10
2010 год. Головная боль становится сильнее. Не знаю, как сбросить этот груз. С каждым днем труднее, но я слишком многим сейчас нужна. Вот ещё: слышу, как во мне нуждаются, и зелёный свет. Значит я могу вмешаться.
Военная база, на которой хирург, мерзкий тип с мерзкой внешностью, насилует женщин, усыпляя их перед этим, а на это закрывают глаза. Сукин сын, тебя ждёт наказание в моём лице. Направляясь туда, я ощущая, как головокружение становится сильнее. Сколько дней я не спала и не ела? Дней, или недель? Тело ещё скажет мне «спасибо» за это, но я просмотрела информацию и расправлюсь с насильником в два счета. Через портал вхожу в его кабинет. Доктор совершенно не ожидал меня увидеть.
— Ты кто такая? Как тут оказалась? — отодвинув бумаги подальше, спрашивает он и поднимается из-за стола.
— А ты у нас любитель насилия? — подняв вверх левую бровь, спрашиваю у него и поднимаю руки вверх. — Сейчас ты на себе почувствуешь вкус боли.
Начав надвигаться на него, я чувствую, как мне в шею что-то вкалывают. Перед тем как отключиться, в падении, замечаю, что сзади меня стоит ещё один доктор, довольно улыбаясь.
***
Караул. Несколько солдат на посту травят байки и рассказывают о прекрасных девушках, ждущих их со службы.
— А ты слышал? К нашему Шмитсу ещё одну красотку везут с ранениями. Не повезло бедняжке, — говорит один из дозорных и покрепче сжимает автомат в руках.
— Тяжело ранена? — спрашивает его сослуживец.
— Даже если и не тяжело, даст наркоз и изнасилует. Он такое часто проворачивает. Я слышал от медбрата, которого за ним приставили недавно.
— Да это просто трёп, — встревает ещё один солдат, до этого не проронивший ни слова за дежурство.
— Если бы... — тяжело выдыхает тот, кто рассказывал эту историю и раньше. — Одна даже к командиру пришла, а тот сказал, что делу хода не даст.
Разговор услышал Гельмут, который всё это время молча слушал товарищей, находясь в палатке после своего дежурства. Узнав обо всем, он не мог ничего с этим не сделать. А то, что Земо сын влиятельного барона, ведущего контрвойну в Заковии; огромная привилегия, которой он раньше не пользовался и служил на войне, как и любой солдат, начиная с низов; было решено исправить.
Пришло время воспользоваться положением и потребовать объяснений от Шмитса. Если нужно, выбить их. Не став дожидаться конца очередного караула и того, что к доктору привезут потенциальную жертву, Земо идёт прямиком к медкорпусу. Ворвавшись в кабинет хирурга, Гельмут видит девушку без сознания на полу с разорванной блузкой, и Шмитса с медбратом, аккурат рядом с ней. Ярость, охватившая Гельмута, заставила его избить обоих до потери сознания. Девушку Земо накрывает своей формой и вносит в свободную палату. За то, что Гельмут сделал, ему может влететь, но сейчас на это плевать. Он решает дождаться, когда девушка очнётся, потому остаётся с ней в палате.
***
Да сколько можно просыпаться с болью? Что последнее я помню? О нет, нет, нет, нет, нет, нет. Еле открыв глаза, вижу себя на больничной койке, в военной форме, и мужчину рядом. Первое, что я делаю, проверяю во что одета: под формой у меня разорвана блузка, но брюки целы.
— Они ничего не успели сделать, — говорит мужчина, стоящий рядом со мной.
Я поднимаю на него глаза и на них наворачиваются слезы. Как бы мне хотелось сдержаться... Но я рыдаю, как ребёнок. Взяв себя в руки, смотрю историю солдата, стоящего передо мной и вижу его глазами всё, что произошло, а после просматриваю кто же он сам такой. Барон в стране, в которой ведётся война. Его дед развязал гражданскую войну внутри своей же страны и жестоко расправляется с людьми, а отец Гельмута ему противостоит. Они оба сражаются за свободу в своей стране.
Земо порядочный, воспитанный парень с огромной выдержкой и правильными устоями. Он спас меня от... Страшного. Ему я благодарна и помогу в этой безумной войне, как только расправлюсь с теми докторами. Они живы, а я теперь ещё больше зла и собрана. В первый раз просматривая информацию о Шмитсе, я не заметила его ассистента из-за сильной усталости, но пока была под наркозом, немного отдохнул мозг. Вот что было нужно — дать мозгу отдохнуть. Я его перегрузила, а так нельзя.
— Спасибо. За куртку и за... Сейчас вернусь, — встаю с кровати, но Земо делает шаг мне навстречу, преграждая путь, не касаясь меня.
Как предусмотрительно и умно, не касаться меня после всего, что я перенесла.
— Я разберусь с ними, тебе надо отдохнуть и не нужно возвращаться туда, — медленно и с расстановкой говорит Гельмут и пятиться от меня спиной.
— Ты понятия не имеешь кто я, но ещё узнаешь. Теперь я твой должник. Отойди, а то подвину.
Земо смотрит на меня с удивлением, а заметив, как на моём ещё мокром от слез лице появляется решительность, уступает дорогу. Он пойдёт за мной, я вижу, что он так решил и не буду против. Даже сделаю вид, словно не догадываюсь об этом.
