Пакость? Ой, не удалась

— На твоей планете, — сказал Маленький принц, —люди выращивают в одном саду пять тысяч роз... и не находят того, что ищут...

— Не находят, —согласился я.

— А ведь то, чего они ищут, можно найти в одной единственной розе...

Сонхун всегда любил только лед. С детства его учили дисциплине. Находясь на льду, он растворялся в программе, и всегда боялся в чем-то ошибиться. Сонхун всегда выполнял связку полностью, даже если неоднократно падал. Он вставал, смыкал челюсть от боли. Разбрасывая крошки льда, въезжал в дорожку, обнимая талию руками.

Нет, нет, и еще раз нет. Тренер, женщина средних лет, убеждала Сонхуна в том, что он еще недостаточно хорош для того, чтобы выйти хотя бы на начальный уровень соревнований. И он, как послушный ученик, начинал заново. Снова прыгал, падал, смыкал губы, почувствовав боль в районе коленей. Снова разбрасывая ледяные крошки, уносился все дальше от промахов. Он работал в поте лица, хотя, казалось бы, как можно вспотеть на льду. Сонхун мог.

И это, возможно, покажется странным, но мальчик практически не болел. Даже если зимой ходил без шапки, даже если полдня находился на льду. Даже если взмокшая одежда, прилипшая к телу, промерзала от порывов ветра. Сонхун не болел. Почти.

Он тренировался долго, много, усиленно. Задавал сам себе планку, но проваливался. Слушал ворчащую женщину, сжимая ладони в кулаки. Да так сильно, что оставались вмятины от ногтей. Он грыз, рвал. Он вставал, стучал по льду кулаками. Он кричал, когда оставался один. Он боролся. Сам с собой боролся, но никогда не сдавался.

Сонхуну было двенадцать, когда он успешно завершил программу на отборочном этапе. Спустя восемнадцать отборочных этапов, ему удалось пробиться на один конкурс. И пусть он был лишь межшкольным соревнованием, парень радовался так, будто попал на олимпийские игры. Он не хвастался никому. Даже родителям не сказал, куда собирается идти. И тут на тебе, тогда, когда он совсем не ждал, Сонхун добился четвертого места.

Он не остановился. И не собирался останавливаться. Лед для него был жизнью, коньки тропой, по которой он и дальше собирался идти. А чем сильнее старался Сонхун, тем ближе подбирался к соревнованиям. Он участвовал во всевозможных конкурсах, занимал призовые места. Бронза, серебро и даже золото. Сонхун купался в лучах славы и молился на себя, когда тренер в очередной раз называла его принцем, пожимая руку.

В школе девчонки сходили с ума. Красивый, знаменитый, да еще и фигурист. В четырнадцать он впервые взглянул в их сторону, но заинтересован не был. Ему нужен был только лед и потрепанные коньки. А девочки, поймавшие взгляд Сонхуна, тяжко вздыхали, называя его ледяным принцем. Они желали встречаться с парнем, но тем же временем им нравилась его холодность. Нравилось то, что можно немного помечтать, пощекотать себе нервы отказом и горестно плакать, обвиняя судьбу. Но все так же продолжать наблюдать издалека, задерживать дыхание, когда он проходит рядом. Сонхун стал своего рода идолом.

И если в начале Сонхун действительно не обращал никакого внимания, то со временем понял внутреннюю привлекательность данной ситуации. Ведь, действительно, он красив, раз все кругом так говорят. А красивым людям можно все. Повстречаться с девчонкой неделю? Да пожалуйста. А потом со второй? Без проблем. Шаг за шагом Сонхун открывал в себе нарцисса. Зависал по утрам у зеркала, разглядывая лицо со всех сторон. Ругал мать, если видел на рубашке неровности, заставляя перегладить. Он должен выглядеть опрятно. Нет, не так. Обязан.

Сонхуна иногда раздражало внимание. Теперь еще и на льду за ним следили десятки пар глаз. Но все чаще ему это нравилось.

Становилось скучно. Однообразие. Кругом восхваляют. Кругом говорят о том, какой он красивый. Одно и то же.

А потом, перейдя в старшую школу, Сонхун оказался в одном классе с Джейком, Сону и Ни-Ки.

