Пакость? Ой, не удалась

— Обрати на меня внимание!
— Прости, но тогда мне будет сложнее тебя игнорировать.

— Долго ты Джея избегать собрался?

— Я не избегаю, — возмущается Хисын. — А сам-то?

— А что я? — непонимающе уставляется парень. Он, вроде бы, Джея давно уже не избегает. Незачем ему это. — Никого я не избегаю. Так, давай, мозги мне не пудри.

Хисын хочет сказать насчет Сону, но передумывает. Может, Ни-Ки и правда сам разберется? Но если он и дальше будет так себя вести, тут уж он не выдержит, и тогда даже семеро качков его не удержат. Ладно, он посмотрит, как будут продвигаться дела у Ни-Ки с Сону дальше.

— Хисын, ты уже четвертый день на занятия ходишь, но только и делаешь, что здороваешься, а дальше что? — Хисын понуро смотрит в ответ, сконфуженно прижимая спортивную сумку к груди. — Пора действовать, иначе мы застрянем на этом шаге и дальше никуда не продвинемся. Ты этого хочешь? — в ответ отрицательное мычание. — Тогда сегодня мы пойдем в кафе.

— В какое кафе? — тут же приходит в себя Хисын, хватает Ни-Ки за руку и смотрит так пристально, будто прожигает. На Ни-Ки его этот фирменный пристальный взгляд давно уже перестал действовать.

— Недалеко от футбольного поля есть кафе. Туда и пойдем.

— И ты что же, оставишь меня с ним одного? — спешит за Ни-Ки Хисын, быстрее перебирая ногами.

— Не собираюсь я тебя одного оставлять. Не хватало еще мне бездыханное тело потом к себе домой нести, потому что твои родители навряд ли оценят такое. В обморок же хлопнешься, пятак даю. Ты даже дышать перестаешь, когда рядом с тобой находится Джей. Пока что я буду с тобой, а вот когда ты привыкнешь к его присутствую настолько, что перестанешь бледнеть и мямлить рядом с ним, мне можно уже будет завершить свою миссию.

— Ну, ладно, — наконец выдает Хисын после задумчивой паузы. — Хорошо, пойдем.

— Правда? А уже приготовился к твоим новым, изощреннее прежних, отговоркам.

Хисын фыркает в ответ.

— Никакие это не отговорки были.

— Ну да, конечно.

— Ой, все, сам-то.

— А что я-то, не могу понять?!

— Забей. Ни-Ки, — тихо зовет Хисын, немного отстав. Он останавливается позади, смотря на спину одноклассника. Ни-Ки перед Джеем назвал его другом, но кто они теперь на самом деле друг другу? Ни-Ки все еще помогает ему только потому, что он дал ему такое задание?

Честно говоря, мысли по поводу их отношений с Ни-Ки терзают Хисына уже долгое время. Они давно уже начали понимать друг друга без слов, научились заведомо предугадывать настроение. Но только ли задание держит Ни-Ки рядом с ним или здесь есть что-то иное? Хисын, например, не считает Ни-Ки просто помощником. И после того, как он сам научится общаться с Джеем без его помощи, парню не хотелось бы терять с ним связь. Может ли он и дальше общаться с ним? Ведь у них хоть и нет общих увлечений, кроме футбола, но они как-то смогли найти общие точки. Рикин взгляд на жизнь, его улыбка, его позитивный настрой на какое-либо препятствие извне — это те качества, которые отсутствуют в нем. Рядом с Ни-Ки Хисын чувствует себя увереннее. На самом деле он очень стеснительный, как Ни-Ки успел заметить. Это он только с виду суровый, но внутри мягкосердечный и отнюдь не решительный. Да, он не хочет терять с Ни-Ки связь, но вот что думает по этому поводу сам Ни-Ки? Хисын примет любое решение, но будь оно противоположным его, расстроится, но виду, конечно же, не покажет. Он уважает Ни-Ки, и любое его мнение для него основополагающее.

— Что... Что такое? — только недавно Ни-Ки улыбался, наконец-то добившись от Хисына решительности, а сейчас уголки губ медленно сползают вниз. Хисын какой-то не Хисын. Он давно его таким не видел. Это не есть хорошо. — Что-то случилось? Эй, у тебя что-то болит? — Ни-Ки тут же оказывается рядом с парнем, сжимает плечи, фалангами зарываясь в мягкую ткань олимпийки. — Мы можем не идти на тренировку, если ты заболел.