Зайдя в кабинет, вижу, что оба врача все еще без сознания и, театрально щёлкнув пальцами, бужу обоих. Движением пальца вверх заставляю тела подняться в воздухе.
— Иоган Шмитс, суд приговаривает вас к тюремному заключению на срок четырнадцать лет, по году за каждую жертву. Приговор окончателен. А также всем заключённым будет известна причина вашего заключения. Уверена, вы догадываетесь, что вас ждёт. — Щёлкнув пальцами, отправляю его в камеру одной из тюрем. Документы сформированы и сложены в подготовленное дело в архиве, — Дерек Шульган, пособничество в совершении тяжкого преступления. Приговорён к шести годам тюремного заключения. Остальные условия те же. Тюрьмы у вас разные.
Теперь я стою в пустом кабинете, моя работа с этой историей ещё не окончена. Одной из жертв требуется серьёзная психологическая помощь и мне нужно свести её с правильным психологом. Больше вмешаться я не имею права.
Выхожу из кабинета и вижу, что меня ждёт Земо, который видел, как мужчины испаряются в воздухе и слышал, что с ними стало.
— Ты кто вообще такая? Что здесь...?
— Помощь моя нужна в завершении войны? Тогда не задавай лишних вопросов. Я приведу себя в порядок, мне нужно выспаться. Через пару дней найду тебя и мы всё решим. Я Сэм.
— ...я Гельмут. — Опешив, представился в ответ Земо, не подозревая, что я уже в курсе. — Ты всегда перебиваешь людей и не даёшь ответов на вопросы?
— Дорогой, после того, что ты для меня сделал, торжественно клянусь никогда тебя не перебивать и на всё ответить. — Честно обещаю ему и опускаю взгляд на военную куртку, в которую одета, провожу рукой по званию Лейтенанта. — Но сначала сон. Мне нужно пару дней. Идёт?
Он лишь кивнул мне в ответ и слегка улыбнулся. Моя клятва подействовала. Я перемещаюсь в своё обычное пристанище для отдыха и заваливаюсь спать прямо в куртке Гельмута, которая кажется мне такой приятной, что я точно оставлю её себе безо всякого угрызения совести. Да и после всего... Мне в ней уютно. Она большая и теплая.
Спустя обозначенные два дня, нахожу Гельмута на той же военной базе. Нас ждёт разговор. Я ведь обещала ответить на его вопросы, а слово своё держать — моя вредная привычка. Увидев меня, Земо жестом призывает следовать за ним и мы выходим за пределы базы на несколько метров, чтобы никто не услышал, о чем пойдёт речь.
— Рад, что ты пришла, как обещала, — Гельмут вышагивает почти строевой походкой вдоль лесополосы, у которой мы прогуливаемся, скрестив руки за спиной и поглядывая на меня в пол-оборота изредка.
— Я держу свои обещания. Перейдем к делу? Я знаю, где находятся войска и когда... — не успеваю договорить, потому что Земо меня останавливает.
— Полегче. — Он выставляет передо мной руку и заглядывает в глаза, но ощущение, словно прямо в душу. — Как ты себя чувствуешь? Тебе нужна моя помощь?
Эти вопросы поражают меня. Я Даже не знаю, что ответить. Много лет я была сама по себе и тем, кто всех спасает, а мне помочь никто не мог. Теперь же передо мной стоит человек, который спас меня и искренне переживает, беспокоится.
— Что? Нет. Да... — путаюсь в мыслях, но собираюсь с духом. — Я в порядке. Мне не нужна помощь, а вот вам с отцом очень даже.
— То, как исчезли те двое, это ты сделала?
— Да, я. Это... Дай секунду, — смотрю, в курсе ли он про камни бесконечности, или хоть что-то магическое, как вдруг Гельмут осторожно берёт меня за плечо и спрашивает:
— Что ты делаешь?
— Читаю твои воспоминания.
— Ты и такое умеешь?
— Я многое могу. Погоди ещё немного, не досмотрела.
— Нет, стой, это как-то неправильно. Не делай этого, прошу тебя.
— Раз ты просишь... Так, камни бесконечности, ты знаешь о них?
— Читал. Фантастика, как я понял, — поднимает плечами Земо и продолжает шагать вперёд.
— Не совсем. Я встречала каждый камень бесконечности и они, вроде как, симпатизировали мне. Владеть ими я не стала, а все сразу они имеют огромную силу. При касании к камням, они дали мне крошечную часть своей силы, каждый по отдельности, в обмен на услугу для них. Камень души, например, просил меня спрятать его в космосе так, чтобы его никто не нашёл без карты, которую надо было... — обрываю себя на полуслове. Нельзя сказать лишнего. — Камень пространства дал мне возможность перемещаться в пространстве. Так я отправила тех двоих в тюрьму. Увидев то, что... В чем они виновны. Иногда получается долго, но обычно занимает пару секунд просмотр чьих-либо воспоминаний. Избить их — хорошо, но мало. Однажды меня нашёл ангел и...
— Прям, настоящий ангел? — от удивления Земо вновь остановился. Интересно, почему его так не поразил рассказ про камни бесконечности. — С крыльями? Библия и в этом роде?