С Джейком они подружились практически сразу. Хотя Сонхун вообще не собирался с кем-нибудь дружить, Джейк был таким веселым, забавным и порой милым, что Сонхун не мог вот так просто отвернуться от попыток этого чудаковатого парня. Они сдружились. Постоянно находились вместе. Обедали в столовой, слыша со всех сторон девчоночьи вздохи и ахи.

Сонхун купался в море внимания. И не заметил, как потянул на дно Джейка. Сонхун стал язвой, потому что был уверен в своей красоте и идеальности. Раз остальные позволяли к себе небрежное отношение с его стороны, он и поступал так с людьми.

Джейк? Непонятно, почему и он начал задирать остальных. Но так как рядом был Сонхун, лишнего слова ему не говорили. И только была парочка людей, озлобленно смотрящая в их с Сонхуном сторону.

О, это случилось почти мгновенно. Когда Сонхун целовался с очередной девчонкой из параллельного класса. Сону вышел из уборной. Его чуть не вырвало. Буквально. Он забежал в туалет, где заперся в кабинке. А когда услышал стук каблучков по кафелю, забился в угол, трясущейся рукой закрывая дверь на щеколду.

—Я знаю, ты там.

Сону вообще не хотелось что-либо говорить. Он пытался не обращать на Сонхуна никакого внимания, но этот вопиющий случай стал последней точкой невозврата. Неприязнь к Сонхуну достигла своего пика.

— Открывай.

Стук в дверь. Сначала тихонько. Два раза костяшками. А затем сильно: кулаком. Ну и ногой пнуть не забыл, чтобы уж показать агрессивный настрой. Или сделать вид. Кто знает?

Сону сдался.

— Чего тебе?

— Боишься?

Ох уж эта ухмылка. Воротит.

Сону указательным пальцем отодвинул ворот рубашки. Так, будто задыхается. 

Нет, не страшно. Противно. Мерзко.

— Еще чего!

Топнул ногой.

Забавно.

Для Сонхуна разговор был забавным, а потом, по прошествии времени, забавно вовсе не было.

Этот Сону... Сонхун привык получать все. Он привык к восхищенным комментариям. Привык к тому, что из него чуть ли звезду на небе не сделали. Привык ко вниманию. Привык чувствовать себя лучше всех. А с Сону все не так. С Сону он кажется себе обычным человеком, от чего пытается сам же себе доказать обратное. Перепалки с Сону стали каким-то ритуалом. Если день пройдет хотя бы без одной перепалки или комментария с его стороны, у Сонхуна всю остальную половину дня все шло по пизде.

Сначала казалось все это простым совпадением. Если Сонхун не слышал слов от Сону, на тренировке выходило все из рук вон плохо. И даже тренер, уже будучи хорошо к нему относящаяся, цокала языком, недовольно размахивая палкой в руках.

И ладно это произошло бы единожды. Тогда можно было бы подумать на совпадение или просто неудачный день. Но это не так. Если Сону ничего не говорил в течение учебного дня, Сонхун думал о том, чего бы такого ему сделать, чтобы тот обратил на него свое внимание и выпустил свой острый как катана язычок. И чем дольше он думал об этом, тем сильнее погружался в себя. А это становилось следствием серий неудавшихся прыжков и болючих падений во время тренировки.

Изначально у Сонхуна не было цели задеть чем-то Сону. Это получилось само собой. Он привык к вниманию, к восхищенным взглядом. Наткнувшись на стену из брезгливой моськи, ему вовсе не понятно было, почему он произвел такой эффект на одноклассника. Может, ему показалось или Сону просто был не в духе?

И он продолжил ради эксперимента доставать паренька. А тот злился все чаще, огрызался, да и вообще был занозой в заднице или ядовитой иглой. Это, с одной стороны, забавляло Сонхуна. Он впервые увидел отпор, впервые ощутил на себе липкую неприязнь и даже отвержение. Никто и никогда так откровенно его ненавидел. Никто и никогда не зубоскалился на какое-то его замечание. Естественно, Сонхун стал наблюдать за одноклассником и все чаще подкалывал. А получая порцию негатива, наслаждался.

Можно подумать, Сонхун — энергетический вампир, питающийся плохими эмоциями. Но на самом деле это было не так. Ему просто наконец-то открылся другой человек. Не следующий за стадом и не дающий себя в обиду.