— Нет, не в этом дело, — Хисын вскидывает голову. Теперь, под солнечным светом, синие вкрапления выглядят такими яркими и притягательными, а этот ветер, треплющий темную челку, делает лицо Хисына таким по-детски наивным и о чем-то умоляющим. Ни-Ки замирает, смотря на блестящую дорожку на щеке. Всего одна дорожка, но так прошибает, что холод оставляет морозный поцелуй на шее. Порой Хисын такой сентиментальный и выведать причину этой самой сентиментальности оказывается непосильной задачей. Сколько же в этом парне неуверенности, сколько же в нем сомнений и стопорящих преград? Ни-Ки все делает, чтобы Хисын наконец отбросил всякого рода мысли, потому что он намного лучше, чем думает о себе, но, видимо, еще недостаточно. Нужно работать дальше.

— Тогда в чем же? Ответишь?

Парень молчаливо кивает. Он скажет.

— Скажи, Ни-Ки, ты ведь помогаешь мне из-за задания? Дальше что будет? Когда я сам спокойно смогу подходить к Джею с интересующими меня вопросами, ты оставишь меня одного? У тебя же есть Сону. И со старостой ты неплохо общаешься. На кой тебе балласт в виде закомплексованного парня?

— Что за чушь ты несешь?

Тонкие пальцы больно зарываются в плечи, Хисын закусывает нижнюю губу, опуская взгляд в пол. Все правильно, он такой, какой есть. И если Ни-Ки отвергнет его, то Джею он подавно не нужен.

— Мы ведь друзья.

— Что?

Улыбка Ни-Ки — как топленое молоко, которое Хисын обожает. Не то, которое в бутылках, а то, которое в пакете. У него срок годности небольшой, да и нужно постараться, чтобы отыскать его на прилавках магазинов среди пластиковых собратьев, но именно оно самое настоящее. Именно у него нежный и отчетливый топленый вкус. Как в детстве, когда он ездил к бабушке в деревню. Когда он вечером сидел у открытого окна, наблюдая за кронами деревьев, покачивающимся из стороны в сторону, а бабушка утирала с его губ молочные усы, делясь тайной: он ее самый любимый внук. Розоватое молоко плавно остывало, пар над кружкой завивался и уносился прочь через окно. Хисын любил вечера в деревне. Любил, когда топленый запах перемешивался с запахом свежескошенной травы. Когда на что-то злящиеся гуси не подпускали к себе, а он, будучи маленьким и подвижным мальчиком, резво носился кругами; сверкал пятками, слыша шипение позади. Хоть Хисын по большей части был один, ему нравилось гулять по деревне, заглядывать к соседям, где живут такие же добродушные пышные бабушки, как и его. Эти бабушки награждали его пирожками, пичкали медом и деревенским хлебом. Он любил, намазав на большой кусок хлеба сливочное масло, посыпать сверху сахаром и отправить все это в рот. Частенько давился, а потом, заметив перепуганное лицо бабушки и почувствовав ее грубые шлепки по спине, звонко смеялся, болтая ножками, не достающими до скрипящих досок, в воздухе.

— Мы друзья? — не верит.

— Конечно, мы друзья. Я уже это озвучивал. И перед Джеем говорил.

— Но я думал, что...

— Иногда ты слишком много думаешь, — ворчит Ни-Ки, пихнув Хисына в бок. — Пойдем?

— Пойдем, — улыбается Хисын в ответ на подмигивание.

У него есть друг. Друг, который понимает. Который не оставит одного.

У Хисына есть настоящий друг. И когда настанет его час, Хисын обязательно ему поможет.

༶•┈┈⛧┈♛

— Ой, этот новенький...

— И не говори, меня тоже из себя выводит. Глаз нервно дергается, как только вижу его. Как же бесит!

Хисын слышит, как что-то металлическое (скорее всего, мусорный бачок) падает на пол, а потом с громыханием катится. Вот уже несколько секунд он стоит около раздевалки, не решаясь зайти внутрь. Слухи-слухи-слухи. Они гудят пчелиным роем. От них болит голова.

Парень прекрасно понимает, о ком идет речь. Новенький — это он.

— Вы заметили, как тренер постоянно хвалит его? — говорит с ноткой язвительного сарказма в голосе третий или четвертый парень. Честно говоря, Хисын уже сбился со счета.

— А как же!

— Я про то и говорю, если бы не Ни-Ки, тренер и не взглянул бы на него. Хотя бы раз нас бы похвалил, мы столько работаем, уж явно побольше этого новенького. Но нет, он пришел и сразу стал звездой.