— Прям настоящий, — подтверждаю я и слегка улыбаюсь, — Гезарий. Он коснулся меня и наделил полномочиями видеть цену за совершенное преступление. А также возможность видеть, во что я могу вмешаться, а во что нет. И это очень сложно даётся мне по сей день, — теперь я перевожу взгляд на Гельмута и наблюдаю, как он осмысляет сказанное, но не могу рассмотреть, верит ли он мне.
— Только не читай мои мысли. — заметив взгляд на себе, он нахмурился. — Я тебе верю.
— Я не пыталась. Мысли я читаю, потому что однажды меня предали и сбросили с семнадцатого этажа. Пока я летела вниз, во мне что-то изменилось. Перелом сознания привёл к тому, что мой мозг стал развиваться больше, чем у обычных людей и я получила телекинез и несколько других способностей.
— И все могут развиться так?
— Все, но я не знаю, как сама это сделала, поэтому не могу тебе рассказать, как сделать тоже самое, — пожимаю плечами, поскольку это правда. Никогда не понимала, что произошло в тот день в 43-м.
— Тебя действительно зовут Сэм? — неожиданно для меня, спрашивает Гельмут.
— Нет. Так звали солдата, который прикрыл меня собой на войне. Он умер на моих руках. Своим с тех пор не представляюсь. Гельмут, — я жду, что он посмотрит мне в глаза и только тогда продолжаю говорить: — Больше тебе о своём прошлом я ничего не расскажу. Спрашивай о насущном.
Мы проговорили несколько часов. На карте я отметила, где находятся войска противника, где стратегически важные объекты и назвала имена предателей в его лагере. Подсказала, когда лучше наступать и кого взять с собой. Каждое моё слово Земо слушал внимательно и верил, просто верил. Я не пыталась на него воздействовать, не принуждала ни к чему и не читала мыслей, как у других. Лишь заглянула с одним единственным запросом в его разум: «доверяет ли он мне?». На что получила короткое: «да». После этого решила верить в ответ.
В моё сознание приходили запросы о других бедствиях в мире и я не могла оставаться в Заковии вечно. Спустя год я заглянула туда снова и увидела, что настал мир. Гельмут и его отец закончили гражданскую войну. Теперь правит отец Земо. Страна начала восстанавливаться от войны, а вот Гельмуту политика понятна, но скучна. Я решила заглянуть в его день рождения и прийти с подарком. В конце концов, с войной я бы и так помогла, а за своё спасение как следует не отблагодарила.
Семья барона устроила грандиозный приём в честь его дня рождения, как символ того, что война окончилась и жизнь налаживается. Решаю дождаться Гельмута в его рабочем кабинете, чтобы вручить подарок. Спустя какое-то время, Земо входит в кабинет и, увидев меня, подходит ближе, чтобы обнять. Это странно.
— Очень рад тебя видеть. Я тебя пытался найти, кстати, но информации о тебе нет никакой, — Гельмут продолжает держать меня в объятиях и потирает мои руки от плеча до локтя.
— Искал? Для чего?
— А ты сама не видишь? Не читаешь мои мысли сейчас?
— Мысли людей не так интересны, как ты можешь предполагать. Мне не нужно отслеживать о чем все думают 24/7. Да и в мыслях мало полезного, обычно. Тебя так это волнует? Хорошо, смотри, — руками я импровизированно разрезаю воздух, давая понять, что творю магию. Так, ради того, чтобы сделать маленькое шоу для Гельмута, а не потому, что это необходимо. — Я закрыла твой разум от воздействия и чтения мыслей. Повлиять на тебя невозможно, даже гипноз не возьмёт, а вот своими воспоминаниями ты сможешь поделиться, если только сам этого захочешь. Доволен?
— Безусловно, благодарю. Я искал тебя, потому что ты спасла мою страну от разрухи и хотел тебе кое-что за это подарить. Оно было где-то... — Гельмут подошёл к своему столу и начал искать в ящиках что-то.
— А я пришла с подарком для тебя. Получается, мы очень даже похожи в этом плане. Ты спас меня, а я тебя. И вот мы стоим в твой день рождения и обмениваемся подарками. Хочешь быть первым?
— Эм, да. Смотри, — он достаёт кулон в виде звезды и, взяв мою ладонь в свою, аккуратно его опускает. — Это моя семейная реликвия, вроде того. Надеюсь, тебе нравится.
— Он... Просто потрясающий, — провожу рукой над кулоном и в следующую секунду он оказывается на моей шее, на цепочке. — Обожаю звезды. Смотри, — подняв немного свою рубашку, показываю Гельмуту своё тату в виде созвездия, которое сделала, когда ещё была обычным человеком.
— И как называется это созвездие?
— Паруса, корабля Арго. Может как-нибудь почитаешь об этом, а у меня... — он не даёт мне договорить, как вдруг снова берёт мои руки в свои и добавляет:
— Я хочу, чтобы ты мне рассказала. Может позже?
— У меня для тебя вот это кольцо. — Достаю его из кармана джинс и протягиваю, слегка прокашлявшись от нового неожиданного заявления в свой адрес. — Оно принадлежало моему другу. Он отдал мне его перед тем, как... — воспоминания захлестнули с головой и потому я не могу закончить мысль, а если попробую, то расплачусь. — Я носила кольцо много лет, в знак памяти, а сейчас отдаю его тебе. На него наложена магия защиты, так что если кольцо будет при тебе, то ты будешь в относительной безопасности и знать о приближающейся беде.