Единственное, что раньше любил Сонхун — лед и коньки. Затем появился Джейк. И Сонхун полюбил его как друга или родного человека. С Джейком было легко, можно было не притворяться, ведь в душе Сонхун понимал: он не идеал и уж тем более не единственный человек на Земле. Он тоже может ошибаться, тоже может играть в приставку, запивать чипсы колой или пивом. Ему тоже позволительно при просмотре грустного фильма всплакнуть. Лишь Джейк видел его настоящего, поэтому у него никогда не возникало вопросов, почему он дружит с Сонхуном.

Потому что на самом деле Сонхун вовсе не такой плохой, каким может показаться на первый взгляд. Ему просто надели корону на голову, а он, пытаясь ей соответствовать, слепил из себя личность, способную нести ту самую корону с гордо поднятой головой. И когда Джейк находился рядом, Сонхун мог делиться собственными переживаниями и ощущениями. Он мог рассказать о тех временах, когда ему было сложно управлять своим телом. Когда у него ничего не получалось и он в определенный момент своей жизни даже думал о том, что лед — не его. Что ему пора бы перестать пытаться сделать что-нибудь нормальное.

На самом деле, Сонхун был слегка ранимым. Он мог заплакать из-за коротенького ролика в интернете, мог заплакать из-за фильма. Сначала стеснялся своих эмоций, особенно в присутствии Джейка, но когда понял — его не будут упрекать за это — с легкостью на душе изливал их.

Сонхуну, наверное, все же одиноко было. Он думал только о карьере и не старался с кем-либо подружиться. Ему не были нужны посторонние люди в жизни. Но когда парень вырос, понял: карьера — это лишь часть огромной жизни. Помимо нее в мире столько нераскрытых карт, и вот так путать или терять их, установив одну единственную цель в жизни, было глупо, наверное. С помощью Джейка Сонхун научился отдыхать. Научился быть обычным подростком, который мог летом залезть по щиколотку в фонтан, искать на дне монетки, а потом убегать от органов защиты. И, наконец, Сонхун понял: нет ничего на свете лучше, когда ты живешь нараспашку.

Сонхун все еще любил лед, но появились и другие увлечения. Из-за них фигурное катание отошло на второй план, потому что парень сделал выводы для себя. Вся эта борьба, все те рывки к первым местам на соревнованиях и сами соревнования — не есть то, что он хочет. Это не истина, заложенная в детстве. И если раньше Сонхун думал только о победе, то сейчас мог с легкостью отказаться от соревнований в пользу посиделок с Джейком, например. Он катается для удовольствия, а не для медалей. Ему хватило и тех, что он заработал. Поэтому сейчас Сонхун хоть и не участвует в конкурсах, но все еще катается. И теперь кататься ему куда легче, а главное, парню так нравится. Он больше не издевается над собой, не пытается выжать все соки. Сонхун теперь стал более свободен от собственных же мыслей и предубеждений.

А дело, касающееся Сону, разрасталось все больше. Чтобы обратить на себя внимание одноклассника, Сонхун стал изощреннее. Придумал кличку, сказал, что тот находится у него в персональном списке на энном месте. Но никакого списка, конечно же, в помине не было. А даже если бы и был, Сону стоял бы на первом.

Это не была влюбленность, наверное. По крайней мере, она проявилась не так, как пишут об этом в романах. Сонхуну просто необходимо было внимание Сону, пусть и такое озлобленное. Ему просто хотелось поглядеть на его красное лицо, услышать из уст сорванные грязные слова. Он и понять не мог, что это что-то на ином уровне.

Только когда Джейк перестал с ним общаться, присоединившись к Сону, только когда он действительно остался один, начал ощущать совсем иное. Еще и это Джейк, предатель, подлил масла в огонь, раскрыв глаза.

Со стороны-то Сонхун таким идиотом оказывается был. Он ведь просто так Сону обижал, да и Ни-Ки тоже. Просто для того, чтобы оставшийся день провести в воспоминаниях об их перепалке.

Ему стало недоставать их перепалок. Стало недоставать Джейка. Стало скучно, но признаться в оплошностях было стыдно.