Хисын не решается зайти, чтобы, наконец, прекратить обвинительные нападки в свою сторону. Он тоже не просто так сидел все это время в ожидании чуда. Похвала — это заслуга за усердия, а эти парни ничем не лучше его, только и могут что сидеть и обвинять других, тогда как сами ничего делать не хотят. Видел он их. Они даже десять кругов пробежать не могу, начинают задыхаться уже на втором, так о чем может идти речь? В то время, когда Хисын сам интересуется у тренера, как ему улучшить навыки, эти парни сидят и что-то обсуждают. Ну теперь стало понятно, что именно они так упорно обсуждали.

Несправедливость здесь только в одном: они хотят все и сразу, не приложив при этом никаких усилий для достижения цели. Если бы они действительно старались, если бы этим парням хотелось покинуть скамью запасных, они бы давно уже там не сидели. Сколько лет они занимаются? Тренер не дурак, он все видит. И будь парни хоть немного такими, как сами о себе говорят в данный момент, не обвиняли бы Хисына в собственной лени. Всякому известно: под лежачий камень вода не течет. Любишь кататься, люби и саночки возить.

Да, парня, несомненно, задевают столь колкие необоснованные заявления в его сторону. Ничем не подкрепленные выводы бесили его еще сильнее. Бывали дни, когда он даже до дома дойти не мог. Ни-Ки тащил его на своей спине, а сейчас они говорят, что он не заслуживает похвалы, что все это только благодаря связям. Хисыну обидно, но он только и может стоять дальше и слушать мусор в свой адрес.

— Поди скоро увидим его в основном составе, — хмыкает один из парней.

— Если он будет в основном составе, я здесь все разнесу, дьяволом клянусь. Не бывать этому, пока там не окажусь я!

— Остынь, Сокхун, — гогочет уже не знай какой по счету парень. — Я вообще уйду, если его сразу в основной состав переведут. Пусть сами справляются.

— Я тоже.

— И я.

Костяшки белеют все сильнее, но Хисын так и не может опустить ручку и ворваться, защищая себя. Стоит, сжимая ее все сильнее и сильнее, а решительность с каждым новым нелестным словом покидает его все стремительнее и стремительнее. В конце концов, рука соскальзывает, так и не потянув злосчастную дверь на себя.

— Что делаешь?

От шепота на ухо Хисын вздрагивает, пытаясь обернуться, но сделать ему этого не дают, плотнее прижимаясь со спины и кладя руку на плечо. Его толкают в бок, не так сильно, — чтобы отступил, а затем он видит, как Джей, резко дернув дверь на себя, ловит испуганные взгляды младшеклассников.

— Д-Джей? — икает один из парней. Видимо, предводитель "обделенных и обидевшихся".

— А я смотрю, вы ничуть не меняетесь парни, — ухмыляется Джей, нарушая образовавшуюся тишину хрустом костяшек. — Давненько я, кажется, морды вам не бил? Вы, наверное, и сами успели соскучиться по страстным поцелуям ваших скул с моими кулаками. Ну так что, — он проходит вперед, хрустит шеей, — с кого начать? Тебя?

— М-мы уже ходим.

Во время побега парней Хисын прыскает в ладонь, прижимаясь спиной к стене.

— Можешь переодеваться, я всех прогнал, — хлопает его по плечу Джей.

— Спасибо.

Хисыново спасибо ударяется Джею в спину. И даже если он не был услышан, был понят точно.

Ни-Ки вбегает в раздевалку буквально через пару минут весь всклокоченный, заставая переодевающегося Хисына врасплох. Парень вылупляет глаза, прикрывая нагой торс футболкой.

— А у тебя тело ничего такое, — с хитрым прищуром улыбается Ни-Ки, наблюдая за краснеющими щеками.

— Отвернись! — требует Хисын, соорудив на лице суровый взгляд.

— Да божечки-кошечки, чего я там не видел. Я вообще-то пришел, чтобы убедиться, что здесь не образовалась вторая река Хан. Джей мне все рассказал. Вот же сволочи! Я тоже им пару ласковых отзывов оставил.

— Что ты сделал? — Хисын быстро натягивает на себя футболку и подходит к парню. — Ты же их не трогал?

— Не трогал, — поднимает руки вверх. — Только прописал их главарю, чтобы подавно было.

— Прописал?

— Да не бойся, он только теперь за живот держится, а так с ним все в порядке.

— Ни-Ки! А вдруг они тренеру скажут, что тогда?

— Ой, они такое ссыкло, поверь мне, ни хрена они не сделают ни мне, ни Джею, ни тебе тем более. На километр не подойдут.

— Спасибо, конечно, но можно было все обсудить гуманным способом.