Та магия, что была наложена теперь на кольцо, принадлежит не мне. Некоторое время назад я встретилась с Гезарием, который просил о помощи в одном земном деле. Ангелы не могут просто так спускаться с небес по каждому поводу, поэтому иногда я выполняю его просьбы—приказы. В обмен на это одолжение, я и просила наложить защиту на кольцо, а поняв для кого оно, Гезарий поведал мне мою судьбу, назвав имя человека, с которым связывает меня судьба.
В это предсказания я отказываюсь верить. Конечно, я знаю о том, что «все дороги ведут в Рим», что «от судьбы не уйдёшь» и что всё в жизни приведёт к определённому результату, даже если идти до него разными дорогами. Мы окажемся там, где должны быть. Но предсказания часто не сбываются и бывают слишком расплывчатыми. Поэтому сейчас я отказываюсь принимать предсказание и решаю жить своей жизнью и дальше, как было.
Перед уходом Гельмут оборачивается на меня и говорит: «ещё увидимся», возвращается к гостям. Ему нельзя пропадать из вида надолго.
Через месяц, я чувствую, что очень нужна Земо. С ним что-то не так. Нахожу его в абсолютном раздрае. Проблемы семьи и разногласия в стране сильно давят на мужчину. Заметив меня рядом, он устало поднимает взгляд и не знает, что сказать, а я лишь сажусь рядом с ним и нежно обнимаю уставшего друга.
Так мы просидели очень долго, пока я не сказала ему: «собирайся, мы идём в горы. Там место просветления». У Гельмута нет желания со мной спорить, потому он собирает вещи и, закончив, оборачивается на меня, давая понять, что готов идти.
— Ты нас перенесешь или...?
— Ну нет, на своих двоих. Моё тело выдержит нагрузку, а вот у тебя начнётся горная болезнь гарантировано. Да и суть в том, чтобы подниматься в горы постепенно, обдумывая всё. Никогда не был в горах?
Я знаю отличное место недалеко от Заковии. Туда и отправимся. Всю дорогу мы молчали, за рулём был Гельмут. Ему это было нужнее. Машина что надо: спортивная, винтажная для этих времён, и он явно ей дорожит. Лакированное покрытие начищено до блеска, а кожаные сидения в идеальном состоянии. Словно музейный экспонат.
Поднявшись на высоту, мы решили сделать привал. Гельмут отправился за дровами, пока я ставлю палатку. Разумеется, сделать это можно силой мысли, но так теряется весь смысл нашего с ним путешествия.
У костра мы начали неспешно говорить о том, как сложна и тяжела жизнь. Гельмут рассказывал о своём детстве и о том, как скучает по матери, которую потерял ещё ребенком. Я вижу боль в его глазах, молча слушаю, хоть и видела мельком эту историю в сознании Гельмута. Ему сейчас нужно выговориться и я буду покорным слушателем.
Утром мы продолжили наше восхождение, а когда оказались на вершине, Гельмут резко остановился и я увидела, что к нему пришло облегчение. Что бы его не тревожило, сейчас оно ушло. Цель нашей поездки достигнута и я рада за него, как за себя саму, честное слово. Открыв глаза, после долгого молчания на вершине горы, он посмотрел на меня и сказал лишь: «спасибо». Этого было более чем достаточно.
По возвращению к нему в фамильный особняк, Земо познакомил меня со своим другом Озником. Приятный старичок в идеально чистом и выглаженном костюме тройке, со строгим взглядом и заметной лысиной.
— Очень приятно, мисс... — Озник целует мою руку в ожидании ответа.
— Просто Сэм. У меня нет другого имени.
— Могу я звать вас «миссис Земо»? — лукаво произносит дворецкий и задорно смотрит на Гельмута.
— Старина, ты смущаешь даму, — в ответ похлопывает по спине Земо и пропускает меня в глубь дома.
— Как вам будет угодно, мисс Сэм. Вы останетесь? Подготовить комнату?
— Не думаю что... — начала говорить я.
— Она останется на ужин, а утром решит захочет ли остаться ещё. Верно? — Предлагает вариант Гельмут.
— Я не против ужина, — отвечаю и чувствую, что действительно голодна, что готова остаться здесь на ночь.
Ужин прошел среди Гельмута и Фридриха Земо — его отца, за едой мне много рассказывали о традициях Заковии и их семьи. Когда речь зашла о матери Гельмута, повисла неловкая тишина, а заметив обручальное кольцо на пальце у Фридриха, мне было неловко спрашивать о том, женился ли он снова спустя много лет, но слишком интересно. Каюсь, я посмотрела это в его сознании и увидела, как он многократно отвечал на этот вопрос лишь одной фразой: «В семье Земо не принято разводиться и брак бывает один и на всю жизнь».
Проводить время с Гельмутом мне определённо нравится. С ним легко и я чувствую себя в безопасности, этого чувства я давно не ощущала. Утром следующего дня, мне пришлось уйти, были срочные дела и мой уход расстроил нас обоих, но такая у меня «работа». Перед уходом, Гельмут спросил меня, действительно ли я готова идти, потому как вид у меня и правда уставший. Намечалось что-то ужасное в Румынии и у меня просто не было иного выхода. Надо было отправляться срочно, но мы решили, что как только я закончу «спасать мир», то вернусь сюда и мы решим мою проблему с головной болью и усталостью. Сон по двое суток больше особо не помогает.