Когда Сону подошел к нему и сказал, что прощает, Сонхун вообще не понял о чем идет речь. Да и как вообще его простить можно? Он же просто язва, разъедающая внутренности.

Быть может, он бы справился один. Но Джейк все время смотрел в его сторону, Сонхун это замечал. Он не выдержал. Не хотел больше выдерживать.

И вот собралась их компашка. Джейк всегда был отличным другом и человеком, только почему он уподобился ему, Сонхуну, парень все понять не мог. Решить для себя этот вопрос было необходимо.

В один из дней Сонхун прямо спросил об этом Джейка. Тот сказал, что знал его. И наслышан был об успехах. Джейк, мягко говоря, плох во всем, кроме игр в приставку и того, как найти себе приключения на пятую точку. Сонхун казался ему чем-то высшим. Тем человеком, на которого можно равняться. Он думал, Сонхун серьезный. Что его не интересует ничего, кроме спорта (на тот момент так и было). А он что? Ему лишь бы посмеяться, подурачиться, отдохнуть. Джейку тоже хотелось найти увлечение, которым он будет гореть также, как Сонхун фигурным катанием.

Узнав Сонхуна ближе, особенно ту личность, прячущуюся за псевдо, Джейк для себя решил: необязательно должна быть мечта или какое-то увлечение. Необязательно жить так, как об этом говорят другие люди. Пусть родители ругают его за безалаберный образ жизни, Джейк может так жить, если ему это нравится. Да, они с Сонхуном слишком разные, но это не помешало им сдружиться. И чтобы не упустить ту самую связь, Джейк принялся подражать Сонхуну.

Он не хотел быть таким, но и узнав получше Сонхуна, не мог перестать с ним дружить. Когда у Сонхуна менялся взгляд на жизнь, Джейку было радостно. И по мере изменений Сонхуна, Джейк чувствовал между ними дружескую связь.

Джейку, конечно, было стыдно за собственные выходки. Поэтому чаще он молчал, только защищал Сонхуна. Сам первым не лез, да и вообще пытался себя вести тихо. Ему бы, наверное, уже тогда следовало застопорить Сонхуна, но он боялся ему что-либо сказать насчет поведения. Он не хотел терять друга, поэтому отмалчивался.

А потом что-то щелкнуло. Им осталось два года до выпуска, а ведут они себя как дети. Сону никогда не был Джейку противен или еще что. Парень как парень. Сону просто очень умный и ни на кого кроме Ни-Ки внимание не обращает. Преданность и щенячий восторг другом (хоть последнее Сону пытался скрыть всеми способами) подкупали Джейка.

А еще однажды он заметил, что те уже не так хорошо ладят. И ему должно было абсолютно быть все равно на какого-то там Сону и Ни-Ки. Только вот Джейк любил анализировать. Если бы у него произошла такая ситуация, он бы точно рад не был. Сону как будто потерялся, слился со стеной. До того грустный был и все время смотрел в сторону друга печальным взглядом.

Сонхун, подошедший к Сону в тот день, взбесил Джейка. Своими словами он пытался подстегнуть Сонхуна к изменениям. Правда, потом каялся перед собой, потому что теперь Сонхун остался один и пока на уступки идти не собирался. Но ему нужен был этот толчок. Ему необходимо было повзрослеть. Поэтому, когда ноги сами несли к парте друга, Джейк тут же разворачивался, вылетая из класса.

Благо Сонхун все принял и понял. И все, вроде бы, наладилось, только вот Сонхун понял то, чего лучше бы понимать не следовало.

༶•┈┈⛧┈♛

В последнее время Сону сблизился с Ни-Ки и уже не выглядит таким потрепанным и осоловелым. Это не очень-то и радует, но амебный Сону намного хуже.

К сведению, они пока просто выполняют школьное задание вместе. Не более. Это радует, да.

Будь Сонхун настойчивее, возможно... Хотя нет. Забудьте. Сонхун принял свою судьбу и сейчас наблюдает за кое-кем другим.

Некий кот неоднократно подкрадывался к их звезде по футболу. Крутится вокруг него чуть ли не 24/7. Правда, двадцать четыре никак выйти не может, ибо школьный день ограничен на максимум восемь часов. Однако же все эти восемь часов хитрый кот подергивает маленьким, но уж очень изворотливым носиком, пробуя на вкус усами чужие эмоции.