— До них не дойдет, — отмахивается Ни-Ки, стягивая футболку. Он тут же смеется, заметив отворачивающегося в противоположную сторону Хисына. — Кстати, я поговорил с Джеем.

— О чем?

— Вот же балда, о кафе, о чем же еще!

— Ой точно, со всеми этими разборками я забыл о кафе. И что же Джей?

— Согласился, конечно. Куда он денется.

И вновь эта хитрющая улыбочка и поблескивающий под искусственным светом лампочек изумрудами ведьминский прищур. Хисын закатывает глаза, прячет в вороте олимпийки улыбку. Ему так много хочется сказать Ни-Ки, отблагодарить за все старания, наконец, но даже этого будет мало.

Хисын только собирается открыть рот, повернувшись к переодевшемуся в уличную одежду парню, но его перебивают, даже не выслушав:

— Не смей. Я это делаю, потому что ты мой друг.

— И все равно спасибо, — выдыхает Хисын. Все те слова, которые он собирался сказать застревают в глотке. Парень не может больше и слова вымолвить. Для него никогда ничего не делали. Он никогда не был чьим-то другом. Теперь же в полной мере ощутив поддержку, он не знает, как благодарить.

Ни-Ки подходит к парню, сжимает ладонь в своей, слегка кивнув. Он тянет его за собой, пока Хисын быстрее перебирает ногами, спеша за ним. У входа их уже ожидает ворчащий и якобы недовольный Джей, согласившийся на посиделки в кафе только лишь под предлогом того, что в прошлый раз ему понравился играющий там джаз. Хисын, столкнувшись взглядом с Джеем, сразу отводит глаза, спрятавшись за Рикиной спиной. Он сжимает своими пальцами его плечо, утыкаясь носом в лопатки. Он чувствует сильную хватку на руке. Это успокаивает, и по пути в кафе в определенный момент времени, осмелев, он идет посередине, между Ни-Ки и Джеем, ненароком поглядывая на парня по левую сторону от себя.

Наверняка он выглядит глупо со стороны, ибо все время пока Джей словесно перепирается с Ни-Ки, улыбается. Он просто тупо улыбается. И только рад тому, что Джей на него не обращает внимания, упорно отстаивая свою точку зрения. Как говорит Джей, его такие посиделки ничем не привлекают, поэтому он вообще по кафе не ходит, для него это пустая трата времени и денег, на что Ни-Ки парирует: все с точностью наоборот. В кафе ходят для того, чтобы расслабиться и пообщаться спокойно, без чужих свидетелей. В общем, как кажется Хисыну, Джей-то на самом деле даже и рад, что его позвали. Ну не может эта проскальзывающая время от времени улыбка казаться ему вымыслом. Она точно существует, просто Джей ее старательно прячет, но Хисын не Тимошка, видит немножко. То есть видит он абсолютно все, потому что только и делает, что рассматривает Джея с разных углов. Он наглядеться на него не может. Столько не видел. Он так скучал. Господи, как же он скучал по нему, пока находился в Германии. Он и подумать не мог, что прилете в Сеул будет ходить в одну школу с Джеем. И подавно не мог подумать о том, что сможет находиться к нему так близко, что настанет такой день, как сегодня, когда они вместе будут сидеть в кафе.

На самом деле, Хисын удивлен. Он никогда не бывал в такого рода заведениях, — где вместо стульев посетителям предложены мягкие пуфики, спинки которых обнимают широкие шарфы, напоминающие плед. Ни-Ки выбирает небольшой стол в углу заведения рядом с окном, на подоконнике которого уютно примостились растения в горшках, а над самим столиком висит лампа, обрамленная черным железом, словно в кандалы. Стены украшают кофейные изразцы, под стать скатерти, свисающей с круглых боков стола.

Он ахает, услышав любимую песню из репертуара «Accordi Disaccordi», и понимает, почему Джей решил вернуться ради музыки. Парня ноты тянут танцевать, он слегка вскидывает руки, двигая навстречу музыке бедрами, тыльной стороной ладони касается свой щеки. Взмахнув другой рукой, мягко проводит по плечу, отводя голову в сторону. И не видит, как в это же время выглядят Джей с Ни-Ки. На момент соединения с миром музыки Хисын полностью отключает все чувства и становится ведомым им. Когда музыка сменяется более быстрой и игривой, он перестает двигаться и открывает глаза.

Джей что-то говорит, Хисын его не понимает. Не слышит. Он по инерции следует за Ни-Ки, все щебечущим о его таланте. Он все говорит и говорит, что ему нужно было записаться на танцы, а не на футбол, а в это время сам Хисын оглядывается на Джея, который пристально его рассматривает в ответ. И Хисыну кажется: Джей взглянул на него с другого ракурса. Он увидел в нем не того закомплексованного и неуверенного парня, а свободного, раскрепощенного, обладающего уникальными сторонами личности и широтой возможностей. По крайней мере, Хисыну хотелось бы, чтобы это было так.