Вернуться у меня вышло спустя неделю и я абсолютно разбита. Прийти к Земо было лучшим решением в жизни. Тот не стал спрашивать почему у меня два пулевых ранения, разбитый вид и потерянное сознание. Гельмут уложил меня в уже навсегда сою комнату в его особняке и приказал Ознику следить за мной. Просыпавшись ненадолго, я всегда обнаруживала около себя свежую прохладную воду, чай, кофе и набор еды на мой выбор. Мои раны бережно обработали и перевязали.
Когда я очнулась немного отдохнувшей, Гельмут предоставил целый план по моему спасению. Опробовав гипноз, наркоз, снотворное, которое на меня не подействовало, он предложил мне отключить сознание самой. Как оказалось, идея великолепная.
Со временем я стала отключаться не на день, а на два, три. И оптимальным решение стал отпуск в две недели в году, как только подступала усталость, которая буквально валила меня с ног. Работать на износ больше не выход. Раньше у меня не было безопасного места, где за мной присмотрят, без давящего ощущения ненадёжности. Теперь у меня есть верный друг, доверие к которому у меня безоговорочно, как и его доверие ко мне.
Наше общение продолжалось много лет, каждый раз отключая свои способности в срок на две недели, это время я проводила только с Земо, что доставляло нам обоим удовольствие. Быть заковийским бароном, на котором огромная ответственность, очень тяжело и поэтому мы с ним сбегали из Заковии и блуждали по миру. Ходили в бары, караоке, ночные клубы, парки аттракционов и куда только глаза глядят.
Были у нас с ним и любимые традиции, места. Например, три года подряд мы ездили в Испанию и каждый вечер катались на велосипедах по узким улочкам крошечного города. Так забавно наблюдать за тем, как серьёзный взрослый мужчина радуется как ребёнок катаясь на велосипеде. Правда перед этим ему пришлось научить меня на нём кататься. Да, мой отец меня не научил. Так уж сложилось, что мне много лет, я умею многое, но отключив свой разум, не могу обучаться чему угодно в одно мгновение. В таком состоянии приходится всё делать по старинке. Когда я упала с велосипеда в очередной раз и разбила колени и локти, то начала хохотать как не в себя, а вот Гельмут очень испугался. Он, как заботливая нянька, мазал мои содранные колени и нежно дул, когда щипало. Ну как такому скажешь, что ты ветеран войны и пережила вещи пострашнее разбитых коленей? Я не смогла. Лишь отдалась в его заботливые руки для медпомощи.
Однажды, ко мне в клубе стал приставать какой-то выпивший мужчина, не принимающий отказы. Я даже не успела ему ничего ответить, подошёл Земо и выставил того мужлана из бара, а что было за дверьми бара не известно. Я лишь смачивала салфетку в стакане с виски и вытирала ему кровь с губы, когда он вернулся. На что Хель лишь посмеивался и уверял меня: «тому подонку досталось больше». Дело не в том, что я не смогла бы постоять за себя сама. И не в том, что «потакала мужскому эго» Гельмута. Просто обо мне никогда не заботились толком, а он оказался настоящим мужчиной, который заботится о женщинах и о тех, кто слабее.
Однажды, в очередной раз, когда мы вели задушевную беседу за чашкой чая на балконе отеля в рамках нашего совместного отпуска, мы с ним делились своими душевными травмами. Для меня проблемой всей жизни было одиночество. Всё внимание родители уделяли моему брату, которому то плохо, то сложно, то грустно, и много чего ещё. Иногда мне казалось, что они вообще забыли о моём существовании. Хель понимающе кивал в ответ на мой рассказ и спрашивает в какой-то момент:
— На сколько лет он был тебя младше?
— Младше? Нет, милый. Я младший ребенок. Маленькая девочка, у которой старший брат отнял детство и внимание родителей. Три года разницы. Не укладывается в привычную картину, правда?
Хель же рассказывал о потери матери. О том, как сложно было идти войной против своего любимого деда, который возил его в детстве в любимый парк аттракционов, учил играть в футбол. И конечно о Лили. Девушка была его первой любовью. Она уехала с родителями в Америку ещё до начала войны и после этого Гельмут её не видел. Хель по-настоящему самым ценный человек в моей жизни, на этот момент уж точно, так что видя, с каким теплом он рассказывает мне о Лили, я привожу свои мысли в порядок и предлагаю отправиться к ней прямо сейчас.
Не могу сказать точно, когда началось это щемящее чувство внутри меня. Когда Хель бережно укрывал меня одеялом, после того как я засыпала прямо посреди очередного фильма, что мы с ним смотрели. Или когда он звонил мне, чтобы рассказать как прошёл его день и узнать, как прошёл мой. Когда он в очередной раз смотрел на меня с нежностью и заботливо обнимал плечи... Я безвозвратно, безнадёжно влюбилась в этого удивительного мужчину. В запах его духов, в его прекрасные карие глаза, в то как он заботится обо мне, в его голос. Можно целую жизнь сражаться за счастье других и не решаться сделать шаг на встречу своему собственному счастью. Это так глупо, и так... По-детски.