За Чонвоном, с одной стороны, интересно наблюдать. Но с другой, Сонхун видит, как бесится Сону из-за старосты. Из-за этого бесится сам Сонхун. А это, откровенно говоря, уже маленько подзаебало парня.

Либо Чонвон ничего не понимает, либо притворяется. Склоняется Сонхун к первому варианту. Ну не похож Чонвон на стерву. Ну хоть убейте, не похож.

Он больше напоминает дитя с этими ямочками на щеках и взором вздернутых к челке уголками глаз. Он милый, однако же, Сону, вроде бы, тоже милый. Действительно милый, но как уже говорилось, та еще заноза в заднице. А вот Чонвон и по общению милый. Сонхун с ним почти не разговаривает, но если нужна помощь в каком-либо вопросе, в котором Ян силен, то парень не боялся подойти для его разрешения к старосте. И тот всегда по доброте душевной помогал.

За это скажем ему спасибо. А вот за то, что он так липнет к Ни-Ки спасибо не скажешь. Сонхун, вообще-то, тоже как бы страдает ту, да, на минуточку. Но он, по крайней мере, не пытается перетянуть на себя одеяло. И даже немножко, совсем маленькую капелюшечку рад тому, что Сону преобразился после стольких месяцев угнетенного состояния.

Сону светится, наверное. Сонхун не знает всех этих завуалированных фраз, способных описать внутреннее состояние Сону.

Очередной школьный день, не принесший ничего хорошего. Только улыбка и сговорчивость Сону хоть как-то скрашивала будний день.

Вчера Сонхун на тренировке не был. Вместо это сидел в парке с Сону и Джейком. Они пулялись кукурузными палочками, пока Сону не заверещал, чтобы они прекращали детский сад и лучше бы покормили уточек, а не растрачивали просто так материал.

Такие вечера все больше по душе парню. Он наслаждается смехом Сону и Джейка. В унисон смеется вместе с парнями. И старается не думать об ощущениях, покалывающих на щеках и бурлящих в скрученном узлом животе, когда Сону касается пальцами его ладони, пытаясь растормошить и вывести из грез.

Сонхун теперь друзьям уделяет больше внимания, но все еще старается избегать разговоров о Ни-Ки. Он тут же вскакивает и уносится прочь, ковыряясь в телефоне. Делает вид того, что переписывается с родителями, которым срочно нужно либо уехать, либо купить посуду (Сонхун, конечно же, необходим в таком вопросе, ага), да и вообще, они обновляют линолеум в зале. Вот тебе и заявочки.

Джейка не обманешь. Ну почти. А вот Сону клюет, как рыба на крючок.

Джейк теперь уже знает обо всем. Не мог же он дальше плавать в этом дерьме, принимая ложь Сонхуна за чистую монету. Правда, разговор и выеденного яйца не стоил. Джейк предполагал, догадывался. Он просто молчал, не лез в чужую жизнь. А теперь вот точно убедился. Но делать ничего не собирается. Так и сказал: "Ну тут справляйся как-нибудь сам. Ты у нас парень взрослый, понимаешь: лезть к Сону не нужно. Он уже многое пережил. А твои "чувства", я уверен, вовсе не чувства, а обычная симпатия".

Сонхун задумался. А может... Да ну его, отмахнулся сразу. Джейку, наверное, виднее. Может, действительно обычная симпатия. И Сонхун переживет, раз так. А даже если не так, все равно переживет.

Возвращаясь к сегодняшнему дню, стоило бы отметить тот момент, когда Ни-Ки вышел из класса. И Сону куда-то пропал. Отлично, можно поговорить наконец с Ян Чонвоном.

— Ян?

Тот обернулся, отложив учебник в сторону. Вопросительно посмотрел в ответ, а затем радостно подбежал, с вопросом:

— Помочь чем-нибудь?

— Не мешай им.

— Что? — улыбается фирменной невинной улыбочкой. — О чем ты?

И что тут скажешь? Эта улыбочка никак не сходит с лица Яна, заставляя Сонхуна упорно перебирать слова. И обидеть не хочется, и оставлять все точно так же не хочется.

— Эм, так о чем ты? — заглядывает в глаза. — Что-то случилось?