Парни заказали одну огромную порцию сырных токкпоки на троих, протомившихся в остром томатном соусе около сорока минут. Кружочки зеленого лука и мелко нарезанная петрушка своим запахом вскружили головы оголодалых парней, из-за чего животы их дружно заурчали. Хисын решил взять стеклянную бутылку колы, на стенках которой поблескивала вода. Бутылка была вынута прямиком из холодильника, вследствие чего пальцы парня все время зябли. Джей же с Ни-Ки предпочли взять кофе без сахара, на что Хисын только поморщился. Как можно пить кофе без сахара? Для него это сплошная горечь.

После того как Джей удовлетворил чувство голода, принялся пристально изучать парней, сидящих рядом. Хисын заерзал на стуле, а Ни-Ки уплетал оставшиеся токкпоки, которые не лезли ни Джею, ни Хисыну, за обе щеки. Кажется, ему по барабану, что на него смотрят продолжительное время. А Хисыну вот все равно не было, поэтому Джей не стал томить и спросил в лоб:

— И зачем же вы хотели здесь посидеть?

— Отдохнуть после тренировки. К тому же, Хисын хотел получше узнать тебя.

На это заявление Хисын уставляется на Ни-Ки с лицом "Ты что творишь?", испепеляя друга взглядом. Но, как мы помним, на Ни-Ки это давно уже не действует.

— Узнать меня? Зачем?

— Да просто, — мнется Хисын, не зная, куда себя деть. Придется выложить долю правды. — Когда увидел тебя, сразу подумал, что ты кажешься мне знакомым. До того как моя семья уехала из страны, мама работала в музыкальной школе и частенько брала меня с собой на конкурсы и концерты. Пока я наблюдал за тобой на футболе, все больше вспоминал, кого же ты мне напоминаешь и где я тебя мог видеть. Наконец до меня дошло. Ты учился в той музыкальной школе. Вот.

— Оу, вот как, — задумывается Джей. А Хисын замечает, как поменялось лицо парня после слов о музыкальной школе. Он все еще остро реагирует на любого вида напоминания. Хисын проклинает себя тысячу раз, но обратно свои слова уже забрать не может. Но зато он сказал правду. Это же лучше, чем врать? — Прости, но я тебя не помню. И вообще, мало что помню из того периода.

— Ничего страшного, — криво улыбается Хисын, ища спасения в рядом сидящем Ни-Ки, который вдруг стал немым и просто наблюдает за ними. Он пинает его под столом по голени, намекая взглядом на Джея. Давай уже, выкручивайся как-нибудь. Помогай.

— О, сегодня новое меню, — неожиданно громко привлекает к себе и раскрытому меню внимание Ни-Ки.

Вечер проходит не так уж и плохо. Раскрепостившийся Джей стал сговорчивее и мягче, показав ту свою детскую доброту, которая присутствовала на момент знакомства с Хисыном пять лет назад.

Хисын почти все время молчал. Все подпирал подбородок рукой, изучая огрубевшие черты напротив. Джей действительно вырос, и по сравнению с ним теперь такой высокий, даже выше Ни-Ки, который выглядит как шпала. Но не это самое главное. Хисын теперь стал спокоен. Джей не будет огрызаться на него, не будет скалиться и делать все, чтобы оттолкнуть. Он уже пошел на контакт. Видимо, для Джея друзья Ни-Ки — заведомо и его друзья.

А может, дело вовсе в другом. Джей, как и сам Хисын, стал открытее к людям после общения с Рики. И все же Хисын не может отрицать того факта, что Ни-Ки — восьмое чудо света для него с Джеем. Он как игла, способная распутать комочек нити, выудив наружу скрытые качества.

Под конец, утомленный тренировкой и прожитым днем с яркими эмоциями от злобы до радости, Хисын начинает медленно моргать, что не остается незамеченным. Ни-Ки тормошит друга за плечо, косясь на Джея. Мол, не спи, здесь же Джей сидит. Он бы и рад, но уж очень устал, поэтому только кивает в ответ, роняя голову на согнутый локоть.

— Утомился, бедняга, — причитает Ни-Ки, вслушиваясь в тихое сопение.

— Дай ему отдохнуть, — останавливает его Джей, когда он уже собирается растормошить друга.

Ни-Ки наблюдает за улыбкой, прослеживающейся на лице Хисына. Такая мечтательная и в то же время беззащитная.