У Гельмута даже была теория, что меня тянет в парки аттракционов, на качели, за просмотр мультфильмов и всякие дурачества, потому что этого у меня не было в детские годы. Скорее всего он прав. Самого себя сложно анализировать, то ли дело смотреть со стороны. «Больше всего меня поражает, как в тебе уживается маленький ребенок и серьёзная, мудрая, прекрасная женщина, которая может надрать мне зад даже без какой-либо магии» сказал он мне, когда в очередной раз я устроила бой подушками в знак обиды на какую-то мелочь.
На следующий день мы отправляемся в Лос-Анджелес. В город, где находится его Лили. Не то чтобы Хель сильно отпирался от этой идеи, выглядит больше похожим на то, что он переживает от встречи с ней. За штурвалом его частного самолёта, конечно, я, ведь он знает, что лучше пилота не найти. А вот водитель из меня не очень, поэтому Хель всегда переживает, если я сажусь за руль его винтажных машин, но переживает не за машину, а за меня. Озник заглядывает ко мне в кабину пилота.
— Принести вам чего-либо, мисс?
— Как он? Нервничает? Мы прошли турбулентность и я могу вернуться в салон, но боюсь, что я вытянула его в эту Америку и не знаю, что делать.
— Нервничает. Нашего барона сложно заставить что-то делать, прислушивается он только к вам. Поэтому сложно ответить, хочет ли он лететь. Так вам принести чего-нибудь? Я привык спрашивать у вас дважды.
— Нет, спасибо. Я работаю над собой, но эта привычка сильнее меня.
— И есть только один человек, которому вы всегда ответите? Может это и ответ?
— Так ты можешь мне рассказать о Лили? Он будет в надёжных руках?
— Надёжнее, чем в ваших руках, он никогда не будет, а я слишком стар, чтобы спорить об этом.
Ох Озник, если бы ты знал, сколько мне лет... А ума нет.
По прилёту в Лос-Анджелес мы останавливаемся в одном из домов на берегу океана. Этим же вечером, решаем прогуляться по берегу и обсудить план действий. Я одеваюсь как в романтическом фильме: в белое пляжное платье, распускаю рыжие длинные волосы, немного макияжа и я готова.
Захожу в гостиную и вижу, как Гельмут говорит по телефону. Ему звонит Лили. Я слышу, как она зовёт его встретиться через полчаса и замечаю, что он не может решиться согласиться, тогда я машу руками, чтобы он соглашался. Эту ночь я провожу на пляже, в слезах, не в силах вернуться в тот дом, потому что не хочу знать, когда Хель вернется со своего свидания. Свидания, которое я ему устроила.
За 70 лет моих странствий по миру, я видела столько людских историй. Огромное количество боли, страданий, любви, счастья, страха и целый спектр эмоций, которые волей неволей пропускаешь через себя. Столько раз видела подобную ситуацию, как у нас с Хелем, и всего два выхода: либо он любит меня взаимно и мы пройдём через это вместе, либо я для него никогда не стану женщиной. Он будет видеть во мне своего товарища и не рассмотрит, что у этого товарища есть грудь и огромная любовь к нему.
В голове у меня прокручиваются наши общие воспоминания. Каждое Рождество мы проводим вместе. Его отец католик и раньше Хель праздновал Рождество с ним, но на второй год нашего знакомства, он шантажом узнал, что мой день рождения 26 декабря, выпадает прямо на католическое Рождество. С тех пор, мы празднуем мой день рождения в каком-нибудь баре или караоке, а Рождество празднуем 7 января. Сам Хель никогда не был религиозен и для него не было принципиально, когда праздновать, а теперь стало важным провести мой любимый праздник со мной и не дать мне пропустить свой же день рождения. Что может быть лучше ёлочки, гирлянд, ёлочных игрушек и много-много разных украшений? Люди поздравляют друг друга, пьют какао и греются у камина в объятиях. Так и проходило наше с ним Рождество, которое праздновали мы на Аляске в окружении гор и снега. Много снега.
Утром я возвращаюсь в дом, чтобы поспать. Ни океан, ни звёздное небо, которые я также люблю как и снег, не помогли мне. На душе скребут кошки. Ко мне в комнату днём стучится Хель. Мой чуткий сон не выдерживает стука и я просыпаюсь от этого.
— Прости, я не знал, что ты спала. А почему ты спишь днём? — заглянув ко мне в комнату, спрашивает он.
— Ничего, не могла спать, перелёт так действует, мы с тобой так далеко ещё не летали, такое бывает всегда. Ты только пришёл? — не вылезая из под одеяла, спрашиваю его в ответ.
— Я давно здесь. Всё гадал, когда ты встанешь и начал сомневаться, что ты в своей спальне.
— Как прошло свидание?
— Отлично, она хочет с тобой познакомиться. Сегодня мы ужинаем втроём.
— Зачем ей я? Тебя недостаточно? Тогда она тебе не подходит, — подмигиваю ему.
— Завтрак, он же обед, ждёт тебя. Поднимайся, соня.
Очень сложно делать вид, что я в порядке. Всё далеко не в порядке, но Хель выглядит счастливым и взволнованным. Если ему нужно, чтобы я встретилась с Лили, я сделаю это для него.
