я подхожу к двери и смотрю в глазок. Зимний Солдат.
Мне так плохо и так больно, что становится безразлично от того, что может произойти, когда он войдет. Мои ладони упираются по обе стороны от глазка и я бью левой рукой в дверь со злости, чтобы выдать своё местонахождение.
Конечно, я ещё не готова увидеться с ним после всего, что было, но мне стало безразлично. В одно мгновение, пока рука Зимнего тянется к ручке двери, я вижу в сознании, что Гельмут и Озник смотрят на карту на одном из производственных складов, через два дома от меня. Они придут сюда через минут десять, и что произойдёт? Зимний встретится с Земо, когда будет уходить из квартиры, в которой, скорее всего, меня убьёт? Когда Хель увидит это, кто-то из них двоих точно умрёт и я не могу предугадать кто. Ставить жизнь Гельмута на карту никогда не входило в мои планы, поэтому я перемещаюсь к ним с Озником на склад и оставляю квартиру пустой за мгновение до того, как Зимний войдёт.
Падая перед Гельмутом, начинаю задыхаться от очередной панической атаки. Он пытается дотронуться до меня, но я останавливаю его рукой и он делает шаг назад. Отдышавшись, бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю.
— Увези меня отсюда, скорее, — прошу Хеля сквозь слезы.
— Что случилось? Чья это кровь?
— Гельмут, — дрожащим голосом говорю потерянному мужчине. — Увези меня, сейчас же.
В самолете, за штурвалом которого был Озник, Гельмут укрыл меня пледом, принёс кофе и сидел напротив, пока я не смогла наконец объяснить, что Джимми был предателем и я убила всех, а ещё у меня панические атаки. О Зимнем Солдате я рассказать не готова.
Мы снова проводим время вместе, вместе с его семьёй. Я прихожу в их дом только как гость, играю с Карлом и общаюсь с Гельмутом и Лили. Так проходят три года. И вот Карл просит у папы икс бокс на день рождения. Мы сидим втроем: Лили, Гельмут и я, обсуждая, можно ли ему играть в такие игры. Теперь моя семья стала больше.
Всё шло замечательно, панические атаки больше не случались, пока не сбылось то, что было пророчено мне ещё много лет назад. Я умираю.
За день до этого, мы поссорились с Гельмутом и, в сердцах, он бросил мне фразу: «лучше бы ты умерла», после которой я молча ушла. Разумеется, я знаю, что он был зол и не желает мне смерти, но в тот день мне не хотелось его видеть. Я ведь тоже человек, с такими же эмоциями и могу быть обижена... Кто же знал, что жизнь так повернётся, а та фраза будет последним, что я услышу от Хеля.
***
Гельмут звонит Сэм снова и снова, но она не отвечает. Зачем же он сказал такую глупость? Сейчас он корит себя как никогда. Гельмут был готов дать ей время, чтобы она отошла от гнева, но что-то изменилось. Кольцо, что он носит с собой, её кольцо, оно стало ледяным. Будто... Сэм больше нет? Эти мысли мужчина отгоняет от себя, но навязчивые мысли часто побеждают людей.
Гельмут, через программы слежения, пытается обнаружить Сэм по телефону, лишь бы он был с ней, потому что кольцо сейчас молчит, оно больше не указывает, где её искать. На следующий день Гельмут находит тело Сэм. Пулевое ранение в голову, в левый висок. Сэм левша, всё выглядит как суицид, но верить барон в такое отказывается.
Проведёт ли он расследование? Безусловно. Однако, сначала надо похоронить тело Сэмми. Гельмут молчал весь день, не сказал даже прощальной речи, а вечером, в своём кабинете, разгромил всю мебель. Каждый раз, когда Гельмут грустил, Сэм давала ему время. «Сколько тебе дней нужно погрустить? Установи срок и грусти, но не днём больше. Не нужно закрывать свои эмоции, но и страдать вечно нельзя» говорила она. Не прислушаться к совету сейчас, значило бы просто не уважать память о Сэмми, и Гельмут решает, что через девять дней он посетит её могилу и отпустит печаль, оставит только светлые воспоминания.
В назначенный девятый день Земо отправляется со своей женой и сыном на могилу Сэм. Ему хотелось побыть одному, но Лили отказывалась оставлять мужа. Прямо на кладбище им приходит сообщение о том, что Мстители в Заковии и «город летит», а Земо говорит своей семье: «не волнуйтесь, битва то в городе», садится за руль и отвозит семью к отцу в безопасное место, за город. Сам же Гельмут возвращается в Заковию, чтобы выводить людей. Никто не мог предугадать, что произойдёт. Волей судьбы, Гельмут теряет и сына, и жену в этой битве Мстителей и Альтрона.
***
Руки. Ноги. Я дышу? Я жива? Где Гельмут? Что произошло? Ему так больно. Перемещаюсь к нему. Он сидит в гостиной с бутылкой виски и плачет. Увидев меня перед собой, он мотает головой из стороны в сторону, словно пытается прогнать мой призрак.
— Гельмут, что случилось? Где Карл? Где Лили? Я их не чувствую.
— Уходи. Ты умерла. Вы все умерли.
— Гельмут, я жива, стою прямо перед тобой... — начиная осознавать, что сейчас сказал Гельмут, и вспомнив, как я пускала себе пулю в висок, меня охватывает паника.
Опять, вот она, паническая атака. Сильней, чем была когда-либо. Упав на колени, начинаю просматривать, что произошло, пока я была мертва и вижу Мстителей, Альтрона и тела Лили с Карлом. Их похороны. Больше не могу выносить такой боли.
Теперь Гельмут начинает осознавать, что я не приведение, подбегает ко мне, обнимает за плечи, смотрит в глаза полные страха. Прежде чем начать окончательно задыхаться, шепчу ему: «Мне так жаль».
***
В больнице, находясь рядом с Сэмми, Гельмут пытается понять, что ему говорят врачи.
— Паническая атака и возвращение сильно подкосили Сэм. У неё случился сердечный приступ, произошло кровоизлияние в мозг. Сейчас она стабильна, но в коме, — сообщает Шепард.
— Она очнётся? — спрашивает Земо.
— Неизвестно, — отвечает Карев.