— Не лезь к Ни-Ки.

— Это розыгрыш? — смеется, являя Сонхуну милые ямочки. — К кому я лезу?

— К Ни-Ки, — теряется Сонхун, ища взглядом в одноклассниках, не обращающих на их парочку никакого должного внимания, спасения.

— Ты смеешься? — прыскает в кулак, раскачиваясь с пятки на носок. — Я лезу к Ни-Ки? — скрепив руки в замок за спиной, наклоняется корпусом ближе к парню. — Ты уверен?

— Я не... — совсем теряется Сонхун. — Ты. Нет. Ты, Ни-Ки.

— Что я, Ни-Ки?

— Не знаю, — оседает на парту.

— Вот и отлично, — Чонвон потирает ладошки. — Если нужна помощь, обращайся, — подмигивает Сонхуну, будто так и нужно.

У Сонхуна возникает ощущение, будто у них с Яном есть какой-то тайный уговор.

В голове каша. "И что это сейчас было?" — хочется спросить. Только вот у кого? У Яна, все еще с улыбкой смотрящего на него, или у себя, который абсолютно ничего не понимает на данный момент?

С ухнувшим в пятки сердцем и странным чувством внутри, Сонхун возвращается на свое место. Старается не смотреть в сторону старосты, пытаясь занять себя чем-нибудь другим. Но понимает: не может не смотреть. Стреляет глазками исподлобья, наблюдая за маленькой стройной фигурой.

Ян Чонвон... Он не так-то и прост?

Нужно будет понаблюдать, решает Сонхун, сконфуженно опуская взгляд на страницы учебника, когда кошачий взгляд лучится, встречаясь с его с распахнутыми от неожиданности глазами. Прикрывает учебником красноту щек, пытаясь слиться с поверхностью стола, думая, что тот способен спрятать высокий рост.

Ян Чонвон точно не так прост. Значит, к Ни-Ки он не подкатывал?..

༶•┈┈⛧┈♛

Хисыну действительно было сложно собрать себя в руки после ужина с Ни-Ки. А еще было стыдно: Джей все это время знал о его чувствах, но тактично молчал, чтобы ненароком не задеть и не обидеть. Хисын-то, вроде бы, благодарен за понимание. Наверное.

Парню было сложно после серии выплаканных слез пойти на футбол. Видеть снова Джея. Пытаться вести себя с ним нормально. Будто ничего не произошло. Не было разговоров с Ни-Ки, поэтому он все еще может на что-то надеяться.

Ложь.

У него не было надежды с самого начала. Да и почему вообще Джей должен из-за него становиться геем? Это ведь эгоистичное желание: владеть человеком, у которого в будущем перспектив на отношения вообще нет. Хисын не может быть уверен, однако все равно думает о том, что Джею легче быть одному, чем с кем-то. И даже если это действительно так, это не значит, что парень обязан до скончания дней быть одиночкой, ищущей поддержки у себя самого. Хисын именно это и хотел показать парню. Доказать то, что намного легче вывезти ситуацию вдвоем. Но Джей еще не готов, видимо.

Хисыну хоть и было сложно, он все равно пошел на футбол. Джей разрушил всю плотину, которую он строил весь вечер, ночь и день. Он был огромной волной. Лишь один его вид заставил чувство успокоения пошатнуться.

Нет, Ли чувствовал не боль. Хотя и ее тоже. Он чувствовал, как сердце его быстрее биться начинает, как пульс ускоряется, и тело горит. А они еще даже разминку не сделали.

Почему-то в тот день он почувствовал симпатию к Джею сильнее, чем это было прежде. Наверное, потому что ему казалась их встреча последней. Наверное, он думал о том, что Ни-Ки все рассказал Джею, и теперь тот может не притворяться, разыгрывая дружбу.

Хисын ошибался. Потому что Ни-Ки не рассказал Джею. А еще потому, что Джей действительно сам хотел с ним общаться. Он бы мог развернуться если не сразу, то спустя время. Но Джей все еще находится рядом, и в дни, когда они допоздна задерживаются на футболе либо засиживаются в кафе, провожает до дома.