— Не зря ведь все это, — призывает к себе Джей.

Ни-Ки отлипает от лица друга и смотрит теперь на Джея, непонимающе мотает головой. Что он хочет этим сказать?

— Мы уже давно общаемся.

Ни-Ки согласно кивает. Давно.

— Ты ведь тогда не просто так подошел? Требовал научить тебя, тогда как тебе это было нужно в последнюю очередь. Когда я поведал тебе свою историю, ты говорил про третье лицо. Это было не раз. В твоем разговоре со мной прослеживался еще один невидимый человек. — По мере того как Джей делится умозаключением, полученным из его действий, лицо парня вытягивается. И то бледнеет, то краснеет. — Это было странно. А потом появился твой друг, который по случайным обстоятельствам знал меня. Ну так что? — испытывающе смотрит на парня, набравшего в рот воды.

— Джей, — жалкий писк. — Ты не подумай, — Ни-Ки протестующе размахивает руками у него перед лицом. — Это... Все не так, поверь. Тогда да, но не сейчас. Вернее, только в самом начале. Я не могу тебе сказать, — он стонет, пряча лицо в ладонях.

— Да все нормально, я же не обвиняю тебя, — смеется Джей. — Я знаю, как ты на самом деле ко мне относишься.

— Это правда, Джей. Я хорошо к тебе отношусь, клянусь. Ты мне правда нравишься, очень нравишься, но просто Хисын... Да, он влюблен в тебя. И именно он был тем, кто попросил подружиться с тобой. Я бы сам не подошел, но это было тогда. Это было в то время, когда я вовсе не знал тебя. Сейчас я искренне хочу общаться с тобой, — тараторит парень.

— Я так и знал!

— Ты злишься?

— Нет, я не злюсь. И признаюсь, нервишки ты мне потрепать за это время успел. Но я не собираюсь из-за этого рушить наше общение. Зачем?

— Правда?

— Конечно, — от Джеевских похлопываний по спине становится спокойно.

— Прости... Просто Хисын... — парень убирает прядь волос с лица друга, заботливо заправив за ухо. — Он правда влюблен в тебя. Я не мог отказать, пойми.

— Ладно, нам уже пора, — Джей встает, выжидающе смотря на Ни-Ки.

А ведь правда, за окном сгущаются сумерки. Макушки деревьев утыкаются в проблеск красного заката. Ни-Ки согласно кивает и тормошит Хисына за плечо, умиляясь с его сонного и растерянного лица.

— Хисын, ты же в районе Кванак-ку живешь? Сможешь сам добраться? Что-то мы засиделись.

— Я живу недалеко от этого района, — вклинивается Джей. — Не беспокойся за своего друга, я провожу его.

— Тем лучше, — соглашается Ни-Ки, стараясь не показать удивления. Надо же, как иногда жизнь сама расставляет приоритеты. Он не думает, что Джей это делает только из-за того, что узнал правду. Он бы так не поступил.

Когда все трое парней выходят на свежий воздух, Хисын потягивается во все стороны, похрустывая косточками. По телу пробегают приятные мурашки, мышцы расслабляются и больше не затекают от неудобной позы. В темных волосах парня блестит оранжевое солнце, перемещающееся ближе к верхушке горы, что с такого расстояния больше напоминала маленькую точку, отмеченную на полотне огромного мира. Солнце вот-вот скроется за горизонтом, и тогда на город опустится тьма, сопровождаемая сине-белыми звездами, тишиной улиц и стрекочущей песней цикад.

༶•┈┈⛧┈♛

Ни-Ки терпит неудачу уже пятый день за неделю. В его соображениях Сону похож на каменное могильное надгробие, а не на друга, которого он знал с детства. Ему хотелось искоренить недомолвку, причину которой он так и не понял, а друг, видимо, объяснять и не собирается. Парень с самого начала недели звал его то на прогулку, то к себе в гости, а то и просто посидеть на лавочке возле парка, где они могли бы спокойно все обсудить. Но маленький чертенок Сону заставляет кусать локти. Хранит молчание, как партизан. И смотрит так надменно и свысока, будто Ни-Ки букашка какая, которую раздавить-то противно.

Парень хотел заявиться к Сону в гости, но краем уха услышал, что Сонхун с Джейком собираются тусить у последнего, где они будут играть в приставку, пожевывая крабовые чипсы. Ему, может, тоже хотелось бы поиграть в приставку, и чипсы со вкусом краба его любимые из всех остальных вкусов, но он только, сжав зубы, исподлобья смотрел на улыбающегося Сонхуна, строящего планы на сегодняшний вечер.