Вечером в ресторане пытаюсь найти взглядом Лили и не могу даже примерно представить кто она, из всех сидящих девушек. Хель помогает мне сесть за стол, придвигая мой стул сзади, после чего садится сам. Высокая, стройная шатенка подкрадывается сзади него, давая мне понять, что хочет сделать сюрприз и я решаю ей подыграть. Опасности она точно не представляет, а мне интересно, как он отреагирует. Девушка накрывает глаза Хель своими ладонями и это вызывает его улыбку. Конечно, он угадывает кто это и помогает ей сесть за стол, также как и мне.
Лили оказывается настоящей хохотушкой. Не могу решить: если бы она не была девушкой Хеля, стала бы я её также сильно ненавидеть? Поддерживать милую улыбку и этот пустой разговор, даётся мне с огромным усилием.
— Он мне столько про тебя рассказывал. Я и представить не могла, что в жизни ты ещё лучше, — сияя, говорит мне Лили.
— В этом весь Гельмут — истинный джентльмен, который держит мои тайны в секрете, как свои собственные. Настоящий мужчина.
— А как давно вы знакомы?
— Давай, ты лучше расскажешь мне о том, как познакомились вы.
Она заполняет собой всё пространство вокруг себя. Никогда не видела ещё людей, которые столько говорят. Лили буквально не замолкает ни на секунду. Гельмута, кажется, это не напрягает, а вот меня очень даже. В очередной раз, когда она спрашивает обо мне, Хель решает рассказать нашу с ним историю, и тут становится страшно, что же он скажет.
— Мы знакомы с ней не так давно, но она стала для меня самым дорогим человеком. Я доверяю ей абсолютно и знаю, что мне доверяют в ответ. Она щедрая, добрая и всегда помогает другим, ничего не требуя взамен. И только ей я ни разу не соврал, ни в чем.
На последней фразе мы уже смотрели друг другу в глаза не отрываясь. Черт, не могу оторваться даже опомнившись, что рядом сидит его девушка. Физически не могу отвести взгляда. Мы сидим в тишине, какое-то время, и нарушает её Лили:
— Это было очень проникновенно. Не часто встретишь такого друга. Даже завидую вам немного.
— Думаю, мне пора. Оставлю вас вдвоем, — прощаюсь с ними и иду к выходу, потому что не в силах больше этого выносить.
Не могу вспомнить, как добралась до дома. Будь у меня при себе способности сейчас, сбежала бы на другой край света, но ещё три дня надо держаться. Не найдя в себе силы зайти в дом, отправляюсь к океану. Сейчас берег Тихого океана — моё безопасное место. Прямо в вечернем платье вхожу в воду и стою так, по шею в воде, бесконечно долго. Так больно мне не было ни от пуль, ни от ножевых, ни от чего угодно другого. Если тело заживает, то душа потемки.
Раньше мы проводили с Хелем вечера за просмотром фильмов, теперь он проводит время с Лили, а я у океана. Возвращаюсь поздно и сплю по полдня. Так проходят эти три дня.
Спустя пол года, Гельмут звонит мне и просит срочно прийти. Разумеется, я бросаюсь к нему и обнаруживаю его в рабочем кабинете.
— Ты меня напугал. «Срочно нужна», я думала тебя подстрелили или...
— Извини, я не хотел тебя пугать. — Хель выставляет ладони вперед. — Я не затянул бы тебя иначе сюда.
— Куда? В свой кабинет? Почему ты в смокинге? Не-е-е-ет. Очередной барский приём? Ты же знаешь, я не царских кровей, это всё мне чуждо.
— Сэм, это не приём, а бал в честь помолвки.
— Чьей помолвки?
— Моей. Ты же не бросишь меня в такой важный вечер?
То, что сейчас тело регенерирует по моему желанию и полностью подчиняется силе мысли, спасает меня от провала, потому что я рыдаю внутри и разбита на миллионы осколков, но внешне остаюсь спокойной. Актриса из меня что надо, этого не отнять, и живи я другой жизнью — зарабатывала бы на этом баснословные деньги.
— У меня плохой вкус в одежде и ты это знаешь, а я знаю тебя. Так где моё платье, Хель?
Иду в свою спальню его фамильного особняка и обнаруживаю бесподобное белое платье в пол с бретельками и вырезом на спине, полностью закрытым спереди. За дверью меня ждёт Хель, я слышу как он переминается с ноги на ногу. Взяв себя в руки, унимая дрожь в руках, выхожу к нему.
— Платье потрясающее. Подводит только содержание, — говоря это, я не могу заставить себя поднять взгляд и рассматриваю свои туфли на небольшом каблучке.
— Ну же, Сэмми, посмотри на меня, — дождавшись, что я подниму глаза, он продолжает: — Любой, посмотрев на тебя, влюбиться с первого взгляда, полагаю.
— Нельзя заставлять невесту ждать, идём.
Весь вечер я провожу в компании надоедливого друга Хеля, который открыто клеится ко мне, но это хорошо отвлекает и потому я не против. Гельмут пригласил меня на танец, сразу после того, как потанцевал с Лили и в его объятьях мне комфортно, хотя танцевать я так и не научилась, а танго, на которое он пригласил меня, обернулось для Хеля отдавленными ногами. Несмотря на это, мы оба выглядим счастливо, кажется. После, он шепнул мне, что обязательно научит танцевать и это его упущение. Уж если Хелю удалось научить меня кататься на велике, то и танцевать он меня научит.