Как чувствует себя Хисын в такие моменты? Да никак. Ему от любви срывает крышу, обжигая лицо приливом крови. Румянец на щеках такой же яркий, как закаты летними вечерами. Пот течет градом проливного дождя. Он пытается не молчать, но задумчивость Джея заставляет осечься и не пытаться найти каких-либо фраз. Им без слов и пустых разговоров комфортно вдвоем.

И Хисын, если так подумать, не хотел бы терять ставшего близким человека. Ему неловко просить Джея выйти на улицу или посидеть еще где-нибудь. Только Ни-Ки, которому срочно что-то нужно доделать или сделать, дает шанс остаться с ним один на один.

Хисын ночами уснуть не может. Нет, его не одолевают кошмары, он бы спокойно мог уснуть. Его одолевает клокочущее у горла сердце и умиление, когда на телефон приходит сообщение от Джея с пожеланиями спокойной ночи. Он ему "Спокойной ночи", а Хисын в ответ: "Сладких снов".

Когда Джей рядом, Хисын чувствует себя защищенным. Будто Джей — свинцовый скафандр, через который не пробьется даже радиация. Даже тот факт, что Джей прекрасно все знает, теперь уже не терзает Хисына. Потому что Джей ни на минуту не дает усомниться в себе. Если бы он не хотел, не принуждал бы себя. Если он все еще общается — значит, Хисын ему действительно интересен. А еще, возможно, по-своему дорог.

Хотя у Хисына есть проблемы со взаимным чувством, он не мог оставить Ни-Ки, ведь тот ему так помог и до сих пор оказывает всяческую поддержку. И он не останется в долгу — так он решил для себя.

Ни-Ки выслушал его. А еще поделился словами Джея, удивив ими Хисына. Ведь они думают одинаково, просто преподносят другими словами. Неужели у них схожие взгляды на жизнь?

Хисын видит, какой теперь Сону. Видит грань, которую теперь возможно переступить. Ни-Ки боялся сделать новый шаг, говорил, что нужно еще подождать. Но Хисын настоял: он может попробовать. Сону не откажет.

И действительно, вечером Ни-Ки отписался. Все у них с Сону будет хорошо, Хисын уверен.

Но вот насчет себя он того же не может сказать. Джей неоднократно говорил об Америке. И делал это тогда, когда Ни-Ки рядом не было. Боялся расстроить мальчишку? Почему тогда Хисына не побоялся? Нет, Джей еще ничего не утверждает, но мягко намекает. Подводит Хисына заранее, чтобы потом он воспринял информацию не с такой тяжестью на душе.

Хисыну, если понадобится, нужно будет отпустить Джея. Но он все равно будет ждать. А может, Джей в Корее найдет подходящий ВУЗ, он ничего не утверждал.

Однако даже откинув все разговоры на второй план, время быстротечно. И именно с ним Хисын бороться никак не может. Может лишь надеяться на дальнейшую связь. Хотя бы короткими сообщениями в мессенджере или урывками голоса Джея в кафе, ставшим для них своего рода местом уединения, о котором не знает даже Ни-Ки.

Но все же Хисын всегда приходит, если Джей зовет его куда-то. Цепляться за него, держаться, как воздушный шар на ленте, наверное, неправильно. Но не все ли равно? Если Хисын может видеть Джея, если у него еще достаточно времени узнать парня лучше и стать еще ближе, не все ли равно как ты выглядишь со стороны?

Вот и сейчас, натянув ярко-оранжевую водолазку под черный бомбер с оранжевыми вставками на рукавах, Хисын натягивает на ноги ботинки с грубой подошвой на шнуровке. Отряхивает невидимую пыль с темно-серых джинсов и, поправив увесистую серебряную цепь на шее, закрывает входную дверь.

Он спешит, прикрывая глаза от сопутствующего его всю дорогу ветра, стараясь сильно не улыбаться, чтобы не выглядеть при встрече с парнем счастливым идиотом. Выходит из рук вон плохо.

Джей, завернувшись в кожанку с серебристыми шипами на плечах, ожидает его, засунув руки в карманы потертых джинсов. Взъерошивает волосы, разбрасываемые ветром в разные стороны, и в ответ на Хисынову улыбку теперь тоже улыбается.

Они идут бок о бок. Хисын от нервозности, а еще от нетерпения — так много хочет сказать — теребит в кармане бомбера брелок в виде орла. А Джею понравится?