Нет, ему опять не удастся нормально поговорить с Сону, когда рядом с ним двое из ларца одинаковых с лица. Ему нужно пространство, в котором он не будет задыхаться, видя равнодушие или даже презрение в ответ на свои жалкие попытки добиться от друга внимания. А лучше понимания, все же.

По сути, Ни-Ки не так уж и виновен, он же ничего не сделал Сону. И где зарыта собака, найти не может. Хоть бы подсказку что ли дал какую, а не молчал. Он ведь все-таки не дурак, понял бы, где искать. Только у Сону свои взгляды на этот счет и, видимо, просвещать в них Ни-Ки он не собирается.

А ведь они лучшие друзья все-таки. Ведь через столько прошли, а он в себе замкнулся и никак из своей раковины головы не покажет. Ни-Ки что, ему какой-то чужой человек? Незнакомец в черном плаще и с ножиком в руке? Почему так сложно объяснить причину своего поведения? Почему бы прямо не сказать, на что он обижен?

Нет, частично Ни-Ки суть уловил, конечно, и признает, что был не прав. Но даже когда он был занят, всегда находил время для Сону. Пусть это было в виде короткого сообщения в мессенджере Kakao Talk, это не отменяет того факта, что он волнуется и заботится о нем, вообще-то.

И вот он снова стоит перед сидящим на скамейке Сону, отбрасывая тень на лицо. В здании душно, поэтому все больше учеников во время перемен прохлаждаются на улице. Здесь хоть и слабый, но дует прохладный ветерок.

Сону все еще сидит, прикрыв веки. Не шелохнется, в то время как Ни-Ки уже весь на взводе. Долго он от него убегать собрался, и как далеко? Все равно же догонит или найдет. Да хоть из-под земли достанет.

— Опять будешь с ними якшаться?

Он явно недоволен выбором Сону в сторону Джейка с Сонхуном, когда всего каких-то пару месяцев назад был рад их компании. Радовался, потому что Сону не был один, отчего и скучать не мог. Но теперь же его новые друзья отнимали слишком много времени. Ни-Ки никак не может вписаться между ними. У него и расписания нет.

— А что?

— Я тебя зову в кинотеатр, вышел новый фильм. У тебя вновь голова болит или теперь уже живот, а может, жопа? — злится Ни-Ки.

— Разве у тебя нет дел?

Теперь, когда не нужно проводить индивидуальные занятия с Хисыном, а Джей научил его резаному удару внутренней частью подъема, конечно, у него появилось куча времени!

— Уже нет. Так пойдешь или нет?

— Меня уже Джейк занял.

— Тебя теперь что, занимать можно. Ты вещь что ли какая-то, я не пойму?

Внутри у Ни-Ки все кипит и вот-вот вырвется наружу. Какой на хуй Джейк, когда он перед ним чуть ли на коленях не умоляет, и все это ради каких-то жалких двух часов.

— Тебе какое дело? — надменно спрашивает, поджав губы. — Ты весь занятой был, так иди, решай дела дальше.

Поза Сону, в которой он сидит, вся кричит о закрытости. Руки сложены крендельком на груди, нога на ногу.

Да Ни-Ки же не отменяет того факта, что он где-то в своих расчётах проебался. Но заявление из уст Сону — это просто too much. Он не просто так ходил все это время, благим делом был занят.

— Мне есть дело до всего, что ты делаешь. Вплоть до того, что ел на завтрак, Сону. Не зли меня, прошу.

Зеленые глаза темнеют, и, если честно признаться, Сону страшит от вида нового Ни-Ки. Но он упорно гнет свою линию.

— Незаметно как-то было. А почему бы тебе Чонвону не предложить сходить? Он, вон, бегает за тобой как верный пес.

И ведь правда, на крыльце у школьной двери стоит Чонвон, буравя спину Ни-Ки взглядом.

— Ему только в радость будет, — добавляет, криво улыбаясь ехидной улыбкой, пряча за ней укол совести и боль.

— На кой мне Чонвон, если я тебя спрашиваю? Да и что ты пристал-то к нему?

— Все, у меня болит голова, — Сону встает, отряхивает серые школьные штаны и проходит мимо Ни-Ки, задрав голову.

Поговорили. Браво!

Бурлящая внутри ярость разливается липким желанием накричать на парня. Ни-Ки совершает невероятное усилие над собой, чтобы не кинуться за Сону, не развернуть и не встряхнуть хорошенько, приводя в себя. Он чувствует, как скулы саднят от боли, а желваки играют на лице. И вздувшиеся на руках от напряжения вены адски пульсируют. Он продолжает стоять посередине школьного двора, сжимая ладони в кулаки и умоляя себя на сегодня оставить Сону в покое.