Этой ночью я остаюсь в особняке, потому что завтра намечается подготовка к свадьбе и Хель просит меня помочь Лили с подготовкой, ведь он «доверяет мне как себе». Что в переводе с мужского на женский означает: «я ничего не понимаю в этих салфетках и цветах, помогите».
С Лили мы встречаемся в саду за летним столиком и ждём, когда подойдёт Гельмут, которого отвлёк телефонный звонок.
— У меня целая куча всего. Столько журналов и заметок, нам столько всего надо сделать. — Заметив, что я не в настроении, а она не так глупа, как пытается показаться, это очевидно, Лили спрашивает меня: — Может ты хочешь что-то сказать, прежде чем мы начнём? Выглядишь...
— Разобьешь ему сердце и я разобью тебе лицо.
— ...справедливо.
— Я рада, что мы друг друга поняли.
Гельмут подошёл спустя полчаса, когда я выслушала целую тираду о том, какое Лили хочет платье. После мы втроём составили план свадьбы и Хель объяснял, какие есть традиции в его семье: какие цветы должны быть у алтаря, сколько должно быть подружек и друзей невесты, многое другое. Мучительные два месяца, я была организатором этой свадьбы. Лили не могла запомнить всех нюансов и традиций. Не могла себя организовать, не то что целую свадьбу, а я не могу допустить, чтобы у Гельмута была плохая свадьба... Просто не могу.
День икс. Я столько вещей в голове, одновременно, ещё в жизни не держала. Мне нужно найти доставщика цветов, который забыл про мой заказ, проследить за поварами, найти священника на замену тому, что отравился накануне и лежит в больнице. Всё обязано быть идеальным и среди суеты я замечаю, что нет Хеля. Он должен был выйти из своей спальни давно, сразу как наденет смокинг. Может что-то не так? Иду к нему и стучу в дверь, она открывается и, немного пьяный, Хель впускает меня. На столике у кровати стоит бутылка его любимого виски.
— Ты что, пьян? Что случилось? Почему ты не завязал галстук?
— Тс-с, хочешь виски?
— Гельмут!
— Я немного расклеился. Поможешь завязать? — он указывает на свой галстук, что висит на шее.
Пока я завязываю галстук, у меня кружится голова от такой близости к Хелю, которую я не ощущала очень давно, от запаха его одеколона и виски. Теперь мы оба пьяны: он от виски, а я от него.
— Во-от так, — заканчиваю поправлять ему завязанный галстук и поднимаю глаза.
— Мы стали реже видеться. Мне это не нравится.
— Такое случается. Теперь у тебя есть не только я.
— Ты же знаешь, я убью за тебя.
— А я умру за тебя. Но это не те разговоры, которые ведёт шафер с женихом в день свадьбы. Озник принесёт тебе эспрессо, я придержу церемонию, а ты спускайся как будешь готов. — Направляюсь к выходу и, обернувшись, добавляю: — Ты никогда меня не потеряешь.
Церемония проходит великолепно. Настало время фуршета и вручения подарков. Моей задачей было обеспечить всё на высшем уровне: чтобы музыка заиграла вовремя, чтобы заиграла правильная музыка и еду принесли в нужный момент.
Пришло время фейерверка и гости выходят в сад, чтобы увидеть салют получше. Нельзя удержать в голове всего, за пиротехником я забыла проследить и он напился, а значит салют запускать некому и мне приходит в голову единственный выход — я сделаю салют магией, в грандиозных масштабах. Такой, который Гельмут заслуживает. Они с Лили стоят на балконе и ожидают начала представления. Небо озаряется тысячей огней, зрелище незабываемое. Кто-то снимает салют на камеру и это видео разлетается по интернету. Пока взрываются новые залпы, я смотрю на Хеля со стороны, с первого этажа, и вижу, как его лицо озаряется улыбкой. Наверняка, он понимает, что это моих рук дело.
Гости вернулись в дом, чтобы продолжать праздновать, а я не могу себя заставить туда вернуться и сажусь на ступеньки перед домом. Моё одиночество прерывает Малакай, сука, Паркер.
— Зрелище было потрясающим, но увидев тебя сейчас, понимаю, что твоя грустная мордашка доставляет мне больше удовольствия. Пойду поздравлю молодожёнов. Обожаю свадьбы.
— Переступишь порог этого дома и, Богом клянусь, я жизнь положу, но убью тебя. Медленно и мучительно.
— Я был готов сделать всё для тебя и ты выбрала это? — он указывает на меня, подразумевая, что я абсолютно разбитая, влюблённая дура, устроившая свадьбу любимому человеку. С другой.
— Ты и сделал. Зарезал свою сестру в день её свадьбы, а потом выставил всё так, будто сделал это для меня. Ты чёртов психопат, у нас был договор: я не хожу в космос, ты не возвращаешься на Землю. Что ты тут делаешь?
— Как я мог упустить такую возможность, посмотреть на твоё разбитое сердце? — Кай покидает Землю с самодовольной улыбкой победителя. Скатертью дорога.
На этом моя миссия окончена и я сбегаю со свадьбы на своём Порше, попутно напиваясь в стельку. Можно было бы взять перерыв в нашем общении, хотя бы на период медового месяца, но Лили ещё при планировании свадьбы заставила меня согласиться прийти на их праздник «семейной жизни», что состоится на пятый день после свадьбы. Это традиция её семьи. Будет мини вечеринка для подружек невесты и друзей жениха.