Джей, отчего-то сконфузившийся и все время украдкой поглядывающий на парня по левую руку, считает про себя сначала до десяти, а потом и до тридцати.

Вечереет. Оранжевое солнце, отбрасывая последнее свечение лучей на витрины магазинов, плавно опускается за горизонт. Отображение в этих витрин магазинов Хисына под лучами оранжевого заката кажется Джею гармоничным: цвет водолазки парня почти сливается с цветом заходящего солнца и даже немного будто бы подсвечивается изнутри. А еще его кучерявые волосы слегка отдают красным цветом под теплыми оттенками осеннего октября.

После прогулки по каскаду прудов, где Хисын много улыбался, скармливая уточкам две буханки хлеба, не забыв покормить еще и Джея, они сидят на деревянной лавочке, переглядываясь и отводя взгляд.

— Джей, — первым заговаривает Хисын. — Мы уже достаточно друг друга знаем. Я хотел так много сделать для тебя, но...

— Ты ничего мне не должен, — перебивает Джей.

— Я знаю. Понимаю, — кивок. — Мне хотелось бы, чтобы ты меня помнил.

— Говоришь так, будто собираешься прекратить наше общение, — скептически выгибает бровь Джей.

— Нет, конечно, — смеется. — Ты знаешь.

— Да.

— Так вот. Пусть это будет напоминанием.

Хисын, все это время держащий руку в кармане, достает ее, раскрывая ладонь.

— Возьми.

— Почему орел? — интересуется, подцепив брелок в виде расправившего крылья орла.

— Ты мне напоминаешь его. Такой же сильный, независимый, способный парить высоко в небе. Тебе дано видеть то, что другие не могут. Ты ищешь путь и идешь по нему, даже если в конце он окажется неправильным. Это не страшит тебя, ты найдешь другой. Ты борешься, готов на куски рвать и не отпустишь то, что положено тебе. А еще одинокий. От этого заставляющий пытаться понять тебя. Понять, чтобы ты принял. Твое устремление поражает. Поэтому ты мне и напоминаешь орла, Джей. Это глупо?

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь?

— Кого?

— Оленя.

— Это немного... — теряется Хисын. — Это немного обидно, — скрещивая руки на груди, дует щеки.

— Забавный, — посмеивается Джей, тыкая в щеку пальцем. — Не дуйся, — подсаживается ближе. А когда Хисын все еще не собирается мириться, окольцовывает плечи, прижимая ойкнувшего от неожиданности парня к себе. — Ты напоминаешь мне оленя, потому что ты такой же мудрый. Когда все смотрят на восток, ты смотришь на запад. Ты тот, кто не числится в общем стаде, подчиняясь правилам и устоям. Ты строишь свой мир и без мысли о том, что его, возможно, разрушат, делишься им с другими. Ты добрый, готовый помочь и всегда поддержать. Много взваливаешь на себя, не боясь при этом остаться ни с чем. Ты не говоришь попусту, только по делу. И никогда не обманешь, слишком ты честен. А еще ты такой же загадочный. А еще знаешь что?

— Что?

— У тебя такие же огромные доверчивые круглые глаза. Олененок Бэмби. Это не так уж и плохо, но не доверяй всем подряд, — щелкает по носу.

— Джей, — шепчет Хисын, пряча лицо на Джеевской груди. Стягивает грубую ткань кожанки в пальцах, утыкаясь носом в грудную клетку.

— Не плачь, — гладит по трясущейся спине.

— Что, если мы никогда больше не увидимся?

— Увидимся.

— Правда? — наконец оторвавшись от Джея, смотрит на него взглядом, задевающим у того что-то в душе.

— Правда, — обещает, утирая слезу большим пальцем.

Возможно ли, думает Джей, смотря на мокрые от слез ресницы. Качает головой, вновь прижимая затихающего Хисына к себе.

Солнце, скрывшееся за горизонтом, оставляет после себя на небе Мириады тусклых звезд, объединившихся в общий рисунок. Джей, запрокинув голову, цепляется взглядом за созвездие орла. Перебирая пальцами темные локоны, слегка ухмыляется, вытягивая свободную руку с расположившимся на ладони подарком Хисына.

Наверное.