Будут другие дни.

Разъяренный Ни-Ки не слышит рядом щебечущего Чонвона, плетущегося позади него. На оставшихся уроках он испепеляет Джейка взглядом. На длинной перемене ему кусок в горло не лезет, поэтому, не удосужившись дослушать шутки Сонхуна и не съев ни кусочка, он отцепляет пальцы Чонвона, прилипшие к его локтю, и уходит из столовой прочь.

На тренировке он почти не разговаривает с Хисыном и отвечает на вопрос «Что с тобой не так?» молчанием. Тот отстает мгновенно, задумчиво смотря в его сторону, пока ему не попадают мячом в лицо.

Хлынувшая из носа кровь приводит Ни-Ки в себя и тот, схватит друга за запястье, ведет в медпункт, где оказывается, что перелома у него нет, только ушиб. Но болеть будет, да и синяк выйдет, скорее всего. Пока Хисын прикладывает пакет со льдом к носовой перегородке, где больше всего болит, Ни-Ки ходит из угла в угол. Хисыну начинает надоедать вид мельтешащего из стороны в сторону друга. У него и так голова болит, а от того, что он глазами следит за парнем, начинает кружиться, поэтому он говорит:

— Это из-за Сону?

Не с первого раза услышавший его Ни-Ки переспрашивает:

— Что?

— Из-за Сону, говорю, места себе не находишь?

— Это так очевидно?

— Более чем. Ой, — охает Хисын, надавив на пакет чуть сильнее.

— Мазохистом заделаться решил? — фыркает Ни-Ки, подавляя смех.

— Ты ведь любишь его.

Он даже не спрашивает. Утверждает. Ни-Ки замирает с приподнятой ногой, так и не перекинув на нее вес тела.

— Откуда ты...

Не успевает договорить, как его тут же обрывают:

— Очевидно, как и то, что сегодня двадцать пятое августа. Как и то, что у меня десять пальцев на руках и столько же пальцев на ногах. Как и то, что я родился в Сеуле. Как и то, что пять лет жил в Германии. Как и то, что я люблю Джея. Мне продолжить?

В ответ отрицательное мычание.

— И когда ты узнал? — Ни-Ки наконец-то перестает наяривать круги и садится рядом с Хисыном.

— Сразу.

— Но как?

— Я ведь сам влюблен, помнишь? Думаешь, не вижу? У тебя такой же взгляд. Не хочет говорить с тобой?

— Не хочет, — подтверждает, качая головой.

— Ну и идиот же ты, — смеется Хисын. — Расскажи, он поймет.

— Как я могу ему рассказать, это же не моя тайна! — возмущается Ни-Ки.

— Я разрешаю, — тихо отвечает Хисын. — Ты можешь все рассказать, если дело в этом.

Нет, он не может рассказать. И вообще, почему Хисын решил, что если он расскажет Сону о любви Хисына к Джею, то что-то изменится? Ни-Ки найдет другой способ. Предложенный Хисыном вариант будет самым крайним.

— Спасибо, ты не должен был...

— И ты не должен был помогать мне, Ни-Ки. Помнишь, мы друзья? Даже если у меня с Джеем ничего не получится, — парень вытягивает ноги, — у вас должно получиться.

Ни-Ки улыбается парню в ответ.

Когда-то он так подло поступил с Хисыном, а тот ему помогает. Разве так бывает? Жизнь постоянно учит Ни-Ки чему-то новому.

По дороге домой Ни-Ки долго думает о словах Хисына, и даже допускает тот факт, что ему можно рассказать все Сону, но тут же гонит мысли об этом прочь. Нет, это уж слишком. В крайнем случае, только если Сону будет долго упрямиться.

Когда парень приходит домой, живот начинает петь баллады, почуяв запах пирожков. Все-таки он целый день ничего не ел. Но, как ни странно, матери нет на кухне, зато она обнаруживается в его комнате со знакомой тетрадью в руках. И тут Ни-Ки понимает: либо прямо сейчас же нужно бежать из дому, либо самовольно положить жизнь на плаху.

И пока он выбирает для себя наилучший исход, мать уже обнаруживает его и испепеляет взглядом.

— Ой, — икает Ни-Ки, наблюдая за матерью, подходящей с грациозностью змеи все ближе к нему. В ее руках все еще зажата тетрадь. Нейтральный бежево-сливочный цвет вдруг становится своего рода угрозой. — П-привет, — давит из себя парень, еще раз громко икнув.